Адептка второго плана

Я прошла, по прикидкам, примерно полпути, когда над рыжими, как сама осень, черепичными крышами домов забрезжила узкая полоска зари – робкая, бледная, будто не решавшаяся еще разгораться по-настоящему.

Город пока дремал, но уже начинал шевелиться во сне. Где-то вдали скрипнула дверь, кто-то закашлял за ставнями, заплескалась вода в колодце через дом. Улицы, вымощенные неровным булыжником, тонули в сизом тумане.

Когда мы добрались до уже знакомых ворот академии, те были открыты. Я, сглотнув, шагнула в них и ощутила, как браслет на запястье, который я до этого почти не замечала, кольнул магией, а урна, которую я держала, ощутимо нагрелась.

– Надо же, ради тебя даже на вход, похоже, заклинание наложили, чтобы и вправду одна не прошла, – хмыкнула бабуля, зависнув рядом с моим плечом.

Разгоралась заря. И подозреваю, что не только небесная, но и гнева в душе одного барона, который пришел в молельню.

– Будем делать ставки? – поинтересовалась я у Смерти.

– На что спорим? – азартно уточнила бабуля.

– Как скоро отец придет сюда, – со вздохом пояснила я.

– Бьюсь об заклад, что этот гоблинский потрох примчится сюда как драконом в зад укушенный, уже к часу изумруда, – с этими словами призрачная указала взглядом на башню.

На той под самой крышей был размещен огромный циферблат. Только вместо чисел и секундной стрелки по кругу шли камни. Сейчас как раз потух один из них, фиолетовый, и тут же вспыхнул второй, стоявший на месте привычной семерки, – пурпурно-алый.

Так, ясно, время здесь определяют по камням. Какие еще сюрпризы будут? И главное – где найти глоссарий по этой истории? А то пока я выберусь из данной интересной книги, по незнанию могу не раз попасть в такой крутой переплет, что и корешок недолго отбросить…

Конечно, кое-что можно спросить у Смерти, но она и так, кажется, вот-вот начнет что-то подозревать… Ладно, как говорит мой начальник: пхр, или по ходу разберемся. А на составные части или с проблемой – это уже время покажет.

Так что я смело зашагала по широкой булыжной мостовой к центральному корпусу академии. Навстречу мне попалась лишь пара зевавших адептов. Видимо, местная магистерия только-только просыпалась. Сомневаюсь, что в столь ранний час ректор сидел у себя в кабинете. Но, может, это и лучше… Буду поджидать, в смысле ждать, его у самых дверей. Дело за малым – узнать, где те.

Вильда решила благоразумно спрятаться в урну, дабы не привлекать лишнего внимания. Так что эта роль досталась мне: всклокоченной девице в помятом, а местами и разодранном платье, тащившей внушительную погребальную вазу. Благо синяков было не видно: на лице папочка оставить их не успел, а остальные прятались под строгим платьем или были прикрыты волосами.

– И где откопать ректора в такую рань? – вздохнув, вслух спросила я.

– Если бывшего, то, скорее всего, на погосте, – ехидно отозвалась из своего посмертного пристанища Вильда.

М-да, характерец бабули был, похоже, не из легких. Но мне все же с ней повезло. Точнее, с прахом. Похорони ее в саркофаге – и привести, вернее, принести на себе родственника было бы куда тяжелее.

– Я про живого… – недовольно выдохнула я и поинтересовалась из любопытства: – А почему кого-то из Бросвиров хоронили в гробницах, а кого-то в урнах?

– Мне тоже интересно, почему двести лет назад перестали предавать тела моих потомков благородному огню, как это подобает магам, и стали их укладывать штабелями, как бездарных? Неужели сила в нашем роду угасла?

Не желая развивать тему, в которой я, мягко говоря, была не сильна, я поспешила увести разговор в другое русло.

– Ну у меня же она есть, – возразила я и тут же поправилась: – Вернее, была. И обязательно вернется, если мы будем действовать вместе…

– Во славу рода и во имя мести! – подхватила Вильда.

И у меня создалось ощущение, что это не просто слова, а то ли девиз, то ли план. Вот только когда решила уточнить, кому задумала учинить вендетту покойница, та притворилась натуральным трупом, затихнув, будто ее в урне и не было.

Мой вопрос так и остался без ответа. Так что миновала я фонтан в гордом молчании. Как и поднялась по мраморным ступеням. В холл вошла тоже в абсолютной тишине и, оглядевшись, решила пройтись по первому этажу, здраво рассудив, что кабинет ректора навряд ли находится в каморке под лестницей и должен быть где-то рядом, чтобы удобно было и на ковер провинившихся водить, и гостей встречать…

Но то ли глава академии был скромен, то ли его основательно так задолб… очень активно все любили, но, так или иначе, его местообитание обнаружилось только на втором этаже. Зато сразу с табличкой! «Ректор Трэвор Харрис» – гласили литеры.

И вот странность: выглядели они вовсе не как привычные мне буквы, но я отлично их разбирала.

Решив проверить, не заперто ли (а вдруг?), я надавила на ручку, и, на удивление, та поддалась. Я вошла в пустую приемную и увидела, что створка двери, у которой обычно привратниками сидят секрецерберы, приоткрыта, и через щель доносятся голоса:

– Вы по этому поводу хотели столь срочно встретиться со мной? – услышала я голос ректора.

– Да, сообщить вам лично, что с сегодняшнего дня и до особого приказа императора здесь будут присутствовать люди из службы безопасности.

– Как будто в этих стенах мало ваших тайных агентов. И это при том, что академия не подчиняется ни светской, ни духовной власти, – отозвался ректор. Меж слов я отчетливо услышала: «не учись здесь наследник трона, выгнал бы всех ваших шпионов поганой метлой».

Кажется, что-то такое уловил и собеседник лорда Трэвора.

– То были, как вы, лорд, правильно заметили, тайные агенты. А эти – явные, – недовольно отозвался скрипучий голос неизвестного. – К тому же дознаватели уверены, что в стенах академии для принца все еще существует угроза, несмотря на то что главная преступница поймана и казнена. Вчера на его высочество и Одри Хайрис напала стая тренворгов. Так что присутствие моих людей на вашей территории – это не просьба, а уведомление. Семеро офицеров прибудут через час. Разместите их и окажите всякое содействие в расследовании.

После этих слов раздались шаги. Я едва успела спрятаться под стол секретаря, как мимо него кто-то прошел. Захлопнулась дверь приемной. И почти тут же из кабинета ректора – неразборчивые слова. Что именно произнес Трэвор, я не поняла, зато интонацию человека, которого все достало, уловила отчетливо. А после, в наступившей тишине, различила скрип, с каким обычно отодвигают стул.

Что, глава академии собрался уходить? Ну уж нет!

Я выскочила из-под стола, как опытный охотник на ректоров из засады. Вовремя: Трэвор стоял на пороге своего кабинета. Увидев меня, лордейшество натурально зарычало:

– Кимерина Бросвир! Я ясно вам дал понять, чтобы вы…

– Ни ногой в академию без сопровождения родственников! Поэтому я пришла не одна! – перебила брюнета я, не давая тому и слова вставить, протараторила, грохая об стол урной с прахом: – Вот, я к вам со Смертью. – Кажется, после последней фразы ректора закоротило: его глаз дернулся, а после – и он весь целиком. Меня это не смутило, и я продолжила знакомство: – Это моя пра-… раз под сто бабушка. Вильда. Вы же не уточнили, какой именно мой родственник вам нужен.

– Никакого! И вас, Кимерина, здесь мне тоже не нужно ни в каком виде! Тем более у вас больше нет дара.

– Есть! – выпалила, обнаглев от страха, и тут ощутила, как через стенку урны, которую я все еще держала за бока, хоть та уже и стояла на столе, в мое запястье проникает холод. Он-то немного и остудил закипавшую во мне злость.

– Выгоревшие так быстро не восстанавливаются, – припечатал Трэвор.

– Императорский лекарь просто творит чудеса, – парировала я. – Так что я хочу вернуться и имею на это право!

– А я имею право отказаться от проблем в вашем лице, – не сдавался лордейшество.

– Не возьмете меня назад – их будет еще больше! – выдохнула и, припомнив, что принц ко мне благосклонен, пошла в атаку: – Я все расскажу его высочеству!

– Вы всего лишь подруга той, к кому Ричард проявляет симпатию. Не забывайтесь, – сухо напомнил ректор.

Я сглотнула.

Мысли лихорадочно заметались в голове, складываясь в пазл. Так, если злодейку, в смысле преступницу, казнили, главный герой у нас – принц, а его подруга – это та самая Одри, то моей Кимерине, выходит, отведена роль второго плана. Массовки, которой авторам никогда не жаль.

– Вы недооцениваете силу женской дружбы. – Сжав посильнее урну с прахом, я ощущала, что меня начинает потряхивать.

– Шантаж? – деловито уточнил лордейшество.

– Да, – честно ответила я и предупредила: – А дальше будут угрозы. На подкуп, извините, денег нет.

– Похоже, вы отлично знаете очередность дипломатического протокола, – хмыкнул Трэвор. – Значит, в курсе и того, что такое провальные переговоры.

Этой издевки я не выдержала. Ну и показала ректору, что такое настоящий провал. Магия, что рвалась из меня, жгла кончики пальцев, ударила враз. Да так, что разметала все вокруг. Треснули полки шкафов, вылетели стекла, а главное… Пол под ректором, который успел что-то колдануть и заслониться магическим щитом, провалился! Так что лордейшество едва не упал, успев отпрянуть в последний момент.

Все это длилось не больше секунды. Но последствия были как после мощнейшего взрыва. И я была его эпицентром. Целой осталась только урна, которую я продолжала держать. Стол, что был под ней, осыпался пеплом.

Ректор же, убрав щит, вдруг неверяще посмотрел на меня и, сглотнув, произнес:

– Что ж, похоже, по поводу вернувшейся магии вы не врали.

– Поверьте, в том, что готова на все, чтобы вернуться в академию, я тоже не лгу.

Меня смерили фирменным взглядом гробовщика, снимающего с будущего клиента ростовку для домовины.

На это я лишь покрепче обхватила урну с прахом и не отвела глаз. Повисло, точно самоубийца на суку, молчание. Противное. Тягостное. Выматывающее нервы. И вдруг ректор разорвал его, точно полоснув отточенным клинком по веревке, фразой:

– Кимерина, а вы точно хотите быть алхимиком? С таким потенциалом вам прямая дорога на боевой факультет.

Если я что-то понимала в фэнтези, меня только что витиевато послали туда, откуда я недавно выбралась – в усыпальницу. Только уже на постоянное место жительства. Какой из меня боевой маг? Зато свернуть шею на занятиях и сказать, что так и было – проще простого. Да я и драться-то не умею. Разве что придираться. К словам. Что я и сделала:

– А на алхимическом остаться – не вариант?

– Я бы не перебирал ими в вашем положении, адептка.

Последнее слово ректор выделил особо, и я поняла: победила. Хоть и не на самых выгодных условиях, но все же!

«Требуй клятву о зачислении», – услышала я шепот у самого уха.

Лордейшество, едва Вильда это произнесла, нахмурился, как тот, кто чует печенкой подвох, но не может понять, в чем тот именно. Ну я, как воспитанная в традициях уважения к старшим, не стала пренебрегать мудрым советом предка.

– Тогда мы договорились, – отозвалась я, отлепив от урны одну из ладоней, протянула ее для рукопожатия и добавила: – Скрепим договор клятвой – пообещайте, что пока дар при мне, вы не выгоните меня из академии. При условии, что я буду прилежно учиться, конечно, – видя, как ректор темнеет лицом, добавила я.

Про успеваемость не стала и заикаться: она не только от меня зависит. И прикажут какому-нибудь преподавателю – он может и завалить. А вот усердие – оно все мое!

Ректору такой поворот явно не понравился, но он, хмыкнув, все же согласился. Взамен стребовав с меня ответную клятву: что я ни словом, ни делом не наврежу ни высочеству, ни короне. В общем, мы оба перестраховались, как могли.

– Хорошо, адептка, а теперь ступайте и готовьтесь к занятиям. Приказ о переводе на боевой факультет я подпишу до полудня.

Лишь после этих слов я смогла выдохнуть и, подхватив поудобнее урну, уже хотела уйти, как услышала:

– И, Кимерина, надеюсь, больше не будет никаких сюрпризов? – мягко произнес Трэвор.

У меня дернулся глаз.

– А если будут – найдете способ обойти клятву и отчислить? – хрипло спросила я.

– Если это не касается короны – то нет. Империи нужны сильные маги. А очень сильные – тем более. Завтра пойдете на точные замеры уровня дара. Но по тому, что я здесь сегодня увидел, могу и без артефакта сказать – девятая, а возможно, и десятая ступень. Таким потенциалом не стоит разбрасываться. К тому же, если вы все же не совладеете со своей магией и разумом – пусть это случится в моих стенах. Жертв будет гораздо меньше.

Ну не сволочь ли?! Так в лоб намекать девушке о том, что, возможно, у нее не все дома!

Была бы дверь – обязательно бы хлопнула ею на прощание. Но, увы, створку вместе с косяком я уже показательно вынесла ранее. Зато ректор с успехом вынес мне мозги.

Так что мне ничего не оставалось, как просто гордо уйти. Только выдержки и прямой спины хватило ровно до крыльца главного корпуса. Едва оказалась на улице, как ноги начали подкашиваться. А идей, что делать дальше, – не было. Да у меня голова вообще была образцово пустой. Хотелось лечь прямо на ступени. Но что-то подсказывало мне: можно найти место поудобнее. А главное – потише. Например, общежитие. Наверняка здесь оно было. Раз моя героиня сбежала из дома, где-то же она жила? Логичнее всего – в общежитии.

Его-то я и отправилась искать. Нашла методом охоты: поймала одного из адептов и допросила. Благо притихшая в урне бабуля не комментировала мое наверняка странное поведение.

Так что женский корпус я нашла быстро, а по списку фамилий при входе определилась и с комнатой. Вот только, судя по написанному на зачарованном листе, жила я не одна, а с… Одри Хайрис!

Хотя… Какая разница. Я сейчас приду, залягу в кровать и… как вернусь в родной мир! Надо только добраться до кровати. А если с первого раза не получится – нужно будет пережить учебный день в академии и попробовать снова.

Так что я поднялась по лестнице, уже готовилась было продолжить совершенствовать искусство взлома, как выяснилось – это лишнее. Едва дотронулась до двери рукой, как браслет словно отозвался на прикосновение, и створка со скрипом открылась.

Передо мной предстала комната в лучших традициях Мамаева нашествия. Шкаф был открыт, перед ним на полу валялась куча вещей… Да и в целом вокруг был образцовый бардак. Так что в него урна с прахом вписалась очень даже органично.

Я поставила ее на стол и осторожно произнесла:

– Вильда, ты еще тут?

– Не дождешься, – сварливо отозвалась Смерть. – Дай поспать! Ты из меня столько силы вытянула с этим ректором, что мне нужно восстановиться.

– Ну я тогда тоже буду… восстанавливаться, – ответила я и легла на одну из постелей.

Едва голова коснулась подушки, как я отрубилась. Видимо, напряженная ночь дала о себе знать. А вот очнулась я оттого, что кто-то долбил. Да так, что казалось – не по двери, а сразу по моей голове.

Толком не соображая, я пошла открывать и…

– Кимерина Бросвир, нам нужно серьезно поговорить, – услышала я голос, от которого дрему как ветром сдуло.

Я гулко сглотнула. Похоже, мой сюрприз уже не только добрался до ректора, но успел потребовать от того выдать либо блудную (аж до беременности!) дочь, либо того, кто ее обесчестил.

Вот гадство! Надо было ректора все же предупредить о бароне, но как-то к слову не пришлось. А вот сам папочка – еще как пришел. В противном случае сейчас на пороге не стоял бы взбешенный инистый, один вид которого мог довести меня до инфаркта – и сразу на тот свет, а потом еще и вернуть для повторного убийства.

ГЛАВА 4

Непроизвольно сделала шаг назад. Затем – второй. Третий… Инистый синхронно наступал. Так что расстояние между нами оставалось прежним, чего нельзя сказать о дислокации.

Инистый оказался целиком в моей комнате и занял в ней, казалось, все пространство, разом вытеснив оттуда весь воздух. А после захлопнул за собой дверь. Видимо, чтобы я не удрала. Да и в коридор не доносилось лишних звуков расправы. А она, я отчетливо поняла, неминуема: второй раз за сутки меня будут пытаться лишить жизни.

Для спасения последней нужна была помощь родных! К последним я и обратилась, жаль, не ликом, а своей ж… жизнестойкостью. Ей-то я уперлась в край стола, когда пятилась от двери. Рука тут же нащупала урну. Это придало уверенности. Если Нидоуз нападет – будет хотя бы чем (и кем!) обороняться.

Только инистый не спешил прикончить меня физически и пока убивал лишь взглядом. И молчанием. Последнее ему удавалось настолько хорошо, что у прежней Тамарочки кардиостимулятор бы уже давно свой генератор откинул и электроды склеил. Но в этом книжном мире героиня мне досталась крепкая. И сердцем в частности, и телом в целом. Потому я трепетала, но даже об обмороке не помышляла. Хоть он сейчас ой как пригодился бы: с бесчувственной девицы какой спрос?

– Не хочешь объяснить, как так получилось, что ты сделала меня отцом? – меж тем прорычал мне в лицо маг, как будто сам не знал, откуда дети берутся, и угрожающе придвинулся.

Мне же отступать стало некуда – позади были лишь мощи предков.

– Извини, это вышло случайно, – выпалила я чистую правду: когда Бросвир пригрозил монастырем, это вырвалось само собой. – Я хотела вернуться в академию, но барон был против, и я решила…

– …что все предлоги хороши? – невозмутимо закончил за меня инистый, который при моих последних словах каким-то образом превратился из того, кто готов вот-вот вспыхнуть и спалить тебя, в того, кто способен все вокруг заморозить.

Сейчас Брандир Нидоуз напоминал мне этакий утес в северном море, встречавший и шторма, и снег, и борта кораблей, что разбивались о его твердь, и сообщения о беременных от него девственницах одинаково невозмутимо. Одним словом, не мужчина, а меч… могильная плита! Главное, чтоб не моя!

– Прости, мне жаль, что так вышло, – выдохнула, ощутив одновременно и страх, и стыд – плохо передаваемое и еще хуже переживаемое сочетание чувств. – Это моя вина. Не хотела, чтобы твоя репутация пострадала и… Если нужно, я во всеуслышание заявлю, что между нами ничего не было. И к ректору пойду, объясню…

У Брандира дернулся глаз, он медленно-медленно, словно опасаясь самого себя, контролируя каждое слово, с расстановкой произнес:

– Кимерина Бросвир, ты вообще в своем уме? Понимаешь, что говоришь? Если ты подобное скажешь, во-первых, узнает вся академия, которая пока не в курсе. А во-вторых, уверится, что именно это и было! Что же до ректора, который меня, к слову, и вызвал – я уже поговорил как с ним, так и с твоим отцом. И даже поклялся им обоим, что не имею никакого отношения к твоему ребенку. Так что пусть настоящего отца ищут… – с каждым словом ледяное, контролируемое железной волей хладнокровие инистого трещало, словно вот-вот готовая вскрыться по весне стремительная широкая река.

– Да нельзя найти того, кого нет! – выпалила в ответ я, устав бояться.

Надоело! Вечером сватали, ночью душили, утром – гнали взашей, теперь рычат… Сколько можно-то! Мои дамские нервы (хоть сестренка и утверждала, что ими фуру вытянуть из кювета можно) не выдержали. Я от души психанула и грозно шагнула к инистому.

Только этот тип, в отличие от меня, и не подумал отступать. Так что я почти носом уперлась в мужскую грудь. Знакомую такую, ходившую сейчас ходуном.

– Отец ребенка умер? – услышала я голос над головой.

Все же разница в росте, да еще такая, при которой ты своей макушкой упираешься в чужой подбородок, – препротивная вещь. Не посмотреть свысока, или хотя бы вровень. Пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться взглядами.

На меня смотрел сам мрак. Беспросветный и отчаянный, точно смерть. И лишь заполошно бившаяся жилка на виске кричала о жизни.

Ниточка застарелого шрама на загорелой шее Брандира сейчас была видна особенно отчетливо. Она ныряла в высокий – почти под подбородок – воротник-стойку.

Инистый был зол. Я тоже. Но сквозь эту мою злость приходило осознание того, как все виделось магу: его вызывают к ректору, обвиняют в отцовстве и… Первая мысль инистого – ему пытаются подсунуть чужого ребенка вместе с девицей!

М-да… Окажись я на месте Брандира, я бы эту адептку придушила безо всяких разговоров. А он держится… только искры из глаз высекает, как кремень.

– Он и не жил, – ответила, вспомнив о вопросе мага. – Я не беременна. Просто у нас с отцом были немного разные взгляды на мое будущее: я хотела пойти в академию, а не под венец. И ребенок показался мне весомым аргументом…

– Неужели образование, полученное за седмицу учебы, оставило на тебе такой след? – спросил было Брандир и осекся, похоже, увидев другие следы – удушения.

Я почти физически ощутила мужской взгляд на своей шее. Как раз там, где пальцы отца душили меня. Захотелось прикрыться.

– Кто это сделал? – вкрадчиво поинтересовался инистый.

– Я же уже сказала: мы с отцом не сошлись взглядами на мое будущее, за которое я решила бороться!

Произнесла и все же поддернула ворот платья, поймав себя на мысли, что с инистым в этом мы сейчас похожи: и он, и я стремимся спрятать неприглядное. Он – шрамы, я – синяки. И мы оба – свои тайны.

Повисла тишина. Она была такой острой, что об нее можно было порезаться. Осязаемая, плотная. Звенящая.

Мы стояли с инистым и смотрели друг другу в глаза. Неотрывно. Упрямо. На грани злости и отчаяния. Его напряженное лицо. Мои сведенные брови. Его горячее дыхание, что обжигало мне щеку. Мои сжатые в кулаки руки.

Показалось, что еще немного – и воздух вокруг заискрит, а мои волосы поднимутся облаком от разлитого вокруг электричества.

– Если решаешь за что-то бороться – нужно лучше тренироваться, чтобы побеждать без потерь, – произнес инистый как-то рвано и совершенно неожиданно для меня добавил: – И я позабочусь, чтобы ты научилась этому…

– Что? – потрясенно выдохнула я.

– …на моих практикумах по боевой магии, – не обратив внимания на мое восклицание, закончил инистый.

Мне понадобилась целая секунда, чтобы осознать – кажется, так на языке этого мага звучит: «Я прощаю твою ложь».

Удивительное дело порой эти ссоры: они так легко отдаляют близких людей друг от друга, но при этом способны сблизить совершенно чужих.

– Спасибо, – выдохнула я, вдруг ощутив уже знакомый запах морозной мяты, грозы и отточенного железа, и опустила взгляд, вдруг враз осознав, насколько мы рядом. Еще немного – и коснемся грудью друг друга. В запале злости я этого не заметила, а сейчас…

– Кимерина Бросвир, – произнес инистый как-то хрипло, – кто ты? Безумная лгунья или талантливая адептка?

Вот что за вопросы к приличной девушке? Как на такие отвечать? Начну заверять, что я разумна – инистый точно станет сомневаться еще больше. Подтвердить, что – да? Да ни за что на свете! Меня же выставят за порог академии на бис!

А я-то всего-ничего на крыше постояла, рассветом полюбовалась – и пожалуйста.

Так что я ощутила себя так же, как пять лет назад на экзамене по философии. Мне тогда достался билет, о котором я имела посредственное понятие, и пришлось отвечать в духе древних мыслителей: так, чтобы под конец моей речи преподаватель подзабыл, о чем, собственно, спрашивал.

– Безумие и одаренность – две стороны вращающейся на ребре монеты. Какую ты выберешь, такая и окажется сверху, когда эта монета упадет, – произнесла я.

Но инистый, в отличие от Григория Армановича, оказался орешком покрепче.

– Хотелось бы верить, что талантливая… – мрачно произнес Брандир Нидоуз тем самым тоном, который намекал, что этот человек привык полагаться на факты, но никак не на слепую веру.

– Значит, так оно и есть, – уверенно отозвалась я, этой самой уверенности ни капли не ощущая, зато отчетливо чувствуя, как в горле пересохло.

– Посмотрим. А пока, адептка, постарайтесь не опоздать на вторую половину занятий, раз уж первую половину дня вы проспали.

Больше не говоря ни слова, инистый маг развернулся и с идеально прямой спиной направился к двери почти чеканным шагом. За «почти» отвечала легкая хромота.

Вдруг я припомнила, что на крыше Брандир двигался как снежный барс: легко, грациозно. Тогда все силы у него были направлены на то, чтобы подкрасться, и он идеально контролировал свое тело. А сейчас… куда? Не иначе, чтоб сдержать в узде злость на одну адептку…

Дверь в мою комнату затворилась мягко и почти неслышно. Лишь тихо щелкнуло запирающее заклинание. И только это произошло, как я услышала из-за спины голос Смерти:

– Слушай, а неплохой дракон, хоть и без зверя, внучка. Надо брать!

– За жабры? – удивленно выпалила я.

– В мужья, – фыркнул призрак, вылетев из-за моей спины и зависнув перед лицом. – Но ты права, сначала лучше за хвост и крылья, чтобы не отвертелся.

Не знаю, что в этом коротком диалоге с ба поразило меня больше всего. То, что инистый – дракон, или то, что критерий выбора супруга при жизни Видьды был: не убил – уже хороший.