Благо во лжи

львица поворачивается к своему ягненку, треплет за щёку:

– Пупсик, не обижайся, ты же знаешь, что у твоей дорогули, ты – самый любимый.

самый любимый. выдыхаю. и вижу, как у её парня чуть ли не виляет хвост от удовольствия.

переключаю внимание на левую часть стола, под тошнотворные звуки причмокиваний.

– здравствуйте, – здороваюсь с бабушкой именинника. задаю себе вопрос, где же его родители? на свадьбе, по смутным воспоминаниям, были. но пока спрашивать не буду, может быть, просто задерживаются. хотя комок нервов в груди почему-то становится туже.

– Здравствуй, здравствуй, – отвечает, – милая, ты похудела? Совсем ничего не ешь, сегодня буду следить за тем, чтобы каждый из вашей семьи был сыт! А то глисты в скафандрах, страшно посмотреть.

неосознанно улыбаюсь. проблемы с восприятием своего тела привиты мне с рождения, мама обожает восхвалять себя, унижая при этом других. «Милочка, тебе нужно сесть на диету, в твоём возрасте, я могла себе позволить, только поесть укропу и запить сверху обильным количеством воды из крана. Вы жрете, как не в себя, с сестрой на пару, скоро четыре стула придется поставить, чтобы ваши жопы помещались». она стравливала нас с сестрой всю жизнь, поражаюсь, почему мы всё ещё можем поддерживать какие никакие дружеские отношения.

приветствую и остальных гостей, среди них 2 друга семьи, с которыми виделись на свадьбе.

добро пожаловать на совсем новое, не похожее на старое, цирковое шоу. впереди вас ждёт двухчасовая, а может и более, программа, не очень весёлые конкурсы, неловкие разговоры, а также акция «Чем меньше скажешь, тем меньше несостыковок со всем рассказанным ранее враньём!». представление начинается!

– Ну что же, давайте выпьем за именинника, первый тост будет за…, – сестра барабанит пальцами по столу. Мама встает со своего места с бокалом.

– Первое и последнее слово обычно всегда за мной, – неловко смеётся, – Дорогой именинник, столько всего хочется тебе сказать…

слова, слова, слова. бессмысленные. сказанные мамой просто чтобы сказать. не люблю тосты на дни рождения. также как и стихи в поздравительных открытках. люди перестают говорить искренне приятные вещи даже близким, заменяя стихотворениями из интернета, стикерами, одинаковыми тостами, которые звучат на каждом празднике. важнее, конечно, дело. но люди недооценивают силу слов.

слов, которые мы успеваем сказать. и которые так и не находят своего слушателя.

мама говорила много разных слов. и каждое отпечаталось на лице длинными мокрыми дорожками.

– …Я – лучше всех знаю, что тебе нужно, дорогой…

мама привела нас в музыкальную школу, когда нам было по 6. увлекались ли мы музыкой когда-нибудь? нет. нравилось ли там учиться? я терпеть не могла сольфеджио. и было ли это нам нужно?

мне нравилось слушать, как играют другие. в принципе, живая музыка – красиво. но не из моих рук.

к сожалению, ещё мне нравилось, когда мама хвалила меня, а не её. и я играла. стирая пальцы в кровь. в надежде услышать что-то хорошее. что-то искренне хорошее.

– … Ведь я люблю вас, хоть вы совсем меня не цените…

мама – всегда была единственной нашей опорой. да, она выглядит человеком не совсем хорошим. но что есть хороший человек? тот, кто никогда не обманывает, всех прощает и любит, помогает нуждающимся и всегда платит ровно 35 рублей за маршрутку, даже если не хватает двух рублей? я думаю, «хорошесть» человека – понятие размытое. мама не была плохой. она кормила нас, поила. учила бросать вызов жизни. помимо комплексов, она развила множество других умений, которые, забавно, в жизни пригодились. хотя умений этих в разы меньше, чем вмятин внутри…

но я не могу её винить. не хочу. ребенок во мне продолжает орать: мама всегда нас любила. просто мы всегда прилагали недостаточно усилий. мы всегда были хуже. мы всегда были толще. тупее, не талантливее. почему мы не могли закончить университет? почему мы не могли пойти работать в нормальное место? почему нам приходится врать? мы только и делаем, что бесконечно врём. врём семье, близким. врём себе.

потряхиваю головой, чувствую, как серёжки бьются об скулы. нужно выдохнуть и помнить, где вообще нахожусь. оглядываю пространство вокруг, пряча дрожащие ледяные руки под ляшки.

смотрю вперёд. и мой желудок начинает гудеть, в слепую, ища за что ухватиться.

взгляды снова встречаются, резко отворачиваю голову в сторону именинника. меня начинает потряхивать, а кожа покрывается мурашками, хотя холода не испытываю.

раз… мама продолжает говорить. «…так рада, что вы познакомились…»

два… стены персикового цвета. эти обои мне скидывала сестра. на выбор были ещё зелёные и белые.

три… день рождения. на столе селёдка под шубой и бутылка «Российского». не хватает только мандаринов для завершения картины.

выдыхаю. это всё не со мной.

оглядываясь по сторонам, чувствуя какую-то… мою непричастность к ситуации. да, это всё, действительно, происходит не со мной. кто-то играет из-за кулис, кивая головой на реплики остальных таких же тряпичных кукол.

– Добавишь что-нибудь?, – касание по плечу. поднимаю глаза к потолку, видимо, в желании найти помощь. но отвечает мне лишь угрюмый свет люстры, покрытый слоями пыли.

нахожу глаза именинника и выпаливаю первое, что приходит на ум:

– всего самого светлого и доброго…, – неожиданно для себя, продолжаю, – хотя, конечно, моя сестра у тебя уже есть… тогда проще. будь счастлив, – улыбаюсь, краем глаза замечая взгляд одобрения напротив.

в первые думаю, что быть, действительно, счастливым – это, наверное, самое главное.

быть счастливым и искренним. я опять сказала первое, что пришло в голову. почему я всегда отправляю в диалоге стикеры, хотя могла бы расписать полноценное мнение по поводу ситуации?

а надо ли это кому-то?

– И богат, – смеясь, не в тему, добавляет мама.

именинник смущённо благодарит, а мы чокаемся бокалами.

разговор продолжается, пока я разглядываю пузырьки игристого в своём бокале.

интересно. а я, когда-нибудь, была счастлива?

– Доченька, милая, ты вообще слушаешь? Сегодня вся в мыслях, – двигаю головой в разные стороны, чтобы немного прийти в себя.

– Да она такой всю жизнь была… – голос с левой части стола. бросаю недобрый взгляд в сторону сестры.

– эй, я всё ещё тут! просто задумалась, – снова смотрю на маму.

– Парня то ещё не нашла, говорю? Девочка ты ничего, не понимаю, почему всё ещё в одиночку шатаешься… Неужели на работе совсем нет красавчиков?

щёки начинают гореть. мну затёкшую шею одной рукой. только не вопросы про работу. к горлу подходит очередной ком.

– да нет, меня это пока не интересует, – никто не знает, что у меня были отношения, но… после того самого момента им суждено было закончиться, – ещё успею кого-нибудь найти. может быть, мой парень ещё не родился, – улыбаюсь, бросая взгляд на маминого парня.

она смеётся, кладя руку мне на плечо. крепко сжимает.

слишком крепко.

– Ты всегда была такой шутницей…

– Позвольте поинтересоваться, а Вы кем работаете? – я его ненавижу. почему именно этот вопрос? он прекрасно знает ответ. нога под столом начинает подрагивать. останавливаю её рукой.

маму всегда бесило, когда я так делала. «Это была дурная привычка вашего папаши! Прекращай, не позорь мою фамилию. Весь ресторан пялится только на тебя!»

нужно что-то делать со своими нервами.

и с уже выпрыгивающим сердцем, звонко стучащим по ребрам. открываю рот, чтобы ответить, но…

– Она – старший менеджер отдела продаж в хорошей компании. Лучшее моё творение… Вместе с её сестрой, конечно, – заливисто смеётся.

«Копия – твой убогий отец. Милая, я желаю тебе только лучшего, почему ты не понимаешь? Хочешь вырасти идиоткой без образования и профессии? Хочешь напиваться каждый день в щи, как это делал он?»

нет… я не хотела…

– Ого, я также работаю в сфере продаж. Думаю, нам с Вами будет о чем поговорить.

– это вряд ли, – яд, самостоятельно вылетающий из меня ему в лицо.

– Слушайте, а я тут хотела кое о чем спросить… – продолжает мама.

но я уже не слушаю.

«Мамуля всегда тебя услышит и поймёт…»

«Я тебя не понимаю, почему ты орёшь, как сумасшедшая?»

«Мама рядом. Не бойтесь со мной делиться трудностями…»

«Почему у твоей сестры всё получается, а у тебя нет? Прекрати жаловаться, у меня раскалывается от тебя голова.»

«Красавица, если ты хочешь чего-то добиться – прекращай так много говорить. Язык у тебя без костей.»

«Ты такая же, как он. Всё, что у тебя получается – это без конца ныть.»

«всё, что говорила мама – враньё. слышишь меня? ты можешь мне доверять. мне в радость, выслушать и понять.»

нет, тебе всегда было плевать. как и всем вокруг.

«ты очень милая, когда улыбаешься. спасибо, что ты рядом. самая лучшая девочка в моей жизни!»

какие люди были у тебя до меня, если я – лучшая?

– Эй, дорогуша, хватит меня игнорировать, это уже не смешно.

– простите… что, мам?

– Ты ведь тоже недавно потеряла близкого человека и ничего, справляешься. У нас это семейное, справляться со всеми бедами с улыбкой на лице.

всё внутри падает с громким свистом. разбивается на мелкие кусочки. и впивается в пятки до крови.

мне холодно, но чувствую, как в районе подмышек становится мокро. глубокий вдох.

раз… все лица за столом смотрят на моё лицо…

два… в тарелке пусто, также, как в желудке.

три… не могу. чувствую в груди щелчок, после которого обычно не могу себя контролировать.

встаю из-за стола, громко царапая пол стулом.

выбегаю в коридор, пока не наговорила ничего лишнего.

«Ты всегда говоришь что-то лишнее.»

хватит.

надеваю ботинки и набрасываю шубу на плечи.

слышу на фоне:

– Я же ничего такого не сказала…

– Эй, подожди, – касание по запястью, – Мама про всех успела наговорить, я представляю, что ты чувствуешь. Милая, давай поговорим, – успокаивающий голос сестры, от которого почему-то меня начинает воротить ещё сильнее.

– не думаю, что представляешь.

– Почему? Ты слышала, что она спросила у моего мужа? Где его родители… Ну это просто нелепо, ты же знаешь какая она…

– а… так, а где его родители?

с сочувствия её лицо окрашивается совсем другой эмоцией. осознание. и… похоже, злость.

– Так вот оно что… Ты просто сводишь меня с ума, – она закрывает дверь в гостиную, – ВЫ сводите меня с ума. Его родители умерли после свадьбы. Забыла? Ну, конечно, у тебя же одной люди вокруг дохнут и ведут себя, как мрази. Одна ты, бедная, несчастная, ангел, спустившийся к нам уебанам на землю.

– не перегибай…

– Я перегибаю? Да тебе всегда было на всех похуй. Ты думаешь, что, если у тебя было хуевое детство, можно вести себя, как сука, и считать, что никто вокруг тебя не понимает? У меня тоже было хуевое детство. Я тоже с ней жила. Но ты всегда думаешь только о себе.

– ты, правда, не понимаешь…

– Повторяешься. Я не удивлюсь, если это ты довела своего умершего до самоубийства. Потому что, знаешь что. Ты такая же, как она. Ты – копия мамы.

разворачиваюсь на ватных ногах. шум в голове.

что она сказала? мне же послышалось? копия мамы? …

нет.

я никогда не хотела.

я не хотела.

не хватает воздуха.

тело покрывается колючками. мне хочется что-то сказать, но всё исчезает.

глухой стук.

почему под головой так твёрдо? я опять упала с кровати?

открываю глаза.

надо мной два обеспокоенных лица. кто они? что я вообще здесь делаю?

– Прости, пожалуйста, я переборщила, мне очень жаль… Тебе больно? Ты с таким громким звуком упала на пол…

моргаю. осознание окатывает меня ледяной волной. оставляя на мягком песочном дне, но без возможности вдохнуть. хочу сказать, но изо рта выходят только пузыри… и рвота.

переворачивают тело на бок.

шевелю пальцами ног, а затем потихоньку подключаю всё тело.

– Милая, сможешь встать? – сестра и парень, проедающий меня взглядом весь вечер, помогают подняться.

– всё нормально… – на глаза наворачиваются слёзы. как же давно я себе не позволяла им вытекать из глаз. закусываю губу, – пойду…

из последних сил, отряхиваю от себя руки и на шатающихся ногах подхожу к входной двери.

– Я не оставлю тебя одну…

– Оставайся с мужем. Ему твоя поддержка нужна, как никогда. Видела его лицо, после слов вашей мамы? Я её провожу.

– не надо меня никуда, – накатывает ещё одна волна рвоты. жмурюсь, сдерживая это всё в себе. какая мерзость…

– Точно? Тебе не будет трудно?

– Я ведь сам предложил. Ты нужнее здесь. Не переживай, всё уляжется.

подхватывает меня под бок, ватными руками пытаюсь оттолкнуть от себя, но ничего не получается. бессильно размякаю рядом с ним.

– Позвони, как доберетесь. Я буду ждать…

– Обязательно, – открывает дверь, вываливаемся в подъезд.

слышу стук моих каблуков, эхом отбивающийся от стен.

это…

то, что она сказала… это ведь не может быть правдой? теперь слёзы градом катятся из моих глаз. не осталось никаких сил их останавливать.

пиликанье двери. свежий воздух. я сажусь на первую попавшуюся скамейку.

закрываю лицо руками.

всё, что могу сейчас делать – плакать.

рыдать.

до такого состояния, что невозможно разомкнуть глаза.

мне всегда казалось, что я становлюсь такой же, как отец. но быть, как мама – страшнее в сотни тысяч раз. мне больно. всегда было больно.

зарываюсь руками в волосы, видя перед собой мутную, из-за слёз, землю.

это невыносимо.

мне жаль, что я такая.

правда, жаль.

я всегда была всеобщей опухолью.

я всегда всё делала не так, как нужно.

чувствую, что с моего лица капают и сопли, и слюни.

я ненавижу тебя. ненавижу. сжимаю волосы. а потом кулаками начинаю бить себе по ногам.

ненавижу, просто ненавижу. ты портишь всё, чего касаешься. праздники, жизни других людей, свою собственную жизнь. должна была сдохнуть ты.

не чувствую боли в ногах, хотя продолжаю по ним бить. еле размыкаю опухшие глаза.

вижу перед собой мужские ладони. поднимаю голову. сидит передо мной на корточках.

– Можешь бить по моим ладоням, если тебе это нужно.

Издаю протяжный стон и закрываю лицо руками. почему бы ему просто не уйти? зачем он это всё делает?

– Возьми, – протягивает носовой платок.

не раздумывая, беру, вытирая все лишние жидкости с лица.

– Пользовался им всего один раз, – испуганно отрываю от себя платок, нахмурившись от накатившей брезгливости.

он смеётся:

– Да шучу я, – садится на лавочку рядом со мной.

– забери… – протягиваю платок обратно.

– О, нет. Оставь себе. Постираешь, потом вернёшь. Будет ещё один повод, чтобы встретиться. Ну, либо, можешь просто выбросить.

– зачем… боже, – по какой-то абсолютно иррациональной причине, складываю платок в несколько раз и прячу в карман.

– Всё-таки хочешь увидеться, я знал, что моё обаяние сработает, – заметив мой взгляд, меняется в лице, – Как себя чувствуешь?

– бывало и лучше, – шмыгаю. складываю руки в замок, чтобы хоть как-то унять продолжающуюся дрожь.

немного помолчав, добавляю:

– а ты как?

– Я вообще замечательно. Каждый день сталкиваюсь с подобными ситуациями. Ничего такого.

в районе глазниц снова намокает. делаю громкий вдох, пытаясь разучиться думать.

– я не знаю почему, но ты меня бесишь. прости, – достаю из пачки сигарету, зажигаю и продолжительно затягиваюсь.

– Ну как… Мне кажется, ты прекрасно знаешь почему…

– я и забыла, что ты у нас такой проницательный.

выдыхаю большой столп дыма.

он ухмыляется:

– Да… Ты, судя по всему. скрываешь от семьи каждый аспект своей жизни. А я знаю слишком много. Кстати, по поводу этого…

– я не буду давать никаких комментариев.

быстро отвечает:

– А я и не прошу. Просто хотел сказать…

протяжное молчание.

делаю очередную затяжку.

поворачиваюсь в его сторону. сейчас он, либо растопчет осколки моего сердца, давно прилипшие к земле, либо…

– Я никому ничего не скажу. Считай, что той ночи не было. Сегодня только познакомились, как джентльмен, я взялся помочь. И теперь, мы, как два незнакомца, сидим на лавочке, не зная о чем поговорить.

внутри чиркает спичка о коробок. загорается небольшой огонёк надежды. он обожжёт пальцы или затухнет сразу? пока неясно. но на моём лице невольно появляется улыбка.

– как это не зная о чем? – поднимаю голову на небо. сегодня звёзды необычайно тоскливы. и когда это я начала подмечать их настроение?

почти шёпотом, проговариваю:

– какой у тебя любимый цвет?

также почти шёпотом, отвечает:

– красный.

– а у меня белый, – закрываю глаза, очищая голову от всех мыслей. за один вечер во мне скопилось слишком много негатива и волнений. хочется всё это просто отпустить.

забыть, как кошмар.

который, без сомнений, настигнет меня и этой ночью.

– спасибо… для меня это, правда, важно

– Знать мой любимый цвет? – смешок.

– знать, что ты "ничего не знаешь", – помолчав. добавляю, – и ничего никому не скажешь

делаю последнюю затяжку, вместе с выдохом выпуская из себя грязь, сросшуюся в лёгких в гигантский катышек.

в данный момент, мне можно наконец быть спокойной.

– Единственный совет, если позволишь?

– позволяю.

– Не будь такой категоричной по отношению к сестре. Ваша мама много наговорила ей за этот вечер. И не только ей… И не осуждай так сильно её семью. Всё не так просто, как тебе кажется…

снова накатывает волна.

– не нужно меня учить, я сама знаю…, – останавливаюсь на полуслове.

нет. хватит. разворачиваю волну голыми руками в другую сторону.

я должна прекратить говорить так. после всего, что сказала сестра, просто… нет:

– ладно, забудь. я поняла тебя.

– Вот и замечательно.

снова молчание. и, впервые за вечер, в голове тоже.

свободно. и даже как-то… чисто.

с неба падают снежинки, пролетая мимо моего лица.

– ну что, проведёшь до дома? – наконец выкидываю окурок, давно потухший в моих руках.

– И что, не будешь убегать?

ухмыляюсь:

– видимо, от тебя убегать бессмысленно.

– Видимо.

шли в тишине. а в мыслях была лишь одна фраза: кажется, в этот раз, обошлось…

наконец-то этот вечер закончился.

часть 3.

просыпаюсь от надоедливого звука будильника.

давно нужно было поменять мелодию, но, есть ощущение, что под другой звук я не проснусь.

голова подозрительно пустая. а тревожность уступила чувству… умиротворения? уже забыла, какого это. быть в обычно нейтральном настроении.

медленно поднимаюсь с кровати, потягиваюсь, а после, слышу второй звонок будильника, рождающий лёгкую волну агрессии. поднимаю телефон с тумбочки и вырубаю звук.

воспоминание приходит внезапно. работа.

неохотно надеваю рабочую форму и сажусь подкрашивать глаза. в груди покалывает, но причину сразу определить не могу. в очередной раз что-то забыла или…?

поднимаюсь, кладу в карман телефон, пачку сигарет и зажигалку. хватаю сумку и выбегаю из дома. перестала удивляться дереализации с подросткового возраста, но почему сейчас она такая явная? всё вокруг слишком нереальное. неживое. или оно было таким абсолютно всегда, а я только сейчас удосужилась открыть глаза? мотаю головой. хватит забивать голову лишними мыслями, это всё глобально неважно. если мир нереален, значит то, что чувствую – бред, придуманный кем-то сверху. Бог это, инопланетяне или ребёнок, играющий в симс – всё равно. главное, выйти на счастливую концовку.

иду по пустой улице, пиная каждый попавшийся под ногу камень. нет даже бездомных собак… становится страшновато.

а может, сегодня просто выходной?

достаю телефон, но смотря в экран, не могу различить ни букв, ни цифр. класс, кажется, я разучилась читать. хотя это не самое странное в данный момент. останавливаюсь около ресторана, достаю сигарету и делаю первую затяжку. покурить перед работой – главный ритуал для привлечения хороших гостей на день. главное, чтобы не застукал директор, и так опаздываю на смену. неловкости за опоздания больше не испытываю, но выслушивать многочасовые лекции о вреде курения, а что еще ужаснее, получить штраф – желания нет.

всё вокруг такое знакомое и чужое одновременно. как будто в этом месте меня не было очень давно, но вчера у меня была смена. вроде… последнее время, дни стали серыми и невыносимо одинаковыми, аж бесит. так выглядит выгорание или, в целом, взрослая жизнь?

кидаю окурок куда-то в сторону мусорки, надеясь на попадание. мимо. что ж, баскетболистом мне не быть. вычеркну из списка быстрых способов стать популярной.

забегаю на работу, не здороваясь с хостес. не хочу, нет сил.

захожу за барную стойку и сталкиваюсь с ней.

– Красавица, опять опаздываешь, – обнимает меня, пока мой мозг пытается сообразить. в ответ кладу руки на её спину. укол тоски. жуткой тоски, проедающей мою грудь клещами. на глаза наворачиваются слёзы. почему я плачу? почему не хочу отпускать её из своих объятий?

она первая разрывает мелодию, которая звучала, наверное, только для меня… как же я нуждаюсь в её… нахождении рядом?

– Слышала? Сегодня расскажут решение по поводу должности старшего бармена. Желаю тебе удачи! Думаю, выберут всё-таки тебя, ведь ты нереальный бармен!

– нереальный? – в голове начинает стучать. мне всё тяжелее концентрироваться на словах. достаю из сумки кефир и засыпаю туда пакетик лекарства. все рассчитано так идеально, что как только я приду домой…

– Ты же знаешь, что это не поможет тебе похудеть? – низкий голос, прозвучавший где-то перед барной стойкой. поднимаю голову. менеджер.

убираю кефир в холодильник.

– Оо, Николай забежал к своей принцессе, какая красота! Это что у тебя цветы?

широко распахиваю глаза:

– как ты его назвала?…

– Ты меня пугаешь сегодня… Николай. Твой парень, если забыла. Сегодня вся в мыслях, – подруга выхватывает букет из рук парня и нюхает, – пионы…

– Да она такой всю жизнь была… – тихо проговаривает… мой парень.

отдаёт букет мне. смотрю на него сверху вниз, а после перевожу взгляд обратно на менеджера. почему мне кажется странным, слышать его имя? я ведь всегда его знала. всегда знала… а у меня есть имя?

– у меня аллергия на пионы…

– Так это же лилии… Милая, ты, наверное, ещё не проснулась, – опираясь руками о барную стойку, целует меня.

в ужасе смотрю на цветы. белые лилии…да что со мной происходит. потираю руками глаза, пытаясь привести себя в сознание. пытаясь до конца проснуться.

– Ну что, девчонки, готовы узнать, кто из вас станет старшим барменом? Директор уже всё решил, сегодня должен приехать и сказать, – как-то заговорщически подмигивает и уходит.

не хочу даже думать об этом. сам факт этого тихого соперничества с ней заставляет сходить с ума.

звук вышедшего чека. кто-то заказал напиток. внимательно смотрю на напарницу. красиво собранные кудрявые волосы, постиранная и отглаженная форма и солнечная улыбка. кто должен стать старшим барменом – она. именно она научила меня всему. весь стафф её любит. рядом с ней всегда тепло и уютно. как дома… которого у меня никогда не было.

– Красавица, о чём думаешь? – земельного цвета глаза, закапывающие меня с головой. так, что камни начинают заполнять глотку.

– я… – не могу сказать ни слова. хватаюсь за горло, пытаясь выкашлять то, что мешает мне говорить.

– Ты всегда можешь поделиться со мной. Не думай, что всем на тебя насрать… – улыбается, как будто не замечая, что её подруга сейчас задохнётся. выкашливаю бумажку. с двух сторон пустая… когда она успела залететь ко мне в горло? нужно погуглить, возможны ли галлюцинации от смешения алкоголя и некоторых видов лекарств…

– Давай ты сделаешь следующий заказ, мне нужно немного передохнуть… – выходит на кухню.

не беря в руки чек, хватаю шейкер и пытаюсь налить туда сок. всё льётся мимо, а после, бутылка и железный стаканчик летят на пол.

не чувствую рук. не чувствую ног. кажется, я даже не дышу…