Хроники теней и света 2

Михаил Гинзбург

Хроники теней и света 2

Глава 31: Совет Отчаяния и Робкий Луч Надежды

Тишина в зале совета была такой густой, что ее, казалось, можно было резать ножом. Вопрос Алекс – «У кого-нибудь есть идеи, как заставить заткнуться этого Спящего? Желательно, навсегда» – все еще висел в воздухе, тяжелый и безрадостный, как свинцовое небо перед затяжным ливнем. Огонь в камине потрескивал, отбрасывая пляшущие тени на изможденные лица. Кингсбридж был спасен, да, но какой ценой. Разруха царила за стенами этого зала, а теперь еще и эта новая, непонятная угроза выползла из древних кошмаров.

Морган, всегдашний прагматик, первым нарушил молчание. Его голос был хриплым, как у человека, проведшего слишком много ночей без сна. «Идеи? Алекс, мы сражаемся с тем, чего не понимаем. Древняя дрянь, запечатанная черт знает когда. Элайджа что-то знал, но он…» Он осекся, бросив быстрый взгляд на пустующее место, где обычно сидел старый маг. Потеря все еще ощущалась остро.

Арнгрим, представитель Нордхольма, массивный и суровый, как скалы его родины, кивнул. «Наши ведуньи говорят, что Печати слабеют. То, что сделал Элайджа, спасая ваш город, лишь подтолкнуло пробуждение Спящего. Он кормится страхом, отчаянием… и магией, что нарушает древний баланс». Его взгляд был тяжелым. «У Нордхольма нет ответов, как его "заткнуть навсегда". Мы веками лишь наблюдали и старались не тревожить».

Алекс обвела их взглядом. Усталость въелась в каждую черточку ее лица, но в глазах все еще горел упрямый огонек. «Значит, сидим и ждем, пока эта тварь проснется окончательно и сожрет нас всех к чертовой матери? Отличный план. Просто великолепный». Ее сарказм был острым, как всегда. «Должен же быть способ. Элайджа не стал бы возиться со всеми этими Печатями, если бы не было хоть какой-то контрмеры».

Именно в этот момент, когда отчаяние готово было окончательно затопить комнату, стражник у двери кашлянул. «Ваше Величество… э-э… Королева Алекс, там человек. Говорит, у него важные сведения. Про Древнего Спящего».

Морган нахмурился. «Кто он? Очередной паникер или сумасшедший, наслушавшийся баек?»

«Зовут его Каэлен, милорд. Говорит, он картограф и… ученый. Пришел с Северных Пустошей, тех, что за Старым Лесом. Принес какие-то карты».

Алекс подняла бровь. Северные Пустоши считались практически необитаемыми, выжженными землями, где редко кто появлялся по своей воле. «Картограф, значит? Пусть войдет. Хуже уже вряд ли будет. А если он действительно сумасшедший, хоть развлечемся».

Дверь отворилась, и в зал вошел человек, совершенно не похожий на обитателя Пустошей. Высокий, худой, почти до прозрачности бледный, с копной спутанных темных волос и глазами такого пронзительно-синего цвета, что казались нереальными. Одет он был в простую, но чистую одежду путешественника, а через плечо у него висела потертая кожаная сумка, туго набитая свитками. Он нервно сжимал в руках один, особенно древнего вида, пергамент.

«Каэлен, к вашим услугам, Ваше Величество, лорд Морган, посланник Нордхольма», – его голос был тихим, но на удивление твердым. Он поклонился, возможно, чуть более церемонно, чем требовалось. «Я пришел, потому что услышал… почувствовал дрожь земли. И увидел знаки. Спящий пробуждается, и времени у нас мало».

Далеко на севере, в краю вечных ветров и заснеженных пиков, где законы южных королевств были лишь пустым звуком, другой человек заканчивал свою работу. Рорик был полной противоположностью только что представшему перед королевой ученому. Широкоплечий, обветренный, с лицом, испещренным старыми шрамами, и глазами цвета замерзшего озера. Его ремеслом была охота. Охота на то, что обычные люди называли кошмарами.

Сейчас он стоял над поверженным зверем – огромным, искаженным волком с шерстью цвета сажи и светящимися гнилостным светом глазами. Тварь терроризировала местных пастухов уже несколько недель. Рорик вытер окровавленный топор о штаны из грубой кожи. Работа сделана. Деньги будут.

Он уже собирался уходить, когда что-то привлекло его внимание. В разорванной груди твари, среди обугленных ребер, тускло мерцал небольшой, неправильной формы осколок. Черный, как сама ночь, он слабо пульсировал, и от него исходил едва уловимый холод и ощущение… неправильности. Рорик нахмурился. Он повидал немало странного за свою жизнь, но такое – впервые. Это не было частью зверя. Это было что-то чужеродное.

Он осторожно извлек осколок кончиком ножа. Камень был холодным на ощупь, и от него исходила едва заметная вибрация, вызывающая глухое беспокойство где-то на краю сознания. Рорик не знал, что это, но инстинкт, отточенный годами выживания в самых опасных уголках мира, кричал ему, что эта находка – предвестник чего-то гораздо большего и куда более опасного, чем одинокий мутировавший волк. Его охота, похоже, еще не закончена. На самом деле, она, возможно, только начиналась. И след вел на юг.

Глава 32: Шепот из Глубин и Путь на Север

Взгляды Алекс, Моргана и Арнгрима были прикованы к Каэлену. Ученый, все еще нервно теребящий древний свиток, сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. Погода за окном, словно вторя напряжению в зале, начала портиться – ветер завывал в каминной трубе, и первые тяжелые капли дождя забарабанили по стеклам.

«Эти карты, – начал Каэлен, его тихий голос удивительным образом заполнял комнату, перекрывая шум непогоды, – они не просто показывают горы и реки. Это схемы древних силовых линий, энергетических узлов, которые наши предки использовали для… сдерживания. Спящий – это не просто чудовище. Это первобытная сила, часть самой земли, которая была потревожена и искажена».

Он осторожно развернул один из свитков на большом дубовом столе. Пергамент был испещрен сложными символами и линиями, соединяющими точки, названия которых были написаны на давно забытом диалекте. «Сердце Леса, которое Элайджа использовал, было одной из главных Печатей. Его разрушение… или, вернее, его использование в качестве оружия, ослабило всю систему. Но есть и другие. Менее значительные, но все еще важные. Некоторые из них, я полагаю, можно укрепить. Или даже… перенастроить».

Морган скептически хмыкнул. «Перенастроить? Звучит так, будто мы говорим о починке сломанной телеги, а не о древней твари, способной стереть нас с лица земли».

«Аналогия не так уж далека от истины, лорд Морган», – Каэлен не дрогнул под его тяжелым взглядом. «Понимаете, Спящий сейчас как раненый зверь – он слепо бьется, и его сила выплескивается хаотично. Но если найти ключевые точки, можно попытаться… направить эту энергию. Или, по крайней

ней мере, создать новые барьеры, пока мы не найдем способ его снова усыпить. Навсегда». Он запнулся на последнем слове, словно сомневаясь в его реальности.

Алекс наклонилась над картой. «И где эти твои "ключевые точки"?»

Палец Каэлена указал на несколько мест. Одно – далеко на севере, в диких, заснеженных землях Нордхольма, почти на границе с Ледяными Пиками, откуда уже сочился черный дым, предвещая пробуждение Спящего. Другое – на юге, среди забытых руин древней цивилизации, которая, по слухам, исчезла за одну ночь, и теперь эти земли считались проклятыми, частью выжженных пустынь, граничащих с Заракханом. «Для ритуала укрепления или создания новой Печати нужны компоненты. Редкие минералы, растения, выросшие в местах силы, возможно, даже артефакты, пропитанные древней магией. Здесь, – он ткнул в точку на севере, – находится так называемая Лунная Слеза, кристалл, способный фокусировать магическую энергию. А здесь, на юге, – в Руинах Шепота, – по преданиям, хранятся Письмена Заката, описывающие подобные ритуалы».

«Звучит как увеселительная прогулка по самым гостеприимным местам на свете», – фыркнула Алекс. Но в ее голосе уже не было прежнего сарказма. Была лишь мрачная решимость. Она посмотрела на Моргана, потом на Арнгрима. «Выбора у нас, похоже, немного. Сидеть здесь и ждать, пока потолок обрушится нам на головы – не мой стиль».

Она снова повернулась к Каэлену. «Ты пойдешь с нами. Твои знания – наш единственный шанс. Морган, Арнгрим, готовьте людей. Небольшой отряд, только самые лучшие. Мы выступаем на север, к этому вашему Лунному Камню или как его там. Остальные… готовьте Кингсбридж к худшему. Если мы не вернемся или если эта штука проснется раньше…» Она не закончила фразу. В этом не было нужды.

Далеко от Кингсбриджа, в продуваемой всеми ветрами долине, Рорик все еще рассматривал странный черный осколок. Холод, исходящий от него, казалось, проникал сквозь кожаные перчатки. Это была не обычная магия, не колдовство какого-нибудь деревенского шамана. Это было нечто древнее, глубинное и злое.

Он вспомнил рассказы старых охотников, полузабытые легенды о «Спящих Ужасах» гор, о тенях, что шепчут из-под земли. Большинство считало это сказками для пугливых детей. Но сейчас, держа в руке этот артефакт, Рорик начинал верить, что в старых байках было больше правды, чем хотелось бы.

Волк, из которого он извлек осколок, был не просто мутантом. Он был… осквернен. Заражен этой тьмой. И если такие твари начали появляться здесь, на севере, значит, источник заразы был где-то поблизости. Или же он был настолько силен, что его влияние распространялось на многие лиги вокруг.

Рорик убрал осколок в прочный кожаный кисет, который обычно использовал для редких трав или ценных находок. Это была не та вещь, которую хотелось бы держать близко к телу. Он бросил последний взгляд на останки волка, затем на далекие южные пики, скрытые за пеленой облаков. Инстинкт подсказывал ему, что ответы, как и настоящая опасность, находятся там. Его охота только что приобрела новый, куда более зловещий смысл. Он больше не просто наемник, выполняющий заказ. Теперь это было что-то личное. Что-то, что угрожало не просто кошелькам пастухов, а самому миру, каким он его знал.

Он подтянул ремни своего рюкзака, проверил крепление топора и меча. Путь предстоял долгий и, скорее всего, очень неприятный. Но Рорик никогда не бегал от неприятностей, особенно если за них хорошо платили. А чутье подсказывало ему, что остановить то, что породило этот осколок, будет задачей, достойной самой высокой награды. Или самой быстрой смерти. В любом случае, скучно не будет.

Глава 33: Испытания Пути и Древние Стражи

Выдвинулись через три дня. Три дня лихорадочных сборов, споров и мрачных предчувствий. Погода, словно издеваясь, сменила ярость на затяжную, холодную морось, превратив дороги вокруг Кингсбриджа в вязкое месиво. Небольшой отряд – Алекс, Морган, Арнгрим, Каэлен и дюжина самых закаленных воинов Кингсбриджа и Нордхольма – двигался на север. Каждый шаг отдавался глухим стуком в сердцах тех, кто остался защищать город.

Путь был пыткой. Холодный ветер пронизывал до костей, а постоянный дождь выматывал и без того подавленное настроение. Ночи были еще хуже – дрожь земли, которую теперь ощущали почти постоянно, не давала уснуть, а редкие привалы омрачались воем волков, звучавшим как-то особенно злобно, и тревожными докладами разведчиков о странных тенях на границе видимости.

Напряжение в отряде росло. Воины, привыкшие к четким приказам и понятным врагам, с недоверием косились на Каэлена. Его тихие речи о «силовых линиях» и «энергетических узлах» звучали для них как бред сумасшедшего. Даже Морган, обычно сдержанный, несколько раз вступал с ученым в резкие перепалки, когда очередная «древняя тропа», указанная Каэленом, приводила их в непролазную трясину или к обрушенному мосту.

«Ты уверен, что твои каракули не ведут нас прямиком в пасть к этому твоему Спящему, ученый?» – прорычал он однажды вечером, когда им пришлось делать крюк в полдня из-за обвала, перекрывшего ущелье.

Каэлен лишь бледнел, но упрямо твердил: «Карты не лгут, лорд Морган. Древние пути изменчивы, как и сама земля. Особенно сейчас, когда Спящий шевелится».

Алекс, несмотря на собственную усталость и растущее беспокойство, старалась пресекать эти конфликты. Ей тоже было не по себе от теорий Каэлена, но он был их единственной ниточкой. «Хватит, Морган. У нас нет других проводников. Если есть идеи получше – выкладывай. Нет? Тогда шагаем дальше». Ее резкий тон обычно действовал отрезвляюще.

На десятый день пути, когда силы были уже на исходе, а нервы натянуты до предела, они вышли к цели. Перед ними, среди низкорослых, скрюченных деревьев и покрытых мхом валунов, возвышались руины. Это не были величественные развалины замка или города. Скорее, остатки какого-то древнего святилища – несколько полуразрушенных каменных арок, грубо отесанные столбы, испещренные выветренными символами, и в центре – большой, плоский алтарный камень, расколотый надвое. Воздух здесь был тяжелым, насыщенным странной, почти осязаемой энергией. И тишина. Мертвая, давящая тишина, нарушаемая лишь шелестом дождя.

«Мы на месте», – выдохнул Каэлен, его синие глаза лихорадочно блестели. «Лунная Слеза должна быть где-то здесь. Внутри святилища».

Не успел он договорить, как земля под ногами ощутимо дрогнула, сильнее, чем раньше. Из трещин в алтарном камне повалил бледный, фосфоресцирующий дым, и камни вокруг них начали вибрировать. Из-под земли, из стволов деревьев, из самих валунов, словно сотканные из тумана и мха, начали формироваться фигуры. Расплывчатые, меняющие очертания, но определенно враждебные. Глаза-уголья горели недобрым светом. Древние стражи. Пробужденные.

«Кажется, нас здесь не очень-то ждали», – пробормотала Алекс, выхватывая меч. «Морган, Арнгрим, к бою! Каэлен, ищи свой камень, быстро!»

В это же самое время, за сотни лиг к югу от них, Рорик стоял на пепелище. Деревня, которую он помнил как шумное, хоть и небогатое, место, была мертва. Дома сожжены, улицы пусты. Лишь ветер гонял по земле пепел и обрывки ткани. Запах гари и разложения висел в воздухе.

Он двигался осторожно, его рука не отпускала рукоять топора. Это не было дело рук обычных разбойников. Разбойники грабят и убивают. Они не оставляют после себя такого… осквернения. Тела, которые он находил, были не просто убиты – они были искажены, словно какая-то неведомая болезнь или темная магия прошлась по ним. И на каждом он замечал следы той же темной энергии, что исходила от найденного им осколка.

В центре деревни, у высохшего колодца, он нашел единственную выжившую. Старуха, седая и сморщенная, как печеное яблоко, сидела на земле, обхватив колени, и раскачивалась взад-вперед, что-то бормоча себе под нос. Ее глаза были пустыми, выцветшими от ужаса.

Рорик опустился перед ней на корточки. «Что здесь произошло, бабушка?» – его голос, обычно резкий, сейчас звучал на удивление мягко.

Старуха подняла на него невидящий взгляд. «Они пришли из-под земли… тени… с голодными глазами… шептали… обещали…» Ее голос сорвался на всхлип. «Забрали всех… всех, кто поддался шепоту… остальных…» Она махнула костлявой рукой в сторону сожженных домов.

«Кто они? Что за шепот?» – настойчиво спросил Рорик.

«Он идет с юга…» – прошептала старуха, ее взгляд вдруг сфокусировался на нем, и в нем мелькнул проблеск разума, смешанного с безумием. «Из Города Погребенных Тайн… где спит тот, кто не должен просыпаться… Он зовет… он собирает…» Она снова затряслась, и ее взгляд потух.

Город Погребенных Тайн. Рорик слышал это название. Древние руины далеко на юге, в пустынных землях, которые все обходили стороной. Говорили, что там обитают призраки и демоны. Похоже, слухи не врали.

Старуха дала ему то немногое, что у нее оставалось – обугленный детский амулет и еще одно имя, произнесенное почти беззвучно: «Зорак… он слышал шепот громче всех…»

Зорак. Это имя Рорику было знакомо. Мелкий вождь бандитов, оперировавший в этих краях. Если он поддался «шепоту», значит, у темной силы появился еще один, вполне материальный, приспешник.

Рорик поднялся. Старуха больше ничего не могла ему сказать. Он оставил ей немного еды и воды из своих запасов, хотя сомневался, что она к ним притронется. У него был новый след. Город Погребенных Тайн. И имя. Зорак. Его путь становился все опаснее, но и цель – все яснее. То, что пробуждалось на юге, было не просто локальной проблемой. Это была чума, грозящая поглотить все. И кто-то должен был ее остановить.

Глава 34: Помощь Нордхольма и Мрачное Предзнаменование

Битва с древними стражами была короткой, но яростной. Они были порождениями самой земли, сильные и упорные, но лишенные тактики и разума. Скоординированные атаки воинов Кингсбриджа и Нордхольма, направляемые резкими командами Алекс и Моргана, в конце концов одолели их. Последний страж рассыпался туманной дымкой, когда Каэлен, бледный, но решительный, извлек из расколотого алтарного камня небольшой, тускло светящийся кристалл – Лунную Слезу. Он был холодным на ощупь и слабо пульсировал в такт едва заметной дрожи земли.

«Это оно», – прошептал ученый, бережно заворачивая кристалл в кусок промасленной ткани. «Первый компонент у нас».

Путь в Нордхольм, столицу северных земель, был уже не таким тяжелым. Возможно, дело было в успехе их первой вылазки, или в том, что они покинули промозглые леса и вышли на открытые, продуваемые ветрами равнины, ведущие к подножию гор, где и располагался город-крепость Ярла Бьорна.

Нордхольм встретил их сурово. Высокие бревенчатые стены, увенчанные черепами каких-то огромных зверей, грозные бородатые воины на смотровых площадках, дым из многочисленных кузниц, пахнущий железом и углем. Здесь все дышало силой и готовностью к битве.

Ярл Бьорн принял их в своем длинном доме, огромном зале, где горел гигантский очаг, а вдоль стен сидели его самые доверенные хускарлы. Он выслушал рассказ Алекс и Каэлена молча, его лицо, похожее на высеченное из гранита, не выражало никаких эмоций. Арнгрим стоял рядом со своей королевой, его присутствие служило негласной гарантией правдивости их слов.

«Значит, Спящий действительно просыпается», – прогудел наконец Ярл, когда Каэлен закончил объяснять свои теории о Печатях и необходимых компонентах. «Фрейдис говорила об этом. Старая карга всегда чует беду раньше других». Он кивнул одному из своих воинов. «Приведите ведунью».

Фрейдис оказалась маленькой, сгорбленной старухой с глазами, которые, казалось, видели не только настоящее, но и прошлое с будущим. Она вошла, опираясь на резной посох, и обвела присутствующих тяжелым взглядом, задержавшись на Каэлене и Лунной Слезе, которую тот все еще нервно сжимал.

«Вижу, вы принесли с собой осколок лунного света», – проскрипела она, ее голос был похож на шелест сухих листьев. «Но он несет на себе тень. Тень предательства».

В зале повисла тишина. Алекс нахмурилась. «Предательства? О чем ты, старая?»

Фрейдис медленно покачала головой. «Видения туманны. Но я вижу кровь на снегу… и нож в спине. Один из тех, кто ищет спасения, принесет гибель». Ее взгляд снова впился в Каэлена, затем скользнул по лицам Моргана и Арнгрима. «Путь к Печатям долог и опасен. И не все, кто идет по нему, дойдут до конца. Или дойдут с чистыми руками».

Алекс почувствовала, как по спине пробежал холодок, несмотря на жар от очага. Слова ведуньи были слишком зловещи, чтобы от них можно было просто отмахнуться.

Ярл Бьорн, однако, остался невозмутим. «Предсказания – дело туманное. А вот Спящий – угроза явная. Арнгрим поручился за тебя, Алекс из Кингсбриджа. И Нордхольм держит свое слово. Мои воины и проводники помогут вам на пути к следующим Печатям, что лежат в наших землях. Но дальше, в проклятые пустоши юга, вы пойдете одни. Это не наша война». Он тяжело вздохнул. «Надеюсь, вы знаете, что делаете. Потому что если Спящий проснется окончательно, ни Кингсбриджу, ни Нордхольму не уцелеть».

Тем временем Рорик продолжал свой путь на юг. Он избегал больших дорог, предпочитая дикие тропы и заброшенные перевалы. После увиденного в уничтоженной деревне он не доверял никому. Черный осколок в его сумке, казалось, становился все холоднее, а шепот, который он иногда слышал на грани сознания, – все настойчивее. Он гнал его прочь, сосредотачиваясь на своей цели.

Он видел все больше признаков растущей силы Спящего. Искаженные звери, деревья, покрытые черной слизью, ручьи с отравленной водой. Иногда он натыкался на одинокие фермы, чьи обитатели либо исчезли, либо были убиты с той же жестокой извращенностью, что и жители деревни. Страх начинал расползаться по этим землям, как зараза.

Однажды ночью, укрывшись в полуразрушенной дозорной башне, он увидел вдалеке зарево. Не огонь костра или факелов. Это было странное, пульсирующее свечение, поднимавшееся из-за горизонта со стороны Города Погребенных Тайн. И вместе с ним донесся едва слышный, но всепроникающий гул, от которого вибрировала сама земля.

Рорик стиснул зубы. Что бы ни происходило там, на юге, оно набирало силу. И он должен был добраться туда раньше, чем станет слишком поздно. Его одинокая охота превращалась в гонку со временем против врага, чью мощь он только начинал осознавать. Имя «Зорак», названное старухой, все чаще всплывало в его мыслях. Если этот бандит действительно объединился с пробуждающейся тьмой, он мог стать серьезной проблемой на пути к главной цели.

Глава 35: Цена Знаний и Побег на Волоске

Следующий отрезок пути лежал через так называемый Замерзший Лабиринт – сеть узких, извилистых ущелий, прорезанных в леднике, который сползал с северных склонов Ледяных Пиков. Ярл Бьорн снабдил их не только парой десятков своих самых выносливых воинов-нордхольмцев, но и теплыми мехами, специальными ледорубами и снегоступами. Без этого снаряжения они бы не продержались и дня.

Мир вокруг превратился в царство льда и ветра. Солнце, если и показывалось, то лишь как тусклое, безжизненное пятно на сером, затянутом тучами небе. Дни сливались в монотонную череду усилий: многочасовые переходы по скользким тропам, где один неверный шаг мог стоить жизни; пронзительный, режущий лицо ветер, от которого не спасали даже плотно намотанные шарфы; и постоянный, изматывающий холод, пробирающий до самых костей.

Их быт стал суровым и примитивным. Вечерами, если удавалось найти укрытие от ветра – неглубокую пещеру или хотя бы нависающий ледяной карниз, – они разбивали лагерь. Нордхольмцы, привычные к таким условиям, быстро разводили небольшой, жаркий костер из просмоленных веток, которые несли с собой. Ели скудную пищу: вяленое мясо, твердое, как камень, которое приходилось размачивать в горячей воде или просто грызть, рискуя зубами; сухари и иногда, если везло с охотой одному из нордхольмских следопытов, кусок полусырого, обжаренного на огне мяса какого-нибудь горного козла. Спали, завернувшись в меха и прижавшись друг к другу для тепла, по очереди неся караул. Даже Алекс, привыкшая к лишениям уличной жизни, находила этот холод почти невыносимым. Зубы стучали, конечности немели, а каждый вдох обжигал легкие.

Вода добывалась из растопленного снега, всегда с привкусом дыма и легкой горечью. Разговоры у костра были редкими и короткими. Люди экономили силы, а мрачные предсказания Фрейдис и постоянное ощущение близости Спящего не способствовали веселью. Морган и Арнгрим молча курили трубки, глядя на огонь, их лица были высечены из камня и льда. Воины тихо переговаривались на своем гортанном северном наречии, проверяя оружие или латая износившуюся одежду.

Алекс наблюдала за Каэленом. Ученый, казалось, переносил тяготы пути легче, чем многие закаленные воины. Его глаза лихорадочно блестели, когда он сверялся со своими картами при свете костра или рассматривал ледяные формации, испещренные странными узорами. Он часто бормотал себе под нос об «энергетических потоках, скованных льдом» и «древних резонансах». Иногда он останавливался, прикладывал ладонь к ледяной стене и замирал, прислушиваясь к чему-то, что другие не слышали. Эта его одержимость, его почти благоговейный трепет перед древними силами, начинали вызывать у Алекс не просто подозрение, а глухую тревогу. Было в этом что-то нездоровое, какая-то темная искра, которая пугала ее больше, чем ворчание Моргана или вой ветра в ущельях.

Они искали Ледяной Лотос – растение, которое, по словам Каэлена, росло только в самых холодных, самых глубоких частях ледника и было способно накапливать первозданную магию. Именно оно было нужно для следующего этапа укрепления Печатей.

Опасности подстерегали на каждом шагу. Несколько раз им чудом удавалось избежать схода лавин, вызванных все той же дрожью земли. Один из нордхольмцев сорвался в глубокую ледяную трещину, и лишь быстрота реакции Арнгрима, успевшего перехватить страховочную веревку, спасла ему жизнь. Но самой большой угрозой были существа, порожденные Спящим. Несколько раз им приходилось отбиваться от стай ледяных волков, чьи глаза горели тем же гнилостным светом, что и у твари, убитой Рориком. А однажды из ледяной пещеры на них выползло нечто, напоминающее огромного паука, сотканного из льда и теней, с челюстями, способными перекусить сталь. Двое воинов Кингсбриджа погибли в той схватке, прежде чем Моргану удалось обрушить на тварь свод пещеры.