Главное желание короля

Их взгляды схлестнулись. В его серых пронзительных глазах Вивьен увидела – или ей почудилось – разочарование и упрек. Как ни крути, Филипп вдруг удостоил ее доверием. И, несмотря на то что за ней не было никакой вины, она решила оправдаться.

– Это не попытка манипулировать, – сказала она. – Мне просто пока… невыносимо говорить об этом. И, если мы пытаемся изобразить из себя друзей, друзья не оказывают друг на друга давление.

– Мы пытаемся изобразить из себя друзей, – повторил Филипп, и его губы дрогнули – от гнева ли, или от других сдерживаемых чувств? Потом он вскинул голову. – Вы, конечно, правы, графиня. У короля нет и не может быть друзей. Только притворство, и то – в лучшем случае. Благодарю за напоминание.

Вивьен судорожно затянула на груди углы шали. Что же это такое? Каждое слово оборачивается против нее, и она падает все ниже и ниже в глазах короля! И это после того, как Филипп по какой-то непостижимой причине был с ней откровенен. Она все испортила, безвозвратно испортила. Извиняться или пытаться объясняться дальше было бесполезно. Бессмысленно.

К глазам подступили слезы – они теперь всегда были где-то близко, но неимоверным усилием воли Вивьен загнала их глубже. Не хватало только устроить истерику во время высочайшей аудиенции.

– Итак, графиня, – сказал как ни в чем не бывало король. – Артефакты.

Она и забыла о них.

– Они принадлежали вашему отцу? Хранились до кражи у вас?

– У лорда Орена. Все, что оставалось в нашем столичном особняке, досталось лорду Орену. А потом было у него украдено. Насколько я знаю… – Она перевела дыхание. – Насколько я знаю, ваше величество, сейчас у нас нет никаких артефактов графа Рендина.

– Значит, всплывут еще. Допустим. Удивительное дело, придворный маг затрудняется определить предназначение этих аграфов. Я имею в виду зачарование. Рассказывают, что граф Рендин собирал уникальную коллекцию. Вы не прольете свет на особенности этих артефактов, графиня?

Вивьен взяла их в руки и изо всех сил постаралась вспомнить. Золотые пряжки, парные…

– Я была ребенком, когда потеряла отца, он не позволял нам играть с такими ценными вещами, ваше величество. Могу только предположить… Они парные, и, скорее всего, их зачаровали для отца и мамы. Как вы видите, они достаточно универсальной формы, их можно закрепить на любой наряд, мужской, женский… на шляпу, на прическу, на перевязь. Мне кажется, они помогали родителям не терять связь, когда мама и отец расставались. Не то чтобы переговариваться на расстоянии, скорее, должно быть, ощущать, что у супруга или супруги все в порядке.

– Вот как? И, поскольку обоих нет в живых, сейчас осталась только волшебная аура, но не функция – поэтому мой специалист и не может понять, зачем они нужны?

– Наверное, так, ваше величество.

Глава 5

Вивьен уронила руки на колени. Горе от утраты родителей, которое она так долго запирала в душе, не позволяя ему прорываться на поверхность, до боли сжало горло, стиснуло сердце стальными тисками. Хорошо, что Филипп разрешил ей присесть: Вивьен была не уверена, что устояла бы сейчас на ногах.

Она с усилием протолкнула в грудь воздух, захлопнула футляр и протянула его королю. Тот покачал головой:

– Артефакты принадлежат вам.

«Благодарю вас», – хотела сказать Вивьен, однако голос ее не послушался: она открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Тогда она склонила голову.

Филипп помолчал, по обыкновению глядя на нее с непроницаемым лицом, а ей, как и прежде, казалось, что он ей сочувствует. Потом король проронил:

– Все эти пять лет я только и делаю, что исправляю ошибки его величества Антуана. Спасибо Орену, что помог мне исправить и эту – разумеется, в той степени, в какой это было в человеческих силах: мертвых не вернуть… Интересно, сколько уже наворотил я сам.

Он выпрямился, отрываясь от кромки стола, на который опирался, и до того, как он произнес еще хоть слово, Вивьен безошибочно почувствовала, что аудиенция окончена. Она встала, сжимая футляр. На этот раз голос ее не подвел.

– Благодарю вас, ваше величество.

– И вам спасибо за визит, графиня. Вы сказали, что было украдено несколько артефактов. Когда они попадут в мои руки, я дам вам знать.

Она сделала реверанс. Филипп своим обычным стремительным шагом подошел к двери и распахнул ее. В приемной томился незнакомый мужчина лет сорока – он взглянул на Вивьен с жадным любопытством.

– Маркиз Дюри! – окликнул его король.

Тот отвесил им низкий поклон, подметая шляпой пол.

– Графиня Рендин, – представил ее Филипп; она снова присела в реверансе. – У вас ко мне что-то срочное, маркиз? Нет? Проводите графиню, прикажите подать экипаж и доставить ее домой. И дерните за звонок. Не представляю, куда запропастился Джерард.

Кивнув на прощание, король вернулся в свой кабинет. Вивьен не решилась сказать ему «до свидания».

Маркиз, выполнив приказание и потянув за шнур звонка, повернулся к ней и вновь поклонился.

– Графиня Рендин, – сказал он церемонно. – Позвольте предложить вам руку.

Вивьен кивнула. Боль отпустила, оставив пустоту в груди.

Под руку с новым знакомцем она спустилась по лестнице. Навстречу им попались одна за другой две дамы, метнувших на Вивьен острые взгляды, полные ненависти. Неужели это родственницы тех аристократов, что оклеветали графа Рендина и недавно понесли возмездие?

Маркиз распорядился насчет кареты и вывел свою спутницу в уже знакомый ей двор. Дождя не было, поэтому они остановились под открытым небом.

– Графиня Рендин! – с улыбкой сказал маркиз, поворачиваясь к ней. – Кто бы мог подумать.

– Прошу прощения?

– Кто бы мог подумать, что вы отважитесь на такой безумный шаг – и что он вам удастся! Вернуть себе состояние, репутацию, титул столько лет спустя! Знаете, графиня, а мы ведь были дружны с графом, вашим отцом.

– В самом деле? – вежливо отвечала она, подумав про себя: когда человек на коне, у него всегда множество друзей, тем более что сейчас ничего уже не проверить.

Когда графа оклеветали, ни один друг не вступился за него, чтобы не потерять собственные привилегии, никто не помог его вдове и малолетним детям, которых выгнали из дома, разрешив взять лишь то, что они смогут унести с собой, – только не драгоценности и не волшебные артефакты.

Маркиз улыбнулся еще шире. У него было загорелое лицо – редкость среди аристократов – и по-настоящему очаровательная улыбка. Очевидно, он это знал и вовсю пользовался этим козырем.

– Все случилось… десять лет тому назад, верно? Я был молод, моложе вашего отца, и, конечно, наши отношения нельзя назвать дружбой в полной мере, однако мы приятельствовали и симпатизировали друг другу. Вот так я не погрешу против истины. Я бывал в его доме, куда вы, должно быть, направляетесь сейчас, и даже был представлен его супруге. Детей, правда, не припоминаю, уж простите. Знаю только, что у него подрастали две дочери.

Он покачал головой, как будто собирался сказать что-то очень забавное.

– На долгие годы вы пропали из поля зрения, а потом появились и произвели фурор!

Вивьен не нашлась, что ему ответить, поэтому предпочла промолчать.

– А сегодня, графиня, – понизив голос, доверительно проговорил маркиз, – сегодня вы снова у всех на устах!

– Простите? – Она повернулась к нему.

– Придворные дамы вне себя, все как одна. Они перемоют вам все косточки, можете быть уверены.

– О чем вы, маркиз?

Он засмеялся.

– Такой наивный вид, будто вы и правда не понимаете, о чем речь!

– Просветите меня, будьте так любезны.

– Полчаса наедине с его величеством! Или больше, графиня? Стандартная аудиенция – десять минут, от силы пятнадцать, в присутствии королевского мага, или какого-нибудь министра, или его вечного, невыносимого секретаря. Наши дамы уже в возбуждении, и все зеленые от зависти! Попадись вы сейчас им, а не мне, они разорвали бы вас в клочья!

Маркиз от души расхохотался. Вивьен замерла. Этого еще не хватало! Хорошо, что она не собиралась оставаться при дворе ни одной лишней секунды.

– Сначала вы заставляете короля вернуть вам титул, ниспровергая двух видных аристократов, потом он играет роль посаженного отца на свадьбе вашей сестры и лорда Орена, теперь это! Что дальше? Двор в шоке. Уже прошел слух, что король выбрал себе новую фаворитку!

Смеясь, маркиз тем не менее внимательно наблюдал за лицом Вивьен. Она на миг задохнулась, потом тоже засмеялась.

– Забавная шутка, маркиз.

– Да, действительно, – признал он. – О чем вы говорили так долго?

Вивьен подняла брови, без лишних слов ставя его на место. Маркиз пошел на попятный:

– Понимаю, его величество не случайно всех отослал. Не собираюсь выпытывать ваших тайн, графиня… Просто имейте в виду, и знайте, что я предупреждаю вас как друг: при дворе внимание короля – ценнейшая валюта. Каждая минута – уникальный алмаз. У нас нет ничего, кроме внимания его величества, мы встаем утром с постели с единственной надеждой – поймать на себе его взгляд, оказаться ему полезными. За то, чтобы приблизиться к нему на шаг, готовы перегрызть глотку. Берегитесь.

Глава 6

Наконец отвязавшись от благонамеренного маркиза, Вивьен с облегчением взобралась в экипаж и закрыла глаза. Какое счастье, что Марианна дала ей шаль и футляр с аграфами удалось спрятать! Если бы, в придачу ко всему, пошли слухи, что король вручил ей подарок, ей точно было бы несдобровать.

Мысленно похвалив Марианну, на саму себя Вивьен обрушилась безжалостно. Она не сумела даже показать королю, что благодарна и тронута его жестом доверия. Бог знает, с чего он вздумал разговаривать с ней так, как сегодня, но даже столь неискушенной в придворных делах барышне, как Вив, было понятно, что подобное поведение монархам не свойственно и вряд ли обычно для Филиппа. Потом она ослушалась его, отказавшись объяснять свой интерес к судьбе вора. Наговорила такого, что он воспринял ее слова как шантаж. Едва не залила ковер слезами, оплакивая давнюю трагедию. В общем, вела себя недостойно и, без сомнения, разочаровала его величество.

Вот так! Несмотря на то, что Вивьен никогда и не рассчитывала, будто ее скромная персона способна заинтересовать такого человека, думать о том, что она испортила все своими собственными руками, было невероятно обидно. Второго шанса не будет.

Страдая от самоуничижения, преисполненная раскаяния Вивьен постановила написать королю письмо с объяснениями. Правда, отправлять послание с ее стороны было бы непростительной наглостью, ведь Филипп теперь наверняка и знать ее не желает, но, если он все же пригласит ее еще раз – ведь он упоминал, что во дворец могут поступить новые артефакты графа Рендина, – она передаст ему письмо. Захочет – прочитает, не захочет – не станет брать.

Решив так, Вивьен выдохнула с облегчением. Загладить свою вину она не сможет, но это казалось хоть каким-то выходом. К этому моменту дворцовый экипаж как раз подкатил к особняку лорда Орена… впрочем, теперь это был ее особняк, дом графини Рендин.

Марианна с нетерпением кинулась к сестре, стоило той переступить порог.

– Ну что? Зачем он тебя звал?

Вивьен протянула ей футляр с аграфами.

– Артефакты, – сказала она. – Артефакты из папиной коллекции.

– Откуда они у него?

– Их сдали в ломбард, арестовали как краденое имущество и передали во дворец. Очевидно, его величество распорядился поступать с волшебными штучками именно так, в случае если они были похищены.

Марианна раскрыла футляр и ахнула.

– Какая красота! А для чего они? Я их совсем не помню.

Вивьен печально вздохнула.

– Думаю, парные артефакты были заказаны для папы и мамы, они надевали каждый свой аграф и чувствовали друг друга на расстоянии.

– Здорово! Наверное, нам с Эдвардом надо попробовать! – с энтузиазмом заявила Марианна.

Вивьен передернуло – она и сама не ожидала такой реакции. Марианна взглянула на нее удивленно:

– Что с тобой?

– Прости. Ничего. Только… лучше… Не надо, Марианна. После всего, что случилось с мамой и папой… Пусть у вас с Эдвардом все будет хорошо. Правда.

Марианна покачала головой.

– Аграфы ни в чем не виноваты.

– Это понятно! Хотя хрустальный шар, шар памяти, оказался не так прост, как мы думали.

– Ладно, – согласилась Марианна, возвращая футляр сестре. – Пускай тогда хранятся у тебя. У нас с Эдвардом все будет хорошо, не волнуйся!

– С божьей помощью, – добавил подоспевший Орен и поцеловал жену в висок.

Подали обед. Марианна была оживлена и так и сыпала вопросами.

– Как король? Неужели он принял тебя сам, чтобы передать артефакты? Он знал, для чего они предназначены?

Вивьен отвечала сдержанно, стараясь не расплескать трепетное чувство, притаившееся в глубине сердца, и не обмануть бесценное доверие Филиппа. Впрочем, к ее сдержанности все давно привыкли, поэтому ни у кого не возникло подозрения, что она может что-то утаивать.

– Скажите, Эдвард, – проговорила Вивьен, когда принесли десерт, – Филипп на троне уже около пяти лет, но ведь королем должен был стать не он? Мы тогда жили не в столице, а в таком маленьком городке, что его правильнее было бы назвать поселком. Известия доходили до нас с большим опозданием. Если я не ошибаюсь, Филипп – племянник Антуана…

– Да, верно. – Эдвард помолчал. – Насколько я знаю, сын Антуана, принц Габриэл, погиб на охоте. Его внезапно атаковал дикий вепрь. Габриэла не успели короновать, возникло замешательство. Все прочие родственники короля, я имею в виду покойного Антуана, оказались более дальними, чем племянник, вот так и вышло, что на престол взошел Филипп. И, если вы спросите меня, все это к лучшему.

– Вы были знакомы с принцем Габриэлом?

– Нет. Мне было лет восемнадцать – зеленый юнец, который ни разу не появлялся при дворе! – Эдвард улыбнулся, вспоминая те далекие дни. – И это хорошо, ведь я был глуп, а после смены короля в первое время бывает… нечто вроде смуты. Кто-то боится утратить влияние, кто-то старается, воспользовавшись суматохой, подобраться ближе к трону, а кто-то, возможно, даже пытается оспорить право преемника на корону.

Вивьен аккуратно свернула салфетку, стараясь казаться спокойной.

– Неужели кто-то пытался…

– Не напрямую, нет, но ведь кто-то спровоцировал народные волнения.

– Волнения? До нас они не доходили.

– Филипп быстро с ними справился.

– Но… волнения какого толка? – с непонятной ей самой тревогой поинтересовалась Вивьен. – Вы же сами говорите: более близких родственников короля не нашли. Или враги Филиппа все же выкопали какого-нибудь древнего… дядюшку Антуана, к примеру?

Эдвард доверительно понизил голос.

– Раз уж у нас зашел такой разговор… Поймите меня правильно, я считаю, что все это чушь. Не потому, что я безупречный верноподданный, а потому что это и правда чушь. Но народ пытались поднять, обвиняя Филиппа в том, что это он избавился от принца Габриэла.

Глава 7

Вивьен измарала целый ворох листов, стараясь кратко и емко изложить историю пропажи артефактов, принадлежавших графу Рендину. Временами она решала, что нашла идеальные выражения, а потом комкала и сжигала письмо, и принималась за него снова и снова. Стоит ли рассыпаться в извинениях и многословных объяснениях? Оставить ли их для личной встречи с королем – если она когда-нибудь еще состоится?

В конце концов Вивьен заставила себя прекратить эту бессмысленную, скорее всего, никому не нужную работу. Для этого понадобилось признаться себе, честно и открыто, что она растягивает десятиминутное дело на часы и дни только потому, что это позволяет ей обманывать себя, будто все это время она общается с Филиппом. «У нас нет ничего, кроме внимания его величества, мы встаем утром с постели с единственной надеждой – поймать на себе его взгляд, оказаться ему полезными», – говорил маркиз. Вивьен нисколько не прельщала перспектива стать еще одной каплей в море придворных, изнывающих от желания подползти к трону поближе.

Ей хотелось разговаривать с Филиппом, видеть его. Смотреть в эти серые проницательные глаза. Слушать его чарующий голос. Ей нужен был не король – сам Филипп. Но кто в это поверит? Уж точно не тот, чьи придворные готовы «перегрызть друг другу глотку» за знак внимания с его стороны.

И сколько придворных дам так же обмирают сейчас в своих будуарах при мысли о его серых глазах?

Смешно было сейчас вспоминать, каким непреодолимым казалось препятствие между Марианной, которой тогда еще не вернули ее положение в обществе, и молодым лордом Ореном. На поверку выяснилось, что все преграды развеялись, как утренний туман, стоило влюбленному мужчине решить, что их счастью не помешает ничто и никто. Вивьен так уже не повезет.

…Пролетело еще несколько дней. Каждое утро, одеваясь и причесываясь, Вивьен и надеялась, что за ней вновь пришлют дворцовый экипаж, и страшилась новой встречи. И вот этот долгожданный и пугающий миг настал.

– Сегодня я могу вас проводить, Вивьен, – вызвался лорд Орен.

– Нет! – быстро отказалась она. – Простите. Я хотела сказать: это лишнее, Эдвард. Побудьте с женой. Спасибо. Я больше не боюсь ехать во дворец одна, и в записке значится только мое имя.

Вив подхватила бархатную сумочку, в которой пряталось свернутое письмо, и поспешила к карете. На этот раз дорога не показалась ей длинной, и она уже не терялась, когда подкатила к дворцу. Как и прежде, ее встретил королевский секретарь, и они поднялись все в тот же кабинет, уже ей знакомый.

Вивьен набрала в грудь воздуха, переступая порог.

Король, высокий, прямой, стройный, повернулся к ней и мгновенно захватил все ее внимание – словно яркий солнечный свет залил пространство, радуя сердце. Она не заметила, как исчез секретарь, которого в этот раз не было нужды отсылать.

– Ваше величество, – приветствовала Филиппа Вивьен и сделала реверанс.

Он склонил голову в ответном поклоне, улыбаясь ей глазами.

– Графиня Рендин. Здравствуйте.

– Я написала вам письмо, – сразу сказала она и достала конверт из сумочки, смущаясь, что он помялся.

– Прошение? Это надо бы оформить через Джерарда, моего секретаря – погодите…

– Нет! – перебила короля Вивьен и тут же ужаснулась своему неприличному поведению. – Простите, ваше величество!

Филипп улыбнулся шире.

– Прощаю. Не Джерарду, а мне. Так?

– Да, ваше величество. Вы изволили в прошлый раз задавать мне вопросы, на которые я не смогла вам ответить. И это вызвало ваше недовольство. Потом у меня было время собраться с мыслями, подобрать слова, и… и вот.

Вивьен несмело пристроила конверт на угол письменного стола.

Король стоял в центре кабинета у высокого столика на колесиках, перебирая рассыпанные на подносе безделушки.

– Хорошо, – сказал он. – Я ознакомлюсь. Благодарю. Подойдите сюда, графиня.

Вивьен приблизилась.

– Вот это колечко с бирюзой – в оправе угадывается стилизованная буква R. «Рендин»? Колечко по размеру дамское. Мои маги не видят в нем большого магического заряда, но может ли быть, что эта вещь принадлежала вашей покойной матушке? Не узнаете его? Не стесняйтесь, возьмите его в руки. Можете примерить.

Вивьен растерянно посмотрела на лежавшие на подносе украшения и наконец подцепила кольцо с тусклым белесым камнем, ничем не похожим на бирюзу. Знакомая буква R действительно бросалась в глаза.

– Но ведь бирюза должна быть синей или голубой? Зеленоватой, возможно, но не такой бледной, что камень… Он почти белый, ваше величество.

– Наденьте кольцо на палец.

Вивьен послушалась.

– Теперь отойдите к окну.

Она выполнила и это.

– Постойте минутку. Как вам вид из окна?

Через полупрозрачную занавеску можно было любоваться идеально ровной аллеей, обсаженной высокими деревьями, будто по линейке. Хотя почему «будто»? Скорее всего, так оно и было. В отдалении виднелся фонтан. По аллее прогуливались дамы под руку с вельможами.

– Да, мило, – признала Вивьен.

– Взгляните на ваше кольцо.

Вивьен опустила глаза. Теперь сомнений не было: бирюза оказалась насыщенного, яркого цвета, среднего между голубым и зеленым – он напоминал о море.

– Все-таки магия присутствует, ваше величество? – обрадовалась Вив.

– Черт его знает, – задумчиво ответил Филипп и тут же спохватился: – Простите, графиня. Мне привезли эти артефакты кучей, разбирайся как знаешь, и мне удалось заметить лишь, что камень в вашем украшении меняет цвет, когда находится рядом с другим кольцом, мужским – вот с этим, правда, тут никаких букв нет.

Вивьен подошла поближе, чтобы рассмотреть кольцо, о котором шла речь. Его отличала массивная львиная голова с золотой гривой, а глаза-изумруды посверкивали даже в глубине кабинета, в нескольких шагах от окна.

– Н-нет, это вряд ли принадлежало моей семье, – сказала Вивьен не слишком уверенно.

В голове крутилось что-то важное, связанное с бирюзой. Цвет камня – от чего он зависит? Если кольцо украшено буквой R, как другие – ценные – артефакты графа Рендина, значит ли это, что и у скромного перстенька – свой особый смысл?

И тут Вивьен осенило. Яд! Бирюза реагирует на близость к яду – украшения с ней носили не случайно, а в надежде избежать отравления!

Если бирюза меняет цвет, когда эти два артефакта рядом…

Филипп собрался примерить кольцо, поглаживая кончиком пальца роскошную львиную гриву. Но если там яд! Вивьен затопил ужас. Медлить было нельзя, объяснять – некогда. Ни секунды не колеблясь, она с размаху врезала королю по руке, вложив в удар всю возможную силу.

Кольцо подлетело кверху, как шутиха. Слава богу! Полыхнул ослепительно белый свет, раздался оглушительный рев. От двойной атаки на органы чувств Вивьен отпрянула и упала, потеряв сознание.

Глава 8

Очнулась Вивьен от резкого запаха нюхательных солей. Флакон к ее носу подносила незнакомая строгая дама, сидящая у нее под боком. Сама Вивьен, если судить по ощущениям, лежала на чем-то вроде кушетки. Прежде она не замечала, что в кабинете был и такой предмет мебели.

Вивьен прищурилась и заморгала: перед глазами до сих пор появлялись и гасли яркие вспышки.

– Пришла в себя, ваше величество, – констатировала дама.

Вивьен с трудом повернула голову – та отозвалась на это простейшее движение болью.

Король стоял в глубине кабинета, окруженный несколькими гвардейцами. Услышав это сообщение, походившее на военный рапорт, он указал стражам на дверь и молча кивнул даме. Зашуршав юбками, та безропотно поднялась и удалилась.

Филипп приблизился к дивану и встал, возвышаясь над ним, скрестив руки на груди.

– Итак, графиня? – сказал он непонятным тоном.

Вивьен поморщилась. Лежать в присутствии короля – немыслимо. Не вполне доверяя своим чувствам, она аккуратно оперлась на локоть, медленно присела и привалилась к спинке дивана. Как хорошо, что это и правда оказался диван и у него есть спинка!

Сидеть в присутствии короля тоже нельзя. В прошлый раз он ей разрешил. В этот раз она не успела спросить. Как бы изловчиться и подняться на ноги?

Король наблюдал за ее потугами со странным выражением лица: казалось, он пытался сохранить суровость и хмурил брови, но на губах против воли прорезалась улыбка. Или это ей только чудится?

– Вам плохо? – сказал он наконец.

– Прошу прощения, ваше величество, – выдавила она.

– Вам плохо, графиня?

– По мне будто промчался табун лошадей. Что это было?

Он развел руками.

– Вы напали на меня.

– Что?

– Вы меня ударили, – произнес он с расстановкой.

– И меня ударило в ответ?

– Совершенно верно. Безнаказанно нападать на короля нельзя.

Вивьен раздумала вставать. Она потерла глаза, стараясь сфокусировать взгляд на лице Филиппа.

– Что это было? – снова поинтересовалась она, не в силах придумать более изысканную формулировку.

Он усмехнулся.

– Я обвешан защитными артефактами, как рождественское дерево – яблоками. Вы ударили меня и получили ответ. К счастью, соотносимый с силой вашего собственного удара. Если бы вы замышляли меня убить…

Вивьен издала возмущенный возглас.

– Если бы вы замышляли меня убить, – повторил король, наклоняясь к ней, – от вас бы мокрого места не осталось.

Вив перевела дух.

– Повезло, – заключила она.

– Теперь скажите, что на вас нашло. Я еле отбрыкался от стражи, собиравшейся немедленно утащить вас в застенки.

Несмотря на упадок сил, Вивьен подскочила на месте, будто подброшенная пружиной.

– О нет, – сказал Филипп и неожиданно опустился рядом с ней на диван. – Простите меня, графиня, ради бога. Я на мгновение забыл о печальной судьбе вашего отца. Я пошутил. В какой-то мере.

Она подняла глаза с немой благодарностью: запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в лицо, было все еще больно, теперь же их взгляды встретились самым естественным образом. Кроме того… неужели король перед ней извинился?