Почти доказано

– Она не называла имен. Только – "те, кто заплатил за молчание".

Майкл понял: линия расследования Эмили была реальна. Не случайная публикация, не домыслы. Она знала, куда копала. И если верить Игорю, она вовлекла его не по глупости, а намеренно.

– В день убийства вы ссорились?

– Нет.

– Была тишина?

– Да. Мы пили чай. Она сказала, что думает уехать. На время.

– Почему?

– Сказала: “Я написала слишком много.” И добавила: "Теперь они придут."

Майкл нахмурился.

– Что значит “написала”? Где текст?

– У неё был блокнот. Она всё вела от руки. Даже пароли. Сказала, что не доверяет цифровому.

– Где он?

– Я не знаю.

– Он был в квартире?

– Был. На столе. Потом – исчез.

Майкл прищурился.

– А ты уверен, что его не забрала полиция?

– Нет. Но когда я слышал, как кто-то выключал её телефон – блокнот уже не был на столе.

Майкл наклонился ближе.

– Ты что-то не договариваешь.

Игорь не отводил взгляда. Но что-то в лице дрогнуло – микроскопический жест, почти неуловимый.

– Я знал, что она играется с огнём, – сказал он. – Я знал, что ей грозит опасность. И всё равно… я пришёл.

– Почему?

– Потому что она сказала: если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты знал, кто это сделал.

Майкл замер.

– И…?

Игорь покачал головой.

– Она не успела назвать имя.

Пауза затянулась. На часах оставалось три минуты.

– Ты веришь, что тебя подставили?

– Нет, – тихо сказал Игорь. – Я знаю это.

– Кто?

– Я не знаю. Но один из них был в той комнате.

– "Один из них"?

– Тот, кто выключил телефон. Кто забрал блокнот.

Майкл склонился над столом.

– Игорь. Ты можешь дать мне хоть одну зацепку. Что угодно. Я найду их. Но мне нужно…

Игорь перебил.

– Найди того, кто пишет отчёты в суд. Он был в квартире. Сразу после. Проверял что-то. Ему дали бумагу – и он ушёл. Быстро.

Майкл застыл.

– Протокол вскрытия?

– Нет. Что-то до него. Он даже не смотрел на тело. Только на полку. Где был нож.

Майкл почувствовал, как всплывает головная боль. Значит, приказ искать нож появился до осмотра? Значит, кто-то знал, что искать.

Дверь за его спиной отворилась.

– Время вышло, мистер Роуэн, – сказал охранник.

Майкл встал. В последний момент он посмотрел на Игоря.

– Ты боишься умереть здесь?

– Нет, – сказал тот. – Я боюсь, что если вы всё раскопаете – вас убьют раньше меня.

В коридоре Майкл шёл молча. Он впервые за долгое время не чувствовал ярости. Или гнева. Только холод. Глухой, вязкий страх – не за себя. А за дело, в которое он уже зашёл слишком глубоко.

ЧАСТЬ 2: Вторая версия

Если Нью-Йорк – город, построенный на деньгах, то его полицейские участки – острова, построенные на недоверии.

Майкл стоял перед зданием на 20-й Восточной, зная, что внутри его либо проигнорируют, либо попытаются съесть. Нейтрального не будет. Он вошёл, не показывая удостоверения. Только лицо, которое говорило: я здесь не в первый раз и у меня есть основания.

В приёмной – девушка в форме, с глазами, как два автомата, не принимающих мелочь.

– Адвокат Роуэн. Мне нужны копии: допрос Игоря Савенко, ведомость по сотрудникам, участвовавшим в ночной смене 8 сентября, и контакт переводчика. Уголовное дело 22-479B.

Она не подняла глаз.

– Запрос через прокуратуру.

– Прокуратура в курсе. – Майкл врал. – Срочный адвокатский запрос, клиент под арестом, улики в споре.

– У вас есть ордер?

Он выложил заявление на бланке с подписью судьи – он получил его утром, предвидя сопротивление.

Девушка вздохнула. Взяла лист.

– Подождите.

Он ждал. Десять минут. Пятнадцать. На шестнадцатой двери распахнулись, и в коридоре появился первый знакомый: следователь Клинт Хоскинс. Среднего роста, волосы назад, тень бритья за два дня и лицо человека, который был уверен: он всегда прав.

– Майкл, – сказал он с улыбкой, как будто они сейчас сядут выпить кофе. – Ты чего тут?

– Улики. Стенограмма. Список. Переводчик.

– Ты получил дело. Там всё есть.

– Я хочу сверить оригиналы. Что-то не сходится по времени. И – кто такой Гринберг?

– Переводчик.

– Он не в списке сертифицированных.

– У него была временная лицензия.

– Покажи.

Хоскинс прищурился. Улыбка исчезла.

– Ты думаешь, я не могу надавить?

– Думаю, ты уже это делаешь. С первого дня.

Хоскинс подошёл ближе. Они стояли почти впритык. Ни один не отводил глаз.

– Это убийство, Майкл. Всё указывает на парня. Ты не поверил? Твоя проблема.

– Проблема в том, что ты закрыл дело за двое суток. А улики – как из методички.

– Или просто ты разучился проигрывать.

Майкл молчал. Потом резко сказал:

– Время допроса на видео – 22:17. А в протоколе – 21:42. Почти на час разница. Объясни.

Хоскинс ничего не ответил. Только посмотрел. В его взгляде было раздражение. Но – не удивление.

– Техническая ошибка. Камера могла пойти по серверному времени.

– Или допрос провели дважды. Один – для записи. Один – для подписи. Где в первом – он не признался. А во втором – да.

– У тебя теория?

– У меня – практика.

Хоскинс отступил на шаг.

– Хочешь копии – через прокуратуру. Всё по букве закона. А пока – проваливай.

Майкл кивнул. Развернулся и пошёл к выходу. Не споря. Не дёргаясь.

Он знал, когда спор бесполезен. Но он уже услышал главное. Он был прав. Разница по времени – не случайность. Это было сознательное исправление, чтобы подогнать версию под нужную хронологию. А значит – у полиции был мотив торопиться. А может, не только у полиции.

На улице дул ветер. Майкл спустился по ступеням, поправил воротник пальто, достал телефон.

Он набрал Ричарда Мэйза.

– Мне нужно что-то быстро. У тебя есть доступ к записям по Гринбергу?

– Какому именно?

– Якобы переводчик, работал на допросе Савенко.

– Через два часа пришлю всё, что найду.

– Ещё одно, – добавил Майкл. – Есть способ определить, был ли допрос проведён дважды?

– Только если видео не обрезано. Или если на записи нет переходов. Или если микрофон фиксировал шум вне кадра – например, второй голос, которого не видно. Проверь. Там может быть “шов”.

Майкл повесил трубку. Сердце билось гулко. Он чувствовал, как пазл сдвигается.

Игорь мог быть вынужден говорить то, что от него хотели.

И если это так – значит, в этой игре участвуют не только полиция. А может, и не полиция вовсе.

ЧАСТЬ 3: Сломанная хронология

Майкл вернулся в офис после двух часов дня. Снаружи хмурилось. Солнце пыталось пробиться сквозь грязные окна небоскрёбов, но больше напоминало усталого инспектора, который давно потерял интерес к делу.

Он бросил пальто на диван и включил ноутбук. На экране – тот же файл: SAVENKO_INTERVIEW_FINAL.mp4. Слово “FINAL” теперь казалось насмешкой.

Он открыл программу аудиоредактирования, в которой ещё в бытность прокурором слушал сомнительные записи. Включил шумоподавление, убрал бас, поднял фон. Затем запустил воспроизведение с 21:45 – отрезка, где Игорь начинает «признаваться».

– Я был у неё…

– Мы ссорились…

– Я взял нож…

И тут – щелчок. Почти не слышно. Но он там.

Майкл перемотал назад. Снова. Щелчок. Затем – тишина. Дольше, чем должна быть. В этот момент губы Игоря двигаются – но переводчик молчит. Потом – фраза появляется. Но уже как будто не в ритме.

– …Я не хотел…

Слишком чисто. Он промотал дальше. На 23:18 – второй сбой. Изображение слегка затемняется, почти на кадр. На фоне – звук, похожий на тихий голос.

Он включил усиление.

– …Скажи это нормально…

Третий голос. Глухой. Угрожающий. Закадровый.

Майкл откинулся в кресле. Это не было допросом. Это был спектакль.

Он достал внешний диск, подключил к ноутбуку и сделал копию файла. Затем – вторую. На случай, если кто-то решит, что видео «случайно» удалилось.

Пока копировалось, он записал на стикере:

Пункт 1: Запись допроса смонтирована

Пункт 2: Признание получено под давлением

Пункт 3: Есть третий голос – мужчина, неизвестный, не фиксируется в протоколе

Он встал, прошёлся по комнате. Глаза устали. В виске пульсировал нерв. Он чувствовал то самое состояние, когда правда близко, но ещё не прикасается.

На доске с уликами он прикрепил новый вопрос:

Кто сказал "Скажи это нормально"?

Через двадцать минут он был дома.

Снял ботинки, включил чайник, подошёл к окну. Бруклин перед вечерним дождём выглядел как город, решивший лечь спать, не дождавшись ответов.

Он сел за стол, открыл ноутбук, включил дубликат видео – и в этот момент погас свет.

Полностью. Вся квартира. Миг – и темнота. Он замер. Внутри – глухо. На лестнице – тишина. Ни соседей, ни сигналов. Только улица – слабо мерцающая неоном и звуками капель, попадающих в жёлоб.

Он нащупал фонарик на телефоне. Включил. Поднялся. Подошёл к щитку.

Там всё в норме. Ни один автомат не выбит. Это не пробка. Это – отключение.

Он замер на секунду. Внутри что-то сжалось. Он вспомнил анонимное сообщение:

"Не ищи блокнот. Он не для тебя." И понял: теперь он ищет. И кто-то это уже знает.

ЧАСТЬ 4: Тишина в сети

В квартире по-прежнему было темно. Майкл налил себе виски вслепую, на ощупь, и сел у окна с телефоном, держа его как оружие. Он не боялся физической расправы. Он боялся потери данных. Память – была его единственным щитом.

Он достал внешний диск из рюкзака, вставил в ноутбук – не включая Wi-Fi – и сохранил вторую копию файла на защищённый раздел. Затем – отключил всё: роутер, Bluetooth, все точки передачи.

Лишь после этого он набрал номер.

– Джейк? Это Роуэн. Мне нужна твоя паранойя.

– У меня её в избытке. Что стряслось?

– Кто-то вырубил мне свет через тридцать минут после того, как я сделал копию допроса. Хочу знать – заходил ли кто-то в сеть.

– IP?

– 45.122.17.66

– О, старый добрый Атлантик. Дай 10 минут.

Пока Джейк копался в логах, Майкл листал письма. Он вспомнил, как упоминалась переписка Эмили. Он не имел доступа к основному ящику, но в деле была сохранённая копия одного письма – формально направленного её редактору, но с несколькими скрытыми копиями.

Одна из них – странная. [e-mail]

Майкл не знал, что это.

Он ввёл адрес в поисковую строку. Ответа не было. Ни сайта. Ни контактов. Он убрал приставку «office@» и просто набрал harrowgroup.net. Пусто. Затем – в архивных доменах. Сайт существовал. До трёх месяцев назад. Частная медиа-аналитическая структура. Базировалась в Нью-Йорке. Работала с «репутационными рисками» и сопровождением политических компаний.

Он прочитал:

«Работаем в теневом сегменте. Мы не публичны, но всегда эффективны.»

Чёртовы пиар-убийцы, подумал Майкл.

В это время раздался звонок. Джейк.

– У тебя весело. Три IP заходили на твой Wi-Fi за последние сутки. Один – твой, второй – очевидно, сосед, третий… ну, скажем так, он через VPN, но я видел маршрут.

– Где он?

– Интересно. Через Франкфурт, потом на Чикаго, но точка входа – Бруклин. Станция у Atlantic Avenue.

– Ты уверен?

– Я не сплю. И, Роуэн… он не просто подключался. Он запустил сканирование по внутренней сети. Искал открытые порты. Твой ноут – был под атакой. Благо ты его выключил.

Майкл медленно выдохнул. Сканировали его локально. А значит, кто-то был рядом. Физически.

Он встал. Подошёл к двери. Проверил замки. Всё было цело. Но чувство, что он уже не один в этом деле, теперь стало не догадкой – а убеждением.

Он вернулся к ноутбуку, достал бумагу и ручку.

harrowgroup.net – анонимная медиа-компания

Эмили отправляла им письмо за день до смерти

Компания исчезла через 3 месяца

Кто-то пытался получить доступ к моим файлам из Бруклина

Он подчёркнул последнее.

Это уже не защита обвиняемого. Это личная игра. Он задумался.

Если Эмили пыталась передать материалы в Harrow Group, и эта структура исчезла, значит:

Или кто-то уничтожил компанию, чтобы уничтожить след,

Или сама компания была частью схемы, и ей нельзя было доверять.

В обоих случаях блокнот становился не просто тетрадью с записями. А последним документом, в котором правда ещё не была стерта.

Экран ноутбука мигнул.

Майкл вздрогнул. Но это был просто сбой подсветки. Батарея на 10%.

Он закрыл файл, зашифровал копию, выключил ноут. На часах – 23:41.

Он пошёл к кровати, лёг, не раздеваясь. Света не было. Звонков – тоже. Но в темноте он почти слышал, как кто-то, где-то, щёлкает мышью.

Открывает его копии. Читает между строк.

ЧАСТЬ 5: Блокнот и след

Редакция выглядела так, как будто смерть в ней – привычное дело. Никаких цветов. Никаких чёрных лент. Только слегка приглушённые голоса, пустой стол и постоянный писк копировальных машин, проглатывающих страницы чужих жизней.

Майкл появился без звонка. Он не любил звонить заранее, особенно туда, где могли уже начать "редактировать правду".

На стойке ресепшн его снова встретила та же девушка с затянутой улыбкой. Но теперь он не подошёл к редактору. Он свернул вправо, в отдел архивов – куда не любят заглядывать те, кто живёт текстом, а не его историей.

Там, за коробками и стеллажами, сидел мужчина в кардигане с серьёзным лицом. Очки с толстой оправой. На бейдже – «Ленни. Архивист».

– Добрый день, – сказал Майкл. – Я работаю по делу Эмили. Хотел бы посмотреть, где именно она оставляла черновики.

Ленни покосился вверх, будто проверяя, нет ли камеры, а затем заговорил вполголоса:

– Там, где она работала официально, вы уже были. Но был и второй стол. Не совсем по регламенту.

– Где?

– Техническое помещение. Бывший серверный склад. Она его переоборудовала под «комнату для раздумий». Хранила там старые блокноты. Никто не возражал. Редактор знал, но делал вид, что не знает.

– Доступ?

– По внутреннему ключу. Есть у старших. Или… у уборщиков.

Майкл понял. Без лишних слов вытащил из бумажника пятидесятидолларовую купюру и сунул её под коробку с архивными отчётами. Ленни кивнул, не глядя.

– Задний коридор. Дверь без опознавательных знаков. Если там кто-то сейчас – ты этого не видел.

Помещение было холодным, пахло старыми проводами, плесенью и кофе, который давно испарился, оставив только кислотный след в воздухе.

Стол – обычный, офисный, пластиковый, в одном углу – чашка с надписью “TRUTH FIRST”. В ней – подсохший чайный пакетик. На столе – пыль. Почти везде. Почти.

Майкл провёл пальцем – и увидел чёткий контур прямоугольника. Размер – как у плотного, обтянутого тканью блокнота. Возможно, с застёжкой.

Он обошёл стол. Стул сдвинут не назад, а вбок. Так двигают, когда встают резко.

На полу – пара следов от ботинок. Мужские. Не офисные. Грязь ещё не просохла полностью. Кто-то был здесь меньше суток назад.

Майкл замер. Он не был один. Не здесь. Не в этом деле. И, возможно, не с самого начала.

Он открыл нижний ящик. Пусто.

В верхнем – пара ручек, старая флешка, и фотография: Эмили на фоне какого-то помещения с табличкой “Lindholm Labs”. Внизу – надпись от руки: “Истина всегда оставляет цифровой след”.

Он забрал фото. Затем – вытащил флешку.Проверит позже. Без Wi-Fi. Без риска.

Он уже собирался выйти, как вдруг… остановился.

В воздухе – лёгкий запах. Почти незаметный. Парфюм. Но не женский. Мужской.

Свежий. С дорогой базой. Возможно, синтетический мускус, тот, что оставляет запах даже на металле.

Он вышел и медленно закрыл дверь. Ни одного звука.

Теперь он знал: кто-то приходил за блокнотом.

Но, возможно, не нашёл всё.

Глава 3: Труп в Трайбеке

ЧАСТЬ 1: Последняя сцена

Квартира Эмили Фостер находилась в элитной новостройке на углу Чёрч и Чамберс-стрит. Дом с охраной, лифтами с карточками и консьержем, который даже не пытался скрыть, что следит за каждым шагом.

– Вы с прокуратуры? – спросил он, глядя на удостоверение.

– Хуже, – ответил Майкл. – С защиты.

Временный допуск на осмотр был одобрен по запросу судьи. Всё строго – 30 минут, под присмотром. Без съёмки. Без прикосновений.

– Пятнадцатый этаж, – сказал охранник. – 1502. Вам откроет патрульный. И, эй… – Он слегка понизил голос. – Если вы меня спросите… я не верю, что этот парень её убил.

– Почему?

– Потому что у него в глазах страх. А у настоящих убийц – только пустота.

Лифт поднялся плавно, беззвучно, как будто знал, кого везёт. Дверь открыл молодой патрульный – бледный, с мешками под глазами и без особого желания спорить.

– Я здесь, потому что так надо, – сказал он. – Камеры не включены. Если не будете трогать вещи – вопросов не будет.

Майкл кивнул.

– Мне нужно осмотреть всё глазами, не руками.

– Глаза – не улика, – пробормотал тот и отступил.

Квартира была просторной, светлой, минималистичной. Белые стены. Деревянный пол. Полки с книгами – вперемешку с вырезками из газет, аккуратно сложенными. На подоконнике – мёртвый суккулент. На кофейном столике – только кружка и тонкая полоска пыли вокруг неё.

Вот что бросилось в глаза сразу: – ничего не было двойным. Один стул. Одна чашка. Одна вилка в раковине. Жила как будто только для себя.

Майкл прошёл на кухню. Здесь стояла та самая полка, где, по протоколу, нашли нож с отпечатками Игоря. Он осмотрел полку. Следы пыли были стерты неровно. Как будто кто-то вытирал рукой, но не знал, где именно лежал нож.

Это была неуверенная чистка. Не уборка, а инсценировка чистоты.

Он присел рядом с обеденным столом. Потрогал нижнюю часть – там, где обычно крепят скрытые диктофоны. Ничего.

Но в углу комнаты стоял шкаф с книгами. Открытые полки, сверху – закрытая секция. Металлическая ручка. Он не трогал её. Но посмотрел – и заметил: на лакированной поверхности – пыль. Почти везде.

Кроме прямоугольного следа.

Коробка. Примерно 30 на 20 сантиметров. Её недавно убрали. И не поставили ничего вместо.

Значит – забрали. Значит, кто-то был здесь после полиции. Или до. Или между визитами.

Он сделал шаг назад. Потянулся к полке с бумагами. Бумаг не было. Только обрывок бумажной ленты с логотипом "GreenStation Storage". Хранилище. Склад. Необычное место для журналистки. Особенно – живущей с минимумом вещей.

И запах. Он почувствовал его, как только вошёл в спальню. Тот самый. Тот, что он уже ощущал в «редакционной кладовке». Тот же парфюм. Синтетический, стойкий, необычно нейтральный – как будто его выбирали, чтобы не запоминался.

И теперь он был здесь, в её личной комнате.

Он подошёл к окну. Внизу – машины, люди, обычный Манхэттен. Но за стеклом – кто-то уже побывал. Кто-то, кто знал, что искать. Кто-то, кто не боялся камеры. Потому что камер не было.

На выходе он сказал патрульному:

– Кто-нибудь ещё приходил сюда за последние два дня?

– Нет. Только следователь Хоскинс. На повторную проверку.

– Он был один?

– Не знаю. Но вышел – не с пустыми руками.

Майкл кивнул.

И на лифте вниз он думал только об одном: Что бы ни было в этой квартире – оно должно было исчезнуть. А значит, ему нужно найти тех, кто не успел убрать всё.

ЧАСТЬ 2: Привычка к порядку

Офис пах кофе с корицей – это была единственная роскошь, которую Майкл себе позволял. Он сидел за столом в тишине и листал старые публикации Эмили Фостер, распечатанные из архивов. Бумага тёплая, словно впитавшая её голос.

Заголовки:

– "Голос мэра: сколько стоит лоббизм в Совете?"

– "Невидимые камеры: кто следит за школьниками в Нью-Йорке?"

– "Улица, которой нет: как строят дома без адресов и разрешений."

Во всех статьях – структура. В каждом абзаце – пунктир, который соединял точки.

Она не просто писала. Она проектировала.

Каждое расследование – как схема. Каждая колонка – как судмедэкспертиза, только не тел, а структур города. Она не боролась с людьми. Она искала, где система ломается. И кто на этом зарабатывает.

Майкл отложил папку и раскрыл блокнот с заметками. Там, среди неоформленных строчек, была одна, которую он выделил:

"Человек, у которого порядок на столе – либо лжёт, либо боится."

Но у Эмили порядок был. На столе, в жизни, в текстах. Что это означало?

Он снова посмотрел на фото из склада: Lindholm Labs. Именно это название мелькало в статье 2020 года – "Невидимые камеры". Тогда она утверждала, что несколько аутсорсных ИТ-компаний, включая Lindholm, участвовали в закупке программ, позволяющих вести скрытую съёмку в городских учреждениях. Проект замяли, ответа никто не дал.

Теперь – фото. Личная подпись. Эта компания возвращается в её материалы за два дня до смерти.

Он ввёл название в реестр. Ничего. Не зарегистрирована в штате. Не существует на бумаге.

Он открыл WHOIS. Домен lindholmlabs.net зарегистрирован… девять дней назад.

Новый сайт. Новый домен. Кто-то перезапустил компанию под тем же именем. Или – просто украл имя.

Он вздрогнул. Если это приманка, значит, кто-то знал, что она к нему вернётся. А если это маскировка, значит – они до сих пор активны.

Он взглянул на доску у себя в кабинете. Там, среди нитей, был стикер:

“Не ищи блокнот. Он не для тебя.”

Теперь он понимал. Блокнот – не просто личный архив. Это – ключ. Ко всей структуре. Не к мотиву убийства. А к механизму, который оно должно было прикрыть.

Она записывала не факты. Она выстраивала схему влияний, как она это всегда делала. Связи. Имена. Даты. Деньги. Не по хронологии – по смыслу.

И если она была последовательной – этот блокнот был зашифрован визуально. Нотатки, значки, геометрия. Порядок, который казался беспорядком.

Он открыл фото комнаты, где нашли тело. Увеличил угол стола. Рядом с кружкой – царапина. Почти невидимая. Но – ровно в форме квадрата.

Возможно, от тиснённого корешка блокнота. А возможно – не просто след. Возможно – метка.

Он прищурился. Эмили не доверяла технике. Но она верила в то, что порядок – это защита. А значит, её блокнот был не просто хранилищем. Он был проводником, оформленным так, чтобы даже прочитав, ничего не понять – если ты не знаешь, в каком порядке смотреть.

И тогда всё встало на свои места. Блокнот – это карта. А улики – как координаты.

Майкл записал:

Эмили создавала систему.

Убийство – попытка её разрушить.

Линдхольм Лабс – точка входа.

Блокнот – не свидетель. Он схема.

Он встал. Подошёл к окну.

Дождь снова начинался. Нью-Йорк стекал по стеклу, как чёрная краска.

И он понял, что в этом деле нет случайных предметов. Всё, что осталось – оставлено нарочно. Но не для него. Для того, кто знал, как читать между линий.

ЧАСТЬ 3: Человек без следа

– Всё, что ты сейчас скажешь, я не записываю, – произнёс Джейк.

– Я и не просил. Мне нужна правда, не протокол.

Майкл и Джейк, внештатный айтишник, специалист по кибербезопасности, старый знакомый Майкла, сидели в маленьком кафе на Перри-стрит, которое пахло лимонным маслом, битым стеклом и послевкусием судебных дел. Джейк пил чёрный кофе и крутил в руках флешку, как фокусник.

– Я влез в резервную копию журнала входов в здание, – начал он. – Полиция запросила официальную выгрузку и получила её. Но у охранной системы есть свой бэкап, который не синхронизируется с сервером, если его не включить вручную. И угадай что?

– В нём что-то осталось?

– Один визит. За сутки до убийства. Время: 20:37. Имя: Мэйнард, Филип. Цель визита: «персональная консультация».

Майкл поднял глаза.

– Консультация чего?

– Не указано. Но в других зданиях, где он появлялся, значится: «PR», «репутационные риски», «управление ситуацией».

– Компания?

– Чека нет, но имя связано с «Ardens Group». Неофициальная консалтинговая структура. Занимаются чисткой репутации. Работают в тени. Протирают интернет, звонят редакторам, заносят деньги – или, если надо, убирают проблемные лица, не убивая их буквально.

Майкл провёл рукой по лбу.

– Звучит, как люди, с которыми Эмили бы точно пересеклась.

– Точно. Особенно если она копала под них. У неё в статьях всплывали оффшорные структуры, связанные с закупками для администрации. В двух из них всплывает посредник – Ф.М.

– Филип Мэйнард.

Джейк кивнул.

– Он появляется в отчётах как представитель сторонней аналитической фирмы. Но реальных следов в открытых источниках – почти нет. Ни фото. Ни соцсетей. Даже резюме не вылезает. Он существует ровно настолько, насколько ему нужно быть видимым.

Майкл вздохнул.

– Он был у Эмили. А теперь – исчез.

– Или наблюдает. Как и те, кто нанимает таких, как он.