Полная версия
За кулисами октября
– Что?!
София чуть скривила губы, словно ей было смешно от его реакции.
– Она притворялась, что ненавидит книги, но каждую ночь пряталась под одеялом с планшетом. Однажды я её застала.
– И?
– И она сказала мне поклясться мне молчать об этом.
– Арсений засмеялся. И ушёл от этой темы.
– А тебе разве нравятся вечеринки?
– Нет.
Тишина.
– Тогда зачем пришла?
Она посмотрела на него так, будто он задал самый глупый вопрос в мире.
– Чтобы узнать, почему ты на меня так странно смотришь в театральной студии.
– Что?! – Арсений поперхнулся воздухом.
– Ты постоянно на меня смотришь. На репетициях, в школе, даже в кино.
– Я… –Арсений почувствовал, как потеют ладони. – Я не…
– Ты не можешь даже нормально ответить, – она склонила голову набок. – Почему?
– Потому что ты… другая.
– Другая?
– Да. Ты мало смеёшься, не пытаешься всем понравиться, не… не играешь.
– А ты играешь.
– Что?
– В театре, да. Но в жизни – тоже.
Арсений замер.
– Ты притворяешься, что тебе всё равно. Что ты такой крутой, такой беззаботный. Но это не так.
– Откуда ты…
– Видно.
Он не знал, что ответить.
– Может, ты права, – наконец пробормотал он.
София улыбнулась. Впервые.
– Эй, любовники, хватит шептаться! – Ева подошла к ним, держа в руках два стакана. – Выпейте, а то слишком серьёзно тут.
– Я не пью, – сказала София.
– Никто не пьёт, пока не попробует!
Арсений хотел остановить её, но было поздно. Ева настойчиво сунула стакан Софии в руки. Та взглянула на него, потом на напиток. И сделала глоток. Через секунду она скривилась и закашлялась.
– Что это?! – Спросила София.
– Текила с соком! – засмеялась Ева.
– Что ж, мне пора. – София резко поставила стакан на стол.
– Что? Ты только пришла! – Сказала Ева.
– Я утомилась, да и вечеринки это не моё, если быть честной.
Арсений бросился за ней.
– София, подожди!
Она остановилась в дверях.
– Что?
– Извини за Еву. Она…
– Она самый весёлый человек, которого я встречала и… твоя лучшая подруга.
– Да, но…
– Успокойся. Разве тебе не всё равно, что она делает.
– Я привык к тому, что она такой весёлый и активный человек, именно поэтому я и удивился, как вы, такие разные девушки, смогли найти общий язык.
София вздохнула.
– Всё. Я ухожу.
Арсений стоял, сжав кулаки. Потом резко развернулся и направился к Еве.
– Ты чего? – она ухмыльнулась.
– Вечер у меня не выдался. Я пожалуй тоже пойду домой.
– Чего? Мы совсем недавно пришли. И мы пришли вместе! И уйдем вместе!
– Я понимаю, это выглядит некрасиво с моей стороны. Но это не моя была идея: звать Софию.
– А что такого? Я тебе не чужой человек и я хочу, чтобы ты был счастлив.
– И как София мне в этом должна была помочь? Я и так счастлив, в моей жизни всё в порядке, у меня два любящих родителя, лучшие друзья, я не нуждаюсь в ком-то вроде Софии.
– Что же, извини, что задела этим, София ещё в лагере казалась мне странной, она не могла никогда расслабиться.
– Лагерь… как ты могла не поделиться со мной тем, что ты ворвалась в «писательское»? И что ты умеешь готовить, тв ненавидела это дело.
– Она не должна была этого говорить. Ладно да, я поступила нехорошо, мне стоило сказать тебе, извини.
– Я хочу домой. Ярослав проводит тебя или оставайся у него, я приду за тобой утром.
– Арсений!
Но он уже хлопнул дверью.
Глава 7. «Дождь на скамейке»
Дождь стучал по крыше, превращая утро в серую акварель. Арсений сидел на кровати, сжимая телефон в руке. Он вибрировал от сообщений.
Ярослав: Ты серьёзно?
Есения: Ева сейчас придёт.
Глеб: Ну ты даёшь, бросил её одну.
Он выключил звук. За окном моросил дождь. В дверь постучали.
– Заходи, пап.
– Что случилось?
– Ничего.
– Ева звонила мне. Спрашивала про тебя.
Арсений стиснул зубы.
– Ну вчера у нас закончился разговор на неприятной ноте.
– Из-за чего?
– Из-за того, что она ведёт себя как эгоистка, не рассказывала мне много чего.
Отец сел на край кровати.
– А ты уверен, что это единственная причина?
– Что? – Арсений удивлённо посмотрел на отца.
– Может, дело не только в ней?
Арсений промолчал.
– Ладно, – отец встал. – Разберёшься. Но помни: настоящие друзья не исчезают из-за одной ссоры.
Когда он вышел, телефон снова завибрировал. Незнакомый номер.
«Это София. Ты ещё хочешь узнать, почему я пришла на вечеринку?»
Арсений уставился на экран.
Потом набрал ответ.
«Да.»
Через минуту пришло новое:
«Тогда встречаемся. Час дня. Парк у реки.»
Парк встретил его пустотой. Осень уже успела раскрасить листья в огненные цвета, но сегодня они казались потускневшими под низким серым небом. София сидела на скамейке у воды, завернувшись в тёмный шарф.
– Ты пришёл, – сказала она, не поворачиваясь.
– Ты знала, что приду.
– Нет. Но надеялась.
Он сел рядом, оставив между ними расстояние.
– Так почему? – Арсений решил сразу начать разговор с этого.
София медленно повернула к нему лицо. Капли дождя застыли на её ресницах, словно крошечные бриллианты.
– Потому что я видела, как ты смотришь на меня в театральной студии. Не так, как все.
– И как же?
София достала из кармана потрёпанную книгу. "Гордость и предубеждение". Та самая, которую он перечитывал пять раз.
– Ты…
– Да, я взяла её в школьной библиотеке. После того как увидела, что она есть у тебя.
Он взял книгу в руки, ощущая под пальцами шершавую обложку.
– И что?
– На 274 странице есть пометка. Карандашом.
Арсений открыл книгу. "Их взгляды встретились, и в этом мгновенном контакте было сказано больше, чем могли бы выразить слова"
– Это…
Ветер подхватил страницы, заставив их шелестеть. Где-то вдали прокричала чайка.
– Почему ты вообще обратила на меня внимание? – спросил он.
София улыбнулась. Впервые за всё время – по-настоящему.
– Потому что в день первого опоздания ты влетел в студию, споткнулся о порог и сказал: "Извините, я бежал от своих мыслей, но они меня догнали".
– Я так сказал?
– Да. И тогда я поняла – ты забавный. В тебе будто есть то, чего нет в других парнях.
Она встала, поправила шарф.
– Я должна идти.
– Подожди! – Арсений вскочил. – А что насчёт…
– Вечеринки? – София покачала головой. – Я пришла не из-за Евы. Я пришла, потому что хотела понять, какой ты вне театральной студии, мне правда было это интересно. Да и я хотела пообщаться.
Она развернулась и пошла прочь по мокрой аллее. Арсений сжал книгу в руках, чувствуя, как капли дождя капают на книгу и она становится сырой. В кармане завибрировал телефон. Новое сообщение от Евы: "Прости. Давай поговорим?"
Он посмотрел на уходящую фигуру Софии, затем на телефон.
"Да. Приходи в парк."
Над рекой тучи начали расходиться. Парк опустел так же внезапно, как и наполнился солнечным светом. Арсений сидел на скамейке в ожидании Евы.
Ева подошла тихо, словно боялась спугнуть его мысли.
– Ты всё ещё злишься? – спросила она, садясь рядом.
– Нет. Не переживай на счёт этой темы. Я не сержусь на тебя, что ты предпочла скрыть что-то.
– Я всё же должна была тебе рассказывать о событиях в моей жизни. Но я боялась, я ведь только пробую и не считаю это чем-то крутым, о чем стоит делиться.
– Я понял тебя, я ещё раз говорю, что не злюсь и все хорошо. Я одного не понимаю сейчас…
– Чего?
– Я был здесь с Софией, мы продолжили разговор и будто он снова остался незавершённым. Ева вздохнула, подтянув колени к груди.
– Может, она просто боится.
– Чего?
– Не знаю. Но явно есть что-то, что отталкивает её от тебя.
Арсений резко поднял на неё глаза.
– Ладно, – Ева встала, отряхивая джинсы. – Я пойду. Но, Арс… если она тебе правда важна, не жди, что всё решится само.
Она ушла, оставив его наедине с книгой, в которой София подчеркнула самые важные строки.
Глава 8. «Роль без текста»
Театральная студия. Репетиция. Арсений в сотый раз повторял сцену объяснения в любви – ту самую, где его герой, принц Ричард, признаётся принцессе в своих чувствах.
– Снова не то, – Аксинья Степановна скрестила руки на груди. – Ты говоришь слова, но в них нет правды.
– Я стараюсь.
– Стараешься играть. Но любовь – не роль, Глинский.
София сидела в углу, уткнувшись в сценарий, как в первый раз, когда Арсений увидел её. Казалось, она не замечает его взглядов. После репетиции Арсений догнал её в коридоре.
– София, подожди.
Она обернулась. В её глазах – усталость.
– Что?
– Почему ты избегаешь меня?
– Я не избегаю. Я просто…
– Просто что?
– Не хочу становиться частью твоей жизнью. Не хочу, чтобы мы общались. Извини, Арсений.
Он замер. День прошёл слишком быстро, непонятно, вечер подкрался незаметно.
Арсений сидел на кухне, разглядывая старую фотографию: он, Лиза, родители – все вместе, все счастливые.
– О чём задумался? – отец поставил перед ним чашку чая.
– О том, почему мы так редко говорим правду.
Марк Мстиславович хмыкнул.
– Потому что правда – как голый провод. Коснёшься – ударит.
– Но без неё всё – ложь.
– И что, готов получить удар?
Арсений посмотрел на отца.
– Да.
Глава 9. «Правда за закрытой дверью»
Утро. Школа. Арсений ждал Софию у её шкафчика. Когда она появилась, он не дал ей шанса уйти.
– Я не принц Ричард. Я вообще им не являюсь. Моя семья кажется классной. Но, это далеко не так.
София замерла.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Потому что ты была права. Я избалованный, мне нужно повеселиться от души и я не думаю о других. Я назвал Еву эгоисткой, хотя на деле сам эгоист, получается.
– Ты забыл одну вещь. – София медленно покачала головой.
– Какую?
– У нас спектакль. И ты – главный герой. А я – просто эпизод.
– О чём ты?
– Мой отец запретил мне общаться с тобой. – Её голос дрогнул.
– Что? Почему?
– Потому что ты – Глинский. Потому что твой отец – его начальник. Потому что он боится, что ты относишься ко мне… несерьёзно.
Арсений почувствовал, как земля уходит из-под ног.
– Я…
– Удачи на премьере, – София повернулась и ушла.
На этот раз он не побежал за ней.
Премьера.
Зал полон. Мама Арсения сидела в первом ряду, ещё бледная после больницы. Отец – напряжённый, но гордый. Где-то в последних рядах мелькнул знакомый профиль – София. Спектакль прошёл идеально. Когда занавес опустился, Арсений вышел на поклон.
Глава 10. «Занавес»
Зима пришла внезапно, за одну ночь покрыв город белым покрывалом. Утром Арсений проснулся от непривычной тишины – снег поглотил все звуки. Он подошёл к окну и увидел, как соседские дети уже лепят снеговиков, их смех разносился по заснеженной улице. Арсений больше не появлялся в театральной студии – после премьеры он просто перестал приходить. Аксинья Степановна звонила ему пару раз, но он отмахивался: "Занят", "Не могу", "Потом". В конце концов она сдалась.
В тот вечер Арсений сидел на кухне, разбирая старые фотографии. Мама была в больнице на очередном обследовании, отец – на работе. Раздался звонок в дверь.
– Кого чёрт принёс? – Пробормотал он, идя открывать.
Дверь распахнулась, впуская в дом морозный воздух и смех.
– Мы приехали! – Лиза стояла на пороге, держа за руку трёхлетнего Пашку. За ней – Марсель, неуверенно улыбающийся, с чемоданами в руках.
Арсений замер.
– Лиза?
– Да, это мы, – она улыбнулась, но в глазах читалась тревога. – Можно войти?
Отец появился в коридоре как раз в этот момент. Он замер, увидев дочь. Арсений заметил, как дрогнули его пальцы, сжимающие газету.
– Заходите, – наконец произнёс Марк Мстиславович.
Это не было "прости". Но это было что-то хорошее.
Пашка, маленький и любопытный, тут же вцепился в деда:
– Деда, смотри, я снеговика слепил! – Он тыкал пухлыми пальчиками в телефон, показывая фото.
Отец наклонился, разглядывая снимок.
– Он… вылитый Арсений в его возрасте, – тихо сказал он, и вдруг голос его дрогнул.
Лиза расплакалась. Арсений отвернулся. Ему стало неловко – он не знал, как реагировать. В последний раз, когда он видел Лизу, она кричала на отца, хлопнула дверью и уехала в Москву. А теперь вот – стоит здесь, с мужем и ребёнком, и плачет.
– Ладно, – пробормотал Арсений. – Кто хочет чаю?
За ужином было неловко. Отец молчал, изредка поглядывая на Пашку, который увлечённо ковырял вилкой в картошке. Лиза нервно теребила салфетку.
– Так… – Арсений решил нарушить тишину. – Как Москва?
– Большая, – улыбнулась Лиза. – Шумная.
– А как… дела у вас? – Отец наконец заговорил, обращаясь к Марселю.
– Хорошо, – тот кивнул. – Выставка прошла удачно.
– Ага, – фыркнул Арсений. – Насколько я помню, ты же художник, да?
– Да, – Марсель улыбнулся. – Правда, сейчас больше иллюстрациями занимаюсь.
Отец промолчал. Арсений видел, как он сжимает вилку. То ли чувствует вину, то ли до сих пор негативно относится к Марселю.
Но тут Пашка вдруг заявил:
– Папа рисует драконов!
Тишина. И вдруг отец рассмеялся.
– Это здорово, Пашка, тебе нравится?
– Сильно-сильно.
Ледяная стена между ними дала первую трещину.
На следующий день семья вместе наряжали ёлку. Пашка визжал от восторга, вешая шарики, Лиза смеялась, а отец… отец впервые за долгие годы выглядел спокойным. Арсений стоял в стороне, наблюдая за ними.
– Ну что, – подошла к нему Лиза. – Понравился тебе племянник?
– Да уж, – усмехнулся Арсений. – Такой же болтушка и весельчак, как ты.
Она толкнула его плечом.
– Скучала по тебе, братишка.
Арсений не ответил. Но в душе он знал – да. Скучал.
Вдруг телефон стал вибрировать от сообщений.
Глеб: Ты видел это?!
На снимке Ярослав и Ева целовались на катке, её рыжие волосы смешались с его тёмными.
Арсений: И знать не знал об этом. Я рад за них.
Ева теперь проводила всё время с Ярославом. Они ходили на свидания, смеялись над одними и теми же шутками, целовались в коридорах школы.
– Что такое? – Спросила Лиза, увидев изменённое лицо Арсения.
– Да всё в порядке, просто удивлён.
– Чему это?
– Помнишь Вишенку?
– Конечно, ту рыжульку сложно забыть.
– Так вот, она стала встречаться с моим другом с театралки.
– И ты расстроен? Тебе нравится Ева?
– Лиза! Нет конечно, она не нравится мне. Точнее, нравится, но как друг, не больше. И нет, я ничуть не расстроен, а только рад за них.
– А за себя ты рад?
– В плане?
– Нуу… у тебя есть девушка или может ты влюблён в кого-то?
– Нет. Мне без этого и так хорошо.
– Ну ладно.
Был близок конец зимы. Новый год они встретили вместе. Впервые за долгое время – всей семьёй.
А когда праздники закончились, Лиза с семьёй уехали, отец вдруг сказал:
– Может, съездим к ним в гости? В Москву?
Арсений удивился.
– Серьёзно?
– Серьёзно.
Зима заканчивалась. И вместе с ней – старые обиды.
Глава 11. Вечеринка
Вечеринки у Глеба стали проходить каждые выходные. Его родители уехали – теперь уже на длительную командировку в Санкт-Петербург – и двухэтажный дом с бассейном превратился в главную тусовочную площадку района.
Арсений появлялся там всё чаще. Сначала просто заходил на пару часов, потом оставался до утра, а в последнее время вообще перестал следить за временем.
"Опять у Глеба?" – спрашивал отец, когда Арсений возвращался под утро.
"Да", – бурчал он в ответ, даже не пытаясь придумать отговорку.
В пятницу, когда начался особенно сильный снегопад, дом Глеба был забит под завязку. Кто-то курил на балконе, несмотря на мороз, кто-то прыгал в бассейн прямо в одежде, а в гостиной толпа танцевала под оглушительный техно-бит.
– Ты вообще пьёшь? – Вероника, одноклассница, с интересом разглядывала Арсения, протягивая ему рюмку с какой-то мутной жидкостью.
Он уже видел её сегодня – то болтающейся на шее у Тимофея, то целующейся в углу с каким-то парнем из параллельного класса. Теперь вот она здесь, перед ним, с подведёнными блёстками глазами и лёгким запахом дыма от волос.
– Сегодня, да, – Арсений опрокинул рюмку залпом. Первый раз в жизни.
Алкоголь обжёг горло, оставив после себя противный травяной привкус. Он скривился, чувствуя, как тепло разливается по животу.
– Нравится? – Вероника придвинулась ближе. Её колено коснулось его ноги.
– Не особо.
– Тогда зачем пьёшь сегодня?
Арсений посмотрел на шумную толпу вокруг. Где-то там были Ярослав и Ева – неразлучные, как сиамские близнецы. Глеб орал что-то про "ещё текилы", а в углу кто-то уже блевал в кадку с пальмой.
– Чтобы забыть, – пробормотал он.
Вероника рассмеялась – звонко – и вдруг поцеловала его. Её губы были липкими от блеска, а в дыхании чувствовался сладкий привкус коктейля.
Арсений не сопротивлялся. Кому какое дело?
Её руки запутались в его волосах, а он смотрел куда-то поверх её плеча, на мерцающие гирлянды. В голове было пусто – ни мыслей, ни сожалений. Только лёгкая дурманящая тяжесть от алкоголя и далёкое ощущение, что где-то там, за пределами этого шумного дома, идёт снег.
– Пойдём наверх? – прошептала Вероника ему на ухо, уже целуя шею.
Он кивнул. Почему бы и нет?
На лестнице они столкнулись с Евой. Она посмотрела на них – на Веронику, вцепившуюся в его руку, на его расстёгнутую рубашку – и что-то промелькнуло в её глазах.
– Развлекаетесь? – фальшиво улыбнулась она.
– Ага, – буркнул Арсений, проходя мимо.
Дверь в гостевую комнату захлопнулась. На улице падал снег. А ему было всё равно.
Глава 12. «Снег…снег…снег»
"Черт, опять проспал", – мысленно ругал себя Арсений, на ходу застёгивая куртку одной рукой, в другой сжимая недоеденный бутерброд. Морозное утро врезалось в лицо Арсению тысячами невидимых игл, когда он вышел с дома. Февраль показался ему слишком холодным – он не просто кусал кожу, а будто прожигал её до костей, оставляя на щеках болезненные красные пятна. Город только начинал просыпаться, и его ходьба по пустынным улицам сопровождалась хрустом свежевыпавшего снега под ботинками – громким, почти неприличным в этой утренней тишине.
Школа встретила его полупустыми коридорами – большинство учеников ещё не пришли. Арсений остановился у своего шкафчика, прислонившись лбом к холодному металлу, пытаясь отдышаться. В кармане настойчиво вибрировал телефон. "Наверняка отец", – подумал он, даже не пытаясь достать телефон. Или Ярослав с очередным предложением "затусить". А может, Вероника… В последнее время она стала названивать слишком часто.
Он резко захлопнул дверцу шкафчика, и громкий металлический звук эхом разнёсся по коридору. В этот момент из кабинета литературы вышла София. Время будто замедлилось. Она была закутана в тот самый серый шерстяной шарф, который он помнил ещё с осени. В её руках аккуратной стопкой лежали книги – "Преступление и наказание", "Герой нашего времени", учебник по литературе. Светлые волосы, собранные в небрежный хвост, казались ещё светлее на фоне тёмного шарфа. На её лице не было ни капли макияжа, только лёгкий румянец от утреннего холода.
Их взгляды встретились, и Арсений почувствовал, как что-то резко сжалось у него в груди. Это было похоже на то чувство, когда спотыкаешься на ровном месте – неожиданно, нелепо, болезненно.
– Привет, – выдохнул он, и сразу же пожалел. Слово прозвучало неестественно громко в тишине коридора.
София слегка приподняла брови.
– Привет – ответила она, и её голос был ровным, как поверхность замёрзшего озера – гладкой и непроницаемой.
Тишина между ними растянулась, стала осязаемой. Арсений переминался с ноги на ногу, внезапно осознавая, как нелепо он выглядит – растрёпанный, запыхавшийся, с остатками снега на ботинках. Он не видел её с момента, когда он тоже стоял у шкафчика, только это было в начале осени.
– К-к-как… дела? – выдавил он наконец, и сразу понял, что это, пожалуй, самый глупый вопрос из всех возможных.
София слегка наклонила голову.
– Нормально, – ответила она, и в её глазах не было ни капли эмоций. Ни злости, ни обиды, ни даже безразличия. Просто пустота. Как будто он был для неё случайным прохожим, с которым неловко оказаться в одном лифте.
– Соф… – начал он, но она уже отводила взгляд, поправляя стопку книг в руках.
– Мне пора, – сказала она и прошла мимо, даже не замедлив шаг. Её плечо слегка задело его руку, и это мимолётное прикосновение обожгло, как удар тока.
Арсений сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. В горле встал ком, а в груди разлилась странная смесь злости и обиды. Злости – на себя, за эту нелепую ситуацию. На неё – за это ледяное спокойствие. На весь мир – за то, что всё сложилось именно так.
"И хорошо", – прошептал он себе под нос. "Мне всё равно."
Но когда он обернулся и увидел, как её фигура растворяется в полутьме коридора, его пальцы сами разжались. Где-то глубоко внутри, в том месте, которое он так старательно пытался заглушить вечеринками, алкоголем и случайными поцелуями, всё ещё жила та самая боль. Та самая, что не давала забыть, как звучал её голос.
Почему? Почему спустя все эти месяцы это всё ещё так больно? Неужели она моя первая любовь?
Звонок на урок прозвучал неожиданно громко, заставив Арсения вздрогнуть. Он посмотрел на свои руки – они слегка дрожали. От холода, конечно. Только от холода.
Глава 13. «Библиотека»
Февраль сдавал последние позиции. По утрам ещё серебрился иней, но к полудню солнце уже припекало по-весеннему. Арсений шёл по школьному двору, нарочно хрустя остатками льда под подошвами. В кармане жгло телефонное сообщение, полученное час назад:
"Приходи сегодня в 16:00 в кабинет литературы. Важно. С."
Он десять раз передумал идти. Пять раз написал ответ и стёр. В итоге просто пришёл.
София сидела за учительским столом, перебирая стопку тетрадей. В луче света от окна её волосы казались почти прозрачными.
– Ты пришёл, – она даже не подняла головы, будто чувствовала его присутствие.
– Да. Что так важно?
София отложила ручку и наконец посмотрела на него. В её глазах Арсений увидел что-то новое – решимость.
– Я уезжаю.
– Куда? – голос предательски дрогнул.
– В Петербург. Хочу посмотреть литературный институт и просто отдохнуть.
Арсений почувствовал, как пол уходит из-под ног. Он схватился за спинку стула.
– Когда?
– Завтра утром.
В голове пронеслось: "Это конец". Вместо этого сказал:
– Поздравляю.
София вдруг резко встала, опрокинув стул. Её пальцы вцепились в край стола.
– Ты ничего не хочешь спросить? Ничего не хочешь сказать? – её голос впервые за все время звучал резко.
– Что я могу сказать? – Арсений развёл руками. – Ты приняла решение. Отец запретил тебе со мной общаться. Что изменилось?
– Ты! – она почти крикнула это слово. – Ты изменился! Раньше ты хотя бы пытался…
– Что пытался? – он перебил её, чувствуя, как накатывает злость. – Ты сама сказала – мы из разных миров. Ты с твоими книгами, я…
– Ты что? – София подошла так близко, что он почувствовал запах её духов – лёгкий, с нотками груши. – Ты теперь какой? Пьяные вечеринки, случайные девчонки? Это твоя новая роль?
Арсений закусил губу. Боль помогла собраться.
– А тебе какое дело?
София вдруг схватила его за руку. Её пальцы были ледяными.
– Потому что я видела тебя настоящего! Того, кто читал Остина пять раз. Кто боялся сцены, но все равно вышел и сыграл. Кто…
– Его больше нет, – резко оборвал он. – Ты пришла просто попрощаться или что-то ещё?
Она замерла. Потом медленно покачала головой.
– Нет. Я пришла сказать, что отец больше не против. После твоего спектакля… он сказал, что ошибался насчёт тебя.
Арсений засмеялся – горько, безрадостно.
– Поздно, Софья. Ты уезжаешь.
– А ты не мог бы подождать? – её голос вдруг стал очень тихим. – Всего год. Я…
– Нет, – он отступил на шаг, высвобождая руку. – Не надо этого. Ты выбрала свой путь. И я выбрал свой.
Она больше ничего не сказала. Просто стояла, сжимая в руках ту самую потрепанную "Гордость и предубеждение". Арсений повернулся и вышел, не оглядываясь. В коридоре он почти столкнулся с Евой.