Кристиан Слейтер: Во славу вечности

Кристиан припарковал машину у ограды, выключил двигатель и вышел, оглядываясь. Дом выглядел спокойно, но в этой тишине ощущалась скрытая настороженность. Слейтер подошёл к двери и постучал три раза.

Прошла минута, прежде чем дверь медленно открылась. На пороге стоял Эдмунд Рейли. Его волосы, когда-то чёрные как уголь, теперь почти полностью поседели, но взгляд остался таким же проницательным. Он был одет в простой свитер и брюки, и его лицо выражало удивление при виде незваного гостя.

– Кристиан Слейтер, – произнёс Рейли, прищурившись. – Не думал, что ты когда-нибудь снова постучишь в мою дверь.

– У нас с вами есть незавершённый разговор, Эдмунд, – сказал Кристиан, снимая шляпу.

Рейли молча кивнул и жестом пригласил его внутрь.

Эдмунд Рейли всегда верил в справедливость. Выросший в рабочем квартале Чикаго, он с детства видел, как жестокость и беззаконие разрушают жизни простых людей. Став взрослым, он поклялся сделать всё, чтобы изменить это, и выбрал путь полицейского.

Его карьера развивалась стремительно. Умный, целеустремлённый, исполнительный, он быстро зарекомендовал себя среди коллег. Рейли не просто выполнял свою работу – он горел ею. Для него каждое раскрытое преступление было шагом к более справедливому миру. Его честность и принципиальность помогли ему завоевать уважение, а успехи на службе обеспечили быстрый рост по карьерной лестнице.

Когда он дослужился до заместителя шефа полиции, казалось, его мечты вот-вот воплотятся в реальность. Теперь он мог влиять на изменения в системе, строить отделение, способное противостоять коррупции. Но судьба распорядилась иначе.

Однажды его вызвал к себе шеф полиции. Этот разговор стал поворотным моментом в жизни Рейли. Шеф, человек с многолетним опытом и холодным, оценивающим взглядом, сказал:

– Эдмунд, ты хороший полицейский. Но сейчас я расскажу тебе правду, которой ты не знаешь. Мы здесь не для того, чтобы защищать людей. Мы здесь для того, чтобы защищать порядок. И этот порядок диктуют не законы, а люди, которые реально управляют Чикаго.

Рейли был ошеломлён. Он узнал, что многие его дела – лишь прикрытие. Расследования, которыми он гордился, на самом деле контролировались могущественными теневыми фигурами. Они решали, кого нужно защитить, а кого – убрать с дороги.

Последней каплей стало дело, которым Рейли занимался с особой тщательностью. Это было громкое убийство, где, казалось, всё указывало на богатого и влиятельного бизнесмена, было замешано специальное подразделение, о котором Рейли слышал уже ни раз, но мельком. Эдмунд собрал веские улики, готовился передать дело в суд. Но внезапно все его наработки были изъяты, а шеф лично велел закрыть дело.

– Это не наша юрисдикция, Рейли. И ты не задавай лишних вопросов, если хочешь сохранить своё место.

Рейли понял, что всё, чему он верил, оказалось ложью. Его принципы, его мечты о справедливости – всё это разбилось о холодную реальность. Он попытался уйти достойно.

– Это не для меня, – сказал он шефу в последний раз. – Я не буду мешать вам, не стану раскрывать секреты. Просто дайте мне уйти. У меня семья, жена на сносях. Они мне важнее всего, ради них я буду молчать.

Шеф долго смотрел на него, а затем кивнул:

– Хорошо, Эдмунд. Ты был одним из лучших. Если хочешь дожить свой век в покое – я тебе позволю. Но помни, тебя легко найдут, если не сдержишь слово.

Ему позволили уйти. Он покинул город, оставив свою карьеру и старую жизнь позади. Рейли поселился у озера Мичиган с семьёй. Он хотел забыть всё, что знал, и просто жить тихо, вдали от грязи и лжи, которые переполняли его прошлое. Но память, как и внутренний конфликт, не оставляли его в покое.

Эдмунд провёл Кристиана в столовую, небольшую, но уютную комнату с деревянными панелями на стенах и простыми занавесками на окнах. Стол в центре был покрыт льняной скатертью, а над ним висела лампа с матовым абажуром, придавая свету мягкость. По углам стояли старые, потёртые шкафы, где виднелась коллекция керамической посуды. На стене висел одинокий крест – напоминание о том, что Рейли всё ещё искал внутренний покой.

– Садись, Кристиан. Поговорим за едой, – предложил Эдмунд.

Рейли начал раскладывать скромный поздний обед: тёплый мясной пирог, тарелку с хлебом, свежий салат и кувшин с водой. Он двигался спокойно, будто хотел подчеркнуть свою отстранённость от суеты города, от всего, что осталось позади.

– Угощайся. Простая еда, но своё, домашнее, – сказал он, усаживаясь напротив Кристиана.

Кристиан, который уже давно не ел, взял кусок пирога, поблагодарив хозяина, но вскоре перешёл к делу:

– Эдмунд, ты ведь помнишь адрес на окраине, о котором я тебя спрашивал? Он связан с одним старым делом. Тем самым, которое ты забрал у меня, когда ещё был в полиции.

Рейли откинулся на спинку стула, нахмурив лоб.

– Помню, Кристиан. Это было серьёзное дело. Много грязи всплыло, когда я начал копать. В том деле фигурировало не только убийство, но и целая сеть операций. Тогда я впервые услышал про особое подразделение. Они специализировались на внедрении в закрытые преступные организации, будто бы с целью их разрушения изнутри.

– Это те, кто прикрыл твоё расследование? – уточнил Слейтер, отложив вилку.

– Да. Они подключились через своих людей сверху, замели следы и изъяли все материалы. Ты же знаешь, как это бывает: приказ, и ты уже не у дел.

Рейли тяжело вздохнул и продолжил:

– Это спецслужба. Их штаб где-то на востоке страны, возможно, в Нью-Йорке. Но они давно свернули деятельность в Чикаго. Этот адрес – один из их явочных домов, но он уже не актуален. Они ушли после конфликта с местной верхушкой. Тогда всё сильно обострилось: кто-то что-то не поделил с настоящими хозяевами города.

– Рафаэль, – произнёс Кристиан, наблюдая за реакцией собеседника. – Тебе знакомо это имя?

Рейли удивлённо поднял брови, а затем усмехнулся.

– Рафаэль? Он давно списан. Это было ещё тогда, когда я вёл то самое дело. Он стал причиной раздора. Перешёл грань – то ли начал действовать в обход своих начальников, то ли попросту перешёл дорогу местной верхушке. В общем, его сдали свои же, чтобы урегулировать конфликт. И, насколько мне известно, его убили. Местные мафиози или кто-то из политической элиты.

Кристиан прищурился, его взгляд стал жёстче.

– Если так, то они плохо проверили свою работу. Рафаэль очень даже жив. Я говорил с ним лично.

Эдмунд нахмурился, его лицо стало серьёзным.

– Значит, он ведёт свою игру. И, Кристиан, позволь мне тебя предупредить. Если Рафаэль жив и вернулся, он точно не благородный мститель. У него есть свои интересы, и они наверняка корыстные. Он не станет рисковать своей жизнью ради правды или справедливости. Если он проявляет интерес к правящей верхушке Чикаго, значит, его цели хитроумны и опасны.

Кристиан молчал, обдумывая услышанное. Рафаэль продолжал обрастать загадками.

Кристиан встал из-за стола, благодарно кивнув Эдмунду.

– Спасибо за обед и за информацию. Ты мне очень помог, Эдмунд. Но скажи, не навредил ли я тебе своим визитом? Ведь ты неспроста ушёл из полиции и живёшь здесь, вдали от всех.

Эдмунд откинулся на спинку стула, его взгляд стал задумчивым, но спокойным.

– Кристиан, если они захотят меня найти, то найдут, независимо от твоего визита. Я прожил свою жизнь честно, насколько мог, и если за мной придут, мне уже всё равно. Терять нечего, – он усмехнулся, но в его глазах читалась печаль. – Главное, чтобы ты не оказался в такой же ловушке, как я когда-то.

Кристиан коротко кивнул, не находя, что сказать. Он вышел из дома, уселся в свой автомобиль и завёл двигатель. Вдали плескались воды озера Мичиган, но его мысли были далеко.

Пока машина мчалась по шоссе, Кристиан размышлял над словами Эдмунда. Особое подразделение, загадочные явочные дома, Рафаэль, который оказался не только жив, но и явно замышлял нечто большее, чем месть. Но самым острым оставался вопрос: как обезопасить Кэтрин?

Её жизнь уже висела на волоске. Рафаэль явно не шутил, когда угрожал сдать её Грегори. Если он узнает, что она в городе, то её участь будет решена в один момент.

Кристиан резко свернул на второстепенную дорогу, будто хотел уклониться от хаоса в голове. «Сначала нужно позвать её к себе, рассказать всё, – думал он. – Она должна знать, что опасность ближе, чем мы думали».

У него была идея, как уберечь её, по крайней мере временно. Его старая знакомая, Лоретта, жила в доме с почти неприступной системой безопасности. Она была человеком осторожным, а её связи могли помочь укрыть Кэтрин до тех пор, пока он не разберётся с Рафаэлем и клубом «Fortuna».

План начал вырисовываться. Кристиан надавил на педаль газа, готовясь к разговору, который мог всё изменить.

На кухне небольшой квартиры, освещённой тёплым светом лампы, Кэтрин сосредоточенно готовила ужин. Её тонкие пальцы быстро, но аккуратно нарезали овощи на деревянной доске. На ней был растянутый свитер коричневого цвета, который она носила как мини-платье. Он едва доходил до середины бедра, оставляя её длинные, босые ноги полностью открытыми. Волосы, слегка волнистые, убраны в небрежный пучок, но несколько прядей всё же выскользнули и обрамляли её лицо.

Кухня была скромной, с деревянными шкафчиками, видавшими лучшие времена, и небольшим столом в центре с льняной скатертью, на котором стоял старенький чайник. На стене висели часы с громким тиканьем, а из радиоприёмника на полке доносилась джазовая мелодия. Эта квартира в рабочем районе Чикаго была её убежищем – простая, незаметная и безопасная… или почти.

Она сняла эту квартиру, когда расследовала дело Грегори, действуя под чужим именем. Оплату за аренду передавала через почтовый ящик, так что арендодатель никогда не видел её лица. Но даже в этой кажущейся безопасности Кэтрин знала: в этом городе безопасных мест нет. Сара знала о квартире, а у Грегори были такие связи, что, если бы он захотел, нашёл бы её за считаные часы.

Пока на сковороде подрумянивался хлеб, Кэтрин вспомнила ту звёздную ночь, когда всё изменилось. Это было летом, и Грегори пригласил её на прогулку по озеру Мичиган. Их ожидала элегантная яхта с белыми парусами, а на палубе, под мягким светом гирлянд, был накрыт небольшой столик с вином, свежими фруктами и закусками.

Она была в платье светло зелёного цвета с глубоким декольте, а его белый костюм сидел безупречно. Они смеялись, говорили о книгах и путешествиях. В тот вечер Грегори подарил ей небольшой сборник стихов Уильяма Блейка в кожаном переплёте. Его слова звучали искренне, даже слишком:

– Блейк писал о светлом и тёмном начале в каждом из нас. Мне кажется, ты – воплощение света, Кэтрин.

Она тогда улыбнулась, не зная, как принять этот комплимент. Именно в ту ночь её сердце дрогнуло. Она позволила себе забыть, что он был объектом её расследования, и перешла грань между профессиональным и личным. Грегори казался просто богачом с шармом, но никак не человеком, стоящим у истоков теневой власти города.

Запах обжаренного хлеба вернул её в реальность. Кэтрин закончила готовить, поставила тарелку на стол и села за еду. Мысли путались. Она пыталась понять, как выпутаться из этой истории. Слишком много нитей вело к Грегори, к клубу, к Саре…

Размышления прервал телефонный звонок. Взяв трубку, она услышала голос Кристиана:

– Кэтрин, мне нужно срочно тебя увидеть. Это важно. Приезжай ко мне.

Она бросила взгляд на часы. Было поздновато для визита, но в его голосе слышалась тревога.

– Хорошо, я сейчас выезжаю, – ответила она, убрав тарелку с едва начатым ужином.

Кэтрин быстро поправила прическу, оделась, накинула пальто и покинула квартиру, чувствуя, как напряжение с каждым шагом только нарастает.

Кристиан стоял в дверях, его тёмно-синяя рубашка с закатанными рукавами и расстёгнутыми верхними пуговицами подчеркивала расслабленный, но всё же аккуратный вид. Тёмные брюки сидели идеально, придавая ему непринуждённую элегантность. Его лицо оставалось спокойным, но взгляд выдавал внутреннее напряжение.

– Кэтрин, – произнёс он, слегка наклонив голову в сторону. – Проходи.

Она вошла, отдав пальто Кристиану, осторожно присела на краю дивана, слегка подобрав ноги и прижавшись спиной к подлокотнику. Её волосы мягко спадали на плечи, а коричневый свитер, слегка приспущенный с одного плеча, подчёркивал её хрупкость.

Кристиан сел на противоположный край дивана, развернувшись в её сторону. Одной рукой он оперся на спинку дивана, другой небрежно касался подлокотника, создавая ощущение контроля над ситуацией. Его проницательные глаза изучали Кэтрин, словно пытаясь понять, насколько она готова принять его слова.

– Кэтрин, – начал он серьёзным, но мягким тоном, – я многое узнал о Рафаэле. Он опасен. И теперь, когда он знает, что ты в городе, это ставит тебя под удар. Ты должна принять моё предложение спрятаться.

Кэтрин молчала, сжав руки на коленях, её взгляд скользнул в сторону, будто пытаясь найти ответ где-то за пределами комнаты. В глазах промелькнуло сомнение, но оно быстро сменилось твёрдостью.

– Кристиан, – сказала она, слегка выпрямившись, – я не собираюсь бросать всё и прятаться только потому, что ты так решил. Моя квартира вполне подходит, чтобы скрыться, насколько это вообще возможно в этом городе. Да и кто сказал, что твоё убежище будет безопаснее?

Её голос звучал спокойно, но в нём слышался вызов.

– Ты просишь меня бежать с поджатым хвостом, даже не объяснив, в чём конкретно состоит угроза. Я не ребёнок, Кристиан. Я должна знать, от кого или чего ты предлагаешь прятаться.

Она смотрела прямо на него, ожидая ответа, её поза стала более уверенной, а тон – более жёстким. Подробный рассказ не заставил себя жать. Кристиан выложил всё, надеясь, что так она осознает всю опасность своего положения.

Кэтрин задумалась, её взгляд на миг задержался на полу, словно там мог найтись ответ на её внутреннюю дилемму. В её глазах промелькнули страх и сомнение, которые она тут же попыталась скрыть.

– Я бы что-нибудь выпила, – негромко сказала она, подняв на Кристиана взгляд.

Он кивнул, не проронив ни слова, и молча поднялся с места. Его движения были уверенными и неторопливыми. Подойдя к буфету, Кристиан открыл дверцу и достал оттуда хрустальный стакан для виски. Затем он взял бутылку бурбона, внимательно осмотрел её, словно убеждаясь, что это подходящий выбор, и налил ровно треть стакана.

Кэтрин в этот момент не могла отвести от него взгляда. Каждый его жест, каждое движение будоражили её. Она невольно отметила его широкую спину, силуэт, чётко вырисовывающийся под тёмно-синей рубашкой. Она наблюдала за его руками, которые двигались с точностью и грацией, словно в каждом действии был свой, только ему известный ритуал.

Когда Кристиан обернулся и протянул ей стакан, её взгляд на секунду остановился на его руке – сильной, мужественной, с чёткими линиями вен. Она взяла бокал, поднесла его к губам, вдохнув аромат напитка, но так и не сделала глотка.

– Я бы предпочла пить в компании, а не в одиночку, – сказала она тихо, бросив на него взгляд из-под ресниц.

Кристиан сел на прежнее место, немного развернувшись к ней, и, спокойно и мягко, с лёгкой улыбкой ответил:

– Я не пью. Мой разум всегда чист.

Его слова прозвучали одновременно непринуждённо и с ноткой внутренней твёрдости. Кэтрин вздохнула и снова посмотрела на стакан в своих руках. Она сжала его ладонями, словно пытаясь ощутить тепло, которое он мог ей дать.

Её взгляд блуждал между бурбоном и Кристианом, как будто она взвешивала: пить или нет.

Кристиан заметил, как в глазах Кэтрин блеснуло смятение. Он выпрямился, немного подался вперёд, опираясь локтем на спинку дивана, и заговорил. Голос его был ровным, но тёплым, в нём звучала смесь настойчивости и заботы:

– Кэтрин, я понимаю, что ты привыкла справляться сама. Ты сильная, и твоя независимость – это то, что я уважаю в тебе. Но сейчас ситуация другая. Рафаэль не тот человек, которого можно недооценивать. Он не просто угроза – он готов идти до конца, и, если это означает убрать тебя с пути, он сделает это.

Он сделал паузу, глядя ей прямо в глаза, стараясь донести всю серьёзность своих слов.

– Ты важна, и не только как ключевая фигура в этом деле. Ты важна для меня, Кэтрин. И я не могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось.

Его голос смягчился ещё больше, когда он добавил:

– Место, которое я предлагаю, надёжное. Там будет спокойно, и у тебя будет время собраться с мыслями и решить, как действовать дальше. Я не прошу тебя о многом, только о том, чтобы ты позволила мне обезопасить тебя хотя бы на время.

Кристиан старался говорить мягче, чем в их предыдущем разговоре. Теперь он подбирал слова с особой тщательностью, стараясь не давить, но и не оставлять места для сомнений в своей искренности.

Кэтрин поначалу слушала его, обхватив стакан обеими руками, как будто тот мог согреть её не только физически, но и душевно. Его голос был низким, спокойным, почти гипнотическим, будто уверенным ритмом капель дождя по крыше. Но уже через несколько минут её мысли начали ускользать, словно туман, растворяющийся на рассвете.

Её взгляд медленно скользнул к его губам, формирующим каждое слово с такой точностью, что можно было почти видеть весомость его убеждений. Затем она перевела внимание на чёткие линии его скул, которые как будто были высечены из камня. Свет от настольной лампы мягко падал на его лицо, подчёркивая синеву глаз, в которых, казалось, было заключено одновременно и спокойствие глубокой воды, и скрытая угроза бушующего шторма.

Взгляд Кэтрин невольно скользнул ниже, на его шею, где тонкая сеть вен мерцала под кожей, когда он говорил, потом задержался на широких плечах, едва скрытых тканью тёмно-синей рубашки. Расстёгнутые верхние пуговицы открывали часть груди – этот крохотный фрагмент его тела волновал её сильнее, чем она была готова признать.

Она вспомнила ту ночь, когда он, избитый, пришёл в свою квартиру после столкновения в клубе. Кэтрин тогда увидела его без рубашки: сухая сила его мышц, подчёркнутая синяками и ссадинами, запечатлелась в её памяти как символ чего-то сурового и уязвимого одновременно. Он был как дикий зверь – раненый, но не сломленный.

Сердце Кэтрин заколотилось быстрее, будто её тело осознало то, что разум пытался отрицать. Она не могла избавиться от этого ощущения притяжения. Он был для неё больше, чем просто напарник, больше, чем союзник в этом опасном мире. Её к нему тянуло, как море тянет приливы, как тёмная ночь манит своим спокойствием и тайной.

Её охватило тепло, которое не имело никакого отношения к бурбону в её руках. Она чувствовала, как жар разливается по телу, пульсируя в висках, согревая пальцы. Всё, о чём она могла сейчас думать, – это желание. Желание отбросить осторожность, прижаться к нему, ощутить его силу, его хладнокровие, которое, казалось, обещало защиту.

Кэтрин взяла себя в руки, глубоко вдохнула и попыталась сосредоточиться на его словах, но знала, что её чувства уже вышли из-под контроля. Она больше не могла отрицать очевидного: ей нужен был Кристиан Слейтер, и не как частный детектив.

ГЛАВА 12

Пит сидел за грубо отполированным деревянным столом в кухне клуба, крутя в пальцах ложку. Перед ним стояла недоеденная тарелка с супом и стакан воды, отражавший слабый свет кухонных ламп. Его костюм сидел как влитой, подчеркивая атлетичное телосложение. Темно-синий пиджак с идеально отглаженными лацканами, чёрная рубашка и строгий черный галстук придавали ему солидности. Шляпа лежала рядом – обязательный атрибут, символ охраны клуба. В этом месте весь персонал соответствовал продуманному стилю заведения.

Вокруг суетились повара и помощники, наполняя воздух ароматами готовящейся еды и звуками стучащих ножей и сковород. Шум не раздражал Пита, напротив, он находил в этом хаосе странное успокоение. Здесь, среди раскалённых плит и кипящих котлов, его мысли становились яснее, а планы обретали форму.

Он пытался представить, как будет выглядеть его жизнь в новой должности. Место начальника охраны, которое обещал Грегори, открывало двери, которые раньше были для него заперты. Пит знал, что Билл Хенсос – фигура далеко не простая. Он был больше, чем начальник охраны. Это был доверенный человек Габриеэля, тот, кто видел больше, чем следовало, и кто знал слишком много. «Если я займу его место,» – думал Пит, – «я смогу добраться до кабинета Габриеэля не как вор, а как человек, которому доверяют».

На мгновение он прикрыл глаза, позволив воспоминаниям захватить его. Напарница Тина Альхонсо всплыла в его сознании как призрак. Её карие глаза всегда сверкали уверенностью, и даже под давлением она оставалась спокойной, как хищник перед прыжком. Они часто прикрывали друг друга в сложных ситуациях, и Пит не мог отрицать, что всегда испытывал к ней лёгкое влечение. Это было больше, чем просто уважение, но он никогда не позволял себе перейти границу профессионализма.

«Что с ней стало?» – этот вопрос разъедал его изнутри. Возможно Тина прокололась, что она поплатилась за свою дерзость. Но что, если всё было иначе? Пит чувствовал, что за её исчезновением скрывается нечто большее. Ему нужно было выяснить правду, чтобы хоть как-то отплатить за их общее прошлое.

Его мысли перескочили к девушкам, которых он видел в подземелье клуба. Их мольбы и страх остались в его голове, как жуткий фон. Он ещё раз твёрдо решил: он вытащит их оттуда. И неважно, какую цену ему придётся за это заплатить.

Пит сжал руку в кулак, чувствуя, как гнев поднимается в груди. «Играть по правилам Грегори, пока это выгодно. Но своих я не забуду», – твёрдо решил он. Сделав последний глоток воды, он надел шляпу и встал из-за стола. Впереди был длинный вечер, и начинать его нужно было с холодной головой.

Пит вошёл в зал клуба, и его сразу же встретила оживлённая суета. Люди сновали туда-сюда, развешивая гирлянды, полируя столы и проверяя освещение. Пространство наполнялось атмосферой предстоящего праздника – напряжённой, но с оттенком предвкушения. В центре зала, как дирижёр этого хаоса, расхаживал Грегори.

Он был, как всегда, безупречно одет: ослепительно белая рубашка подчёркивала его подтянутую фигуру, а белые брюки идеально сидели, завершённые дорогими кожаными туфлями. Пиджак он небрежно бросил на спинку стула у столика, за которым сидела Сара.

Сара, облачённая в яркое красное платье, словно алый огонёк среди общей белизны Грегори, выглядела сдержанно, но эффектно. Ткань облегала её стройную фигуру, длинный разрез на платье обнажал изящную ногу, когда она лениво скрещивала их под столом. В одной руке она держала чашку кофе, а другая небрежно играла с золотым браслетом на запястье. Её рыжие волосы были убраны в высокий пучок, обнажая длинную шею, а макияж подчёркивал её тонкие черты лица и пристальный взгляд.

Грегори заметил Пита первым и, прерывая свою прогулку по залу, крикнул:

– Ты как раз вовремя, Далино! – Он указал на столик, за которым сидела Сара. – Хочу официально представить тебя моей прекрасной компаньонке. Подойди, выкажи должное уважение.

В его голосе звучала добродушная насмешка, но в ней сквозил привычный властный тон, который не терпел возражений. Пит почувствовал, что ему отвели роль в представлении, которое Грегори устроил для собственного развлечения.

Подойдя к столу, Пит остановился перед Сарой. Она подняла на него свои внимательные, слегка надменные глаза, давая понять, что считает себя выше его по статусу.

– Пит Далино, – сказал он, слегка наклоняя голову.

Грегори, не упуская возможности вставить комментарий, засмеялся и добавил:

– Новый глава охраны, правда, Билл об этом ещё не знает! – Он захохотал, словно сам придумал лучшую шутку вечера, а затем склонился к Саре, игриво шепнув ей на ухо:

– Будь умницей.

Сара лениво протянула руку.

– Сара Ланкастер, – произнесла она ровным, почти безэмоциональным тоном.

Грегори, стоя за её спиной, снова разразился смехом:

– Твоя госпожа!

Пит, сдерживая раздражение, аккуратно взял её руку, приподнял, как это делают с дамой, но не поцеловал, лишь слегка наклонив голову.

Затем он повернулся к Грегори.

– Что за суета? По какому поводу такие приготовления?

Грегори резко вскочил на сцену, увлекая Сару за собой. Его энергия наполнила зал, как громкий аккорд. Он схватил её за руку и закружил в танце, игнорируя отсутствие музыки.

– Коронация, моя коронация! – с улыбкой провозгласил он, остановившись и всё ещё держа Сару в объятиях.

Пит поднял брови, но промолчал, ожидая продолжения.

Грегори, с удовольствием растягивая паузу, наконец добавил:

– Сегодня особенный вечер. Все гости тщательно отобраны. Сегодня отец объявит об уходе, и я получу ключи от замка.

Его голос звучал торжественно, но взгляд, устремлённый в зал, выдавал не столько радость, сколько нетерпение и жажду власти.