Главное желание короля

– Но мне и правда пришлось заверять начальника стражи, что ваши намерения чисты, как слеза младенца, – продолжал Филипп. – Убеждать человека, который по долгу службы относится ко всем с подозрением, что все эти сигналы сработали впустую. Теперь, если вам не слишком сложно говорить, я хотел бы сам выяснить, что все-таки на вас нашло. Понятно, что об артефактах вы не знали, хотя мне казалось, что о защите известно всем…

Вивьен снова скривилась. В голове прояснялось, но очень медленно.

– Итак, – подтолкнул ее Филипп.

– Я выбила у вас из рук кольцо. Со львом. Потому что на нем яд. Потому что бирюза светлеет… или темнеет… когда поблизости оказывается яд. Вы сказали… что кольца реагируют друг на друга. Что бирюзовое реагирует на то. На льва. И собрались его надеть.

Она тяжело вздохнула.

– Наверное, яд спрятан в львиной голове. Или какая-то зазубрина на шинке может проколоть кожу и попасть в кровь. Может, снаружи, может, кольцо создано для того, чтобы отравить врага, когда пожимаешь ему руку. Я не знаю. Я вспомнила про бирюзу. Вы уже почти надели кольцо. Я не успела бы объяснить.

Филипп внимательно вглядывался в ее лицо.

– Про защитные артефакты я не знала, – добавила Вивьен. – Но, возможно, они не сработали бы, если бы на вас никто не нападал напрямую. Если яд попал бы в кровь. На кожу. Кто знает. Не хочется проверять.

Она нервно повела плечами, вспоминая пережитый ужас.

– Вы спасали меня? – серьезно уточнил король.

– Разумеется. Лучше перестраховаться.

– Действительно, – раздумчиво произнес он.

– Прикажите взять кольцо на проверку, – с беспокойством продолжала она. – Пусть в перчатках – на всякий случай. Ваше величество… Вы его подняли?

Он повел подбородком.

– Не успели. Вся эта суматоха нас отвлекла. Так и валяется на ковре.

– Слава богу.

Вивьен бессильно опустила веки. Филипп молчал. Прошла минута, две… Он прикоснулся к ее руке – и под пальцами вспыхнула белая искра. Вивьен вздрогнула.

– Не бойтесь, – сказал король мягко. – Это скоро выветрится. Я причинил вам боль?

Вивьен покачала головой.

– Думаю, уже все. Разрешите попробовать снова?

Она кивнула. Его пальцы снова дотронулись до ее запястья, и на этот раз ничего не произошло – если не считать мурашек, которыми мгновенно покрылась ее кожа. Но это ее не удивляло: для мурашек хватало одного взгляда короля, звука его голоса, что уж говорить о прикосновениях!

– Вот видите, – констатировал он тихо. – Графиня, я должен поблагодарить вас.

– Не должны, ваше величество, – возразила она.

– Хорошо. Не должен. Я благодарю вас.

Глава 9

Туман перед глазами Вивьен рассеялся, она воспряла духом. Неужели все это – эффект мимолетного, легчайшего прикосновения короля? Вот это чудеса.

Она несмело взглянула Филиппу в лицо.

– Ваше величество…

– Да?

– Могу я… попросить вас?

– Да? – повторил он, но в голосе появилось едва заметное напряжение.

К королю, верно, всегда являются с просьбами, и ему это осточертело. Ничего, просьба Вивьен его не обременит.

– Мне показалось, что силы стали очень быстро возвращаться ко мне после того, как вы дотронулись до моей руки. Наверное, эта магия – наказание за нападение – действует так, чтобы ваше доброе касание могло от нее исцелить. Но я все еще сама не своя, а ведь мне надо уже уходить, я и так слишком… засиделась. Вы не могли бы… еще раз… – Она прерывисто вздохнула, охваченная нелепым волнением. – Вы не могли бы взять меня за руку и подержать, недолго? Только пока я не приду в себя.

Король улыбнулся и сжал ее руку в своих широких теплых ладонях. По телу пробежала горячая волна. Вивьен закрыла глаза. Против воли, помимо строгого рассудка в голову пришла отчаянная мысль: «Ближе мы не будем уже никогда». Она велела себе запомнить этот момент и постаралась раствориться в этом невероятном чувстве: сознание стало кристально ясным, тело наполнила сила, а душу – едкая горечь несбыточного. Вивьен могла бы просидеть так вечность, но она понимала, что, если даже в прошлый раз аудиенция показалась придворным слишком длинной, сегодняшний «прием» вышел далеко за рамки приличий.

Она снова вздохнула и потянула руку на себя. Король, не противясь, ее выпустил.

– Лучше? – отрывисто поинтересовался он.

– Да. Намного. Благодарю вас, ваше величество. Простите меня. – Вивьен поднялась на ноги и стала отступать к двери.

Король продолжал молча сидеть на диване. Казалось, он погрузился в задумчивость, следя за гостьей невидящим взглядом.

– Ваше величество! Мне надо идти? – Вместо утверждения нечаянно получился вопрос.

Филипп встряхнулся.

– Да, графиня. – Он вскинул голову, и на его лице появилась незнакомая ей жесткая усмешка. – Сегодня вы показали, что готовы служить своему королю.

– Да, ваше величество. Конечно, – нерешительно отвечала Вивьен, не понимая, к чему он клонит.

– В начале следующей недели я еду на границу встречать свою невесту. Я бы хотел, чтобы вы присоединились к придворным дамам и, возможно, стали в дальнейшем фрейлиной ее высочества. В скором будущем – ее величества.

При слове «невеста» сердце Вивьен рухнуло в преисподнюю, и ей стоило огромных усилий удержать лицо. Она знала, знала, что короли недоступны для простых смертных, что невенценосной даме могут в лучшем случае предложить лишь незавидную роль временной подстилки – ах, фаворитки – пока она не надоест властителю; она даже не мечтала о том, чтобы преступить эту черту. И все же жестокая реальность ударила ее едва ли не сильнее, чем взбесившаяся магическая защита Филиппа.

– Фрейлиной – ее – величества, – повторила Вивьен, потому что больше ни на что не была способна.

Король понял ее по-своему.

– Принцесса Августина – пока брак не заключен, она именуется ее высочество. После нашей свадьбы она станет называться ее величество.

– Да, ваше величество, – пробормотала Вивьен помертвевшими губами.

– Принцесса Августина, – повторил Филипп. – Принцесса Рострена. Вашего отца обвинили в том, что он помогал Рострену, и казнили за это, потом заключили мир, и сейчас я женюсь на принцессе этой страны.

– Да, ваше величество.

– Он им не помогал, но его все равно казнили. Я женюсь, и меня станут за это превозносить.

– Вы женитесь, ваше величество.

– Да, – сказал он мрачно. – Я должен. Это решено.

– Не вами, – вырвалось у убитой Вивьен.

– Нет. Не мной.

Вивьен знала, что от пристального взгляда Филиппа не ускользнет даже трепет ее ресниц, и приложила все усилия, чтобы не уронить достоинства. Естественно – король женится на принцессе. Обе страны, где воцарился мир, будут ликовать.

Филипп молчал, не сводя с Вивьен глаз. Наверное, он почувствовал, что она неизменно была с ним искренна, не пыталась к нему подольститься в надежде быть осыпанной какими-то дополнительными благами, что в ее душе расцветало иное чувство… и просто соизволил пресечь все эти вздохи и улыбки на корню.

Вивьен скрутила себя узлом – внутри, но расправила плечи и выпрямилась, словно особа королевских кровей.

– Я желаю вам счастья, – выдавила она. – Ваше величество. Я никогда не служила при дворе. Я ничего не умею. Я ничего не понимаю в этих правилах, условностях, придворных интригах. Позвольте мне… попросту удалиться в свое поместье и…

– Нет. Не позволяю. Я хочу, чтобы вы, графиня, поехали встречать принцессу со мной. И с парой десятков других знатных дам.

– Ваше величество…

– Нет, графиня. Я так хочу.

Она сделала реверанс, уступая воле короля, – как будто у нее был выбор. Она была обречена пройти этот путь до конца: встретить его невесту, прислуживать ей. Готовить ее к свадьбе с Филиппом. Вивьен старалась смириться с обрушившимся на нее горем, но, стоило ей представить себе эту картину, как эмоции взяли верх, и она, ненавидя себя, выпалила совсем уж непростительное:

– Вы любите ее?

Филипп неторопливо встал, подошел к Вивьен и сверху вниз посмотрел в ее запрокинутое лицо.

– В жизни никогда ее не видел, – произнес он весомо. – Принцесса Августина – невеста Габриэла.

– Пять лет…

– Их сговорили после войны. Один из пунктов мирного договора. Августина была совсем еще ребенком. Пять лет прошли… пять лет пролетели. Пора заключить этот брак.

Вивьен печально кивнула и положила было руку на блестящую дверную ручку, но вдруг опомнилась.

– Ваше величество, – сказала она, стягивая с пальца кольцо с бирюзой. – На мизинец оно вам, наверное, будет впору. Прошу вас, наденьте его и носите, и посматривайте на камешек. У вас много артефактов, но такого не было; может быть, он вас от чего-то убережет.

Глава 10

Вивьен думала, что, сев в карету, разрыдается, – и это будет хорошо, потому что к тому моменту, когда она предстанет перед сестрой и зятем, ей как раз удастся взять себя в руки. Но слез не было. При мысли о Филиппе ее словно наполняло золотистое сияние, согревающее душу. Она от всего сердца желала его величеству счастья – хоть и сомневалась, что счастье возможно с чужой невестой, с которой у него нет ничего общего. Впрочем, короли всегда заключают браки по расчету.

Вив не давала покоя одна мысль: зачем король настоял, чтобы она присоединилась к числу фрейлин? Желает, чтобы она пообтесалась в кругу людей, которые для нее ровня и с которыми она пока не умеет себя вести, чтобы обзавелась знакомствами и перестала дичиться? Или все же хочет иногда, изредка встречаться с ней глазами? Надежды на это не было, если честно, но, наплевав на все доводы рассудка, Вивьен решила, что имеет право на крошечный лучик света.

Филипп успел занять в ее сердце особое место. Много места, пугающе много. Что ж, от дворян требуется служить своему королю. Выполнять его приказы и вообще стараться делать жизнь его величества как можно легче, пусть это и значит, что своими интересами придется пожертвовать. Вивьен вылезет из кожи вон, чтобы Филипп был счастливым. Он этого достоин. Она найдет свое счастье в этом. Вот и все.

– Как съездила? – спросила Марианна, встречая сестру у порога.

– Неплохо, – с запинкой отвечала Вивьен.

– Тебе передали еще какой-нибудь папин артефакт?

– Нет, я… Там было кольцо, но его пришлось оставить. Дело в том, что… оно пока пригодится его величеству.

– Ну и ладно, – легко согласилась Марианна, тут же забыв об артефакте.

Ее миловидное личико сияло, глаза горели. Она схватила Вивьен за руку и нетерпеливо потащила к лестнице.

– Что ты? Что-то случилось? – встревожилась Вив. Впрочем, вид у Марианны был довольный, хоть и необычный.

Юная леди Орен хихикнула, вытянула шею и прошептала сестре на ухо:

– Я думаю, у нас с Эдвардом будет малыш! По всем признакам…

Вивьен охнула. Понятно, что этого следовало ожидать: оба супруга молоды и здоровы, к тому же безумно влюблены друг в друга, но для Вив Марианна и сама еще ребенок! Впрочем, говорить это вслух было нельзя, не этого от нее ждут. Она молча обняла сестру.

– Ты рада? – требовательно поинтересовалась Марианна.

– Конечно. Рада. Поздравляю. Только я…

Вивьен перевела дыхание. Надежда на то, что с Марианной можно будет хоть отчасти поделиться своими переживаниями, теперь испарилась без следа.

– Мне надо будет уехать. На время.

– Куда? В смысле? В поместье? Улаживать дела?

– Нет. Я не успела тебе сказать. Его величество приказал мне присоединиться к числу фрейлин…

– Фрейлин? – Марианна засмеялась. – Я думала, фрейлины бывают только у королевы или у принцессы, ну никак не у короля!

– Ты права. К фрейлинам принцессы.

– А у нас есть принцесса?

– У нас есть принцесса. Да. – Вивьен бездумно погладила Марианну по руке, чтобы спрятать глаза. – Невеста его величества. Она выдвинется к нему навстречу из столицы Рострена, он встретит ее на границе. Встретит с фрейлинами, которые должны будут развлекать ее иноземное высочество.

Марианна потрясенно ахнула.

– Ты станешь придворной дамой, Вивьен! Ты поедешь с ним?

– Я поеду не с ним, а с толпой аристократов, которые его сопровождают. А нас, дочерей Рендина, они, между прочим, ненавидят.

– Думаю, ты быстро обзаведешься подругами, – отмахнулась Марианна. – И друзьями… Слушай, тебе надо немедленно позаботиться о достойном гардеробе! И карета – ты поедешь в своей карете? Погода портится, уже осень, скоро, может, выпадет снег, тебе нужны теплые вещи. Вивьен, чего ты стоишь? Тебе же надо срочно раздавать распоряжения!

Она всплеснула руками и снова засмеялась.

– Знаешь, еще вчера я бы, возможно, сказала, что я тебе немножко завидую: двор, принцесса, королевская свадьба! Но сегодня у меня все мысли о другом. И, хотя ждать еще долго, так ужасно долго, теперь я вся устремлена вовнутрь. Если ты понимаешь, о чем я. Это чудо внутри. Я чувствую, я не могу ошибаться! А ты поезжай, Вивьен, поезжай. Ты такая скромняга и домоседка, тебя действительно пора было силой вытащить из дома, чтобы ты могла хоть с кем-то познакомиться! Как хорошо, что король до этого додумался. Глядишь, он еще исполнит свое обещание и сам подыщет тебе хорошего жениха.

Вивьен вздохнула.

– Ты говоришь глупости, дорогая, – мягко сказала она. – Король, конечно, вправе распоряжаться своими подданными, как ему вздумается, но все же мнение таких аристократов, как графы и графини, должно учитываться, а я совсем не хочу выходить замуж.

Марианна обняла ее.

– Ты не одиночка и не злючка-колючка, ты просто нарвалась не на того человека, – сказала она бодро. – И, конечно, стоит тебе встретить того самого, и ты передумаешь.

Вивьен усмехнулась. Она никак не рассчитывала, что действительно встретит «того самого» так скоро – и окажется настолько безрассудна. Она совершенно не собиралась никого подпускать к сердцу – и это позволило ей проморгать приближение Филиппа, стремительное и опустошительное, словно молния. Уехать, не видеть его год, два… Тогда, быть может, душа и запросит любви, особенно если у нее на коленях станет играть очаровательный карапуз-племянник. А пока ей предстоит ежедневная пытка. Слышать голос короля, действовавший на нее как зачарование. Видеть его лицо. Склоняться перед его величеством. Наблюдать, как он ведет к алтарю свою царственную невесту, как он ее целует…

– Я буду вынуждена помогать ее высочеству, – сказала Вивьен вслух, перебивая поток мыслей, ставший невыносимым до звона в ушах. – Наверное, она выберет себе фрейлин. Надеюсь, предпочтет замужних. Может быть, когда двор вернется сюда, меня отпустят домой. Может быть, меня не заставят присутствовать на венчании.

Марианна подпрыгнула.

– Да ты что! Ты теперь графиня, ты будешь придворной дамой, ты обязана будешь присутствовать! Я полагаю, они не станут слишком откладывать венчание, иначе зачем ей ехать сюда? Надеюсь, они поженятся прежде, чем я превращусь в неповоротливую слониху, и нам с Эдвардом тоже можно будет влиться в число гостей. Я уже воображаю себе это великолепное зрелище! Восторг. Знаешь, ведь король женится не каждый год, редко появляется возможность присутствовать при таком историческом событии!

Она мечтательно закатила глаза. Кусая губы, пряча глупую боль в глубине сердца, Вивьен снова погладила сестру по руке.

Глава 11

Его величество король закончил работать с документами. Его секретарь, Джерард, с легким поклоном собрал кипу бумаг и исчез за дверью. За окном совсем стемнело. Филипп откинулся в кресле и с силой потер лицо ладонями.

Устал. Он так устал.

Выйдя из кабинета, его величество в сопровождении неизбежных гвардейцев поднялся на третий этаж, на мгновение замер перед бесконечными туманными коридорами, которые рисовали ему перетекающие одно в другое отражения в старинных зеркалах на стенах бальной залы, и плотнее сжал губы при виде бесчисленных копий себя, становящихся все меньше и меньше по мере того, как они терялись в этих призрачных глубинах. Стражи почтительно остановились в пяти шагах от короля. Он волен стоять здесь хоть всю ночь. Они не спросят, о чем он думает.

Подавив вздох, Филипп двинулся дальше. Его целью была синяя гостиная – преддверие покоев несчастного Габриэла. Там ничего не меняли вот уже пять лет. Вот и она.

Он толкнул двери. Пламя свечей тревожно взметнулось, и пожилая женщина в черной кружевной мантилье и сером шерстяном платье подняла голову. Она сжимала в руках молитвенник с золотыми уголками.

– Батиста, добрый вечер, – сдержанно сказал король.

– Здравствуйте, ваше величество.

Старая няня, по традиции избавленная от обязанности приседать перед ним, кивнула. Она, как обычно, молилась здесь об упокоении души того, кого помнила золотоволосым малышом, принца Габриэла. Филипп никогда не был ее любимцем, она считалась с ним как с кузеном наследника престола, его товарищем по играм, не более. После гибели Габриэла им не удалось разделить это горе: Филиппу некогда и не по статусу было предаваться слезам, пришлось мгновенно брать в свои руки государство, что норовило рассыпаться на осколки после смертей короля и принца, последовавших одна за другой. Батиста, похоже, чего-то ожидала от него в ту пору, но у него тогда не хватило сил поддерживать еще и ее…

Филипп кивнул Батисте в ответ, прошел к бюро и задумчиво провел рукой по полированной столешнице, с которой по-прежнему ежедневно стирали пыль. Сдвинул один из серебряных канделябров.

Почтенная няня поняла намек, захлопнула молитвенник и поднялась.

– Доброй ночи, ваше величество.

– Доброй ночи, Батиста.

Кажется, она хотела что-то сказать, но не решилась. Скорее всего, ее подмывало задать ему вопрос, почему и он, подобно ей, возвращается в синюю гостиную снова и снова. Вместе с тем ей было прекрасно известно, как король умеет молчать в ответ на неуместные вопросы, и она наверняка не горела желанием в очередной раз налетать на эту стену.

Две пары дверей с тихим стуком закрылись за ней. Гвардейцы в коридоре встали навытяжку, охраняя вход в комнату, где королю было угодно остаться в одиночестве.

Филипп задул свечи на одном из канделябров, взял в руку другой, переставил его на маленький столик и приземлился на обитый бархатом диван. Закрыл глаза. Перевел дыхание.

За пять лет можно было привыкнуть, но нет. Это все еще не давалось ему легко.

– Ты ей так ни разу и не показался? – негромко спросил Филипп.

В печальной тишине послышался смешок.

– Я не хочу свести ее в могилу раньше времени.

– Предпочитаешь доводить меня одного.

– Надо же мне чем-то заниматься.

– А если бы я сошел с ума?

– Брось. Ты не можешь сойти с ума. Тебе не на кого оставить королевство.

– Думаешь, долг и правда способен уберечь от сумасшествия?

– Про всех не скажу, но тебя я знаю лучше всех, братец. Для тебя долг превыше всего.

Филипп не поднимал век. Он и так знал – чувствовал, что призрачная, туманная, расплывающаяся и вдруг обретающая внезапную резкость фигура колеблется в воздухе прямо перед ним.

– Пять лет назад я думал, что уже сошел с ума, – сказал он отрешенно.

– Мы с тобой проходили это множество раз.

– Я и сейчас не уверен, что этого не случилось. У меня нет никаких свидетельств обратного.

– Кроме того, что все считают тебя исключительно серьезным, мудрым, справедливым и на редкость уравновешенным монархом?

– Одно другому не мешает. Если бы ты показался хотя бы Батисте, я бы знал, что я не безумен.

– Ты и так это знаешь.

Филипп еле заметно улыбнулся. Человек со стороны, пожалуй, мог бы решить, что его величество беседует сам с собой, – Филипп не имел права проверять, слышен ли голос принца кому-то еще, видит ли кто-то это привидение. Король не мог довериться никому: наверняка найдутся те, кто будет только рад объявить его сумасшедшим. Впрочем, какая разница. Безумен он или действительно из года в год общается с духом, не способным обрести покой, – это ничего не меняет. Он проклят. И обречен.

– Ты женишься.

– На твоей невесте, Габриэл. Черт бы тебя побрал.

Снова смешок. Пугающий звук в полумраке.

– Проживаешь мою жизнь, – констатировал призрак.

– Ни секунды об этом не мечтал.

– Верю. Верю.

– Я хотел бы прожить свою собственную… Но этого теперь не сделает никто. А проклятие…

Клочья тумана кинулись Филиппу в лицо, волосы слетели со лба, словно на него дунул легкий ветерок.

– Найди способ вернуть меня в мир живых, – напомнил Габриэл, – и проклятие, вероятно, испарится. И я тебя отпущу.

– Мы ищем. Все эти годы. Артефакты, ритуалы, заклятия… Наверное, такого способа нет. Если бы мы знали, что удерживает тебя между мирами…

– Ты отправил бы меня к чертям. Куда ты уже послал меня сегодня, пока только на словах.

Филипп наконец посмотрел в глаза призрака, кажущегося белесым и почти прозрачным при свете свечей, – не глаза, а темные провалы. Этот разговор повторялся снова и снова, а истина все время ускользала от них.

– Что держит тебя здесь? Это не может быть обещание взять в жены принцессу Августину, но ты твердишь мне об этой свадьбе как о главном деле своей жизни. Ты не был в нее влюблен. Вы виделись всего лишь раз. Она тогда была подростком. Ты – бестолковым шалопаем.

– Союз с Ростреном… – напомнил Габриэл.

– Чтобы он провалился.

– Ты мне не нравишься, Филипп.

Король покачал головой. Он говорил с покойным, но не упокоившимся кузеном о разном, советовался насчет государственных дел, но именно сейчас желание бросить все, от короны до принцессы, и сбежать в свою собственную жизнь пылало в его душе как никогда ярко, заставляя стискивать зубы, словно от боли ожога.

Об этом он не скажет никогда и никому.

Он не может оставить это чертово королевство, и проклятие неотвратимо.

Глава 12

В понедельник утром дворцовый двор заполнили многочисленные кареты. Вивьен также подъехала в собственном экипаже, прихватив с собой взволнованную и перепуганную камеристку Джейн; сама графиня Рендин намеревалась вести себя уверенно, несмотря на растерянность и смущение. Покидая свои кареты, дамы собирались у южного крыльца, охраняемого мраморными львами. Вивьен последовала их примеру.

В дорогу она выбрала синее шерстяное платье и теплую серую накидку, а из украшений обошлась отцовскими аграфами, которые прицепила к волосам. Она долго колебалась: артефакты казались ей слишком ценными и слишком яркими, чтобы носить их не на балу, а в повседневной жизни, но внутренний голос нашептывал, что явиться во дворец в самой будничной одежде тоже было бы неправильно. Что ж, теперь, глядя на будущих товарок, Вивьен понимала, что скромность в очередной раз ее подвела – подчеркнула, насколько сильно она отличается от придворных дам и тех, кто мечтает ими стать.

Барышни и матроны, облаченные в самые модные наряды, поигрывали веерами, перешептывались, сладкоголосо щебетали, иные при встрече изображали, что обмениваются поцелуями. Вив стояла молча, ни с кем не знакомая и всем чужая. Неужели вся эта толпа состоит из будущих фрейлин? Не потащат же к границе и обратно всех придворных скопом! Хорошо бы ее отправили домой.

Дверь, украшенная изысканными витражами, раскрылась, на крыльце появилась высокая худая дама лет шестидесяти в сопровождении двух гвардейцев. Несмотря на дорогое платье и важный вид, она была похожа на строгую гувернантку, и стайка потенциальных фрейлин притихла под ее не слишком ласковым взглядом.

– Леди Грин… – прошелестели голоса.

– Господа, – объявила леди после взаимных приветствий, – нам выпала великая честь – сопровождать его величество на встречу с ее высочеством Августиной Ростренской, и мы должны проявить себя как можно более гостеприимными и готовыми услужить будущей королеве. Для этой миссии отобрали пять барышень и пять молодых дам, недавно вышедших замуж.

Значит, сказала себе Вивьен, тут собрались не только будущие фрейлины, но и мамаши или тетушки юных аристократок.

– Сейчас нам предстоит путешествие к Шарлону, той точке на границе, где государь встретится с будущей супругой. Дорога займет три дня. Мы проведем там один-два дня, в зависимости от того, придется ли ждать ее высочество, и двинемся обратно, уже с принцессой и ее приближенными. Все вопросы по дороге адресуйте ко мне.

Вивьен воодушевилась. Такой деловой подход был ей понятен и близок. Если все пойдет по плану, вся «миссия», как назвала ее леди Грин, займет неделю или чуть больше.

– В каждой карете – по четыре человека, – продолжала та. – Замужние дамы едут с прочими фрейлинами, даже если их мужья сопровождают его величество. Кучеров не отпускаем, будут сменяться. Каждая из дам берет с собой не больше одной служанки.

Стайка разразилась несмелыми протестами: «Как?», «Невозможно», «Почему?» Вивьен порадовалась, что хотя бы не двинулась в путь вообще без прислуги: с нее сталось бы. Интересно, а для принцессы служанками станут эти самые фрейлины? Вот эти разряженные особы, которые пытаются доказать непреклонной леди Грин, что им не хватит одной камеристки, чтобы нормально выглядеть и чувствовать себя достойно. Они и будут наперегонки подавать Августине Ростренской нижние юбки и панталоны, колоть нежные пальцы булавками, помогая ей одеться? Или для этой «миссии» принцесса все же привезет служанок с собой? Вивьен еле заметно улыбнулась и вдруг поймала на себе взгляд суровой леди Грин.