Герои должны умирать. Книга 2

Результаты оказались не безнадёжными, как мрачно предполагал Смирнов: "Меченосец" не распылили на подходе к карантинной планете. Более того, кораблю даже позволили прорваться сквозь блокаду, за что лет-полковник Фирс получил выговор от вице-адмирала Виловера. Но взлетать до окончания карантина "Меченосцу" категорически запрещено. Кроме того, командиру группы капитану Клину придётся ответить сначала перед гражданским судом, в который уже поступил запрос от миграционной службы и службы санитарной безопасности, а затем и перед трибуналом.

– Трибунал – ерунда, – вздохнул Смирнов. – Ну, вчинят ему штраф, и получит он майора года на полтора позже. А вот от гражданских так просто не отделаться. Намеренное нарушение карантинной зоны, всё-таки.

– Это пахнет пожизненной каторгой. Прецеденты бывали не раз.

– Я им Жору не отдам, – Смирнов погрозил кулаком в неведомую даль. – Алий, что с Маккормиком?

– Он назначен на заставу и сейчас летит на Коокей. Ты был прав – это у чёрта на рогах. Между прочим, информация мне стоила двести двадцать кредиток – цена ужина на двоих в шикарном "Кордильеро", – поймав вопросительный взгляд командира, Сенегаль пояснил: – Это не для меня. Я оплатил со своей карточки счёт капитана Тюсло – замначальника секретчиков "Б-шесть".

– Жлоб этот Тюсло! – ругнулся Смирнов. – Деньги мы тебе восстановим, не переживай. Значит так, Алий: на базе ты занимаешься нашими лоботрясами, а также оплачиваешь счета в рестораны, сауны и ночные клубы всем, кто может вернуть нам Роберта. А я беру "Холифилд" и лечу на Краэтай, вышибать остатки мозгов из Лагриана. И если он не разрешит вытащить наших ребят с этой вонючей Одды до того, как в них вцепятся судейские, я, клянусь, прикончу его!

Одда. Грег Шумский. Петр Зорин. Серж Ван-Вейс.

Когда Ван-Вейс пришёл в себя после удара чешуйчатого и лечения медкомплекта, они отправились в путь, забрав с собой всё, что могло пригодиться для выживания на чужой планете. Чтобы штурмовик не достался врагам, которые, несомненно, придут сюда ещё раз, Грег активировал механизм самоуничтожения и ввёл условия срабатывания: открытие колпака кабины, открытие бомболюка, разрядка аккумулятора до десяти процентов. Теперь любой, кто решит залезть внутрь, взлетит на воздух вместе с штурмовиком. А, учитывая, что боезапас левого крыла остался абсолютно неизрасходованным, взрыв должен был получиться весьма впечатляющий.

За три дня они прошли всего около сотни километров вдоль заросшего края гигантского болота – Ван-Вейс чувствовал себя плохо, несмотря на ежедневную поддержку медкомплекта. На четвёртый день нужные препараты в медкомплекте кончились, о чём прибор красными буквами на дисплее и известил. Ван-Вейс сказал, что ему уже намного лучше, но привал пришлось делать задолго до наступления заката.

Пётр, несмотря на солидный груз, который он нёс за плечами, шёл первым, прокладывая дорогу среди зарослей запутанных лиан и тонких ветвей, растущих отовсюду и во всех направлениях. Вторым брёл Серж, с каждой пройденной сотней метров спотыкающийся всё сильнее. Грег замыкал небольшую группу, настороженный и готовый к стрельбе. Недавно он выпустил семь пуль из "Ангеля" в какое-то животное, напоминающее собой тонкое лохматое одеяло – оно попыталось атаковать Зорина с дерева. "Одеяло" превратилось в решето, и бурой тряпкой повисло на ветвях. Кроме этого, попыток местной фауны познакомиться поближе с людьми не было – к счастью, настоящие хищники трём легионерам ещё не встречались. И Грег, сжимая в руке "Ангель", искренне желал, чтобы и впредь не встретились.

Ван-Вейс в очередной раз споткнулся и полетел носом в землю. Грег поднял товарища и покачал головой – Серж выглядел откровенно плохо. Змеелицый приложил ему от души. Когда они остановились на недолгий привал, Грег ещё раз поднял эту тему:

– Серж, всё-таки, я считаю, тебе нужен отдых. Поэтому, как только доберёмся до первого жилья, оставим тебя там.

– А если хозяева будут против? – усмехнулся Ван-Вейс.

– Уговорим. Заплатим, в конце концов. У меня, между прочим, зарплатная карта с собой. За время обучения деньги тратить некуда было, так что хватит даже на номер люкс, не то, что на угол с кроватью на какой-нибудь ферме. Кроме того, ты, Серж, не забывай, что народ, живущий на природе, отличается от тех, кто живёт в городах. Фермеры – добрые и душевные люди. Пётр, подтверди?

– Само собой, – с набитым ртом сказал Зорин, выковыривая остатки концентрата. Из консервной банки с автоподогревом шёл аппетитный запах тёплой гречневой каши с мясом. – Вот я, например.

– Видишь, как наш бывший фермер душевно лопает кашу, совершенно забыв о своих голодных товарищах? – спросил Грег у Ван-Вейса, слегка улыбаясь.

Зорин смутился и принялся рыться в заплечном мешке.

– Извиняюсь, – сказал он, протягивая по банке каждому. – Но я подумал, что вы не хотите. А мне недостаток калорий надо возмещать. Вдруг я похудею и стану похожим на тебя, Грег? Или, прости уж, Серж, на тебя? Да меня девки засмеют.

– На вашей планете девушки любят таких… гм… больших? – полюбопытствовал Ван-Вейс.

– Ты бы популярностью не пользовался, – усмехнулся Пётр. – Я тебе больше скажу: таких тощаков, как Шумский, у нас не найти. А тебя сразу же в госпиталь отправили бы. На наращивание мускулатуры.

– У них два "жэ", – пояснил Грег Ван-Вейсу. – Поэтому наш Петя скачет здесь, как кузнечик легкокрылый.

– Кузнечики легкокрылыми не бывают. Только саранча. Уж я-то знаю, – заявил Зорин.

– Хорошо. Легкокрылая саранча, – согласился Грег. – Как временно старший группы предлагаю дать Зорину позывной "саранч".

– Постой, постой! – всполошился Пётр, который прекрасно знал, что стоит попасть на язык к этим двум завзятым острословам, и "позывной" вовек не забудут. – Кто это тебя назначил старшим группы, хоть и временно?

– Значит, по второму вопросу у тебя разногласий нет? – широко ухмыляясь, уточнил Грег. – Серж, так и запиши.

Пётр посмотрел на улыбающегося Ван-Вейса и понял, что ходить ему теперь "саранчем" по меньшей мере, неделю, если не дольше.

– Тьфу, на вас! Поднимайтесь, надо идти.

– Куда торопиться? – пожал плечами Грег. – Посиди, легкокрылый ты наш, пусть Серж отдохнёт.

Торопиться им, действительно, было некуда. По пути в город можно было узнать у местных подробности появления на планете чешуйчатых – не могли же такие сильные и агрессивные существа возникнуть из ниоткуда? К тому же, чешуйчатый разговаривал на едином имперском, как на родном, значит, кто-то его обучил.

Грег вспомнил про змеечеловека и передёрнулся. Страшный противник. Бронированный до неуязвимости, быстрый настолько, что глаз не успевает следить за его движениями, и ужасающе сильный. Если бы Пётр не догадался разрядить в него акустический деструктор, всем троим пришёл бы конец прямо там, на полянке около штурмовика. К счастью, направленные звуковые гармоники, несмотря на бронепокрытие существа, вошли в резонанс с сердцем чешуйчатого чудовища так же хорошо, как и с сердцем обычного человека. И враг послушно помер, несмотря на свою броню.

Грег несколько раз сжал и разжал пальцы, вспоминая, как его рука была покрыта красно-бурой кровью чешуйчатого и ещё какой-то слизью. Ему пришлось заняться вскрытием мертвеца, в то время как Зорин собирал в дорогу мешок со съестными припасами, лекарствами и оружием из флаера, а Серж спал после убийственной дозы снотворного. Правда, вскрыть чужака оказалось совсем не простой задачей. От того, что чужак был мёртв, он не стал менее бронирован, и острейший нож лишь бессильно скользил по прочной чешуе. Наконец Грег догадался вонзить нож под чешую.

Он чувствовал себя доморощенным патологоанатомом, когда взрезал чужака и рассматривал его внутренние органы, удивительно похожие на человеческие. Грег снимал вскрытие на камеру коммуникатора, чтобы потом те, кто понимает в ксенобиологии больше него, могли разобраться.

К действительности Грега вернула лёгкая перебранка друзей.

– … что тут непонятного? – кипятился Ван-Вейс. – С каждым днём становится всё холоднее, потому что у Одды не просто наклон оси в тридцать градусов к плоскости эклиптики, но здесь также имеют место полные прецессии – колебания планетарной оси.

Грег вспомнил, как утром увидел тонкий ледок на лужах.

– Ты не выпендривайся, а проще расскажи, – выпятив нижнюю челюсть, сказал Зорин.

Грег тоже не стал изображать из себя учёного и согласно кивнул. Серж усмехнулся и пояснил:

– Одда вращается вокруг своей оси – это смена времени суток. Год, то есть оборот вокруг светила, здесь составляет шестнадцать месяцев. Наклон оси Одды – тридцать градусов. Есть такая штука – прецессия, то есть колебания оси планеты. Знаете, это если раскрутить волчок, а потом ткнуть пальцем – его ось начнёт описывать круги. Так и здесь: полюс планеты описывает полный круг каждые четыре месяца. Поэтому за год на Одде сезоны меняются не четыре, а все шестнадцать раз. Учёные головы полагают, что такое поведение планеты могло быть вызвано, например, падением большого метеорита, сбившего её ось. По-моему, ерунда, я бы предположил, что это произошло из-за глубинных процессов под планетарной корой. Но я не космогеофизик.