Маленький король большой империи

Наталья Петрова

Маленький король большой империи

Глава 1

«Холодно, очень холодно. Этот всепроникающий холод не морозит, не губит, а как бы затормаживает сердце, дыхание, эмоции, мысли. Холод, а ещё бесконечное одиночество, когда никого нет рядом. Даже надежды, что хоть кто-то появится нет. Можно плакать, кричать – бесполезно. От этого становится страшно. Кажется, что ты малюсенькая песчинка в пустоте. Хотя, это не совсем пустота. Иногда прилетают холодные как лёд осы, они жалят ледяными иглами, вводя под кожу необходимые питательные вещества, витамины. И ты даже ждёшь их болезненные уколы, они хоть на время спасают от одиночества и бесконечной пустоты вокруг. А потом эта пустота вновь засасывает, и в ней как будто растворяешься.»

Васька проснулся и резко сел на кровати. Опять тот же часто повторяющийся сон. Сердце быстро стучало, казалось, оно готово выпрыгнуть, прорваться сквозь тонкие рёбра мальчика. Васька отдышался. Он постепенно успокоился и упал обратно на подушку. "Сон просто сон"– вновь в который раз облегчённо подумал он. За окном светало. В палате все ещё спали. Мальчик тихо поднялся и подошёл к окну. Форточка была приоткрыта, и он почувствовал аромат сирени, растущей прямо под окнами. "Как хорошо!" – Сердце мальчика сжалось от восторга. Он тихонько приоткрыл створку окна, сел на подоконник и свесил наружу босые ноги. Было совсем не высоко, первый этаж, очень захотелось спрыгнуть прямо босыми пятками в траву. Но Васька боялся, что его хватятся и будут ругать. И всё же соблазн был слишком велик. Мальчик лёг на подоконник животом, сполз вниз, и, ещё не опустив руки, ногами уже почувствовал землю. Крадучись он отошёл от окна.

Пробуждающийся сад был прекрасен. Ещё сонные птицы уже прочищали свои горлышки и пробовали издать первые трели. Цветы открывали навстречу солнышку свои пахучие венчики. Вся трава была в росе, капли светились на солнышке как россыпь бриллиантов. И Васька старался идти по дорожкам, чтобы не вымочить пижаму. Песок приятно холодил пяточки. Не удержавшись, Васька сорвал ландыш и втянул сладкий аромат. Однако, тут же ему стало жаль погубленный цветок, и, устыдившись, он поцеловал нежные лепестки и бережно опустил его обратно в траву. Он пошёл по дорожке дальше и не увидел, как тонкий стебелёк ландыша потянулся к торчащему из земли обрывку стебля и прирос к нему. Белые колокольчики качнулись как будто поклонившись вслед уходящему мальчику и замерли. А Васька уже увидел новую красоту. Огромный дуб с дуплом стоял на краю дорожки. Вся листва его наискосок была пронизана лучами поднимающегося солнца. Словно ажурное кружево раскинулось вокруг ствола. Мальчик залюбовался им. Кое-где в траве виднелись прошлогодние жёлуди. Васька поднял один, он удобно улёгся у него в ладошке. Гладкий орешек в бурой шапочке ненадолго привлёк его внимание. Мальчик отбросил жёлудь в траву и, подтянувшись на руках, заглянул в дупло. Тут было гнездо какой-то пичуги. Испуганный взгляд птички, сидящей на яйцах, встретился с любопытными глазками.

– Не бойся, маленькая. Я тебя не обижу. – прошептал мальчик, – Ну, и место ты выбрала для гнезда, любой обнаружит! Ладно, я никому про тебя не скажу.

Васька аккуратно слез со ствола и пошёл по дорожке обратно. Пора было возвращаться. Вслед удаляющемуся мальчику смотрел маленький росточек дуба с тремя только что проклюнувшимися листиками. Васька торопился, вот-вот должны были сыграть "подъём". Он добежал до окна палаты, подтянулся на руках, перевалился через подоконник и, прикрыв окно, прыгнул в кровать. Почти тотчас заиграл "подъём". На соседних кроватях зашевелились. В палату шаркая вошла нянечка, тётя Глаша.

– Просыпайтесь лежебоки. Утро уже. Вот баночки разбирайте для анализов.

Тётя Глаша раздавала в протянутые руки прозрачные контейнеры с красными крышечками.

– Васенька, – обратилась она к нашему герою, – тебе врач сказала опять на кровь подойти. – она жалостливо посмотрела на мальчика, – и что им неймётся, и так уже всю кровь у ребятёнка высосали, в чём только душа держится?!

Тётя Глаша ласково погладила Ваську по голове. Он притих от неожиданной ласки, замер, а потом всем худеньким своим телом прильнул к нянечке. Она обняла мальчика, вздохнула и взъерошила русые непослушные волосы. В палату резко распахнулась дверь, зашла медсестра.

– Тропинин, сколько тебя ждать ещё?! А ну бегом на пост кровь сдавать.

Васька вздохнул, освободился от тёплых рук тёте Глаши и вышел в коридор. Корпус уже проснулся. Из палат зевая с баночками выходили ребята. На кровь кроме Васьки позвали ещё двоих. Медлительного пухленького Пал Аркадьича из 6-ой и Акулинку, тихую незаметную девчонку из 2-ой. Игла привычно впилась в вену. Пробирка до краев наполнилась яркой изумрудной жидкостью.

– Ого! – От окошка к медсестре, берущей кровь, подскочила молоденькая девушка. С любопытством уставилась на пробирку. Васька не видел её раньше.

– Вот, Катюша, знакомься, – усталым голосом произнесла медсестра, – это наш зеленокровный Василий Тропинин. Он у нас уже 2 года. Из особенностей вот такая зелёная кровь. Во всём остальном абсолютно обычный ребёнок. Не знаю зачем Ксения Рафаиловна его здесь держит. Всё пытается в крови его что-то отыскать. Чуть не каждый день пацанёнка на кровь дёргает. Молоденькая Катюша с интересом рассматривала Ваську:

– А когда вы у него последний раз кровь брали? – вдруг спросила она.

– Так вчера. И позавчера.

– А следы где? – новенькая внимательно изучала руку Васьки.

Медсестра не понимающе как будто в первый раз посмотрела на руку мальчика. Потом схватила и стала рассматривать его вторую руку. Следов не было.

– Действительно, – растерянно произнесла она, – а мы со сменщицей и внимания не обратили. Вот, что значит свежий взгляд. Молодец, Катюша. Нужно Ксении Рафаиловне сказать. Всё, Тропинин, беги в палату. Завтрак сейчас принесут.

– Подожди, Василий. – новенькая Катюша взяла мальчика за руку, – не уходи так быстро, – она достала телефон и сфотографировала след от иглы на сгибе локтя, – расскажи о себе, сколько тебе лет?

– Семь, – охотно ответил мальчик. Взрослые редко с ним разговаривали, только кололи своими иголками. Ну, за исключением тети Глаши. Она приходила в палату к малышам и нянчилась с ними, а иногда приносила незамысловатые игрушки, видимо, заимствуя их у собственного внука.

– А где твои родители? – продолжала расспрашивать его Катюша.

– Да, в личном деле же всё можно посмотреть, – пожала плечами медсестра. Но Катя не обратила на её слова никакого внимания. Она продолжала пристально смотреть на мальчика своими тёплыми карими глазами. Он доверчиво смотрел на девушку своими изумрудно зелёными.

– Я не знаю, – сказал он, – не помню. Меня в лесу нашли.

– Смотрите, – обратилась девушка к медсестре, – я засекла время. Прошло меньше минуты! – и она показала на руку Васьки, где не было и следа от иглы. Медсестра ахнула:

– Вот это да! Мы 2 года за ребёнком наблюдаем, и ничего. А ты в первый день вон что заметила. Вот что значит свежий взгляд! Далеко пойдёшь, Катюша. Ксения Рафаиловна ценит таких внимательных.

– Все, Васенька, беги в палату, а то завтрак остынет – улыбнулась Катя, отпуская мальчика.

А медсестра уже набирала по внутреннему телефону кабинет заведующей, спеша поделиться открытием.

Глава 2

Известный на всю страну, да и во всём мире медицинский центр, где находился Васька, был похож на обычную больницу. Врачи, медсёстры, процедуры, анализы. Но отличие было в том, что детей здесь не лечили, а изучали. Со всей страны в стены этого центра привозили необычных ребят, отличающихся от своих сверстников чем-либо: внешностью, поведением, наличием каких-либо способностей… Большинство детей отпускали быстро, не найдя в них ничего интересного для изучения. Но некоторые задерживались здесь очень надолго. Причём, родителей даже не спрашивали о согласии, а просто ставили перед фактом. И, честно говоря, большинство родителей с облегчением перекладывали ответственность о своих необычных отпрысках на государство. Сами же приезжали два раза в год в разрешённое время. Некоторым детям было позволено уезжать домой на каникулы. Но большинство особенных детей практически не покидались стены этого учреждения. Ну, или не выходили за пределы сада.

Само здание было старинным, больше похожим на замок с башенками, стоящий посреди огромного сада с достаточно большим прудом в глубине. Окружена территория была высоченным забором с электрической проволокой по верху. Кроме главного строения была ещё куча более маленьких домиков. В них размещались кухня, прачечная и другие хозяйственные помещения. В глубине сада был даже морг и маленький крематорий, которым, правда, пока воспользовались всего два раза. Но ведь и сам центр существовал пока недолго. Всего 8 лет.

Тех двух девочек, которые умерли здесь, действительно пытались спасти врачи. Но они поступили сюда уже в очень плачевном состоянии. Первую нашли в глухом ауле, где безграмотные жители решили, что в особенную девочку вселился дьявол, именно поэтому она может летать. И его пытались выгнать из неё с помощью очень жёсткого поста и молитв. В общем, когда девочку случайно обнаружили туристы, та умирала от истощения, но даже в бессознательном состоянии висела в воздухе над своей циновкой, заменяющей ей постель. К сожалению, спасти эту летунью не удалось, организм был сильно истощён. Тогда-то и использовали крематорий в первый раз. А вторая девочка поступила с жестокими ранами, полученными от стаи бродячих собак. В ней проснулась способность оборачиваться в лисицу. И когда она в образе лисы ночью выскользнула из дома, на неё набросилась стая собак, уже давно терроризирующая окрестности. Изучить способности юного оборотня тоже не удалось. Раны были несовместимы с жизнью. Тогда зажёгся огонь в печи во второй раз.

Но это было давно, ещё до появления здесь Васьки. Его обнаружила группа геологов, которые встретили раздетого пятилетнего мальчика с серебряным медальоном на шее посреди густой тайги в сотнях километров от ближайшего жилья. Он шёл по звериной тропке навстречу группе и улыбался. Мальчик не выглядел испуганным или измождённым. Просто обычный малыш с необычными изумрудными глазами в самом неподходящем для ребёнка месте. Ребёнка накормили чем было, одели во что было и вызвали спасательный вертолёт, в который малыш сел очень неохотно. На его медальоне была лишь одна надпись «VASILEVS». Поэтому мальчика и назвали Василием, ну, а фамилию он получил Тропинин из-за места своего обнаружения, на тропинке. Когда врачи районной больницы попытались взять у него кровь, чтобы оценить состояние ребёнка, то их ждал сюрприз. Кровь была зелёная. Они-то и связались с центром, изучающим особенных, уникальных детей. Так Васька и попал сюда. Не сказать, что ему здесь не нравилось. Он, конечно, тяготился осмотрами и анализами, но в свободное время он с большим удовольствием гулял в саду и общался с другими детьми. Мальчик был очень ласковым и общительным. Особенно он полюбил тётю Глашу, а среди ребят выделял Акулинку, худенькую сероглазую девочку из второй палаты. Они вместе могли часами бродить по саду и болтать о чём-то своём.

Акулина попала в центр в один день с Васькой. Только привезли её два бравых моряка, нашедших девочку посреди океана, качающуюся на волнах. Издалека её тёмную головку приняли за плавник акулы (в честь акулы её, кстати, и назвали) Но, подплыв поближе, увидели свою ошибку. Девочку вытащили из воды. Рядом не было ни обломков, ни других следов кораблекрушения. Никто так и не понял откуда она там взялась. Обычная на первый взгляд девочка оказалась необычной. Она ничего не ела. Совсем. Только пила воду. И сколько ни пытались моряки её накормить, у них ничего не получалось. По приходу в порт её передали медикам, которые и отправили её в центр. За неделю, прошедшую с момента вылавливания Акулинки из воды, она очень ослабела. Однако, после попадания в центр она вдруг необъяснимо окрепла, хотя принимать пищу по-прежнему отказывалась. Этот феномен и пытались выяснить врачи. Чем она питается? Ведь она же растёт! Но пока ответов не было.

Остальные малыши в палате Василия, а их было трое, были с ним одного возраста. Всем было по 7 лет. На первый взгляд в палате собрались беспроблемные ребятки. Реже всего плачут, реже остальных болеют. Хотя в остальных палатах дети очень часто кричали и звали мам. Но в их палату побаивались заходить нянечки. Ведь все трое попали сюда с одним диагнозом. Ребята умели передвигать вещи не касаясь их. Причём, это способность в них очень быстро прогрессировала. Если при поступлении в центр они едва-едва могли сдвинуть спичечный коробок или теннисный мячик, то сейчас по палате часто летали игрушки, стаканы, табуреточки и даже сами мальчики.  Васька был в палате за главного. И мальчишки души не чаяли в своём зеленоглазом вожде. Ходили за ним как хвостики и слушались беспрекословно.

Ребят часто уводили на полигон, особое помещение в дальнем крыле замка, где они учились контролировать свою способность и действовать вместе. Но, в силу их маленького возраста, контролировать у них получалось ещё слабо. А вот поддаться эмоциям и уронить что-нибудь большое – это запросто. Даже медсёстры побаивались эту малолетнюю команду "ух". И только Васька был для них непререкаемым авторитетом. Тётя Глаша только диву давалась как мог этот спокойный мальчик легко утихомирить разбушевавшихся озорников. Один взгляд его ласковых зелёных глаз, и вещи летели на свои места, а ребята чинно и послушно рассаживались по своим койкам. Ваську вообще любили ребята. Он с удовольствием обходил все палаты, знакомился с новенькими, успокаивал их. Прощался с теми, кого выписывали. Тётя Глаша про себя называла его зеленоглазым ангелом, и часто, когда он засыпал в своей кроватке, крестила мальчика и молилась о нём. Она вздыхала, ей очень хотелось, чтобы её подопечный вышел из этого центра и попал в настоящую семью, где у него будут мама и папа, где его будут не изучать, а по-настоящему любить.

Глава 3

В этот день сразу после завтрака в детское отделение пожаловала заведующая Ксения Рафаиловна. Это была высокая, худая женщина лет 40 с неизменной дулькой тёмных волос на затылке, заколотой остро-отточенным карандашом. Семьи у неё не было, домашних животных тоже. И она периодически пафосно заявляла, что посвятила свою жизнь науке. Хотя подчинённые нередко злословили за её спиной, что просто никому такой "сухарь" не нужен, что на женщину она не похожа, а больше напоминает лабораторную крысу – единственное животное, с которым Ксения Рафаиловна охотно общалась. Крыс ежемесячно закупали для лаборатории в больших количествах. В целом же она была неплохой начальницей, всегда безукоризненно вежливой, пунктуальной, хотя и немного жестковатой в общении. Ещё она не терпела беспорядка в отделениях, и персонал, видя её худую нескладную фигуру, начинал шуршать в режиме повышенных оборотов. Её отец и дед достигли в науке больших результатов. И этого же ждали от продолжательницы рода. Поэтому Ксения Рафаиловна часто даже ночевала на работе, стремясь оправдать ожидания предков. А такой груз ответственности очень не способствует счастливой личной жизни. Тем более, что персонал в центре был в основном женский, не считая дворников и завхоза.

На роль мужчины, правда, ещё претендовал заведующий полигоном Кирилл Арсеньевич, низенький, пухленький, заметно лысеющий мужчина лет 45. В его карманах всегда были леденцы, орешки или печеньки. Периодически крошки от этого богатства прилипали к его рукавам и бородке, но он, в силу своей рассеянности, этого не замечал. Он вообще мало что замечал, не касающееся его работы. На полигоне же Кирилл Арсеньевич преображался, там он был сама собранность и чёткость. Он разрабатывал очень логичные, безупречные схемы воздействия, противодействия, обучения и развития способностей юных уникумов. В тандеме с исследованиями, проводимыми Ксенией Рафаиловной, они достигали отличных результатов. Благодаря их совместной деятельности уже около 35 выпускников центра покинули его стены подготовленными к существованию в реальном мире, несущими пользу нашей стране и даже всему человечеству

Всем был известен, например, Толик или мальчик-тесла, как его называли люди. Он мог аккумулировать в себе огромные запасы электричества. Выйдя из центра во взрослую жизнь, он стал работать перевозчиком энергии туда, куда сложно было протянуть линии электропередач, но где энергия очень требовалась: в морские глубины, на высокогорные телескопы, просто в отдалённые селения. Он специально ездил в те точки мира, где гремят частые мощные грозы и ловил молнии. А в центре его научили делать своё дело безопасно не только для себя, но и для окружающих, научили вовремя останавливаться и намного увеличили его потенциал.

Другой известный выпускник, обладающий способностью находиться невредимым хоть в центре ядерного реактора, тоже нашёл своё место в жизни. Он делал нужную работу в местах с губительной дозой радиации, там, где даже роботы вырубались в течение одной-двух минут. Скольким людям он спас жизни вовремя отключив, заблокировав источник смерти!

Ну, и самая известная выпускница – Юленька. Это хрупкая девушка-рентген, видящая тело человека насквозь, чётко определяла все неполадки, и запущенные, и только формирующиеся проблемы. Все сложные для диагностирования случаи Юленька щёлкала как орешки. У неё не было медицинского образования, но базовые знания, полученные в центре, позволили ей использовать теперь при постановке диагноза медицинские термины, что существенно ускоряло процесс. Также Юленька научилась виртуозно менять внешность. Ибо девушку просто осаждали толпы страждущих. Теперь она консультировала в строго определённые часы в известной государственной клинике. Её знали как яркую кареглазую блондинку. А вечером через запасной выход как мышь выскальзывала темноволосая голубоглазая Женя, которую никто не знал. И это позволило девушке, наконец, зажить нормальной жизнью.

Эти и ещё десятки выпускников были очень благодарны центру и лично Ксении Рафаиловне и Кириллу Арсеньевичу. А они в свою очередь с головой погружались во все новые исследования, ведь ежемесячно поступали на обследование новые уникальные дети. И нужно было выяснять степень их уникальности, несёт ли их одаренность опасность обычным людям. Нужно было научить их жить со своими особенностями и желательно ещё и пользу державе приносить.

Но сегодня Ксения Рафаиловна пришла ради давно знакомого ей малыша, Васеньки Тропинина. Как давно она хотела разгадать его особенность. Как чувствовала, что кроме цвета крови мальчик принесёт ещё немало сюрпризов. И вот сейчас она чувствовала себя как следователь, нащупавший наконец самый кончик ниточки, в итоге приведущий его к преступнику. Вася, правда, не преступник, а даже совсем наоборот очень милый мальчик. Но его тайну всё же следовало разгадать. Ксения Рафаиловна ещё раз посмотрела фоточку, присланную новой медсестрой Катюшей, и решительно вошла в палату к Васе. Мимо как снаряд пронеслась подушка и врезалась в стену. Ещё одна подушка нерешительно зависла прямо перед лицом заведующей и тихонечко, будто передумав, вернулась на кровать у дальней стены. Там испуганно смотрел на Ксению Рафаиловну рыжий пухленький мальчик по имени Женька "ой"– только и произнёс он. Ещё два мальчика кудрявый голубоглазый блондинчик Венечка и кареглазый шатен Тимур захихикали, но быстро смолкли под укоризненным взглядом зеленоглазого вождя.

– Извините, Ксения Рафаиловна, – сказал Васька, – он случайно, мы не знали, что вы зайдёте.

– Так, значит подушками кидаемся?! – напустила на себя строгий вид заведующая.

– Мы не кидаемся! Мы испытываем, чьё поле воздействует на подушки сильнее. – воскликнул Женька.

– Такое соревнование, – аккуратно добавил Васька, – они ничего не разобьют. Мы всё, что бьётся, на пол убрали. – мальчик улыбнулся.

– И кто победил? – Заинтересовалась заведующая.

– Я!!! – раздалось сразу три голоса.

Мальчишки подскочили каждый на своей кровати, одновременно подняли руки, и в воздух подлетела подушка с пола, которая врезалась до этого в стену. Подушка бестолково заметалась, будто её дёргали за невидимые ниточки и вдруг лопнула по швам, обсыпав Ксению Рафаиловну пухом и перьями.

– Ой! Извините! – раздались испуганные голоса.

Ксения Рафаиловна тщетно старалась отряхнуть от перьев свою безукоризненно отутюженную юбку и такой же пиджак.

– А ну-ка вместе! – раздался Васин голос.

Перья вновь взмыли в воздух, закрутились в маленькое перьевое торнадо и залетели под Васькину кровать. На одежде заведующей не осталось ни одной пушинки. Мальчики выжидающе смотрели на неё.

– Кх-кх, – откашлялась Ксения Рафаиловна, – и часто у вас тут такое безобразие в палате творится? Ну, да, ладно. Молодцы, что сами почти исправили ситуацию. А теперь слушайте: первое, перья передать Глафире Сергеевне.

– Кому? – пискнул рыжий

–Тете Глаше, – раздраженно пояснила заведующая. – Второе, меряться силами только на полигоне под присмотром Кирилла Арсеньевича. Третье, Василий идём со мной смотровую.

Васька с готовностью встал, подошёл к заведующей и взял её за руку. Она с удивлением смотрела на маленькую ладошку, вдруг оказавшуюся у неё в руке. Такую теплую и доверчивую. Заведующая закашлялась смущенно.

– Так, ладно, давай я тебя здесь посмотрю. – наконец сказала она, – из какой ручки у тебя кровь сегодня брали.

Васька с готовностью продемонстрировал абсолютно чистую без следов иглы руку.

– И что, у тебя всегда так быстро всё рассасывается?

– Ну да, это же одна точечка – пожал плечами мальчик.

– А если ранка побольше? Были у тебя большие ранки?

– Да, я на той неделе под стул попал.

– Под какой ещё стул? – нахмурилась Ксения Рафаиловна.

– Под обычный, летящий, – доверчиво объяснил Васька. – мальчишки стул разгоняли до скорости самолёта, и он немного траекторию поменял и мне в лоб врезался.

Тимур и Венечка показательно уставились в потолок. Женька решил сделать вид, что он резко уснул.

– Так! И что, большая шишка была?

– Нет, крови почти не было, я быстро всё исправил.

– Крови? У тебя была открытая рана?

– Вы не волнуйтесь пожалуйста. И их не наказывайте. Это они случайно. -Васька обезоруживающе улыбнулся.

– И сколько заживала твоя рана? – Ксения Рафаиловна с интересом рассматривала абсолютно чистый лоб мальчика.

– Долго, – вздохнул Васька, – минут 10.

– А ещё были случаи ранения?

– У меня нет. У него были. – Васька указал на кудрявого Венечку, – но я ему тоже быстро всё залечил.

– Как залечи? Ты ещё и лечишь!? Прекрасно… – заведующая даже растерялась. Но она быстро собралась с мыслями и вновь перешла на решительный тон. Хорошо. Слушайте внимательно: первое…

– Первое уже было – пискнул рыжий со своей кровати.

– Тогда второе…

– И второе было! – начал было он же.

– Замолчи! Слушайте меня внимательно: стулья, аквариум, карандаши и ручки, металлические плечики из палаты убрать! Обо всех, даже маленьких ранках докладывать дежурной медсестре!

Мальчики одновременно вздохнули и понуро кивнули головами.

– Василий, после обеда в процедурную! Медсестру предупрежу. – Ксения Рафаиловна уже собралась выходить из палаты, как вдруг обернулась, – а тебе сильно больно было когда лоб рассёк?

– Ну, в момент удара сильно, конечно. А потом нет. Я её выключил.

– Кого выключил? – не поняла женщина.

– Боль.

– Как выключил? – округлила глаза Ксения Рафаиловна.

– Ну… Как лампочку выключателем. Раз и выключил.

– А у тебя есть выключатель боли?!

– Нет. Но выключить могу. Я не знаю, как вам это объяснить, – расстроился Васька.

– Ладно, не объясняй. Отдыхайте пока, я жду тебя после обеда. И никаких больше летающих стульев в палате, – строго добавила заведующая.

Она вышла, твёрдо закрыла за собой дверь. А потом прислонилась к ней затылком и потёрла виски руками: "Два года. Этот малыш здесь уже 2 года. И я ничего не замечала! Я не вижу дальше своих пробирок, а с детьми нужно общаться! Вон как много интересного узнала! Так. Соберись Ксения! Начинается очень интересная работа". И Ксения Рафаиловна твёрдой походкой пошла вдоль коридора.

Глава 4

Навстречу ей выбежала испуганная медсестра:

– Ксения Рафаиловна, там в приёмном отделении… – она закашлялась.

– Что! Говори!

– Чудовище! Оно нам всё отделение разнесло, пойдёмте быстрее.

– Что за бред! Какое чудовище? – заведующая ускорила шаг. Уже через минуту она была в приёмном отделении и заглядывала в узкое окошечко в металлической двери. А внутри действительно происходило что-то из ряда вон выходящее. Посреди разнесённых вдребезги стеллажей, опрокинутых стульев и разбитых цветочных горшков металось нечто. Больше всего оно походило на смесь медведя, дикобраза и слона. Мохнатое тело, сильные когтистые лапы, иглы, торчащие сзади вдоль позвоночника и вокруг хвоста, и длинный розовый хобот впереди. Существо металось в узком пространстве, крушило и топтало всё на своём пути.