На глубине

Максим Ядров

На глубине

Пролог

– Осторожнее.

– Я знаю.

Свиридов пробурчал это сквозь зубы, раздраженный напоминанием. Как будто он мог забыть, что на объекте нужно быть осторожнее.

Эмоции после происшествия с пострадавшим Валерой постепенно улеглись, взрывники и рабочие завершили приготовления к завтрашнему дню и покинули здание санатория. Свиридов же настоял на том, чтобы еще раз обойти все помещения.

– Тебе бы в гостиницу, – тихо сказал Алексеич, разглядывая начальника. – Видел бы ты себя сейчас. Как из фильма ужасов.

Свиридов только кивнул и машинально вытер ладони о брюки, хотя крови на руках больше не было. Лицо он протер влажными салфетками, но это, видимо, не слишком помогло. Впрочем, его это не слишком заботило. Он жестом показал Алексеичу: «Продолжаем осмотр» и включил фонарик. Главный взрывник со вздохом последовал за ним.

Минут сорок они лазили по заброшке, чудом не пострадав от торчащей повсюду арматуры и не свалившись в коварные трещины в бетоне. Все было как будто в порядке, ничего лишнего, ничего необычного. Вот только тревога, утихшая было после происшествия с Валерой, вновь вернулась и не давала Свиридову покоя.

– Вот тут мы его нашли, – неожиданно сказал он. Голос Николая звучал глухо, горло перехватило. Он посветил на кучу мелкой бетонной крошки на полу. – Тут какие-то тряпки валялись, мешки. Повезло ему.

– Кого нашли? – переспросил Алексеич и тут же сообразил. – Того пацана, который чуть не погиб?

– Да, его. Как там его, Костя. – Свиридов кивнул и потер пыльной рукой лицо, отчего оно окончательно превратилось в грязную маску. Вид ребенка, лежавшего здесь, будто сломанная кукла, до сих пор стоял перед глазами. Он ведь тогда подумал, что всё… Что мальчик разбился насмерть на его, Свиридова, объекте. Из-за того, что он не успел. Недосмотрел. – Повезло… – снова выдохнул он, имея в виду не только Костю, но и себя. Он тряхнул головой и вновь мазнул рукой фонарика по полу. – Он упал сверху на всю эту груду, поэтому и выжил. Сразу же подбежали медики, убедились, что он жив, по всем правилам положили его на носилки. Ну а мусор потом рабочие выгребли, перед тем как пригласить саперов.

Алексеич кивнул, не зная, что сказать. Луч фонарика Свиридова тем временем скользнул в сторону и осветил темный провал в полу и пыльные ступеньки вниз.

– Тут вроде был подвал, – сказал он. – Его проверили?

– Конечно. Я лично проверял и запирал его, – терпеливо ответил Алексеич. – Вчера.

– Пойдем проверим еще раз.

Алексеич вздохнул и молчао направился к лестнице в подвал.

Они осветили дверь фонариком. Она действительно была она плотно закрыта.

– Открывай, – потребовал Николай.

Алексеич покопался в карманах и достал ключ, но в замке тот поворачиваться отказался. После нескольких попыток взрывник отступил, качая головой:

– Бесполезно. Только ключ сломаю. Что могло случиться? – он недоуменно покрутил головой. – Вчера тут все в порядке было, дверь открывалась и закрывалась. Я сам ее запирал.

Чувствуя, как его тревога возросла многократно, Свиридов посветил на пол и буквально окаменел. Ноги примерзли к полу, по позвоночнику поползли мурашки. На пыльных ступеньках виднелись хоть и смазанные, но довольно отчетливые следы ног. И размер ботинок был явно не взрослого человека, скорее подростка.

Алексеич тоже увидел следы и тут же понял, о чем думает начальник.

– Это, наверное, того пацана. Который потом упал, – быстро сказал он. – Лазил сначала здесь, а потом пробрался наверх и свалился.

– А почему ты не затоптал его следы, когда проверял? Нет, не может быть. – Свиридов нервно тискал телефон в руке.

– Вполне может, – настаивал взрывник. – Чистая случайность. Охрана стояла всю ночь, никто не мог сюда пробраться.

– А что случилось с дверью?

– Это же заброшка. Может, она и до этого еле держалась, а я вчера как-то толкнул, когда закрывал, и все.

Свиридов вздохнул. Звучало логично. Он и сам понимал, что в подвале, скорее всего, никого нет. Но интуиция сигналила, что проверить нужно обязательно.

Он постучал кулаком в дверь и громко крикнул:

– Эй!

Прислушался. Тишина. Он вновь нанес по двери несколько ударов, на этот раз ногами. Дверь не шелохнулась. Никаких звуков, кроме собственного тяжелого дыхания, Свиридов не слышал.

– Если б там кто-то был, уж точно бы нас услышал и отозвался, – небрежно бросил Алексеич. – Никого там нет и быть не может. Пойдем. – И он почти бережно взял начальника за локоток

Тот вырвал локоть.

– Нет! Дверь нужно вскрыть. – Он принялся искать в телефоне нужный контакт. – Я звоню в МЧС.

Он нажал кнопку, но ничего не произошло. Вгляделся повнимательнее в экран: сигнала не было. Подвал. Чертыхнувшись, он направился к лестнице. Но пока они шли вверх, весь возможный сценарий прокрутился у него в голове. Вот сейчас он позвонит, будет долго убеждать, что надо приехать, они приедут с оборудованием, вскроют дверь, а там никого. И ладно бы просто посмеются, так ведь и завтра явятся на объект, хихикая и рассказывая друг другу, какой подрядчик зануда и перестраховщик. Алексеич прав, никого там нет, следы на полу Костины. Мимо охраны и мышь бы не проскочила, и дверь, скорее всего, заклинило после вчерашней проверки, так что если бы даже кто-то и пробрался на заброшку, в подвал бы он точно не попал.

Свиридов тяжело вздохнул и засунул телефон в карман.

– Ладно. Ты прав, – неохотно признал он.

Они вышли из здания. Сгущались сумерки. По периметру – Свиридов знал – прохаживалась охрана. Никто не проникнет ночью на объект. Все будет в порядке.

– Повторим? – спросил он. Алексеич знал, о чем идет речь. Это было что-то вроде традиции.

– Повторим, – согласился он, закуривая. – Завтра в 6 утра мы выставим вокруг объекта оцепление – сигнальщиков с рациями. Поставим их так, чтобы они видели друг друга, метрах в пятидесяти, а где надо – то и ближе. Вот там, вдоль забора.

Свиридов кивнул.

– Потом будем ждать, когда подъедут все службы. Взрывники в последний раз осмотрят заряды. Мы тоже еще раз пройдемся по объекту, чтобы ты не беспокоился.

Свиридов слабо улыбнулся.

– Ну а потом, – Алексеич говорил спокойно, повторяя то, что видел много раз и что они неоднократно вместе проделывали и все шло по плану. – За десять минут все покинут территорию объекта. Взрывники начнут стягивать провода в единую цепь и тянуть к одной точке, откуда ее замкнут по нашей команде. Мы будем стоять вон там, метрах в двухстах от объекта. Потом ты дашь команду…

– А сигнал?

– А, точно. За минуту мы дадим сигнал – длинный гудок сирены, чтобы никто точно не пропустил наш фейерверк. Потом мы свяжемся по рации с оцеплением и со взрывниками, уточним готовность. Когда все ответят «Готовы», ты дашь команду на взрыв, я крикну «Пли!», взрывник замкнет и провода и – «Огонь!». Не переживай, Николай. Мы сделали все правильно. Все пройдет благополучно, я абсолютно в этом уверен. Ничто нам не помешает.

Свиридов задумчиво смотрел в никуда.

Никакой уверенности он не испытывал. Впрочем, и это чувство было ему знакомо. Оно посещало его перед каждым взрывом. Но так, как сейчас, он прежде не тревожился никогда.

Глава 1

В процессе разговора с Волковым и его телохранителем Андрейченко все время мешала какая-то мысль, болтаясь на краешке сознания. Как будто он видел или слышал что-то важное, и именно в связи с этим делом. Хмурясь, он поглядывал то на бизнесмена, то на телохранителя. Разумеется, он прекрасно помнил, как здесь, в этом кабинете, смотрел материал с камер наблюдения. Поэтому нет ничего удивительного, что внешность обоих ему знакома. Но было еще что-то, что-то важное. Кажется, как раз в это время к нему приходила мама мальчика, благодарить. И они вместе посмотрели запись… Вот оно! Он ясно вспомнил разговор с мамой, просмотр видео с камер и ее реакцию, и мгновенно потерял интерес к тому, что говорилось сейчас в кабинете. Ну то есть не то, чтобы потерял… просто новая идея заслонила всю информацию, полученную от Волкова, и все рассуждения. Андрейченко увидел ниточку к разгадке этого дела, но вовсе не торопился ею делиться.

Волков повторил свою просьбу, что хочет увидеться с Аленой, и Андрейченко решил, что никакого вреда от этой встречи не будет. Навредить расследованию Волков не сможет, помочь – тоже вряд ли, а вот занять деятельного бизнесмена, пока он, Андрейченко, проверит возникшее подозрение, будет очень полезно. Глядишь, он даже выяснит что-нибудь полезное. Или нет.

Позвонив, начальник УВД вызывал дознавателя и поручил ему организовать встречу Волкова с Аленой, а сам, торопливо попрощавшись, позвонил вниз шоферу и десять минут спустя уже ехал по темной улице. Преимущество маленького города – все близко, а в это время еще и никаких пробок, так что на машине можно добраться куда угодно за пятнадцать-двадцать минут. Андрейченко спешил к дому, где жил с сестрой и мамой Костя Еременко, незадачливый подросток, с которого начала раскручиваться вся эта история.

Точнее, началась она намного раньше, как сейчас понимал полковник, но подробности вместе со всеми мотивами и прочими «скрытыми течениями» еще предстояло выяснить. Но именно с падения мальчика тайная деятельность таинственного злодея проявилась впервые, начав рушить судьбы людей. Худо без добра не бывает, мрачно подумал Максим Андрейченко. Мальчишка пострадал, но хотя бы не погиб, а преступник проявил себя. Появилась надежда, что по крайней мере от этого негодяя ни один ребенок в городе больше не пострадает, да и взрослый тоже. Андрейченко, честно говоря, было наплевать, кто и что будет строить на месте санатория. Но методы, в результате которых на него свалился едва не погибший подросток, он точно не одобрял. Так что пусть уж Волков вместе со своим подрядчиком закончит то, что начал, главное, чтобы обошлось без происшествий.

По дороге он позвонил Ольге Еременко и убедился, что она уже дома.

– Костю завтра должны выписать, – сообщила она с порога. – Вот, готовлюсь. Надо еды приготовить, ему еще какое– то время нельзя ходить в школу, надо дома заниматься, а мне на работу. Ну ничего, справимся, – болтая без умолку, женщина провела начальника полиции на кухню. – А зачем вы приехали? – вдруг встревожилась она. – Что-то случилось?

– Ничего не случилось, – спокойно ответил Андрейченко, усаживаясь на предложенный стул. – Но есть одна тайна, которую, кажется, я могу разгадать… с вашей помощью

– С моей помощью? – Ольга заметно напряглась. Она поставила чайник, но, похоже, совершенно забыла об этом. Она стояла у стола, опустив руки, и сверлила гостя взглядом.

– Да. Помните, вы приходили ко мне, и мы вместе смотрели запись с камер наблюдения из Москвы? С мальчиком, очень похожим на вашего Костю?

Кивок.

– Вы тогда как-то странно отреагировали, не просто испугались или удивились. А как будто… – он помолчал. – Как будто вы кого-то узнали? – Он снова сделал вескую паузу. – Или… что-то?

Ольга отчетливо вздрогнула, схватила кухонное полотенце и принялась комкать в руках, словно забыв, что с ним делать. Андрейченко удовлетворенно улыбнулся. Чутье и внимательность его не подвели.

– Что это было? – требовательно спросил он. Сидя на стуле, он смотрел на женщину снизу вверх, и это слегка смягчало его напор. Но все же она занервничала еще сильнее и даже отступила на шаг и уперлась спиной в раковину (кухня была крошечной). – Что это было?! – повторил он громче. – Отвечайте. Вашему сыну повезло, он уцелел, но другим детям может так не повезти. И к тому же, завтра взрыв санатория, но если его нацелились сорвать… В общем, я не хочу никаких сюрпризов!

– Но вы же поймали виновницу, в газете писали, ту журналистку, которая все это подстроила, посылала сообщения детям…

Андрейченко поморщился.

– Расследование продолжается, и осталось еще много неясного. Возможно, она действовала не одна. Итак, что было на видео? Отвечайте!

***

Молодая темноволосая девушка, в которой мать Кости немедленно узнала бы сотрудницу благотворительного фонда по имени Марина, которая приходила к ним в дом после несчастного случая с сыном, дала денег и проявляла всяческое участие, как раз в это время подъезжала к дому, где жила семья Еременко. Ее действительно звали Марина – представляясь Ольге, она не стала выдумывать другое имя. Зачем? Мало ли Марин. А имя штука такая – забудешься и не откликнешься, или еще как-то себя выдашь. Если нужно установить личный контакт, намного проще назвать настоящее имя. Другое дело – интернет, там можно натянуть любую личину, и Марина была в этом мастером.

Она медленно тронулась с места и отправилась домой. Она жила в одна в уютной квартире в новостройке относительно недалеко от центра и от моря. Отличное место, и она могла себе его позволить. В подъезде у них до сих пор сидел представительный консьерж, прилежно оберегая покой жильцов и не пуская посторонних. Жильцов – в основном с доходом выше среднего в городе – это устраивало.

– Добрый вечер, – поприветствовал он девушку, когда та проходила мимо.

– Добрый вечер, Михалыч, – тепло улыбнулась Марина. – Как колено?

– Помаленьку, – дедок хитро улыбнулся. – И тебе здоровья.

Марина рассмеялась и вызвала лифт.

Квартира встретила ее тишиной: у нее не было ни собачки, ни котика, только аквариум, да и тот не рыбками, а с редкими для средних широт питомцами – африканскими домашними змеями, которые, само собой, много шума не производили. Змеек у Марины было две, две «очаровательных» и «любимых» девочки, как она сама их называла. Обе змейки были не такие уж маленькие, больше метра длиной каждая, так что и аквариум для них пришлось завести побольше и поставить его в зале, оборудовать рядом лампы, обогрев… Марина хотела для своих змеек самого лучшего.

В свое время она выбрала змей… ну, потому что ей просто нравились змеи, гладкие, быстрые, опасные, даже если неядовитые. А еще Марина ненавидела шум, суету, толпы людей… На работе этого не всегда удавалось избегать, но здесь, дома, она постаралась уничтожить буквально любое подобное проявление, и аквариум со змеями отлично вписался в тщательно созданную хозяйкой домашнюю атмосферу. Стены с однотонными обоями спокойного светло-сиреневого цвета, жалюзи вместо штор на всех окнах, плотные двойные стеклопакеты – и тепло хорошо сохраняют, и с улицы ничего не слышно. Икеевская мебель на кухне и в гостиной хорошо вписывалась в слегка холодноватый интерьер квартиры. В спальне же стены были более теплого, желтоватого оттенка, а на большую двухспальную кровать с толстым матрасом Марина в свое время не пожалела денег. Она любила комфорт – так же сильно, как тишину.

Перекусив свежим салатом из холодильника и налив себе бокал вина, она приняла душ, переоделась в мягкую флисовую пижаму и упала на кровать с телефоном в руках. Нужно было отправить сообщение поставщику, что на ближайший месяц нового товара она принимать не будет. Пусть всё уляжется. Кроме того, следовало проверить всю сеть, раздать детишкам задания, кого надо – поощрить, кого надо – поругать, начислить баллы, и между делом выбрать самых перспективных: кто точно не разболтает родителям, кто будет готов на что угодно ради денег, кого скорее можно поймать на крючок тщеславия и самоутверждения. И неважно, что прямо сейчас «основных заданий» Марина решила не раздавать, сеть все равно надо поддерживать в рабочем состоянии, чтобы «детки» не потеряли интерес и не разбежались. Марина неплохо разбиралась в людях, и со своими подопечными, особенно теми, кто подавал надежды, состояла в весьма плотной переписке. Разумеется, никто из них не знал ни ее настоящего имени, ни внешности. Все они думали, что общаются с молодым парнем по имени Андрей.

Матвей этим вечером на связь не вышел, но Марина не беспокоилась. Он, скорее всего, был уже на месте. Никаких умных мыслей по поводу Алены ей в голову тоже не пришло, и она решила поразмышлять над этим утром, на свежую голову.

Закончив вечернюю переписку и допив вино, девушка завела будильник на семь утра, выключила настольную лампу и быстро уснула.

Обычно сны Марине не снились, или она их не помнила. Но этот сон был каким-то необычным, невероятно ярким и правдоподобным, как будто все в самом деле происходило наяву. Она сидела в маленькой комнате без окон на какой-то странной кровати. Подняв голову и осмотревшись, она поняла, что это тюремная камера. Маленькое окошко в ней все-таки было – под самым потолком. А в двери была прорезь, закрытая решеткой и железной заслонкой, чтобы наблюдать за заключенными. В камере она была одна, но отчего-то ей было жутко.

Она встала, несколько раз обошла камеру по периметру. Подошла к умывальнику и плеснула в лицо воды. Поправила тонкое одеяло на кровати, то есть на нарах, так это нужно было правильно называть. Она как будто чего-то ждала и не могла успокоиться, не могла найти себе места.

За дверью послышались гулкие шаги, они неотвратимо приближались, и Марину охватил настоящий ужас. Она прижалась к противоположной стене, сверля глазами дверь и ожидая любой возможной опасности, которая может оттуда появиться. Но когда дверь распахнулась, за ней оказался молодой патрульный с тарелкой каши.

– Ужин! – объявил он, и Марина на миг испытала облегчение, но долго оно не продлилось. Она взяла тарелку и ложку из рук парня и поставила на нары. Ей совершенно не хотелось есть.

– Ты почему не ешь? – спросил он сердито.

– Не хочу.

– Не хочешь? Ну ладно. Тогда пошли.

– Куда? – Камера внезапно показалась Марине самым безопасным местом на земле. – Никуда я с тобой не пойду.

– Пойдешь как миленькая, – парень подскочил к ней, схватил за локоть, а другой рукой зажал рот, так что закричать не получилось. Он потащил ее прочь из камеры, она извивалась, дралась, но освободиться не получалось. А потом… он швырнул ее на пол в каком-то в подвале, достал нож и медленно потянулся к ней. Лезвие коснулось ее щеки, подбородка, спустилось к горлу. Будто парализованная, она не могла сопротивляться.

А потом убийца нанес удар.

Марина закричала.

И проснулась.

.

Глава 2

Тем же вечером в квартире Ольги Еременко

Андрейченко сам толком не понимал, что хочет вытянуть из женщины, но чувствовал, что это очень важно.

– Отвечайте! – с нажимом повторил он.

Ольга долго смотрела в пол, но все же решилась заговорить.

– Скейт, – тихо сказала она. – Это был скейт.

– И? – Андрейченко поднял бровь. – Что с ним было не так?

– Это Костин скейт, – тихо сказала она.

Андрейченко присвистнул.

– И как он оказался в Москве?

– Этого я не знаю… – женщина замотала головой. – Я… Я отдала его.

– Когда? Кому?

– После… когда Костя уже был в больнице… Меня попросили… – Она замялась и замолчала.

– Кто попросил?!

Ольга тяжело вздохнула и заговорила, на этот раз с явным намерением облегчить себе душу.

– К нам приходила та женщина, из благотворительного фонда, сказала, что они готовы помочь с лечением Кости, понадобятся лекарства, может быть, новое обследование. Скейт стоял в коридоре, на увидела его и спросила, можно ли забрать его. Я удивилась, а она ответила, что они купят Косте новый, а старый отдадут нуждающимся, но сначала починят и восстановят его, он уже старенький был, потрепанный, ну, вы сами видели…

Андрейченко покачал головой. На записи с камер видеонаблюдения ничего такого видно не было, но Ольга, должно быть, узнала скейт по характерным потертостям и по месту расположения наклеек, которыми уже украсил его Костя.

– И эта женщина забрала скейт? – уточнил он.

– Да.

– Как ее звали?

– М-Марина. Кажется, Марина.

– А фамилия?

– Не знаю.

– Не знаете фамилию женщины из благотворительного фонда?

– Ну да, не знаю, она мне не сказала.

– А телефон ее у вас есть?

– Я не уверена… Нет, кажется, нет. Она сказала, что сама позвонит, но пока не позвонила.

– То есть вы просто впустили какую-то женщину без документов, которая забрала скейт, обещала вам денег, но даже не представилась и не оставила телефона? – Андрейченко не мог поверить, что такое возможно.

– Не просто обещала. Она дала денег… – тихо призналась женщина. – Десять тысяч рублей. Это для нас очень приличная сумма… Я купила Косте лекарств и его любимый торт…на завтра. И новую юбку Ане. – Она потупилась. – Ей очень было нужно, в школе праздник.

Андрейченко понял, что речь о сестре Кости. Он кивнул. Теперь он знал, как отпечатки пальцев мальчика из Феодосии попали на скейт в Москве, мистическое происшествие оказалось тонко просчитанной операцией, призванной запугать Волкова и запутать следствие. Но ему удалось нащупать ниточку к разгадке, и он не намеревался ее упускать.

– Если она позвонит или придет еще раз, сообщите мне, вы поняли? – сказал он. – Обязательно! Мой телефон у вас есть. Но не говорите ей, что рассказали все полиции. Понятно? – Женщина кивнула. – И ради бога, постарайтесь на выдать, что боитесь! Договоритесь с ней о встрече, пусть придет сюда, в квартиру. Об остальном позабочусь я.

Глава 2

Свиридов едва успел вернуться в гостиницу, принять душ и переодеться, как снизу, со стойки дежурного, позвонили.

– К вам пришли, – раздался усталый голос пожилой женщины, которую Николай только что видел за стойкой. – Впустить?

– А кто там? – удивился Свиридов. Сердце неприятно екнуло, а мозг начал услужливо выдвигать предположения, кто мог явиться к нему так поздно вечером. С Алексеичем только что расстались. Андрейченко? Еще кто-то из полиции? А может… Алена? Вдруг начальник полиции все же поверил его, Свиридова, доводам?

– По документам прокурор, – равнодушно бросила дежурная. – Но без ордера, так что ежели велите не впускать – я и не впущу.

Свиридов невольно улыбнулся. Советская школа вахтера! Такую преграду непросто преодолеть даже прокурору.

– Я сам спущусь, – ответил он. – Минуту.

Прокурор действительно ждал у стойки. Куртку он снял и повесил на руку: в холле было душно. Мужчины настороженно смерили друг друга взглядами, но все же обменялись рукопожатиями, «как принято».

– Прошу, – Николай кивнул на кресла и маленький столик в углу, удачно скрытый от любопытных глаз кадкой с огромным цветком. – С чем пожаловали? Что-то еще случилось?

– А разве нет? – Взгляд у прокурора был все тот же, холодный и колючий. – У вас же постоянно что-то случается, Николай Егорович. Вы не заметили?

Он говорил тихо, вполголоса. Верхний свет в холле не горел, и шуметь было как-то неловко: гостиница все-таки. Да и «вахтерша» бы не позволила. На лицо прокурора падала тень от кадки с цветком, придавая ему что-то зловещее. Николай поежился и сел в кресло, жестом предложив сделать то же самое визитеру. Тот будто нехотя согласился и тут же принялся копаться в своем портфеле, доставая бумаги.

– Вы не заметили? – повторил он, выкладывая бланки на столик. – Не успели вы приехать – как на вашем объекте чуть не погиб ребенок. Стали готовить взрыв – человек серьезно пострадал, навсегда останется инвалидом. Разве вы не видите, что все ваши меры не помогают? – Он слегка возвысил голос. – Забор, охрана… Ничего не работает. Несчастья преследуют ваш объект, Свиридов! Нет, они преследуют вас! Лично вас!

Николай почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Слова прокурора эхом отдавались у него в голове. «Все несчастья из-за вас. Вы один в этом виноваты». Если честно, он сам буквально только что думал об этом. Костя, взрывник, налетевший глазом на арматуру, арест Алены… За последние дни произошло столько всего нехорошего, столько знаков напрямую указывало, что не надо браться за этот объект, этот взрыв… «Стоп, что со мной? – Свиридов тряхнул головой. – Я же точно знаю – мы делаем хорошее дело. Гипнотизирует он меня, что ли?»

– Вы что-то конкретное хотите узнать? – копируя холодный тон прокурора, спросил он, изо всех сил стараясь не поддаваться этому откровенному психическому давлению.

– Я пришел взять у вас объяснительную о происшествии на объекте. Пострадал человек. Это дошло до мэра. Он тоже умеет складывать два и два и заметил, что на вашем объекте постоянно что-то происходит. Велел мне взять это дело на контроль.

– Ну что ж, пишите, – Свиридов пожал плечами. – Сегодня, 4 апреля…

Прокурор молча записал объяснения Свиридова мелким непонятным почерком.

– Значит, вы подтверждаете, что все меры были приняты, все службы извещены, охрана стояла?

– Абсолютно. Все было сделано по правилам. Это просто несчастный случай. От них не застрахован никто.

– Да, но эти случаи преследуют вас! – Прокурор обличительно ткнул ручкой в направлении Свиридова. – Вы же видите! Не пора ли остановиться? Откуда вы знаете, что завтра на объекте не случится еще чего-нибудь ужасного? Непоправимого? – Он сверлил Николая взглядом. – И вы не сможете это предотвратить, а потом очень, очень пожалеете о вашем упрямстве! – прошипел он, стараясь не повышать голос.