Нужные тебе люди

Вызнать в конторе серых отрядов в Кардисе адрес, по которому обретался Трэкул сын Стензальта (и вправду скаегет!), оказалось совсем не сложно. Был бородач в среде наемников чем-то вроде легенды. Не часто встретишь такого вдалеке от Каменистых Пустошей, притом одного. Вера не запрещает скаегетам воевать, но на службу они всегда нанимаются сплоченным отрядом. Думаю, во всем Сиргарене подобных Трэкулу больше нет. А бойцом он был справным, с хорошей репутацией. Так что где сыскать это чудо, знали многие. Жизнью его интересовались гораздо меньше. Когда я поздно вечером подошел к названному дому (рано и ходить смысла нет, все равно не застанешь), скаегета убивали. Трое молодчиков усердно месили ногами скорчившегося у стены бородача.

Я был вооружен мечом. Нападавшие – ничем.

Первый вражина получил по шее клинком в ножнах. Возмущенно заорав, обернулся и тут же налетел на прямой в челюсть. Двое других отвлеклись на секунду, этого времени хватило воспрявшему скаегету, чтобы схватить противника за занесенную для пинка ногу и сильно дернуть. Человеческий затылок, соприкасаясь с камнем брусчатки, издает весьма неприятный звук. Третьего злодея одолели совместными усилиями, после чего я подставил бородачу плечо, и мы этакой перевернутой «галочкой» задали стрекача, если в данной ситуации можно так сказать. Оставаться и продолжать бой не было никакого желания. Нас устраивала одержанная победа, стоять же насмерть или лишний раз получать по морде не было никакого стимула. Ну а если бы на улице сейчас появился патруль службы правопорядка, в «коптильню» отправились бы все участники драки.

Вопрос был – куда податься? К Трэкулу домой категорически нельзя, ко мне тоже нежелательно. Госпожа Нильс, моя квартирная хозяйка, имела весьма романтические представления о жизни наемников, считала бойцов серых отрядов кем-то вроде благородных разбойников из возвышенных книг минувших веков. Я боялся, что довольно симпатичное и благообразное, но попорченное битьем лицо скаегета сильно повредит ее иллюзиям.

Трэкул, сплюнув кровь, решил:

– На вокзал!

Это было разумное решение. На нашу удачу на путях уже пыхтел готовый к отбытию паровик. Как оказалось, столичный.

До центрального вокзала, где к нашей внешности точно возникли бы вопросы, мы не доехали, сошли на маленькой станции в предместье.

У меня есть одна антиспособность: стоит оказаться в каком-нибудь незнакомом месте без четкого понимания, куда нужно идти, я тут же теряюсь. Не могу сообразить, куда мне надо. Потому растерянно топчусь на месте, а то начинаю упорно шагать в сторону, конечной цели явно противоположную. Или иду за тем, кто уверенно ведет.

В данном случае это был кряхтящий, но целеустремленно шагающий вперед бородач. Он, постоянно употребляя местоимение «мы», объявил, что знает, где можно ненадолго устроиться. На подворье своих единоверцев меня скаегет вряд ли поведет, а по притонам этот народ не шастает – грешно. Значит, будет недорогая, но приличная гостиница. Переждать день-два, осмотреться, понять, во что я влез, – самое то.

Мы подошли к двухэтажному аккуратному домику, окруженному пустым пока что цветником. Мытые окна, кружевные занавески, герань на подоконнике. Хм… Семейный пансионат, что ли? А нас туда пустят? Хорошо хоть руки и сапоги у меня чистые.

Дверь открыла дама не самой внушительной и грозной наружности, но в ее присутствии почему-то хотелось только что не по стойке смирно встать. Впечатление несколько смягчал белый фартук с рюшами и ручной вышивкой.

– Здравствуй, Пандаура, – произнес мой спутник. – Ты говорила, что если вдруг…

– Входи, Трэк, – кивнула дама. – Оба заходите, – поправилась она, окинув меня внимательным взглядом. – Сейчас разберемся, что вы там натворили.

Я думал, что теперь, когда сдал Трэкула с рук на руки его знакомой, могу поискать себе другое пристанище, но у госпожи Пандауры было собственное мнение. А тот, кто попался на глаза этой грозной даме, должен соблюдать ее правила. Я был отправлен спать на длинный узкий диван, усиленный гобеленовой подушкой со странным узором, а хозяйка с бородачом удалились на кухню. Сквозь неплотно закрытую дверь были слышны их голоса. Слов не разобрать, но явно спокойный разговор двух хорошо знакомых людей.

Не спалось. Но встать, зажечь свет, бродить по дому, даже просто попрощаться и уйти, я не мог. Шут его знает, о чем там Трэкул с хозяйкой беседует. Встревать всяко невежливо.

С утра пойду в местный вербовочный пункт и поинтересуюсь насчет контракта. Можно было бы вернуться в Кардис, но пока воздержусь от этого. Вряд ли кто-то из врагов скаегета знает о нашем с бородачом весьма неблизком знакомстве, но все же лучше немного поотсутствовать.

Госпоже Нильс отправлю телеграмму. Мол, жив-здоров, на контракте. Я не обязан отчитываться перед квартирной хозяйкой, и за комнату у меня уплачено вперед, вещи не выкинет, но ведь начнет беспокоиться, куда жилец пропал.

Она настырная. В молодости бы такое упорство проявить, да по другому поводу – сейчас бы с внуками сидела. А так делать госпоже Нильс особо нечего, еще заявится в нашу контору узнавать о моей судьбе. Будут потом наемнички зубоскалить, что за Сольвом Волком бабки бегают. Ну к лешему, лучше предупредить.

С этой мыслью я уткнулся носом в подушку – до чего же все-таки странный узор, какой-то лабиринт напоминает! – и наконец уснул.

Утром пробудился рано, но из кухни уже доносились характерные звяки и стуки. Позевывающая госпожа Пандаура в тапочках, халате и бигуди возилась у плиты.

На мое приветствие кивнула, а в ответ на вопрос, есть ли в доме адресная книга, махнула рукой в сторону прихожей:

– В город, что ли, собрался? Тогда завтрак пропустишь, а обедать в два часа будем.

Я поклонился в знак согласия и почтения и отправился искать себе заработок.

В вербовочном пункте меня встретили не слишком приветливо. Нет пока что свободных контрактов. Особенно для пришлых. Своих дураков девать некуда!

Значит, придется вернуться в Кардис, а Трэкулу пожелать удачи где-нибудь в другом месте.

Я вообще-то был не против такого расклада. Не люблю многолюдную, шумную вечно куда-то спешащую столицу. Но нужно прежде сказать обо всем бородатому, попрощаться.

Когда я подошел к нашему временному пристанищу, скаегет стоял на крыльце. Он почему-то смотрел не на улицу, а заглядывал внутрь дома.

Приблизившись, я тоже бросил взгляд. Трэкула заинтересовала кладовка, которая, как и во многих частных домах, располагалась между входной и внутренней дверьми. Аккуратные добротные полки, абсолютно пустые.

– Это гоблины! – мрачно произнес Трэк, почесывая бороду. – Их проделки!

Гоблины, мелкая зеленая шпана, обладают собственным наречием, а общество их устроено в соответствии со строгой иерархией. Следовательно, они считаются разумной расой и полноправными гражданами Сиргарена. Поговаривают, будто тому, что все жители Сиргарена, даже те, кто принадлежит к малым расам, теперь считаются людьми, народы должны быть благодарны как раз гоблинам. В общедоступных хрониках такой информации нет, а вот анекдоты гуляют.

О том, например, что пятьдесят лет тому назад королю Адельстану доложили, что некая гоблинская семья упорно уклоняется от уплаты податей. Предводителя табора тонконогих призвали на монарший суд. На вопрос короля о недоимках гоблин ответил:

– Ты, Ваше Величество, закон для людей издал?

– Для людей.

– А че тогда к малым расам цепляешься?

Адельстан посмеялся, гоблина отпустил, но повелел с тех пор считать людьми не только тех, кто изначально принадлежал к человеческому племени, но и всех разумных, причастных к цивилизации и способных платить налоги.

Хотя гномы против признания зеленокожих равными себе решительно возражают. Племенные законы запрещают гоблинам работать и вести оседлый образ жизни, потому они кочуют по всей стране, промышляя попрошайничеством и мелким воровством. В сезон созревания и сбора урожая этот народ являет собой настоящий бич для садов и огородов, а когда наступают холода, зеленые нахалы набиваются в подземные выработки гномов. Разъяренные рудознатцы гоняют незваных гостей, но те только перемещаются с места на место.

Они крутят какие-то темные делишки с татирами, так же кочевым народом, но те, в отличие от гоблинов, изначально чистокровные люди.

Иногда на какой-нибудь табор нападает особое настроение, и гоблины отправляются в крупный город. Вот и сейчас добрались, негодные, до столичных предместий. До самого дома госпожи Пандауры.

– Гоблины! – мрачно повторил скаегет. – Их зеленых рук дело!

– Не знал я, что гоблины плотничают.

– Подличают они, а не плотничают! – Из глубины дома выплыла разгневанная хозяйка. – А сейчас – полдничают! Все закрутки стянули, тонконогие! И огурцы, и грибочки, и икру кабачковую! И варенье!

– Из шишек? – озабоченно спросил Трэкул.

– Да!

Скаегет горестно вздохнул. А я-то думал, вопрос неизвестно почему издевательский.

Но у каждого народа своя кухня. Нужно выразить уважаемым шишкоедам сочувствие и двигаться дальше.

– Трэкул, я сейчас в конторе был, там ничего…

– Значит, у меня пока поживете! – решительно прервала мою речь госпожа Пандаура. – Заодно поможете. Не в одиночку ж мне этих ушастых мерзавцев отваживать!

Я хотел было вежливо отказаться, но знакомая Трэкула воззрилась на меня заинтересованно, как грибник на многообещающую горку листьев.

– Поди-ка сюда. Что ж такой худой да бледный? Совсем дома не кормят? Но это дело поправимое. Ну-ка!

Я и вякнуть ничего не успел, как меня цепко ухватили за запястье и повели в дом.

В кухне стоял запах щорба. Густой, вкусный, такой, что вдохнешь – зашатаешься.

На столе – так, будто лежащая на нем скатерть была сказочной самобранкой, – мигом появились глубокие фаянсовые тарелки, тут же наполнившиеся густым рубиновым варевом, корзинка с нарезанным крупными ломтями свежим хлебом, ложки, солонка.

– Кушай на здоровье, потом добавочки насыплю, – пообещала госпожа Пандаура, бухнув в стоящую передо мной посудину со щорбом целый сметанный айсберг. – Откормим!

Я понял, что сопротивление бесполезно.

Я договорился с госпожой Пандаурой о том, что она сдаст мне комнату на неопределенный срок, и был переселен с дивана с узорчатой подушкой на более удобное ложе. Знакомая Трэкула рассказала, что давно уже зарабатывает тем, что пускает жильцов, – дом большой и свободного места много – только вот сейчас решила годик передохнуть.

В отведенной мне комнате я обустроился быстро, благо имущества у меня было всего ничего. Только лишь меч в опечатанных ножнах да кое-какие вещички первой необходимости, которые я прикупил по пути из конторы. Я могу голодать несколько дней, но ходить нечесаным или неделю не менять рубашку – нет!

Тем более подобных жертв от меня и не требовалось. Деньги имелись. Часть гонорара за выполненный контракт была положена в банк, а чтобы получить монеты, достаточно просто предъявить паспорт или лицензию серого отряда, которая всегда при себе. Без этого особой формы медальона ни один уважающий себя наемник топиться и то не пойдет.

Разложив все так, чтобы при необходимости любой предмет можно было быстро взять или достать, но при этом мое барахлишко не бросалось в глаза посторонним, я подошел к окну. Самая важная для меня часть жилища. Хорошо, если сквозь стекло видно что-нибудь приятное.

Окно выходило на задний двор. Посреди него Трэкул пристраивал двуручную пилу к лежащему на козлах бревну. Бородачу не хватало размаха конечностей, чтобы ухватиться за вторую рукоятку. Зубастая железная полоса качалась и изгибалась, не желая направляться, куда надо. Зрелище обещало быть забавным.

Когда я оперся ладонью о бревно и протянул другую руку к пиле, Трэкул взглянул с удивлением.

Ну да, пальцы аристократа, ухоженные волосы до пояса. Но ведь бородач был со мной в отряде, где те, кто вздумал насмешничать, быстро прекращали это занятие. Да и после недавней стычки скаегет должен понимать, на что я способен.

Но одно дело драка, которую рыцари Сиргарена испокон веков считают достойной забавой, и другое – марать ручки простой работой. Сейчас скаегет спросит, видел ли я до этого дня пилу близко.

Не спросил. Улыбнулся и, когда я взялся за свободную рукоять, потянул инструмент на себя.

Пилить на пару с Трэкулом было одно удовольствие. Зубастая «щука» будто сама ходила, сплевывая белые опилки, и скоро на землю упал ровный березовый чурбак. Мы быстро разделались с бревном и положили на козлы новое.

При такой четкой работе как не быть беседе.

– Так что там с гоблинами?

– Озоруют, – дернул бородой Трэкул. – Как бы в дом не влезли, вещички тырить. Подстерегу и пинками выгоню. Больше не сунутся.

– Участвую.

Бревна на дворе закончились.

– Будешь? – спросил Трэк, устанавливая чурбак на дровокольную колоду.

– Секиру дашь?

– У Пандауры топор есть.

Колоть дрова мне всегда нравилось. Скаегет только успевал подбирать и складывать свежие поленья. Двигался он еще несколько кособоко: не прошли последствия вчерашнего битья.

Два толстых чурбака бородач откатил в сторону.

– Нам потом потренироваться. У тебя, смотрю, меч. А щепки Пандауре для самовара пригодятся.

Основательный мужик Трэкул сын Стензальта.

Последняя чурка разлетелась на две равные половинки, и Трэк аккуратно пристроил их в поленницу.

– Могешь! – одобрительно сказал он.

Хотел еще что-то добавить, но громкий крик «Грабят!», скорее возмущенный, чем испуганный, не дал этого сделать. Мы с Трэкулом – я с топором в руках, он с поленом – кинулись вокруг дома. Выскочив из-за угла, чуть не споткнулись о лежащий на земле скатанный ковер. Я на секунду подумал, что, завернув в него, пытались похитить госпожу Пандауру, но тут она сама появилась на крыльце.

– Ах, негодники, подлецы, черти паскудные!

– Мы? – растерялся я.

– Гоблины!

Если б я не был участником этой истории, а услышал ее от кого-нибудь, точно решил бы: брехня! Гоблины пытались обокрасть почтенную горожанку, когда сама она находилась в доме.

Закончив с хозяйственными делами, госпожа Пандаура удобно расположилась в кресле у окна на первом этаже. Созерцала палисадник, раздумывала, какие цветы скоро можно будет посадить. Благосклонно обозревала она оградку, клумбы, садовую фигуру сидящего на задних лапах енота, выползающий из соседнего окна скатанный ковер. Что?! Это же окно ее дома и ее ковер!

Крик госпожи Пандауры вспугнул воришек-гоблинов. Бросив добычу, они припустили прочь. Когда мы прибежали, гнаться за кем-либо уже не имело смысла.

Мы с Трэком хотели вернуть ковер в дом тем же путем, каким его пытались похитить – пропихнуть в окно, но госпожа Пандаура велела повесить вещь на забор. Раз уж все равно оказалась на улице, так заодно и пыль выбить. Хозяйственная дама займется этим, как только поглядит, что гоблинам удалось-таки украсть.

Скаегет задумчиво ковырял ногтем оконную раму. Стекло из нее было вынуто и аккуратно прислонено к стене дома.

– Пандаура! – крикнул Трэкул в комнаты. – Замок на двери я заменю, стекло вставлю, а ты купи кактусы и по всем подоконникам плотно расставь.

– Угу!

– Через кактусы разве что кошка пролезет, – зачем-то объяснил мне бородач. – А цвести начнут – красиво будет. – И тут же, без перехода: – В конторе контракт попросим, чтобы дня через три приступить. Как раз этих живодристов зеленых отвадить успеем.

– Так нет же ничего.

– Это ты неправильно спрашивал.

В окне показалась недовольная госпожа Пандаура.

– Подушку с дивана потырили, больше ничего. – Хозяйка дома расстроенно всплеснула руками. – Вот же ведь – единственную вещь со старого места с собой забрала, а ее и увели!

Вечером Трэкул щедро посыпал пол перед входной дверью, окнами первого этажа и даже перед печью молотым перцем.

– Пусть обчихаются! – мстительно приговаривал скаегет.

Кроме того, соорудил по всему дому уйму простых, но надежных ловушек. Хозяйке было строго велено затвориться в своей комнате и без особой нужды по дому не шастать, особенно в темноте.

Мне же хитроумный скаегет, хорошенько подумав, также велел сидеть и до поры не высовываться, но не в своей комнате, а в засаде. Госпожа Пандаура придирчиво оглядела место дислокации и, поцокав языком, притащила нам с Трэком по матрасу.

Незваные гости заявились вскоре после полуночи. В одной из комнат наверху раздался топот – будто кто-то расхаживал в сапогах.

– Через трубу все-таки влезли! – прошептал Трэкул. – Ну, идем!

Сами будто воры – неслышно, поднялись мы на второй этаж. Прислушавшись, бородач указал на одну из дверей. Поднял сжатый кулак и по очереди оттопырил три пальца. Как только разогнул последний, мы вместе, распахнув дверь, влетели в комнату.

Свет во всем доме был погашен, но госпожа Пандаура по совету Трэка оставила шторы незадернутыми, и в лунном сиянии было отлично видно… что комната пуста.

Хотя не совсем. Возле печки здоровенный серо-полосатый кот с кисточками на ушах брезгливо тряс перемазанной в саже лапой. На нас он взглянул с ленивым интересом, словно аристократ на ярмарочных шутов.

– А, Барсик! – Госпожа Пандаура выглянула из своей комнаты напротив. – Нагулялся?

За открытой форточкой можно было разглядеть ветвистое дерево. Поспорю на что угодно, что в эту комнату госпожа Пандаура жильцов не селит.

Котище, топая, как обутый в тяжелые башмаки матрос, и оставляя на полу одинокий сажевый след, протянул мимо нас длинное тело, подошел к женщине и уселся у ее ног, обернув «со сдачей» хвост вокруг лап.

Трэкул перевел задумчивый взгляд с окна на кота, потом на его хозяйку. Хотел что-то спросить, но тут снизу, не то из прихожей, не то с улицы, раздался страшный грохот.

– Пандаура! – воскликнул Трэк. – Сколько у тебя кошек?!

– Только Барсик!

Мы организованной толпой помчались вниз по лестнице. Барсик змеился впереди всех.

В прихожей на первый взгляд все было спокойно. Во всяком случае, внутренняя дверь была закрыта. Однако из-за нее доносилось невнятное, но воодушевленное пение. Старался явно один человек. Отодвинув сунувшегося вперед Барсика, Трэкул распахнул дверь.

В кладовке среди рухнувших полок сидел гоблин. Раскачиваясь из стороны в сторону, он с предельным удовольствием тянул некий жалобный мотив. Нагнувшись в угол, куда бородач насыпал особо много перца, втянул пряность ноздрями. Похоже, то, что заставило бы любое живое существо безудержно чихать, зеленого паршивца пьянило и приводило в экстаз. Нас гоблин заметил, но оторваться от источника наслаждения было свыше его сил.

– Ах ты ж! – с чувством произнес Трэк. – Это я как-то ошибся.

Схватив воришку за зеленое оттопыренное ухо, он выволок того из кладовки.

Лишившись доступа к перцу, гоблин мигом «протрезвел»:

– Дяденька гном, не бей сироту!

– Какой я тебе гном! – рявкнул скаегет. – Живо говори, что украл!

– Ничего-о-о!

– А если я тебя за ноги потрясу?

– Ой, добрый дядечка, я знаю: воровать плохо, боженька не велит, но ведь папки у нас нет, мамка болеет, а братишки-сестренки маленькие еще, кушать просят. Подайте на хлебушек, а?

– Я тебе сейчас так дам!

– Да ла-ано! – Гоблин аккуратно высвободил свое ухо из пальцев Трэка. – Ничего нет. Не успел. За хабаром всегда сбегать можно, а ханыжки на халяву нюхнуть – когда еще обломится? С собой не отсыплете?

– Фигу тебе без начинки! – не оправдал гоблинских надежд Трэкул. – Вчера здесь был?

– Не. Мы по два раза на одно место не ходим – надо же с другими людями делиться. Тут Бузяка с Цикой были. А до того Куся харч почистила.

– Ну и куда они хабар дели?

– Харчи употребили. – Гоблин довольно хлопнул себя по круглому пузу. – А барахлишко какому-нибудь барыге скинули.

– Как этих Бузяку и Цику найти?

– Так понятное дело, на Лежке они. Коротыги сейчас под городом подземную дорогу роют, нам в самый раз. Красивая тетенька, пожальте коврик на обустройство, а?

– Бог подаст! – рассердилась госпожа Пандаура.

– Ну пусть тогда он вам и помогает! – Ловко вывернувшись, гоблин шмыгнул за дверь

Барсик обнюхал место, на котором зеленый сидел, и чихнул.

– Однако ж, – сказал Трэкул, огладив бороду. – Надо идти под землю.

Подземную дорогу в столице затеяли строить лет пять тому назад. Наняли для этого несколько семей гномов. Основательные горняки заявились с кирками и лопатами и быстро проложили под столицей годный туннель, протянули рельсы и пустили по ним паровик. Горожане сперва новшества опасались, но вскоре любопытство победило. Попробовали пользоваться подземкой – оказалось не так уж страшно, к тому же ездить быстро, быстрее, чем по поверхности. Городские власти посовещались и заказали гномам строительство еще нескольких туннелей.

Нормальные люди попадают на подземную дорогу через станцию, заплатив монетку. Нас с Трэком этот путь не устраивал.

Мы отправились к последней станции подземки и скоро отыскали недалеко от нее небольшую корчму, над входом в которую вместо обычной лампы горел горняцкий фонарь.

Мы не ошиблись. За одним из столиков сидели трое гномов. Они уже закончили с едой и просто отдыхали, развалившись на стульях и неторопливо прихлебывая что-то из больших глиняных кружек.

– Эвоэ, тангар! – сказал Трэк. – Чистых горизонтов.

Я где-то читал, что это приветствие имеет двойной смысл. Горизонтами называются как уровни в шахте, так и условная линия, где небо смыкается с землей. Гномам одновременно желают и комфортных условий труда, и благополучного подъема на поверхность.

Строители подземки сдержанно кивнули.

– И вам всего хорошего, – ответил один из них, поставив кружку на стол. – Дело?

Похоже, гномы не любят зря тратить время.

– Дело. Гоблины у хорошего человека нужную вещь украли. Надо вернуть. Скажете, где эта шпана засела?

Теперь кружки отставили все трое гномов. Слушали с интересом. Новость о том, что у кого-то из гоблинов будут неприятности, всегда доставляла подгорному племени удовольствие.

– Из Безилта тонконогих третьего дня вышибли, – раздумчиво сказал гном. – Теперь небось в аппендиксе застряли. – Глядя на наши недоумевающие лица, он усмехнулся, но все же соизволил объяснить: – В тупиковом коридоре. Заброшенном. На пещеру с подземным озером там вышли.

– Добраться туда как? Покажете?

– Нет, – покачал головой горняк. – Кто ж вас так под землю пустит? Если только мы проводим. Но, ясное дело, не за так.

– Сколько?

– Не боись, мужик, обирать не будем. Да и не за деньги поможем. Вы ж вроде наемники? Вот мы вас как бы и наймем.

– Что делать надо?

– Червь у нас завелся, – задумчиво поведал словоохотливый гном, остальные двое согласно кивнули. – Стены дырявит, опоры грызет, гадит повсюду. А вдруг как перед паровиком вылезет? Или же на станцию, к людям. Мы б его уже скрутили, но он, гад ползучий, хитрый. Собаку хорошо бы, чтобы след взяла, да только псину под землю не потащишь. Ты, паря, оборотень? – Резко повернулся он ко мне.

– Да.

– Вот и займешься.

Трэк хекнул, будто хотел что-то возразить, но я вовремя толкнул его локтем: молчи, все нормально.

– Так, значит, договорились, – довольно заключил гном. – Тогда через часок на станцию спускайтесь. Схомутаем червягу, а потом и к гоблинам можно.

Несколько человек вошли в вагон, и паровик, запыхтев, втянулся в туннель. Последний рейс на сегодня.

– Интересно, – сказал Трэк, глядя вслед уходящему поезду, – куда у него дым из трубы здесь девается? Хитры гномы!

– Трэк, ты никогда не задумывался, почему так вышло, что столько всего напридумывали для жизни, а оружие за четыре века совсем не изменилось? Как арбалет жестоким оружием объявили, так с тех пор все теми же мечами и топорами гремим.

– Много чего для жизни хорошего? – проворчал бородач. – Может быть, если бы изначально только об этом думали, а не как себе подобных половчее истреблять, еще больше полезного было б.

Трэк отошел и принялся разглядывать резную каменную колонну.

Мы были на станции одни. Балин, разговорчивый гном, привел нас сюда и велел, чтобы мы не попали под паровик, никуда не соваться и ждать окончания работы подземной дороги.

Так что было время внимательно осмотреть станцию. По красоте убранства она мало уступала иным богатым домам столицы. В этом тоже был свой смысл, способ привлечь на подземку пассажиров. Среди красоты нет места страхам и сомнениям.

– Эй! – Балин подогнал к платформе пустую дрезину и приглашающе махал нам рукой. – Запрыгивайте, поедем!

В туннелях подземки было неинтересно. Слабоосвещенные каменные своды, какие-то дыры в стенах, мимо которых мы проезжали так быстро, что ничего нельзя было разглядеть. Я даже пожалел, что заранее не спросил у Балина, далеко ли нам ехать – можно было бы и поспать.