«Резонанс Пустоты» (или альтернативное: «13.7 Гц»)

Александр Антонов

"Резонанс Пустоты" (или альтернативное: "13.7 Гц")

Пролог.

2030 год. Молодая исследовательница-астрофизик Элина Марсден анализирует данные обзора неба от гиперчувствительного телескопа нового поколения. Среди тысяч квазаров её внимание привлекает аномалия: несколько объектов возрастом ~13 млрд лет не окружены ожидаемыми галактическими скоплениями. Её расчёты подтверждаются коллегами – это не ошибка приборов.

Часть 1: Противоречие

Глава 1. Основы космологии

Лаборатория напоминала звёздное небо: мониторы мерцали синевой спектрограмм, а голограммы галактик витали в воздухе, словно призраки далёких миров. Элина Марсден провела пальцем по проекции древнего квазара, увеличив его до абсурдных масштабов. На экране плясали цифры – возраст ~13 млрд лет, масса чёрной дыры в десятки миллиардов солнечных. По всем канонам космологии, вокруг него должна была кипеть колыбель галактик, опутанная паутиной тёмной материи. Но вместо этого – пустота, будто Вселенная забыла здесь закон гравитации.

– Марсден, ты снова за своим квестом? – Голос доктора Рено, её научного руководителя, прозвучал с порога. Он подошёл, поправляя очки с толстой оправой, за которыми скрывался взгляд, привыкший видеть ошибки прежде гениальности. – Эти квазары – как дети на семейном фото без родителей. Интересно, но… – Он щёлкнул по голограмме, вызвав красные метки аномалий. – Либо мы ошибаемся в фундаменте, либо твой алгоритм глючит.

Элина сдержала вздох. Рено был блестящим космологом старой школы, верившим в святость пределов Эддингтона. «Ничто не может расти быстрее, чем позволяет физика аккреции», – твердил он на лекциях. Но как тогда объяснить чудовищные СМЧД, рождённые всего через 700 млн лет после Большого взрыва?

– Проверяли всё, – она переключила экран на симуляцию. – Даже если предположить прямую коллапсацию газовых облаков или слияния чёрных дыр… – На модели зажглись жёлтые точки – гипотетические галактики-спутники. – Скопления должны остаться. Как отпечатки пальцев.

– Если только «пальцы» не стёрла тёмная материя, – раздался голос сзади. Это была Кай Ли, эксперт по N-телёвым симуляциям, чьй аватар – фиолетовый дракон – обвивал её стул. – Может, она вела себя иначе? Скажем, не просто гравитировала, а… взаимодействовала?

Рено фыркнул: – Старая песня, Ли. Сами знаете, поиски нестандартных свойств тёмной материи – болото для карьеры.

Элина прищурилась. В её данных была закономерность: чем массивнее квазар, тем пустыннее окрестности. Как будто что-то выжгло галактики-спутники, оставив лишь пепел тёмной материи. Она открыла архив и нашла статью 2020-х, где кричал заголовок: «Сверхпроводящие нити тёмной материи как катализатор роста СМЧД». Работу высмеяли за спекулятивность, но сейчас…

– Доктор Рено, – она повернулась, чувствуя, как учащается пульс. – А если тёмная материя не просто создаёт гравитационный каркас, а питает чёрные дыры? Не через аккрецию газа, а напрямую. Тогда пределы Эддингтона…

– Не действуют, – закончила Кай, запуская новую симуляцию. – Потому что падает не барионная материя, а что-то иное. Исчезают и скопления – их просто не из чего формироваться.

Голограмма квазара вспыхнула фиолетовым, поглощая нити тёмной материи, которые теперь вели себя как ток в сверхпроводнике. Рено молчал. Внезапно экран погас – сбой питания.

– Совпадение, – пробормотал он, но в его глазах мелькнуло беспокойство.

Элина улыбнулась. Впервые за год она чувствовала – противоречие не ошибка, а дверь. И где-то в глубине данных, как тень горизонта событий, ждала новая физика.

Лабораторию поглотила тишина, нарушаемая лишь жужжанием резервных генераторов. Голограммы замигали и вспыхнули вновь, но теперь нити тёмной материи на симуляции Кай пульсировали едва заметным фиолетовым ритмом, словно сердцебиение невидимого гиганта.

– Сбой? Или синхронизация с обсерваторией на Луне прервалась? – Элина быстро пролистала логи-файлы на планшете. Её пальцы замерли: за секунду до отключения энергии телескоп зафиксировал всплеск гравитационных волн в районе одного из аномальных квазаров. Частота – 13,7 Гц. Почти как остаточное эхо Большого взрыва.

– Случайность, – повторил Рено, но уже без прежней уверенности. Он приблизился к экрану, и его отражение в стекле очков наложилось на пульсирующие нити. – Даже если ваша фантазия верна, как доказать, что тёмная материя взаимодействует с чёрными дырами? Это…

– Как насчёт реликтового излучения? – Кай оживила голограмму, добавив слои микроволнового фона. – Если тёмная материя передавала энергию через распад или аннигиляцию, вокруг квазаров должны быть «ожоги» – области с аномальной поляризацией.

Элина кивнула и вывела данные с космической обсерватории «Планк-2». Там, где пустовали галактические скопления, небо светилось едва уловимыми спиральными узорами. Как шрамы.

Рено снял очки, протирая линзы платком. Его лицо, освещённое мерцанием экранов, внезапно показалось старше. – В 2020-х пытались искать подобное. Не нашли.

– Потому что искали частицы, а не структуры, – Элина загрузила алгоритм, помеченный «Теория струн – версия 7.3». – Представьте, что тёмная материя образует космические нити – одномерные сверхпроводники. Они не излучают, но переносят заряд. Если чёрная дыра – это «короткое замыкание»…

Симуляция ожила: квазар поглощал фиолетовые нити, а его горизонт событий растягивался, как раскалённая капля. Масса росла экспоненциально, оставляя за собой пустоту – барионной материи просто не успевало собраться в галактики.

– Бред, – прошептал Рено, но не отводил взгляда. – Даже если так, откуда энергия?

– Из вакуума, – внезапно сказала Кай. Её дракон-аватар взмахнул крыльями, и на экране возникла вихревая модель квантового поля. – Темная материя – не частицы, а дефекты пространства-времени. Как трещины во льду. Чёрные дыры их «залечивают», высвобождая энергию…

Сигнал тревоги прервал её. На главном экране всплыло сообщение от ИИ-ассистента: «Обнаружены повторяющиеся FRB-всплески (быстрые радиовсплески) с координат аномальных квазаров. Дисперсия сигнала не соответствует стандартной модели Млечного Пути».

Элина ощутила холодок под кожей. FRB – быстрые радиовсплески – десятилетиями оставались загадкой. Но эти… Они приходили с пустот, где по всем законам не должно быть источников.

– Думаете, совпадение? – Кай запустила декодер. Сигнал превратился в звук – низкий гул, нарастающий, как скрип древних звёзд.

Рено молча подошёл к панели управления и активировал глубокий сканер. Экран заполонили уравнения, выстраиваясь в паттерн, который Элина узнала мгновенно – фрактальная структура, идентичная распределению тёмной материи в их модели.

– Боже, – он обернулся, и в его глазах горел тот же огонь, что и на первой лекции Элины, годы назад. – Вы понимаете, что это значит? Если эти сигналы – продукт взаимодействия…

– Тогда мы не одни, кто это видит, – закончила Элина. Она открыла глобальную базу данных. За последний час десятки обсерваторий по всей Солнечной системе зафиксировали идентичные FRB. Кто-то ещё заметил аномалию.

– Собрать команду, – Рено надел очки, и его голос вновь стал жёстким, но теперь в нём звучали ноты азарта. – И отключите внешние сервера. Пока мы не разобрались, ни одна статья не должна утечь.

Элина кивнула, но в душе ликовала. Дверь приоткрылась. И что бы ни ждало по ту сторону – новая физика, неизвестный разум или сама ткань реальности – она готова была шагнуть в эту бездну.

Голограмма квазара мерцала, как маяк. Где-то в 13 миллиардах световых лет от них чёрная дыра пожирала нити незримого мира, а Вселенная тихо пела песню, которую только научились слышать.

Лабораторию заполнил гул – не от генераторов, а от адреналина. Элина, Кай и Рено замерли перед экранами, где фрактальные узоры FRB-всплесков переплетались с картой тёмной материи, словно звёздная партитура.

– Это не случайность, – пробормотала Кай, увеличивая участок симуляции. – Дисперсия сигнала… Она повторяет структуру нитей. Будто кто-то натянул струны между квазарами и сыграл на них.

Рено, уже не пытаясь скептически хмыкнуть, схватил стилус и начал набрасывать уравнения на стеклянной панели. Его почерк, обычно каллиграфически точный, теперь напоминал шторм:

– Если предположить, что тёмная материя обладает квантовым спином, взаимодействующим с кривизной пространства-времени… – Он обвёл группу символов, которые тут же ожили, превратившись в вращающуюся голограмму кротовой норы. – Тогда чёрные дыры могут быть узлами в этой сети. Порталами.

Элина почувствовала, как мурашки побежали по спине. Она вспомнила лекцию о теориях Эйнштейна-Розена, но здесь было нечто большее – не экзотическая абстракция, а механизм, работающий здесь и сейчас.

– Но FRB – электромагнитные всплески, – возразила она, подключая к анализу нейросеть. – Как они связаны с гравитационными возмущениями?

Ответ пришёл неожиданно. На экране всплыла модель: фиолетовые нити тёмной материи вибрировали, создавая рябь в электромагнитном поле. Каждая "нота" соответствовала частоте 13,7 Гц – числу, которое Элина видела в данных о реликтовом излучении.

– Резонанс, – прошептала Кай. – Вселенная как камертон. Если квазары – это…

– Антенны, – закончил Рено. Его лицо побледнело. – Кто-то или что-то использует их для передачи.

Тишина стала гуще. Даже дракон-аватар Кай замер, сверкая чешуёй. Элина медленно выдохнула:

– Искусственный сигнал?

– Нет, – Рено тряхнул головой, словно отгоняя фантазии. – Природный феномен. Новый тип взаимодействия. Мы должны…

Сигнал тревоги взревел вновь. На этот раз экраны заполонили красные предупреждения: гравитационный телескоп LISA зафиксировал искривление пространства-времени в районе квазара J2143-0100. Не волна, а настоящий водопад – будто чёрная дыра внезапно увеличила массу втрое за минуту.

– Невозможно, – Кай вскочила, опрокинув стул. – Это нарушает все законы термодинамики!

Элина уже листала данные. Её пальцы дрожали:

– Смотрите – FRB-всплески участились. Каждый совпадает с "рывком" роста квазара. Как будто…

– Как будто его кормят, – прошептал Рено. Он активировал симуляцию в реальном времени. Голограмма квазара пульсировала, поглощая фиолетовые нити, которые теперь светились ярче. С каждым импульсом FRB масса чёрной дыры росла, а вокруг неё пространство пустоты расширялось, стирая следы галактик.

– Обратная связь, – Элина ощутила вкус открытия, горький и сладкий. – Тёмная материя не просто питает их. Она создаёт петлю – чёрные дыры растут, выжигая окружение, что позволяет поглощать ещё больше тёмной материи. Это… самовоспроизводящийся механизм.

Рено отступил на шаг, будто голограмма могла его поглотить:

– Космический вирус.

Кай запустила модель на десятикратное ускорение. За секунды симуляции квазар превратился в чудовище, пожирающее целые сверхскопления. Вселенная вокруг него старела быстрее, звёзды гаснули, как искры.

– Но почему мы видим это только сейчас? – спросила Элина. – Эти квазары древние, им 13 млрд лет.

– Потому что светит только начало цепной реакции, – Рено указал на временную шкалу. – Мы наблюдаем момент заражения. Как раковая клетка при делении.

Внезапно свет погас. На этот раз не только в лаборатории – весь город погрузился во тьму. За окнами погасли неоновые вывески Нью-Берлина, столицы лунной колонии. Лишь экраны, работающие на аварийных батареях, бросали синеватые блики на лица учёных.

– Солнечная буря? – предположила Кай, но Элина уже смотрела в потолок, где проектор вывел данные с орбитальных датчиков.

– Нет. Это… локальное явление. Гравитационная аномалия в 500 км отсюда.

Рено схватил планшет:

– Координаты ведут к кратеру Кеплер. Там же база "Селина-9" – их телескоп следил за J2143-0100.

Элина подключилась к камерам наблюдения. Изображение прыгало, залитое шумом, но в центре кадра было видно: купол обсерватории лежал в руинах, а над ним висела… пустота. Участок пространства, где звёзды мерцали иначе, как будто смотря сквозь линзу.

– Чёрная дыра? – Кай приблизила изображение. – Нет, горизонт событий не виден. Это что-то другое.

– Трещина, – выдавил Рено. – Как в вашей модели, Кай. Дефект пространства.

Элина встала, её тень танцевала на стене, удлинённая и дрожащая:

– Это не совпадение. Мы активировали что-то. Наши запросы данных, симуляции… Они как фонарик в тёмной комнате.

– И кто-то или что-то заметило свет, – закончила Кай. Её аватар-дракон свернулся клубком, шипя на экран.

Рено молчал. Потом резко развернулся к терминалу:

– Марсден, отключите все внешние интерфейсы. Ли, залейте лабораторию Faraday-сетью. Если это действительно сигнал…

Он не договорил. Элина поняла: если их догадка верна, они уже в игре. Правила которой не прописаны ни в одном учебнике.

Когда последний экран погас, изолировав их от сети, в темноте зазвучал звук – тот самый FRB-сигнал, преобразованный в аудио. Низкий гул, переходящий в мелодию, слишком сложную для случайности. Как колыбельная. Или предупреждение.

Элина прикоснулась к стеклу, за которым лежал мёртвый город. Где-то там, в 13 миллиардах световых лет, квазар J2143-0100 продолжал расти. А здесь, на Луне, трещина в реальности зияла, как вопрос без ответа.

Дверь распахнулась. Но что важнее – что за ней?

Глава 2: Конференция в Калифорнии

Аудитория Калифорнийского института космических исследований напоминала гигантский планетарий. Купол из умного стекла проецировал Млечный Путь, чьи спирали мерцали в такт голосам сотен учёных. Элина поправила воротник блейзера, ощущая, как каблуки впиваются в пол – она ненавидела официальные костюмы почти так же, как космологический принцип Коперника, который сейчас собиралась подвергнуть сомнению.

– Доктор Марсден, через пять минут, – шепнул ИИ-ассистент, всплывая на её smart-линзах зелёным значком.

Элина кивнула, переводя взгляд на трибуну. Там, под голограммой квазара J2143-0100, уже толпились техники. В первом ряду сидел Рено, скрестив руки – его поза излучала "я-здесь-на-всякий-случай", но Элина знала: он три ночи подряд правил её презентацию, вырезая слова "революция" и "парадигма".

– Не волнуйся, – Кай, появившись рядом в виде голограммы дракона размером с ладонь, щёлкнула хвостом. – Если что, взорву систему проекции. Диверсия – лучший способ запомниться.

Элина усмехнулась. Её взгляд зацепился за табличку в третьем ряду: "Проф. А. Вольф – Институт астрофизики Макса Планка". Седой мужчина в твидовом пиджаке листал её препринт, оставляя ядовитые комментарии на полях. Его статья 2024 года разгромила теорию тёмной материи как сверхпроводника, назвав это "фикцией для грантов".

Зал погрузился в тишину. Элина поднялась на сцену, и купол ожил, превратившись в панораму ранней Вселенной.

– Коллеги, – её голос дрогнул, но стабилизировался после взгляда на Рено, – мы стоим на краю пропасти. Не метафорической – буквальной. – Она щёлкнула пультом, и квазары-изгои зажглись красным. – Эти объекты нарушают не только законы аккреции, но и причинность. Как они успели вырасти, если вокруг… ничего?

Гул. Кто-то закашлял. Вольф поднял руку, не дожидаясь Q&A.

– Доктор Марсден, – его акцент звучал как бритва по стеклу, – ваш "ничего" – вероятно, артефакт селекции. Квазары с ярким диском затмевают галактики-спутники. Вы исключили эффект маскировки?

Элина сжала пульт.

– Мы использовали гравитационное линзирование, – она показала снимки телескопа "Уэбб-3". – Если бы скопления были, их масса искажала бы свет дальних галактик. Но здесь… – На изображении светился идеально круглый квазар, как пуля, пробившая стекло. – Нет. Искривлений.

– Браво! – Вольф встал, и купол подсветил его, как актёра. – Но допустим, ваши квазары особенные. Как тогда объяснить их массу? Без плотного окружения СМЧД не могли набрать миллиарды солнечных масс за 700 млн лет. Даже с прямой коллапсацией!

Зал замер. Элина ощутила вкус железа – прикусила губу.

– Стандартные модели не работают, – она переключила слайд на симуляцию Кай: фиолетовые нити тёмной материи опутывали квазар. – Но если чёрная дыра питается не барионами, а…

– Сказками? – Вольф рассмеялся. – Тёмная материя не взаимодействует с обычной! Нет трения – нет аккреции. Ваша "сеть" – мираж.

Рено напрягся, готовясь встать, но Элина опередила:

– А если она взаимодействует сама с собой? – Она увеличила модель, где нити сталкивались, рождая вихри. – Тёмная материя с ненулевым самовзаимодействием. Тогда в узлах сети образуются гравитационные колодцы…

– …Куда падает сама тёмная материя! – крикнула Кай из зала, забыв про голограмму-невидимку. Несколько человек обернулись.

Вольф покраснел:

– Спекуляции! Нет ни одного доказательства…

– Есть, – Элина ввела код, и купол взорвался данными: FRB-всплески синхронизированные с пульсацией нитей в модели. – Эти сигналы – следствие диссипации энергии. Тёмная материя не только падает, но и… звенит.

Шёпот. Кто-то начал снимать на нейро-линзы. Вольф сел, бормоча: "Совпадение". Но Элина видела – дрожь в его руке, когда он листал планшет.

– Вы требуете переписать физику, – поднялась женщина в первом ряду – доктор Чен, эксперт по аккреционным дискам. – Но где количественные расчёты? Где предел роста?

Элина глубоко вдохнула. Это был момент.

– Вот где, – она запустила симуляцию, присланную Кай утром. Квазар поглощал фиолетовые нити, его горизонт событий пульсировал, выбрасывая джеты… из чистой тёмной материи. – Предел Эддингтона не применяется. Рост экспоненциален, пока есть "топливо". И да, это предсказывает…

– …Что такие квазары должны взрываться, – закончил за неё Рено, неожиданно встав. Его голос гремел, как в лекционных залах 2000-х. – Но они существуют. Значит, мы упускаем целое измерение взаимодействий.

Тишина. Потом гул, как от роя пчёл. Вольф что-то яростно печатал. Доктор Чен кивала, вычисляя что-то на планшете.

Элина собралась с духом, чтобы объявить о гравитационной аномалии на Луне, но экстренное сообщение всплыло в её линзах: "Кратер Кеплер. Трещина расширяется. LISA фиксирует гравитационные волны с характеристиками FRB".

Внезапно свет погас. Купол замигал, проецируя искажённое изображение J2143-0100 – теперь вокруг него вилась спираль из тёмной материи, точь-в-точь как в симуляции.

– Это… не часть шоу? – спросил кто-то.

Смарт-линзы Элины засветились аварийным красным: частота гравитационных волн – 13,7 Гц. Тот самый ритм.

– Коллеги, – Элина говорила, не скрывая дрожи, – мы не одни, кто это видит. Прямо сейчас, в 500 000 км отсюда…

Зал взорвался. Вольф кричал о хакерской атаке, Рено пытался перезагрузить систему, а Кай уже транслировала данные с Луны: трещина в кратере Кеплер пульсировала в такт квазару.

Элина смотрела на хаос. Она проиграла битву за умы. Но война за реальность только начиналась.

Тишина в зале длилась недолго.

– Это подлог! – Вольф вскочил, стукнув кулаком по подлокотнику. Его лицо, освещённое мерцанием купола, напоминало разгорячённую карту тектонических разломов. – Вы что, заранее запрограммировали симуляцию под свои фантазии?

Элина не отступила. Она чувствовала, как адреналин превращает её голос в сталь.

– Данные приходят в реальном времени, профессор. Вы можете проверить сами – LISA, «Уэбб-3», лунная обсерватория «Селина-9». Все они фиксируют одно и то же.

– А я скажу, что они фиксируют! – Вольф рванулся к трибуне, но его остановил Рено, перехватив взгляд, как опытный секундант перед дуэлью.

– Артефакт калибровки. Или, что вероятнее, банальный глюк алгоритмов ИИ.

– А гравитационные волны – тоже глюк? – Кай, наконец выключив режим невидимости, материализовалась в полный рост рядом с Элиной. Её голограмма-дракон оскалилась в сторону Вольфа. – Частота 13,7 Гц – это не случайность. Это резонанс.

– Резонанс с чем? – раздался голос из зала. Это была доктор Чен, её пальцы уже летали над голографической клавиатурой, проверяя данные.

– С тканью пространства-времени.

Зал ахнул.

Вольф закатил глаза.

– О, великие космические струны зазвучали! – Он язвительно рассмеялся. – Марсден, вы хоть понимаете, что предлагаете? Если ваши «нити» реальны, это значит, что вся стандартная модель – от ΛCDM до квантовой гравитации – требует пересмотра.

– Да.

– А ваши квазары тогда что? Порталы? Антенны? – Он выдержал паузу, наслаждаясь моментом. – Или, может, чёрные дыры – это глаза какого-то древнего бога, который смотрит на нас из прошлого?

В зале раздались смешки.

Элина почувствовала, как жар поднимается к её щекам.

– Я предлагаю следовать данным, а не догмам. – Она резко переключила слайд. На куполе появилась карта распределения тёмной материи, наложенная на FRB-всплески. – Вот что мы видим: квазары, пустоты, сигналы. Всё совпадает с нашей моделью. Если у вас есть другое объяснение – я готова его услышать.

Вольф нахмурился.

– Объяснение? Легко. – Он выдержал паузу. – Вы ошибаетесь.

– Блестящий аргумент. – Кай скрестила руки.

– Мне не нужны аргументы, чтобы отвергнуть бред.

Рено, до этого молчавший, медленно поднялся.

– Антон, – его голос звучал тихо, но зал сразу притих. – Ты тридцать лет учил студентов: «Если данные противоречат теории – тем хуже для теории». Что изменилось?

Вольф замер.

– Ты серьёзно веришь в эту ересь?

– Я верю в то, что вижу.

Тишина.

Потом – гул.

Кто-то крикнул: «Проверим!»

Доктор Чен уже подняла руку.

– Есть способ.

Все повернулись к ней.

– Если тёмная материя действительно взаимодействует через эти нити, то где-то рядом с нами должны быть следы. Не в далёких квазарах – здесь.

Элина почувствовала, как сердце ускоряется.

– Вы предлагаете искать локальные аномалии?

– Нет. Чен улыбнулась. – Я предлагаю их создать.

Зал взорвался обсуждением.

Вольф побледнел.

– Вы с ума сошли?

Но было уже поздно.

Идея витала в воздухе.

И она была опасной.

Сцена обсуждения эксперимента

– Мы не можем просто «потрогать» тёмную материю! – Вольф метался перед трибуной. – Мы даже не знаем, из чего она состоит!

– Зато знаем, где её искать, – Кай вывела голограмму Млечного Пути. – Галактические гало. Гравитационные линзы. И… – она увеличила участок. – Кратер Кеплер.

Элина вздрогнула.

– Лунная трещина.

– Да. Чен кивнула. – Если ваша модель верна, то это не просто разрыв. Это точка контакта.

Рено медленно протёр очки.

– Вы предлагаете послать зонд.

– Нет. Чен улыбнулась. – Я предлагаем послать сигнал.

Тишина стала гулкой, как перед грозой.

Вольф застыл.

– Вы… хотите постучать в дверь.

– А почему нет? – Кай рассмеялась. – Если там кто-то есть – может, ответит.

Элина посмотрела на купол, где мерцал квазар J2143-0100.

Где-то в 13 миллиардах световых лет от них чёрная дыра поглощала нити невидимого мира.

А здесь, на Земле, учёные готовились к эксперименту, который мог переписать законы физики.

Или открыть нечто такое, что лучше бы осталось закрытым.

– Коллеги, – Элина глубоко вдохнула. – Давайте проверим.

Вольф молча сел.

Он больше не смеялся.

Калифорнийский зал превратился в эпицентр хаоса. Учёные кричали, споря о протоколах, а ИИ-модераторы беспомощно мигали, не справляясь с потоком запросов. На куполе, где секунду назад сиял Млечный Путь, теперь пульсировала трещина из кратера Кеплер – её края расходились, как рана под ножом.

– Это не совпадение, – Элина приглушила шум, усилив голос через акустику зала. – LISA фиксирует гравитационные волны той же частоты, что и FRB от квазаров. 13.7 Гц. Как будто…

– Как будто кто-то синхронизировал их с вашей презентацией, – доктор Чен закончила за неё, подняв планшет. На экране – данные с лунного телескопа: трещина расширялась в такт её словам.

– Прекратите трансляцию. Сейчас же. Вы не понимаете, с чем играете!Вольф вскочил, но теперь в его голосе звучала не ярость, а ледяная дрожь:

Рено обменялся взглядом с Элиной. Они оба знали: Вольф не трус. Если он боится – причина серьёзнее, чем научный скандал.

– Что вы скрываете, Антон? – Рено шагнул вперёд. – Вы же видели это раньше.

Тишина.

– 2024 год. Обсерватория «Спектр-РГ». Мы фиксировали идентичные колебания у квазара 3C 273. Думали, сбой… Пока сигнал не повторился в ответ на наш диагностический импульс.Вольф сжал кулаки, потом резко кивнул:

– Вы послали сигнал?! – Кай взорвалась. Её дракон-аватар взметнулся к куполу, сливаясь с проекцией трещины.

– И получили ответ, – Вольф прошипел. – Нам хватило ума замолчать. Потому что то, что пришло назад…