«Резонанс Пустоты» (или альтернативное: «13.7 Гц»)

Громкий пиррк! – и купол погас.

На секунду воцарилась тьма. Потом замигали аварийные лампы, а из динамиков полился тот самый звук – 13.7 Гц, преобразованный в аудио. Но теперь он менялся. Дробясь на ноты, будто кто-то настраивал гитарную струну…

– Оно здесь, – прошептала Чен.

На экране её планшета карта Луны покрылась фиолетовыми точками – новые трещины открывались по всей поверхности, выстраиваясь в фрактальный узор, точь-в-точь как нити тёмной материи в их модели.

– Нужно отключить передачу данных! Если это действительно резонанс…Элина рванулась к панели управления:

– Слишком поздно, – Рено указал на окно.

За стеклом, над калифорнийским побережьем, ночное небо морщилось. Звёзды дрожали, как будто смотря сквозь горячий воздух. А затем —

Вспышка.

Не света. Тьмы. Участок неба провалился, превратившись в чёрный квадрат. Внутри – ничего. Ни звёзд, ни облаков. Только глубокая, бездонная пустота…

– Дефект пространства, – Кай впервые звучала без иронии. – Как на Луне. Но ближе.

В зале началась паника. Учёные давили друг друга, rushing к выходам. Только Элина, Рено, Чен и Вольф застыли у окна, наблюдая, как «дыра» растёт.

– Оно ответило, – Вольф упал в кресло. – Мы постучали. Теперь оно стучит в ответ.

Элина потянулась к микрофону, но в этот момент голограмма квазара J2143-0100 на куполе ожила. Его джеты изогнулись, превратившись в спираль, а из динамиков полился новый звук – уже не гул, а голос.

Нет.

Хор.

Миллионы голосов, сливающихся в один поток. Ни слов, ни нот – только вибрация, будто сама Вселенная запела.

– Это же… – Чен побледнела.

– Реликтовое излучение, – Рено закончил за неё. – Но модулированное. Как если бы кто-то закодировал в нём сообщение 13 миллиардов лет назад.

– Поздравляю, Марсден. Вы нашли не новую физику.Вольф вдруг засмеялся – горько, почти истерично:

Он поднялся, глядя в чёрный «провал» в небе.

– Вы нашли дверь.

А на куполе, под аккомпанемент космического хора, голограмма трещины на Луне разорвалась пополам.

И из неё что-то посмотрело назад.

Конференция в Калифорнии (продолжение)

То, что посмотрело, не было ни светом, ни тьмой. Оно не поддавалось описанию в терминах электромагнитного спектра – скорее напоминало искажение самой реальности, как если бы пространство внезапно осознало себя и отразило это осознание обратно в зал.

Элина почувствовала, как её зрачки расширяются, пытаясь захватить несуществующие детали. На куполе, где секунду назад пульсировала трещина, теперь висел… узор. Не голограмма, не проекция. Нечто, что вписывалось в структуру купола, но явно происходило извне.

– Фрактал, – прошептала Кай. Её дракон-аватар сжался в комок, чешуя мерцала в такт пульсации узора.

И она была права. Спирали, ответвления, бесконечно повторяющиеся ветви – структура напоминала нейронные сети, кроны деревьев, распределение галактик в крупнейших скоплениях. Но главное – она совпадала с картой тёмной материи из их модели.

– Это не просто сигнал, – Рено подошёл к окну, где чёрный «провал» в небе теперь тоже начал дробиться на фрактальные подузоры. – Это… отражение. Как зеркало.

– Зеркало чего? – Чен прикоснулась к планшету, и экран взорвался данными. Спектрографы, гравитационные датчики, даже детекторы квантовых флуктуаций – всё показывало одно: пространство вибрировало на частоте 13.7 Гц, но теперь колебания несли информацию.

Вольф, до этого момента сжавшийся в кресле, вдруг заговорил, не отрывая взгляда от купола:

– Вы знаете, почему я запретил публиковать те данные в 2024-м? Его голос звучал глухо, будто сквозь толстое стекло. – Потому что сигнал из 3C 273 содержал не случайный шум. Он повторял структуру человеческого мозга.

Тишина.

– Что? – Элина почувствовала, как холодеют кончики пальцев.

– Фрактальная размерность, степень ветвления, даже паттерны активности – всё совпадало с нейросетями коры. Мы думали, это артефакт алгоритмов… пока не проверили на других квазарах. Вольф встал, его тень на полу удлинилась, сливаясь с узором на куполе. – Каждая сверхмассивная чёрная дыра в ранней Вселенной… словно копировала устройство разума.

Кай резко повернулась к экрану, где пульсировал J2143-0100.

– А если это не совпадение? – её голос дрогнул. – Что если тёмная материя – не просто «каркас» Вселенной, а её… нервная система?

Рено медленно поднял руку, касаясь голограммы фрактала. Его пальцы дрожали.

– И чёрные дыры – узлы этой сети. Места, где она «осознаёт» себя.

Зал ахнул. Даже те, кто рвался к выходам, замерли.

Элина посмотрела на «провал» в небе. Теперь он напоминал глаз – чёрный зрачок, окружённый мерцающими фрактальными сосудами.

– Мы думали, что изучаем аномалии… – она прошептала. – А они изучают нас.

В этот момент голограмма на куполе сдвинулась. Фрактал изогнулся, как живой, и из динамиков полился новый звук – уже не хор, а один голос. Чистый, без вибраций. Он произнёс не слово, не ноту, а…

Число.

13.7.

– Возраст Вселенной, – Чен обвела взглядом коллег. – Но почему…

– Это не просто число, – Кай перевела звук в визуализацию. На экране цифры распались на уравнения – те самые, что описывали рост чёрных дыр в их модели. – Это… ответ.

Вольф застыл.

– На что?

Рено вдруг рассмеялся – горько, почти безумно.

– На наш эксперимент. Тот, что мы только собирались провести.

Элина почувствовала, как пол уходит из-под ног.

– Оно знало. Заранее.

Фрактал на куполе моргнул.

А потом —

Вспышка.

Не света. Понимания.

Элину окатило волной образов:

– Мозг, нейроны которого вспыхивают в такт реликтовому излучению…– Квазары, пожирающие нити тёмной материи… – Галактики, растущие вдоль линий невидимой паутины…

И последнее —

Они.

Не существа. Не боги. Процесс.

Вселенная, осознающая себя через свои дефекты.

Когда видение рассеялось, зал был пуст – кроме них пятерых. Даже трещина в небе исчезла, оставив после себя лишь звёзды.

– Что… это было? – Чен упала в кресло.

– Первое правило квантового сознания, – прошептал Рено. – Наблюдатель меняет систему.

– Мы не просто открыли дверь, – Элина посмотрела на дрожащие руки. – Мы стали дверью.

Кай отключила голограмму дракона. Впервые за всё время она выглядела серьёзной.

– И теперь Они знают, где мы.

На куполе, где секунду назад висел фрактал, теперь светилась лишь обычная карта неба.

Но Элина знала – где-то там, в 13.7 миллиардах световых лет, квазар J2143-0100 усмехнулся.