Гахиджи: «И сойдется непримиримое…»

– Как! – вскрикнула Делена и бросилась к женщине. – Он не может, боже мой! Где он? Как же так! Что случилось?

Женщина тяжело вздохнула.

– Я отведу тебя к нему. Думаю, он хотел бы с тобой проститься. – С этими словами она развернулась и быстрым шагом направилась к деревне.

Делена поспешила следом.

– Что произошло, умоляю, скажите мне!

Мать Дэвона слегка покосилась на рядом идущую Делену и немного помолчав, все же заговорила.

– Гахиджи думают, что Вельзевул пытается сломать границу и на радостях, решили хорошо подкрепиться перед встречей с ним. Они приходили вчера вечером. Все. Их ненасытность превзошла все границы, а Дэвон, как всегда, хотел всех спасти. Но это я во всем виновата. Я поставила его перед выбором. Сын должен был оставить тебя, но видимо он только так мог поставить точку.

У Елены чуть не остановилось сердце.

– Но он же еще жив? – спросила она, боясь услышать ответ.

– Да, – кивнула женщина. – Я опоила его травами, но, несмотря на это, я не знаю, успеем ли мы дойти.

– Господи! – вскрикнула Делена и бросилась бежать вперед.

– Подожди! Ты же не знаешь дорогу! – женщина с трудом собрала последние силы и побежала следом.

Делена вошла в дом следом за Эбби, бросив на поселок лишь мимолетный взгляд. На улице царила необычная для такого часа тишина.

В маленькой комнате, столь разительно отличавшейся от дома невест, толпились люди, хотя и сами еле держались на ногах. Они стояли вокруг кровати, на которой неподвижно лежал Дэвон, и бормотали слова прощания. Кто-то со слезами ругал его за излишний героизм, периодически заходясь рыданием, но все понимали, что дети остались живы только благодаря ему.

Когда Делена вошла, все удивленно застыли, не понимая, кто она и как здесь оказалась, но Эбби одним взмахом руки отправила их всех на улицу.

– Кто эта тетенька? – раздался где-то рядом совсем детский голосок, и Делена заметила маленькую темноглазую девочку. Но ей никто не ответил и через минуту комната опустела. Остались только Эбби и Делена.

– Я хочу попросить тебя только об одном. – Заговорила Эбби, обращаясь к Делене. – Позови меня, когда его сердце перестанет биться. Не забудь. Я буду ждать и знать, что пока ты не вышла из этого дома, мой сын еще дышит.

Эбби ушла, а Делена на негнущихся ногах подошла к кровати. Ей хотелось кричать от отчаяния, но тело словно парализовало от боли, ей хотелось умереть от безысходности, но кровь кипела от горя. Дэвон лежал неподвижно, с плотно закрытыми глазами и только его слегка вздымающаяся грудь, говорила о том, что он еще жив. Он выглядел еще хуже, чем в первую их встречу, и Делена едва узнавала в нем вчерашнего мужчину, который заставлял её сгорать от страсти. Черные синяки окаймляли его плотно закрытые глаза, неестественно бледные щеки буквально ввалились, губы отдавали синевой, и он вновь будто постарел лет на пятьдесят. Делена подошла к нему и присела рядом. Дикое отчаяние накрыло её с головой, а из глаз потекли слезы. «Этого не может быть» твердила она себе «Дэвон не может умереть», но он лежал перед ней и даже его грудь больше не вздымалась. Делена осторожно обняла Дэвона и прижалась мокрым от слез лицом к шершавой щеке.

– Зачем? – прошептала Делена и её голос сорвался от слез. – Зачем. … Почему ты не дождался меня? Зачем ты это сделал? Знаешь, я так хотела увидеть тебя сегодня, так торопилась. Почему ты не дождался меня, если бы я знала, что так случиться я пришла бы еще вчера, и мы могли бы вместе отдать свои жизни. Почему ты не взял меня с собой? Я не хочу оставаться одна Дэвон. Что же ты наделал…. Как же я без тебя…. Зачем мне всё это…. Не оставляй меня слышишь? Если не захочешь больше меня видеть, я не приду, только дыши…. Только живи, пожалуйста. Зачем мне моя жизнь, если тебя в ней не станет? Господи родной мой! – Делена начала покрывать посеревшее лицо поцелуями, роняя слезы на его кожу. Дикое рыдание вырывалось из её груди, мешая говорить, но она все равно не замолкала. Она гладила его по голове, целовала его лицо и руки, слушала едва уловимое биение сердца и вновь причитала. – Зачем мне бороться, если жизнь моя не имеет больше смысла? Зачем мне победа, если ты не сможешь разделить её со мной? Зачем мне дышать, если ты перестанешь? Господи, Дэвон, пожалуйста, не оставляй меня, слышишь? Дэвон, любимый! Я не вынесу этого…. Дэвон, – Делена вновь начала целовать родное лицо. Она прижалась к его холодным губам, вспоминая, как он впервые прикоснулся к ней, как целовал её на поляне и вновь рыдания вырвались из груди. – Я люблю тебя милый мой, Господи, ты даже не представляешь, как я люблю тебя…. – Делена еще раз поцеловала Дэвона и легла рядом, прижавшись к его груди.

Тихое сердцебиение не давало ей окончательно потерять рассудок, и она затихла, напряженно вслушивалась в этот сладостный ритм. Прошло немного времени и Делена, вновь заговорила.

– Сегодня ночью ты мне приснился, и ты был таким веселым. Вот только во сне не было этого острова, и мы познакомились в обычном кафе, куда я любила ходить с Катериной. Это самое лучшее кафе в моем родном Ханске. Мы танцевали с тобой, и ты все время смеялся. Нам было так весело и хорошо вдвоем. А помнишь, как мы впервые встретились? Я приняла тебя за старика и думала, что ты какой-то сумасшедший пленник, случайно вырвавшийся на свободу. Я тогда очень сильно испугалась… Ты был таким грозным… А теперь я люблю тебя и даже не знаю, когда это всё случилось. Делена прижалась к любимому еще сильнее, оставляя на его рубашке мокрые пятна, и продолжала с ним говорить. А Дэвон все также лежал неподвижно, вот только из уголка его глаза, сбежала одинокая слезинка.

– Мне всегда казалось, что я никогда не смогу полюбить мужчину. Мои родители были очень несчастливы в браке, и я даже не знаю, что между ними происходило, но в итоге отец убил мою мать у меня на глазах. Всем, кого я знала, чувства приносили только страдания, и мне казалось, что любовь – это наказание, а не благо. А потом я встретила тебя и теперь ты умираешь, но я ни на секунду не пожалела о том, что ты был в моей жизни, я не забуду ничего, останусь рядом до последнего вздоха.

Делена продолжала лежать рядом с Дэвоном роняя ему на грудь слезы и гладить его потускнувшие волосы. Она начала считать медленные вздохи боясь, что каждый из них может стать последним и отчаянно молиться за его душу. Время медленно отсчитывало минуты.

***

Эбби сидела на маленькой лавке напротив дома и безучастно смотрела на дверь. Солнце уже давно скрылось за горизонтом и на небе ярко засияли многочисленные звезды. Вокруг стояла абсолютная тишина. Луна медленно плыла по небу периодически прячась за редкими тучами, а Эбби все ждала, но дверь не открывалась. Где-то за спиной скрипнула другая дверь и яркий льющийся из дома свет ненадолго осветил широкую улицу, а затем послышались шаркающие шаги. Эбби даже не обернулась, она и так знала, что это Эмили, местная повитуха. Она тоже не спала и теперь вышла, тяжело присаживаясь рядом. Эмили развернула в руках тонкую шаль и накрыла им плечи Эбби.

– Еще не выходила? – тихо спросила она, хотя и так знала ответ.

Она зажгла принесенную с собой масленую лампу и поставила её на траву рядом с лавкой.

– Я закончила саван, – продолжила она свой монолог, – думаю мальчику будет в нем уютно. – Эмили тяжело вздохнула и обняла Эбби своей тяжелой полной рукой. – Ты бы поплакала моя дорогая, тебе станет легче, – но Эбби не реагировала. Она сидела натянутая словно струна и непрерывно смотрела на дверь.

Эмили снова вздохнула.

– Может мне сходить посмотреть, что там происходит? – предложила женщина, но Эбби только упрямо схватила её за руку, и она не сдвинулась с места. – Ну, хорошо, а ты уверена, что правильно поступила, приведя её сюда? Что ты знаешь о ней? Она ведь чужая.

Эбби смерила Эмили тяжелым взглядом и отвернулась, не удостоив ту ответом, но женщина не сдавалась.

– Зачем она здесь, Эбби? Ты поступила опрометчиво приведя её сюда, а вдруг это навредит нам? Что если наши мучители узнают?

Эбби продолжала гипнотизировать взглядом закрытую дверь, и Эмили замолчала. Старое масло слабо потрескивало в закопчённой лампе, резко похолодало, а в деревне померкли все огни. Уставшие жители давно уснули, не дождавшись похоронного гонга по соплеменнику и только две женщины упрямо сверлили глазами закрытую дверь. Эмили нетерпеливо заерзала на неудобной лавке и вновь обратилась к Эбби.

– Может все-таки стоит проверить как там наш мальчик? Ты же ничего не знаешь об этой девице, а вдруг она ведьма? Как-то же она проникла на нашу святую землю?

– Оставь их, – впервые прозвучал бесцветный, но твердый голос Эбби и Эмили даже вздрогнула. Она немного приободрилась заговорившей подруге и еще сильнее заерзала.

– Почему ты её защищаешь? – в голосе Эмили послышалась мольба. – Из-за неё мы можем все оказаться в опасности.

– Ах ты чертова баба! – внезапно разозлилась Эбби. – Ты знаешь, что я тоже не хотела её! Но имей хоть каплю сострадания! Мой сын умирает, и эта девушка тут только ради него!

– Ладно, ладно, – тут же сдалась Эмили под гневным взглядом подруги и вновь похлопала её по плечу. – Я пойду в дом, стукнешь мне в окошко, когда всё закончится, я не буду спать. – С этими словами повитуха тяжело встала и взяла лампу. Она немного замялась, грустно смотря на застывшее тело Эбби и протянула ей лампу.

– Оставить тебе? – но Эбби отрицательно покачала головой.

Тогда Эмили поправила шаль, сползшую с плеча подруги и тяжело вздохнув направилась своей шаркающей походкой к дому. Вновь поток света хлынул на дорогу и дверь со скрипом захлопнулась, оставив Эбби одну в ночном мраке.

***

Катерина вынырнула из воды и откинув мокрые волосы назад, начала оглядывать поверхность лагуны. Ну, конечно, Озахар проплыл вдвое больше несмотря на то, что она считала себя чемпионкой по нырянию. Его светлая макушка показалась над водой, и он медленно вынырнул, словно в его легких было полно еще воздуха.

– У тебя что там в груди? – крикнула Карина. – Запасные баллоны с воздухом? Как ты можешь так быстро и далеко нырять?

Озахар смотрел на нее смеющимися глазами.

– Ты действительно рассчитывала победить Гахиджи? – он снова нырнул и за секунду оказался рядом с ней. – Но, если для тебя это так важно, я могу поддаться!

– Ну уж нет, – фыркнула Карина я люблю только честные победы. – Она обняла своего мужчину за шею и легко подпрыгнув в воде обхватила его за талию ногами. Мокрое хлопковое белье облепило ее грудь, и она видела, как потемнели глаза ее возлюбленного, но теперь ее это не смущало, ей нравилось, когда он так на нее смотрит.

– А тебе обязательно идти сегодня на дежурство? Ты же только недавно вернулся.

Озахар коснулся ее рта нежным дразнящим поцелуем.

– Прости, но Зубери нужно подменить, – шептал он между неспешными движениями губ. – Зато потом мы будем вместе целую неделю.

– А если просто обмануть что ты там был? – не унималась Катерина. – Кто заметит?

– Нельзя, – улыбнулся Озахар. – Я же ненадолго, всего одна ночь, а ты постарайся больше не устраивать революцию, старейший довольно строго попросил «усмирить свою бунтарку» и посоветовал оставлять тебе поменьше энергии.

Карина звонко рассмеялась.

– Да ладно, я уже все поняла, но Рашиди был не прав! Мы не рабыни в конце концов и просто отстояли честь Милены. А как кстати Акил отреагировал на новость?

Озахар отстранился и серьезно посмотрел на невесту.

– Конечно он был очень зол, хоть и не показал вида, так что если кто и заметил его гнев, то только я, но Карина, – Озахар приподнял ее лицо за подбородок. – Прекращай искать себе приключения. Что Акил, что старейшина, это не те, с кем стоит играть. Забудь обо всех и давай думать только о нас, чем меньше от нас будет проблем, тем быстрее все оставят нас в покое, я не хочу пристального внимания к нашей паре, понимаешь? Так безопаснее.

Карина поджала губы.

– Хорошо, но позволь сегодня ночью остаться в твоем доме, я буду спать на твоей кровати и чувствовать твой запах, а утром ты вернешься и разбудишь меня.

– Хорошо, – глаза Озахара снова лукаво заблестели, – тогда предлагаю вернуться ко мне домой, вода после дождя еще недостаточно прогрелась, и я не хочу, чтобы ты простудилась.

– И ты разожжёшь камин, чтобы я согрелась, приготовишь нам ужин, – игриво улыбнулась Карина. – А я нарежу нам салат и сервирую стол, а потом мы зажжем свечи и уютно устроимся у камина…

Озахар с силой прижал к себе девушку, мгновенно возбудившись от ее слов, вспоминая привычный сценарий их свиданий, но она увернулась от его поцелуя и выскользнув из объятий направилась к берегу, прекрасно зная, что ее мокрое белье стало почти прозрачным. Она подхватила свое платье, лежащее на берегу, быстро одела и накинув на плечи легкую шаль обернулась. – Поторопись любимый, я действительно замерзла.

Глава 4

Делена, обессилившая от ужасных событий, наполнявших её жизнь и раздавленная горем продолжала лежать на почти неподвижной груди Дэвона и считать удары сердца. Она мысленно перебирала в уме образы любимого и их разговоры, когда её сознание начало угасать и она медленно погрузилась в тяжелый сон, наполненный яркими образами и тревожными событиями.

… Наталья снова пела. Её голос нежно переливался на фоне ярко голубого неба, по которому плыли белоснежные перистые облака. А внизу, среди бесконечных просторов ярко синей воды стоял остров. Даже с большой высоты он поражал своей красочностью, изобилием лагун, цветов и зелени. Небольшая цепь гор прятала свои верхушки в тумане, с которых спускался большой водопад и уходил вниз широкой серебристой лентой реки. Его частично поросшие изумрудными кустами бока, ярко освещало жаркое солнце, а чуть вдалеке парили грозные орланы. Голос Натальи продолжал звучать, заглушая все остальные звуки и Делене было спокойно. Она любила эту мелодию, через неё она была будто рядом с мамой и это чувство приносило ощущение счастья. Остров был прекрасен! Но вдруг Делена будто упала вниз. Ощущение «лифта», когда душа не успевает за телом, и восторг от резкого спуска сменились тревогой. Она не упала, но картина острова стала ближе и теперь Делена видела дом. Это был главный дом Гахиджи, вот только выглядел он совсем иначе. Вроде те же стены, но только новенькие и крепкие, те же перила и карнизы, только покрытые резными рисунками и свежей яркой позолотой. Широкие окна сверкают чистотой, некоторые открыты и из них льется яркий свет. Делене вдруг захотелось посмотреть на него изнутри и она тут же словно влетела в него сквозь стены. Ощущение восторга в смеси с адреналином сопровождалось все той же песнью матери, и Делена полностью отдалась своим чувствам. Она не боялась. Ей было спокойно. Большой зал сверкал особенной роскошью и великолепием. Длинный стол накрытый кружевной скатертью был заставлен великолепным тончайшим фарфором, резными золотыми кубками и кучей всякой снеди, среди которой особенно ярко пестрели фазаны. Яркие люстры, зеркала, обои и пышные портьеры. Множество элегантно разодетых слуг. Все это захватило Делену и ей даже показалось, что она слышит их голоса, хотя песнь матери продолжала наполнять все сознание. Неожиданно в зал вошел мужчина и слуги сразу склонились в поклонах-реверансах. На нем были коричневые панталоны, белая рубашка, накрахмаленный шейный платок, коричневый жилет и темно-зеленый сюртук. Его волосы были аккуратно подстрижены, а черты лица казались гордыми и аристократическими. Делена немного приблизилась. Мужчина выглядел очень элегантно, но его лицо вдруг показалось смутно знакомым. Делена изумленно выдохнула. Перед ней было лицо Дэвона! Вот только более взрослое и немного высокомерное. Конечно, это был не Дэвон, но все же сходство было поразительным! И тогда Делену словно током пронзило. Это был лорд Бентимор. Теперь она поняла, где находиться, но это открытие не испугало её, песнь Натальи продолжала окутывать словно кокон. Делена отлетела от мужчины и нахмурилась, пытаясь вернуть способность мыслить «Дэвон, потомок лорда Бентимора, но я не знаю Бентимора, а значит все что я вижу… так что же я вижу? Где я?» Мысли путались, словно в голове вместо мозга находился кисель. Стоило ей чуть задуматься и песнь матери оглушала с такой силой, что все усилия летели прахом. Делена никак не могла поймать нить размышлений и в итоге просто отмахнулась от пустой траты времени. Единственное что она вспомнила, это о жене лорда и огляделась в надежде увидеть высокородную даму, но кроме служанок, женщин в зале не было. Делена еще раз посмотрела на лорда испытывая странную необъяснимую тоску и резко дернулась вперед. Она вновь задохнулась от восторга, когда её сознание пролетело сквозь другие комнаты и этажи. Все что Делена смогла ухватить вовремя этого перелета, так это множество комнат, украшенных обоями из ткани и разнообразие изящной, но очень старинной мебели, хотя её внешний вид говорил о том, что она будто новая. А еще множество позолоты, до такой степени, что из роскоши она вот-вот готова была перейти в безвкусицу, хотя кто знает, может тогда это было модно. Делена остановилась и с азартом завертела головой. Её остановкой служила комната. Намного меньшее, чем зала помещение, но тоже очень большое для обычной спальни. Огромная кровать, покрытая воланами тюли, стояла в центре помещения. Возле стен широкий шкаф, стол с тазом и кувшином, обшитая кружевной тканью ширма, большой горящий камин, другая мебель, какие-то сундуки, красивый католический крест на стене, подсвечники и две двери, одна в коридор, а другая в комнату горничной. Делена торопливо огляделась и сосредоточила внимание на женщине, которая лежала на кровати под слоями белоснежной сетки. Маленькая щуплая фигурка свернулась калачиком на шелковых простынях. Её слегка розоватая батистовая сорочка выглядела совсем по-детски, хотя это маленькое тело принадлежало уже женщине. Она пошевелилась и еще сильнее обхватила себя руками. Делена приблизилась и нырнула под балдахин. Женщина была очень худой, что просматривалось под прозрачной сорочкой и её глаза пылали сильной злобой. Она постоянно ёжилась, хотя в комнате было очень жарко и тихо подвывала. Складывалось впечатление, что женщину мучает лихорадка, но простыни были сухими, а мучительно ненавидящий взгляд слишком ясным. Делена еще приблизилась. Ей вдруг стало безумно жалко это явно страдающее создание, но её порыв сдержал резкий стук в дверь. Женщина резко села на кровати, поправила кружева сорочки и спокойным властным голосом разрешила войти. Делена еще чуть отлетела и с изумлением посмотрела на женщину. Все недавние ужасы, одолевавшие её, будто испарились. Теперь перед ней была скучающе-равнодушная царица.

– Да-да войдите! Это ты, Тики?

Дверь отварилась и Делена увидела слишком поспешно вбежавшего лорда. Его безупречно-элегантный вид вызвал у женщины словно оскомину, но она тут же исправилась и мило улыбнусь.

– Ах, это вы, муж мой? Как же обидно, я так ужасно выгляжу, совсем не причесана!

– Нет, нет! – слишком резко возразил лорд и схватил женщину за руку. – Миледи вы слишком очаровательны, чтобы случайно растрепавшаяся прядь могла испортить вашу красоту, – лорд с пылом прижался губами к вялой кисти и жадно посмотрел на женщину. – Я люблю вас дорогая моя супруга! – лорд страстно рванул вперед и прижал к себе хрупкое тело. Женщина в ответ только единожды содрогнулась и тут же обмякла под натиском мужа. – Как же я вас люблю! – продолжал бормотать лорд, покрывая уже её лицо поцелуями. – Вы подарили мне сына, моего наследника, мою кровь! – Бентимор схватил жену за затылок и прижался жадным поцелуем. – Я видел доктора, – бормотал он сквозь поцелуи, – он сказал, что три дня достаточно для ваших родов чтобы я мог вернуться в вашу постель!

Делена поморщилась от этих слов, но не сдвинулась с места. Она видела мелькнувшее на лице женщины омерзение и не могла понять, как лорд этого не видит. Женщина тем временем опять послушно сдалась и лорд, продолжая бормотать слова любви начал срывать с себя и супруги одежду. Вскоре на постели остались только обнаженные тела обоих. Делене было дико неловко, но она никак не могла удалиться как это получалось раньше. Она словно мотылек в банке билась о преграды, но оставалась в зоне ограниченной москитной сеткой. Лорд, словно обезумевший ласкал жену с такой страстью, что Делена сама начала чувствовать возбуждение, но женщина не реагировала. Она безразлично смотрела в потолок и только её черные глаза горели странной злобой, а обессиленные руки поникли словно плети. Делена перестала метаться и посмотрела на женщину. Лорд лежал сверху между раздвинутых ног жены и с силой вонзал свои бедра. Его тело покрылось потом от возбуждения, а женщина продолжала лежать безучастно и с ненавистью сверлить потолок. Делена ужаснулась. Как он не видит, что происходит с его любимой? Но лорд уже слез с жены и смачно поцеловав супругу начал одеваться. Его столь элегантный и слащавый вид уже начал вызывать в Делене тошноту, но её опередила эта хрупкая женщина. Бентимор после акта любви быстро ушел, а женщина, рванув к медному тазу содрогнулась и начала исторгать остатки пищи из желудка. Делена видела, как та рыдала, била худенькими кулачками по кровати и выла, но посочувствовать ей помешал очередной стук в дверь. Женщина вновь приняла равнодушный вид и гордо пригласила стучавшего. В комнату вошла смуглая девушка со свертком в руках и присела в неловком отвратительном реверансе.

– Тики? – гордо произнесла женщина. – Почему ты опоздала?

Девушка тут же вспыхнула ярким румянцем, что, казалось бы, должно избавить её от объяснений, но женщину это не остановило.

– Ты дрянь! – голос госпожи сошел на визг. – Или ты думаешь, что твой господин одобрит то, что ты моришь его сына голодом?

Тики тут же рванула вперед и положила возле госпожи сверток. Ей нечего было ответить. Она заслужила бы выговор и за то, что вошла не вовремя от господина и сейчас от госпожи. Женщина тут же послала девушку вон и после того, как закрылась дверь посмотрела на ребенка. Её сын, маленький младенец, мирно спал, но женщина не чувствовала к нему любви или хотя бы обычного умиления. Перед ней лежали оковы, которые она могла оставить навечно и умереть от горя и отвращения или оборвать и получить долгожданную свободу. Женщина медленно потянула подушку продолжая всматриваться в красное немного припухшее лицо младенца, ей нужно было срочно сделать выбор. Она боялась, а ведь Ихотеп сказал, что ребенок ничего не почувствует, но только если не затягивать, а уже прошло целых три дня. Нужно срочно решаться. Женщина опять замялась. Она прикрыла глаза вызывая в памяти похотливые прикосновения лорда и тихонько заскулила. Делена вновь заметалась возле кровати. Ей хотелось вмешаться, закричать, вырвать из рук этой женщины младенца, но она не могла сделать ни того ни другого. Наталья запела с оглушительной силой, взрывая барабанные перепонки, а женщина тем временем опускала подушку на безмятежно спящее личико младенца. Делена обхватила голову руками чувствуя, что сходит с ума, а музыка продолжала оглушать. Дикий ужас охватил все её сознание, отчаяние и боль. Проклятие начиналось. Делена в истерике схватила себя за волосы вырывая черные пряди и пронзительно закричала, но это был не её голос. Кричала женщина, обняв маленькую подушку рядом с неподвижным младенцем…

Делена резко подскочила на кровати и невидяще уставилась на тихо лежащего Дэвона. Её грудь бешено вздымалась, а пульс стучал даже в голове. Сон, всего лишь сон, но какой реальный! Делена вытерла рукой взмокший лоб и легла обратно. Отчаяние и страх за любимого вернулись и быстро вытеснили остатки сна. Вдруг человеческая жизнь показалась Делене такой хрупкой, такой мимолетной и не стоящей внимания, что не стоило ею и дорожить. Зачем? Для чего? Катерина сделала свой выбор и не нуждается в Делене, а Нина? Делена тихо вздохнула. Она устала, ей тяжело, и она не в состоянии вынести больше ни дня этого ада. Она не хотела думать о Нине. Тем более, когда не станет Дэвона. Она последует за ним. Делене вдруг стало так легко и спокойно. Она тоже умрет и будет рядом с любимым, они будут свободны и избавлены от монстров Гахиджи.

– Я люблю тебя, – тихо прошептала Делена, прижимаясь к родной груди, – а когда тебя не станет, осуществлю свою давнюю мечту. Я плюну в лицо старейшему. А потом присоединюсь к тебе. Ты же подождешь меня любимый, правда? И мы снова будем вместе…

– Я тебе плюну. – Вдруг прозвучал хриплый голос, и Делена подпрыгнула на кровати.

– Дэвон! – Делена громко разрыдалась, уткнувшись носом ему в грудь. – Дэвон!

Он приподнял одну руку и прижал Делену еще сильней. Она продолжала стенать, а он все утешал и гладил её по волосам, чувствуя, как жизнь, возвращается в тело.

– Делена, – вновь прозвучал его голос. – Это правда?

– Что именно Дэвон?

– Все что ты мне говорила.

Делена сначала смутилась, а затем решилась.

– Да, – тихо выдохнула она. – Все до последнего слова.