Мало в жизнь войти, надо ее достойно пройти

Эффектно было кататься на санках по Пишоновскому спуску вниз, в сторону Пересыпи. Обратно наверх надо было идти пешком.

Пословица: «Любишь кататься, люби и саночки возить» справедлива.

Зимним развлечением была постройка во дворе крепости из снега.

Строились две – одна напротив другой. Для прочности, «сте́ны» крепостей поливали водой. Обстреливали друг друга защитники крепостей снежками, которые заготавливались заранее.

Сражались мы с соседним домом. Мальчишки бросали друг в друга всё, что попадало под руку. К счастью, обходилось без травм…

Самым «совершенным оружием» были яйца с водой. В то время было модно кормить детей сырыми яйцами с хлебом. Мы аккуратно прокалывали яйцо с двух сторон иглой. Через эти дырочки высасывали содержимое яйца. А в пустую скорлупу засасывали воду. Попадание такого «снаряда» в цель вызывало восторг.

«Грозное оружие» – это ракеты-бутылки, заполненные крашеной водой. Мы забрасывали их во двор «противника».

Когда же «противник» усиленно наступал на нас, мы через окно в парадной дворового флигеля перебирались на крышу двухэтажного фасадного флигеля и оказывались на «крепостной стене». Сверху удобно было наблюдать и вести обстрел.

У каждого было свое «табельное оружие» – рогатка.

Из рогатки мы друг в друга не стреляли, опасно.

Но часто устраивали соревнование по точности стрельбы в

цель.

Существовала ещё мини-рогатка: тонкая резинка крепилась на двух пальцах руки. Стрелять можно было скрученными бумажками, на уроках стреляли записками.

Интересным развлечением было набивать кусочки тонких медных трубочек серой со спичек, заклёпывать отверстия трубочек с двух сторон и укладывать их на трамвайные рельсы. Когда трамвай наезжал на трубочку с серой, раздавался громкий выстрел.

В нашем дворе было много детей (двор был плодовитый), но никто не ругался, и мы не дрались между собой. Но периодически устраивались «бои гладиаторов». У всех мальчиков имелись мечи из дерева и щиты из фанеры или просто крышки баков для выварки белья. Тогда во дворе был шум от стука «оружия» и воинственных криков сражающихся.

Когда из окна нашей квартиры на третьем этаже мама звала меня домой, я отвечал: «Сейчас». И это могло продолжаться час и более.

Как сейчас трудно оторвать детей от компьютеров, так в то время трудно было оторвать нас от дворовых игр.

Важным занятием был сбор утиля: бумаги (старые газеты и книги), резины (старые боты, галоши и сапоги) и бутылок. Мы регулярно обходили соседей по двору, выпрашивая у них утиль.

По городу разъезжали на повозках сборщики утиля.

У них за утиль можно было выменять разные побрякушки: шарики из блестящей бумаги на резинке. Внутри них были опилки. Надувные резиновые шарики с пищалками «Уди-уди», оловянные рыбки на струне. При вертикальном положении струны, рыбки опускались медленно, как будто плыли.

Мы часто в аптеке покупали сосательные таблетки «Сен-сен», изготовленные на растительной основе. Они были очень приятные на вкус и освежали полость рта.

Ещё покупали за одиннадцать копеек плитку «Гематоген», в виде ирисок. В те времена гематоген изготавливался из крови животных, был очень вкусным и полезным для детей.

У наших соседей по двору в 1937 году родилась девочка Люда. Когда коляску с ребёнком выносили во двор, мы её катали. Сразу образовывалась очередь из желающих. Дело в том, что внизу коляски, под люлькой, мог спокойно устроиться кто-нибудь из детей и тоже кататься.

Полезные люди

Очень любит детвораПосетителей двора:Тех, кто стёкла в окна ставит,Кто ножи на камне правит,Кто запаивает бодроДыры на тазах и вёдрах,Любо-дорого смотреть,Только нужно всё уметь.

Войнушка

В доме каждого двораОбитает детвора.У детей вошло в привычкуНачинать меж собой стычки.Но война – это война,Все хотят победы.Только длится онаС утра до обеда.

Гость на даче

Что за радость приходить

в гости, если тебе говорят:

«Будьте как дома»?

Доминик Опольский

Летом 1938 года я гостил на даче у маминого брата Сендера Мордковича Вязовского, на 13-й станции Большого Фонтана, внизу, у самого берега моря. У меня была привычка грызть ногти. Чтобы отучить меня от неё, дядя намазал мои ногти «зелёнкой». Я решил стереть её с пальцев о стену дачи. На ней получилась сюрреалистическая картина. Без скандала не обошлось.

Летом я жил у моря на дядиной даче.К отдыху случилась неприятность в придачу.Однажды, когда я по тропинке спешил,На торчащий в доске гвоздь наступил.Природа решила – нарыву быть.Врачи сказали – его надо вскрыть.Нарыв из-за гноя без наркоза вскрывали.Меня для этого к столу привязали.Я так от боли громко кричал,Что на Дерибасовской это каждый слышал.Как только доктор нарыв вскрыл,Я тут же о боли своей забыл.Надо лечиться только в Еврейской больнице!

Случались и другие приключения:

За дачами находился большой пруд. Вспомнив «былое», я стал ловить головастиков.

Я спал на веранде и просыпался рано. Дача располагалась над морем. Чтобы подойти к воде, нужно было спуститься метра на три. Когда не было волн, вода была такой прозрачной, что можно было разглядеть маленьких раков-отшельников на дне.

В Очакове

Гостеприимство — качество, которое складывается из первобытной простоты и античного величия.

Сара Бернар

Летом 1939 года я гостил в г. Очакове у маминого брата Исаака Мордковича. Он работал главным инженером на консервном заводе.

Мне запомнилась ловля бычков в море. Ловил я с мостков завода, к которым причаливали катера с рыбой. Спрятался как-то под мостками от дождя. А с них капала очень грязная вода. Когда я с уловом вернулся домой, тётя пришла в ужас от моего вида и принялась срочно отмывать меня от грязи.

В столовой на заводе меня угощали гречневой кашей с молоком, которую я очень любил.

С двоюродным братом Мариком мы ловили бабочек, жуков, кузнечиков. Накалывали их на листы картона. Однажды тётя сняла с моего листа жука-рогоносца и прикрепила на картон брата. Я воспринял это как страшную трагедию. Тётя сказала: «Марик маленький и ему нужно сделать приятное».

Мы с Мариком ловили больших кузнечиков, кормили их цветами вербены. Они были очень довольны.

Вышивать надо красиво

Крестик, «ришелье» и гладь умиляют взор,

Когда на полотне вышит красочный узор.

Чтобы заниматься вышиванием,Нужно обладать прилежанием.Вышитое должно быть красивым,И нравиться окружающим.

В 1938 – 1940 годах все увлекались вышиванием: салфеток, скатертей, занавесок, наволочек на подушки и подушечки.

Мама вышивала на швейной машинке.

Увлеклись этим и некоторые мальчики, в их числе и я. Способы вышивания были разные: цепочкой, крестиками, «ришелье» и гладью. Например, чтобы вышить розу, нужны нитки нескольких цветов. Это было художественное вышивание.

Китайская пословица гласит: «Смотреть на цветы легко, вышивать трудно». Вышивали целые картины. Иногда и я добивался хороших результатов, а мама меня хвалила.

Утиль – это вторичное сырьё

Старые резиновые сапоги,Боты, галоши, стеклянная посуда,А также старые газеты и книги.Для детей были интересны всегда.Они собирали это по квартирамИ отдавали как утиль сборщикам,Которые бросали всё в повозки,А взамен давали разные побрякушки:Надувные резиновые шарики,«Уди-уди» – веселые пищалки,Бумажные шарики на резинке,Оловянные рыбки на струнке.

Захотелось стать художником

Есть области, в которых

п о с р е д с т в е н н о с т ь невыносима: поэзия, музыка, живопись.

Ж. Лабрюйер

У нас во дворе жил известный художник – Вадим Мурашко. Я дружил с его сыном, тоже Вадимом. Мурашко-отец руководил художественным кружком во Дворце пионеров. Я тоже захотел научиться рисовать и записался в него.

Вначале занятия шли успешно. Наставник объяснил, что в любом жанре, который избрал художник, кроме фантазии нужно обладать твёрдой рукой и острым взглядом. Мы выполняли простейшие задания. Рисовали кружочки, квадратики, треугольники, прямые и волнистые линии. Затем рисовали карандаши, стаканы. У меня всё получалось хорошо. А когда перешли к сложным композициям, я не преуспел.

Художник из меня не вышел. Но способность рисовать простые фигурки осталась. Это пригодилось мне в работе конструктором.

Несложные детали я вычерчивал очень точно, без всяких чертёжных инструментов, от руки.

В советское время выйти из тюрьмы – чудо

Есть огромная разница между тем, чтобы быть виновным и быть арестованным.

Хантер Томпсон

В тюрьму двери широкие, обратно узкие.

20 ноября 1939 года папу освободили из тюрьмы, и он приехал в Одессу. Он грустно шутил: «Единственная польза от двух лет тюрьмы – на пальцах ног исчезли мозоли» (в тюрьме он ходил в тапочках).

Тюрьма – это место, где можно сидеть и ходить одновременно.

Папа в тюрьме пользовался уважением у уголовников.

Когда получал от мамы посылку, делил содержимое со всеми сокамерниками. Он следовал тюремным законам. Но в тюрьме и мёд горек.

Он привёз очень маленькие, сделанные из хлеба с помощью спичек, шахматы. Высота их была два сантиметра. В хлеб замешивал пепел от папирос и фигурки получались чёрного цвета. Без инструментов, без гвоздиков, сделал для шахмат футляр из фанеры и обшил его тканью.

Шахматы из хлеба, которые папа сделал в тюрьме.

Он рассказал, почему нам долго не сообщали, где он. Это был приём, которым пользовались кагэбэшники.

Работникам завода стали «клеить» обвинения в антисоветской деятельности. С потолка! Добивались признания арестованными собственной «вины». На папу давили, говорили, что его деятельность доказана и нужна его подпись, как формальность. Обещали сообщить семье, что он жив и устроить свидание.

Никто из работников завода на других доносов не написал, хотя каждого к этому склоняли, чтобы спасти себя.

Папа очень переживал за нас, за то, что с нами творится от мысли, что он утонул. Но он понимал: стоило подписать обвинение против себя – это расстрел.

Китайская пословица: «Не бойся, когда нет доказательств, бойся, когда следователь пристрастен».

Когда руководителем НКВД назначили Л. П. Берию, он дал команду выпустить часть арестованных, и папа попал в эту волну.

Я получил письмо от 28.08.1990 г., с сообщением, что папа был арестован, как участник антисоветской организации. Это не подтвердилось, и 20 ноября 1939 года он был освобождён.

Бессарабия

26 июня 1940 г. СССР предъявил

Румынии ультиматум о возврате Бессарабии, а 28 июня туда были введены Советские войска.

После освобождения, папа устроился работать заместителем управляющего в контору «Союзутиль». Он был командирован туда для организации системы сбора утиля.

В Бессарабии не сразу разобрались в советских деньгах. В ресторане за обед ему выставили счёт 14 копеек. Он дал 20 копеек официанту и тот, уходя, всё время кланялся.

Когда была объявлена цена в 10 копеек за один килограмм бумаги, сданной в утиль, люди привозили целые библиотеки. Конечно, книги под нож не пустили.

Из всей этой груды книг папа решился взять мне только одну из них – «Завещание чудака» Жюль Верна.

И ещё он купил маме шикарные французские чёрные туфли на высоком, тонком каблуке всего за 3 рубля.

Конторе «Союзутиль» принадлежала щетинно-щёточная фабрика. На ней папе сделали красивую щётку. Она сохранилась у меня до сих пор. Я её отреставрировал.

Папина щётка

Папина щётка

Хитрые шашки

Шашечная игра – мать шахматной и достойная мать.

Эмануил Ласкер«Умей проигрывать», – сказалМне строго мой отец,Когда я в шашки проиграл.Ведь это вовсе не конец,И никакая не беда.Когда чему-то учишься,Рассчитывай всегда,Что этому научишься.

Я с папой часто играл в шашки, в поддавки. У папы было двенадцать шашек, а у меня одна. Папа мог мне сдать все шашки, а свою одну я не мог. Потом я освоил игру и обыгрывал других детей.

А ещё я играл с ребятами в игру «Чапаев». Надо было выбивать шашки противника щелчками пальцев.

Мы кавалеристы

Знания – это высшая цель, к которой должен стремиться человек.

Школа – это поле битвы не только за знания.

В 1939—1940 годах я учился в пятом классе 122-й школы. Школьные будни однообразны и не дают простора фантазиям. Утром мама клала мне в ранец еду, чтобы я мог в школе перекусить. Выйдя из дома, я съедал самое вкусное, а остальное выбрасывал. Не любил приносить еду в школу.

В пятом классе мне дали новую кличку – Чудо-юдо.

На переменах мы бегали в лабиринтах фундамента строящегося возле школы здания.

Интересным развлечением был «бой кавалеристов». Мы учились во вторую смену. На четвёртом этаже занятий не было. На большой перемене оба пятых класса собирались там в разных концах коридора. Он был довольно широкий и длинный. Половина мальчишек каждого класса – «всадники». Они усаживались на спины более рослых и сильных ребят – на «лошадей». По команде, с криками «Ура!», два отряда «кавалеристов» мчались навстречу друг другу, чтобы встретиться в «смертельном бою».

«Всадники», вцепившись друг в друга, пытались повалить противников – сбросить с «коней». Образовывалась куча-мала.

Однажды во время «боя» появилась директор школы Розалия Борисовна. «Бой» замер… Розалия Борисовна не повышала голос на учеников, но мы её боялись. Розалия Борисовна была строгой, но всегда справедливой. За это ученики её уважали.

Шестой «Б» класс

Что ученика проймёт

то он, может быть, поймёт

В 1940—1941 учебном году я учился в шестом классе. Физику у нас преподавала Ревекка Наумовна. У неё на уроках была такая тишина, что было слышно, как мухи летают. Голос на учеников она никогда не повышала.

Однажды я на секунду повернул голову назад и услышал ровный голос: «Чудновский, двойка…». «За что?» – подумал я.

Однажды у доски отвечал второгодник. Он должен был нарисовать на доске устройство барометра. Он нарисовал квадрат и замолк… Учительница попросила его рассказать словами, что такое барометр. Он произнёс: «Барометр – это атмосферное давление в коробочке». Ревекка Наумовна не удержалась и рассмеялась. Вместе с ней смеялся весь класс.

Французский язык нам преподавала старушка Мария Паскаловна, эмигрантка из Франции, коммунистка. В классе было шумно, ей трудно было работать. За это мы получали от директора школы «по мозгам». Когда во Франции изменилась обстановка, она вернулась на родину.

И всё же истина заключается в том, что учителя лишь открывают дверь в жизнь – входишь ты сам.

В шестом классе клички у ребят изменились. Мы взрослели. Обращались друг к другу, укорачивая фамилии. Я стал Чудик. Шурика Айхенвальда называли Айхен и тому подобное.

Пионерский лагерь

Забавы взрослых называются делом,

у детей – это шалости.

За них приходится расплачиваться.

Летом 1940 года в школе появился летний лагерь. Я попал в первую смену. Папа просил оставить меня в лагере и на вторую смену, но Розалия Борисовна отказала из-за моего поведения. Самой безобидной проделкой была война подушками.

Папа устроил меня в детский санаторий в Лузановке. Там я вёл себя тихо, иначе папа пообещал «оторвать» мне уши. Когда родители приезжали навестить своё чадо, им советовали поискать меня в парке, на каком-нибудь дереве. Я был весь исцарапан, особенно моё пузо. Взрослым я сохранил умение лазить по деревьям, особенно если на них были фрукты или кедровые шишки.

Коммерция – это искусство

Бизнес – это умение извлекать деньги из кармана другого человека, не прибегая к насилию.

Макс АмстердамОднажды я пришёл к папе на работу.Все захотели проявить ко мне заботу.Мне подарили книжки их профсоюза.У меня от подарка разбежались глаза.Они профсоюзу уже не нужны.А для меня оказались очень важны.Я, конечно, показал книжки во двореВсей проживающей там детворе.Они сразу стали книжки просить,Некоторые предлагали их купить.Я не захотел их просто раздаватьПредложил их в лотерею разыграть.Нарвали бумажки, написали «книжка»,Не на всех. Смешали. Пригодилась кружка.Когда я уже часть книжек распродал,Пришёл папа и меня за этим застал.Все деньги из кармана и книжкиОн разбросал. Их собирали мальчишки.А меня с собой привёл домой.Получил по попе и уже не герой.Может из-за папиного решенияЯ не превратился в финансового гения.

У меня был ещё тайный «бизнес». Как-то, я разбил термометр. Ртуть собрал бумажкой и вылил в коробочку. В коробочке оказались две медные монеты – три и две копейки.

От соприкосновения с ртутью они побелели. Я натёр ртутью трёхкопеечную монету. От этого она в темноте стала похожа на двадцатикопеечную. Вечером я пошёл и купил семечки у бабушки. Получил за монету собственного производства два стакана семечек. Один стакан стоил 10 копеек. С тех пор у меня в кармане всегда были семечки. Я угощал ими детей во дворе.

Термометры стоили копейки, а ртути одного термометра хватало на несколько монет. Семечки покупал у разных бабушек. Узнав об опасности игры со ртутью, перестал заниматься этим «бизнесом». Сам я, признаться, не любил семечки, да и «грабить» старушек мне надоело…

Недомыслие стоит дорого

Позорит человека лишь то наказание, которое он сам заслужил.

Плавт

…В пятый раз в жизни, папа наказал меня в порядке нравоучения. Шестого уже не было.

Ребята нашли во дворе губную помаду. Они нарисовали на стенах парадной всякие гадости и разбежались. Я в этом не участвовал – просто гулял во дворе. Соседи, увидев «художества» на стене, и меня, гуляющего во дворе, решили, что это сделал я, и пожаловались родителям. Папа поверил, что я не рисовал это, но «врезал» мне как следует – чтобы запомнил и не подставлял себя под удар за чужие грехи.

Надо избегать такого поведения,Которое может вызвать подозренияНа совершенные тобой преступления,К котором ты не имеешь отношения.

Судьба шпица

Если бы люди могли любить как собаки, мир стал бы раем.

Джеймс Дуглас

Все собаки сильны у себя во дворе.

Папа любил собак. Он держал их ещё в Сибири. У нас появился пёс породы шпиц – белый пушистый шар, очень злой.

У нашей соседки тоже были два шпица. Она под столом нечаянно толкнула одного из них, а он укусил её за ногу, прокусив связку. В дальнейшем соседка из-за этого хромала, но с собаками не расставалась.

«И своя собака иногда кусает» (японская пословица).

Несмотря на запрет дворника,Пса я вывел без намордника.А если его дразнить,Может сильно укусить.В нашем доме жил удалец —Мальчик Коля Левенец.Он был очень нехороший,Всё гонял собак и кошек.Пёс мой был на поводке,Я держал его в руке.Я держал что было сил,Но он Колю укусил.Был потом большой скандал,Мне, конечно, папа дал (по попе).

В итоге наши соседи Барятинские увезли пса в Золотоношу. Сторожить их дом и сад, что пёс добросовестно и делал. Через этот сад повадились ходить охотники. Наш шпиц, неся службу, порвал одному из них штаны, а тот застрелил собаку…

Я узнал об этом и очень переживал – косвенно считал себя виновным.

Хлеб был проблемой

Лето 1940 г. было очень жарким и всё горело на корню, в том числе, и зерновые.

Была страшная засуха.

Деревня голодала. В городах ввели ограничения на потребление хлеба.

В 1940 г. и в первой половине 1941 года с хлебом были затруднения. Каждый дом «прикрепили» к своему магазину. Жильцы сдавали в него торбочки. На каждой были написаны фамилия и количество членов семьи.

Каждый день во двор приезжала тележка с хлебом в торбочках. По 400 грамм на человека. Иногда кто-то из жильцов в этот день не брал хлеб и его брал другой сосед. Иной раз мы тоже брали.

Дрова

Чтобы дом свой отопить,Надо осенью не зеватьИ дрова себе купить.Потом в тепле зимовать.Возчик привёз дрова и их распилил.Папа решил его угостить.Водку в тарелку ему налил.Возчик хлеб туда решил накрошить.Он всё съел, лишь усы намочил.

Старый быт незабываем

Человек живет в великое время, а озабочен водопроводом, канализацией и копейками.

Михаил Зощенко

На заре человечества люди бегали голыми за всем, что шевелилось, чтобы поймать и съесть.

Потом они одели на бёдра повязку, а в руки взяли палку и камень, чтобы бегать за крупной живностью.

К 30-м годам прошлого, XX-го века, появилось определённое количество предметов быта, а пищу можно было купить. Не безынтересно привести их перечень:

Печь в комнате из кирпича;

Плита в кухне из кирпича;

Совок для угля;

Для угля во время топки печи служила кочерга;

Ведро для угля, золы и воды;

Топор для дров;

Корыто (лоханка) для стирки и купания;

Волнистая доска для стирки вручную;

Для вываривания белья служил бак;

Щипцы для выемки белья из бака после выварки;

Бельё развешивали на верёвке;

Утюг, нагреваемый на примусе, для глажки белья;

Утюг с раскалёнными углями внутри;

Скалка и рубель (зубчатая планка) для сухого выкатывания белья;

Примус и керогаз (на керосине);

Ступка с пестиком;

Кастрюли и чайник;

Сковородка чугунная;

Казан чугунный;

Самовар для чая;

Мясорубка;

Патефон;

Радиоточка.

Корыто (лоханку) называли антикварной ванной, а радиоточку – «рогом изобилия для советских людей».

Душевых в квартирах не было. Дворник соорудил из фанеры и досок душ во дворе, и летом там можно было купаться.

Приведённый перечень «бытовой техники» наглядно показывает достигнутый прогресс.

Не буду описывать, как этим пользоваться.

У читающего эту книгу достаточно развито воображение.

Как говорилось: «Жизнь была прекрасна, невзирая на крупные недостатки».

А еда? Зимой готовили обед на 3—4 дня и держали его в холодном месте. Летом всё готовилось на один день. Покупали мясо маленькими порциями от 100 граммов и больше. Мама покупала 200 граммов на 3 котлеты, не каждый день. Масло сливочное покупала 100—200 граммов и держала его в воде на окне.

Мы с папой были непривередливы в еде, ели картошку, гречневую и пшённую каши с молоком или без, макароны с творогом.

В сыром виде макароны были оружием. Через них можно было стрелять пшеном.

Горохом стреляли через металлическую трубку от школьной ручки с перьями. В то время мы писали чернилами, в которых легко было испачкать руки и тетради. Самая большая неприятность: чернильная клякса на написанном листе. Иногда весь лист приходилось переписать заново.

Мама делала мне гоголь-моголь: желтки яиц растирались с сахаром. Вкусными были яйца, сваренные всмятку и смешанные с булочкой. А сладкую манную кашу на молоке я любил кушать с хлебом, намазанным маслом. Когда варили какую-нибудь кашу, кастрюлю с ней помещали между двумя подушками. Так она быстрее доходила и долго оставалась горячей.

Однажды родители купили осетрину. Завезённая в Одессу партия этой рыбы оказалась испорченной. Очень много людей отравилось и попало в больницы. То же случилось и с моими родителями, но всё закончилось благополучно.