История папства

Эдикт представляет собой типичный пример религиозной нетерпимости. Государственной религией, защищаемой законом, стало не просто христианство: государственной религией считалось только католическое христианство, опирающееся на Никейский Символ веры. Данный эдикт заслуживает внимания еще и потому, что в нем находит выражение возведенная в ранг имперского закона попытка напрямую связать статус епископа Рима, наставнической власти папы Дамасия со святым Петром, утвердить апостолический характер епископского сана.

Но из этого также следует, что не только римский, но и александрийский епископ является хранителем апостольской и евангельской веры. Эдикт однозначно квалифицирует верования, отклонившиеся от Никейского Символа веры, как ереси, а потому не признает их достойными привилегий, положенных христианству.

Имперская власть сыграла решающую роль в том, что первейшей задачей римского епископа стала забота о сохранении единства церкви. Поначалу это проявилось в утверждении римского епископа как высшей инстанции в сфере учительства, наставничества, которое было сосредоточено прежде всего на сохранении чистоты и единства католического вероучения и на его развитии в заданном русле. Верховенство епископа еще не понималось как вселенская церковно-административная власть: на тогдашнем уровне централизации – в системе формирующегося патриархата – юрисдикцию над церковью в провинциях осуществляли патриархи.

В 381–383 гг. императоры Грациан и Феодосий запретили подданным возвращаться в языческую веру, а также переходить в иудаизм (еврейскую веру). 8 ноября 392 г. Феодосий вместе со своими соправителями-цезарями издал декрет, согласно которому отправляющие языческие культы лица, какое бы положение они ни занимали в обществе, «за нарушение закона о вере лишаются дома и земельного владения, где они поклоняются языческим суевериям»[28]. Конфискованные постройки и земельные владения изымались в имперскую казну. Превращение христианства в обязательную государственную религию повлекло за собой преследование нехристианских культов. Таким образом, языческие религии попали в то положение, в котором прежде находилось христианство.

В 381 г. император Феодосий созвал епископов восточной части империи на Вселенский собор в Константинополе. Главными задачами собора было решительное осуждение арианства и восстановление единства церкви на основе католицизма (Никейского Символа веры). В соборе принимало участие 150 ортодоксальных и 36 арианских епископов, но ни папа, ни епископы Запада на соборе не присутствовали. Собор по настоянию Феодосия предал анафеме сторонников арианства и добавил к Никейскому Символу веры догмат о Святом Духе.

Ряд постановлений (правил) собора 381 г. касался вопросов структуры христианской церкви. Третье правило гласило, что епископ Константинопольский, который до этого находился в подчинении митрополита Гераклеи Фракийской, теперь, в связи с изменением порядка перечисления по чести, занял место непосредственно после епископа Рима. Согласно этому правилу, епископ Константинопольский (Нового Рима) по рангу опередил епископов Антиохии и Александрии. Повышение Константинополя в церковном ранге еще не было тогда направлено непосредственно против Рима, а стало следствием развернувшегося на Востоке соперничества и привело к понижению главным образом прав и самостоятельности Александрийской церкви. Понятно, что против этого постановления наиболее энергично протестовали на соборе представители Александрии. Борьба вокруг места на иерархической лестнице приняла и теологические формы: теперь Константинополь стал крепостью ортодоксии, а Антиохия и Александрия – оплотами арианства.

Другие правила Константинопольского собора 381 г. закрепили систему патриархата. В соответствии с административным делением восточной части империи на пять диоцезов здесь было создано пять архимитрополий с центрами в Фессалониках, Гераклее, Цезарее, Эфесе и Константинополе. Одновременно были утверждены и территориальные границы указанных единиц. Константинополь получил ранг патриархата, его юрисдикция распространялась на значительную часть Балкан и Греции.

Возвышение константинопольского патриарха отражало реальную политическую ситуацию в регионе. Однако папа Дамас усмотрел в этом скрытую опасность для верховенства Рима, а потому и сразу после завершения Константинопольского собора, и в последующем отказывался признавать за третьим правилом «вселенский» характер. Свое несогласие с церковной политикой императора и византийского патриарха папа Дамас выразил уже в 382 г. на Римском соборе, сформулировав тезис, что во главе христианской церкви должны стоять епископы тех трех городов, которые когда-то были связаны с деяниями апостола Петра. Эти города: Рим, где Петр стал первым епископом, Александрия, где епископом был Марк, ученик Петра, и, наконец, Антиохия, где Петр занимал епископский пост еще до Рима. Решения Римского собора Дамас, впервые в истории употребив это выражение, назвал – глас Апостольского престола. Правда, реальное распределение имперской власти той конструкции, которую выстроил папа, не соответствовало, в то время как претензии Константинополя опирались на очень даже реальную власть!

Но, с другой стороны, если византийские притязания на главенство имели под собой мощную опору в виде успевшей подчинить себе церковь, хотя и оказавшейся в перспективе очень недолговечной имперской власти, то борьба за верховенство папы римского не была обусловлена зависимостью от государства. В тот период, на заре эпохи феодализма, базу для этой борьбы предоставляло владение землей, на которой и возникло папское государство. Церковное землевладение оказалось решающим фактором в формировании папства – не только потому, что обеспечивало римскому епископу материальную независимость, но и потому еще, что в условиях становления феодализма право собственности на землю давало владельцу право осуществлять и административную (аналогичную государственной) деятельность на данной конкретной территории, при необходимости или при желании даже противодействуя центральной, политической власти.

После признания христианства (313) стало быстро расти количество верующих, в том числе и очень богатых; одновременно росло количество добровольных пожертвований, учету, рациональному использованию и приумножению которых (в отличие от восточных епархий, занятых религиозной полемикой) прагматическая римская церковь уделяла особое внимание. Сведения о принадлежащих римской церкви землях восходят уже к IV в. Большие пожертвования церкви делал император Константин I. Благодаря щедрым дарам, исходящим от самых богатых аристократических семей сенаторов и всадников, следовавших примеру императора, земельные владения римской церкви росли стремительно. В начале V в. церковь заполучила в свои руки еще и земли упраздненных языческих храмов и капищ. К частным дарам и наследованию по завещаниям нужно добавить имущество скончавшихся священников, которое переходило к церкви автоматически. Кроме всего прочего, Константин ввел правило, ставшее в Средние века правовой нормой: к церкви переходило отчуждаемое по каким-либо причинам имущество, а также собственность осужденных преступников, если их родители умерли. С точки зрения источника накапливаемого церковью имущества оно было скорее античным, чем феодальным. Епископ владел им от имени общины, а потому не имел права ни делить его, ни продавать. Но постепенно характер владения земельными угодьями менялся, в нем все более явно проступали феодальные черты.

По мере снижения политической значимости Рима авторитет пап не падал, а скорее наоборот, возрастал. Опираясь на свое быстро растущее экономическое могущество, римские епископы приобретали в западном мире чрезвычайно высокий, не идущий в сравнение ни с чем другим авторитет во всех вопросах веры и нравственности. Распространение христианской веры и яростная борьба, развернувшаяся вокруг ее ключевых вопросов, способствовали упрочению прежде всего авторитета самого папы. При папе Дамасе один из Отцов Церкви, святой Иероним (347–420?), перевел Библию на латинский язык; этот перевод стал широко известен под названием Вульгата. (Ветхий Завет святой Иероним перевел на латынь, официальный язык западной церкви, с иврита, Новый же Завет и отдельные книги Ветхого Завета, которые были написаны или сохранились на греческом, – соответственно с греческого языка.) Это важно отметить потому, что на Римском соборе 382 г. был утвержден порядок канонических текстов, уточнено, какие именно тексты входят в канонический свод Священного Писания. Разработка и фиксация апостольского вероучения, то есть установление обязательных для всех христиан правил веры, были обусловлены борьбой с еретическими учениями. (Эту же цель преследовал и утвержденный канон Священного Писания.) Правила веры (regula fidei) приобрели свой окончательный, канонический вид в конце IV в., и практически в таком виде их утвердил Тридентский собор. Провозглашение идеологического и организационного единства христианского учения и церкви свидетельствовало о том, что церковь считала цель всеобщности (вселенскости) в общем достигнутой.

После смерти императора Феодосия (395) Римская империя окончательно разделилась на две части: Восточную и Западную. С этого момента Восточная Римская империя (Византия) на протяжении более тысячи лет существовала как совершенно самостоятельное историческое образование, в то время как Западная Римская империя (в условиях Великого переселения народов) под ударами варваров раскрошилась на мелкие единицы, и на ее месте постепенно возникли христианские феодальные государства: франкское и германское. В результате разделения империи на две части на Востоке сложилась цезаропапистская греческая восточная церковь, в западной же, латинской церкви постепенно сформировалась папская верховная власть, которая, довлея над мелкими раздробленными княжествами, была для них воплощением идейно-идеологического, а позже во многих случаях и политического христианского универсализма.

Папство в Западной Римской империи (V в.)

После смерти Феодосия Западная империя жила как бы в летаргическом состоянии, постоянно подвергаясь нападениям со стороны вестготов, гуннов, затем германцев. Царящий повсеместно экономический и политический хаос, усугубляющийся социальный и идеологический кризис, охвативший рабовладельческое (античное) общество, – все это делает понятным, почему церковь все в большей мере воспринимается как единственный центр устойчивости в зыбком мире. Именно общий упадок, несмотря на все его негативное влияние, стал той средой, в которой в конечном счете созрели условия для выстраивания папской верховной власти.

В сложнейшем процессе формирования верховенства папы исходным моментом послужило особое положение римского епископа как патриарха Запада. Правда, ранг и полномочия патриарха в общих чертах были одинаковы для всех патриархатов. Однако в римском и византийском центрах предпринимались попытки возвести этот сан на более высокий, «вселенский» уровень. (Остальные патриархи старались скорее укрепить свою власть в данном регионе, утвердиться в своей независимости от кого бы то ни было.) Верховенство римского епископа как главного авторитета в толковании принципов веры в то время уже не подвергалось сомнению, оно было признано и восточными императорами. Но в Риме верховенство это (и здесь невозможно было не учитывать юридические аспекты подчиненности западному патриарху других западных епископов) трактовалось – в проекции на вселенскую христианскую церковь – как полноправное управление всеми делами церкви и как обладание высшей судебной властью. Правда, с этим не соглашалась не только Византия, протестовали и другие патриархи.

Впрочем, непосредственная юрисдикция римского патриарха даже в латинском мире ограничивалась лишь Центральной Италией. В эллинизированной Южной Италии, в Африке и особенно в Испании влияние его было куда слабее, а в Северной Италии и в Галлии вообще едва ощущалось. Особенно успешно выступали против Рима, отстаивая свою автономию, Карфаген, Арль и Милан.

Таким образом, фактическое соперничество за верховную власть над всей христианской церковью существовало лишь между Византией и Римом. Константинополь настаивал на своем верховенстве, ссылаясь на реальную политическую ситуацию, Рим же на первый план выдвигал теологические аргументы. С конца IV в. все чаще говорилось об апостольском характере римской церкви, об авторитете святого Петра. Опирающийся на подобные бесспорные аргументы приоритет в равной степени признавался как Востоком, так и Западом, но не как обоснование права на управление всей церковью. О значении идейных моментов, которые должны были подкреплять притязания на высшую церковную власть, свидетельствует то, что Константинополь, кроме такого явного факта, как близость к реальной имперской власти, также вынужден был искать опору на апостольский авторитет. Согласно легендам, древнюю византийскую церковь, еще до Петра, основал брат Петра, апостол Андрей Первозванный. Следовательно, Константинополь как церковный центр не только был одного ранга с Римом, но даже «старше» его.

С конца IV в. и на протяжении всего V в. папы все более решительно отстаивали приоритет Рима. Правда, их усилий в это время хватало лишь на то, чтобы как можно более убедительно аргументировать принцип своего верховенства, – на проведение же этого принципа в жизнь сил пока недоставало. Однако работа над этими вопросами весьма способствовала росту самосознания пап, – нужен был лишь благоприятный исторический момент.

Какие конкретные документы свидетельствуют о развитии принципа папства? От папы Сириция (384–399) сохранился и дошел до нас первый папский декреталий (датированный 385 г.). До той поры папы если что и писали, то в стиле обычных частных писем. Папа Сириций был первым, кто в переписке прибег к высокому официальному языку, каким писались императорские документы. Ему же принадлежат слова, что римский епископ должен печься не просто о своей (римской) церкви, но обо всех церквах.

Иннокентий I (401–417) был сыном своего предшественника, папы Анастасия I. (Следовательно, Анастасий был женат или вдовец.) По мнению Иннокентия, местный собор – это лишь совещательный орган при папе, решения его вступают в силу после того, как их утвердит папа. (К тому времени коллегиальное руководство и на Западе стало уже фактом прошлого.) Во времена Иннокентия I развал Западной Римской империи ускорился. Так что для пап стало не только возможным, но и необходимым обращение к политическим средствам – с целью защиты города, в котором находится Святой престол. В 410 г. Аларих и вестготы трое суток грабили Рим, и папа Иннокентий отправился в Равенну, новую столицу императора Запада, чтобы умолять его о помощи.

Папа Иннокентий I немало сделал для укрепления авторитета папы как защитника истинной веры, – в частности, борясь с одной из самых значительных на тот момент ересей, пелагианством. Ересиарх Пелагий выступил с проповедью своих взглядов между 400 и 411 гг., сначала в Риме, затем в Северной Африке. В центре его учения стоял человек, точнее, взаимоотношения между человеком и Богом, между человеком и божественной благодатью. (Стоит напомнить, что уже в донатизме шла речь о «чистых», о людях, которые находятся в состоянии благодати. Как и западный дуализм, указанные еретические направления возникли вокруг вопроса о понимании, истолковании связи между Богом и человеком. Средневековые европейские ереси, да и сама Реформация также будут сосредоточены на решении этих проблем. Пелагий учил, что первородного греха не существует, для достижения благодати не нужна божественная милость, тут достаточно свободной воли человека, ибо благодать – это всего лишь внутренняя склонность человеческой природы к добру. Эта мысль, если продолжить ее ad absurdum, не может не привести нас к логическому заключению, что человеку, человечеству нет никакой необходимости в Искуплении, а значит, нет нужды и в посреднической инстанции, то есть в церкви.) В борьбе против пелагианства особенно значительную роль сыграл Блаженный Августин.

Крупнейшая фигура латинской патристики, Блаженный Августин с 396 г. был епископом города Гиппон в Северной Африке. Много боролся против манихейцев, донатистов, особенно же против пелагианцев. Главные его произведения: «De Trinitate» («О Святой Троице») и «De civitate Dei» («О граде Божьем») – являются выдающимися достижениями раннехристианской теологии. Философия истории, разработанная Августином в трактате «О граде Божием», легла в основу представлений о государстве и церкви в эпоху раннего Средневековья. В полемических выступлениях, направленных против пелагианства, Августин сформулировал католическую доктрину о предопределении и благодати. В дискуссиях Августин выступал союзником Рима и Иннокентия I. Когда Иннокентий отлучил Пелагия и его последователей от церкви, Августин так высказался по этому поводу: «Roma locuta, causa finita est»[29]. (Фраза эта легла в основу сформулированного позже тезиса о непререкаемости папских решений.) Однако донатистскому и пелагианскому раскольничеству положили конец не Августин и не папа римский, а вандалы, захватившие (в 430 г.) Северную Африку, и арабские завоеватели, которые уничтожили христианскую культуру в этих краях.

После Иннокентия I некоторое время – до Льва I – в Риме не было выдающихся епископов: правившие очень недолго папы во всем подчинялись Византии. Папа Зосима (417–418), проявивший излишнюю мягкость в полемике с пелагианцами и сделавший им ряд уступок, стал первым папой, которому церковь не возносит хвалу в своих литургиях. После его смерти произошел новый раскол, приведший к ослаблению римской церкви. Партия диаконов избрала папой архидиакона Евлалия, однако большинство пресвитеров избрало папой другого кандидата, Бонифация. Обе партии обратились за помощью к императору. Чтобы предотвратить подобные казусы, император сформулировал первую официальную светскую позицию, регламентирующую избрание пап: если выборы не закончились однозначной победой одного из претендентов, следует продолжать выборы до тех пор, пока не будет найден устраивающий всех кандидат. (Однако даже императоры не смогли добиться, чтобы правило это сразу вошло в практику.)

Во второй половине V в. были сделаны попытки подавить движения, объявленные церковью еретическими, с помощью государственных декретов. Эдикт от 30 мая 428 г., изданный императорами Феодосием II (408–450) и Валентинианом III (425–455), был направлен в первую очередь против ересей, связанных по своему происхождению с манихейством и касающихся учения о Святой Троице. «Безумство еретиков должно быть подавлено таким образом: прежде всего нужно отнять у них те приходы, которые они захватили у истинно верующих и держат в своих руках, и эти приходы следует незамедлительно передать вселенской церкви»[30].

Императорский эдикт предписывал в первую очередь пресекать отправление культов еретических движений, отнимая у них культовые сооружения, не допуская создания новых и избрания еретического клира. Интересно, что император, определяя характер действий против различных видов ереси, делал различия между ними – в зависимости от степени их общественного радикализма. Еретиков лишали гражданских прав: они не могли нести военную службу, не имели права делать и получать подарки, оставлять завещания. Им было также запрещено принудительно обращать своих рабов в еретическую веру или удерживать в ней. Государство обрушило на последователей еретических вероучений те же самые кары, каким ранее подвергало само христианство, а затем язычество.

Императорские постановления, однако, не в силах были остановить ни появление ересей, ни теологические споры. С начала 400-х гг. на протяжении трех столетий на Востоке бушевали так называемые христологические дискуссии. Предметом этих дискуссий, кроме прояснения понятия Святой Троицы, становились спекулятивные тезисы, выдвигаемые еретиками касательно того, кем был Христос, вопросы о Его природе и воле. (На Востоке в центре теологической дискуссии находилась внутренняя взаимосвязь Богочеловека – а не Бога и человека. В бесконечных спорах шло выяснение, как понимать превращение Бога в человека и как понимать Искупление.)

Согласно католическому учению, в личности Христа (в Логосе) в самом тесном единстве, не допускающем ни смешивания, ни разделения, слиты две абсолютные сущности: божественная и человеческая. (Это основа так называемого дуализма.) Отклоняющиеся от этого тезиса ереси можно сгруппировать в три группы:

1. Возникшее в начале V в. несторианское направление. Согласно мнению константинопольского патриарха Нестория, два естества, человеческое и божественное, присутствуют в личности Христа раздельно, обособленно друг от друга.

2. Реакцией на несторианство было монофизитство: человеческое естество Христа растворилось в божественном, слилось с ним, так что в личности Христа естество одно – божественное. (Если несторианство, подчеркивая человеческую сущность Христа, напоминает арианство, то монофизитство, отвергая пресуществление Логоса в человека, в итоге отрицает и Искупление.)

3. Последним предметом христологических диспутов стало появление в VII в. более мягкого варианта монофизитства – монофелитизма, сторонники которого считали, что во Христе имеют место два естества, но воля – одна, и это воля Богочеловека, которая определяет и его деятельность.

В 431 г., при папе Целестине I (422–432), в Эфесе собрался Вселенский собор, чтобы осудить несторианство. Ересь эта не пользовалась популярностью среди верующих, так как не хотела Марию признавать Богоматерью (и тем самым оскорбляла сложившийся на Востоке и подхваченный всей христианской церковью культ Богородицы). На соборе присутствовало 160 епископов. Главным противником Нестория был защитник ортодоксальной веры, александрийский архиепископ Кирилл. (Представители папы прибыли на собор с опозданием.) Собор принял тезис Кирилла о двух естествах Христа и об их отношении друг к другу. (Правда, так называемый Эфесский Символ веры, в котором излагался этот тезис, был принят лишь в 433 г.)

Очень крупной по своему историческому значению фигурой в истории папства, заслужившей в этой истории эпитет «великий», был папа Лев I (440–461), который укрепил институт папства и, пускай временно, распространил папскую власть на всю церковь (за исключением греческого Востока).

От святого Петра до Льва I списки римских епископов включают в себя 44 имени. Но все они были скорее первыми среди равных (епископов), в то время как Лев стал папой в монархическом смысле слова: ссылаясь на апостола Петра, он считал, что стоит над всеми епископами. Свой авторитет он утверждал с помощью обширной переписки и интенсивных письменных контактов с епископами. Его примат как папы подтвердил в своем эдикте император Валентиниан III. Именно в период понтификата Льва I апостолическая церковь обрела статус римской авторитарной церкви.

Первенству константинопольского патриарха, опиравшегося на политическую (императорскую) власть, папа Лев I сознательно противопоставил верховенство религиозное. У него мы впервые встречаемся с формулой, согласно которой папа римский – наместник апостола Петра. Руководствуясь этим убеждением, Лев и претендовал на вселенское верховенство над церковью. Под девизом заботы о всей церкви папа Лев ввел авторитарное правление. При нем культ Петра в Италии принял небывалые доселе масштабы, – большую поддержку в этом ему оказало переселившееся в Равенну императорское (имеется в виду император Западной Римской империи) семейство. Немалую роль в легитимации культа святого Петра сыграло глубокое почитание памяти апостола матерью императора, Плацидией, и Евдоксией, его сестрой.

Результативно действовал папа Лев I и на ниве защиты католического вероучения. Италию он в буквальном смысле слова очистил от пелагианцев. (По его совету император Валентиниан III специальным распоряжением лишил их гражданства и изгнал из страны.) Весьма эффективно епископ Рима вмешивался и в христологические сражения, бушевавшие на Востоке. К этому времени самым опасным противником католического вероучения стало монофизитство, возникшее как реакция на несторианство и набравшее силы благодаря активности византийского архимандрита Евтихия. Для решения проблемы Феодосий II, император Восточной Римской империи, в 449 г. созвал в Эфесе имперский собор; однако собор высказался за монофизитство, и тогда императору ничего не оставалось, как тоже принять его. После смерти Феодосия II папа Лев I добился от нового императора, Маркиана (450–457), созыва нового, Вселенского собора, который состоялся в 451 г. в Халкидоне. На этом соборе, самом многолюдном христианском соборе античной эпохи (присутствовало 350 епископов), председательствовали высокие чины из администрации императора, в то время как легаты папы были оттеснены на задний план. На решающем, шестом заседании появилась сама императорская чета. Иерархи, участники собора, отвергли монофизитство и утвердили – поддерживаемое и папой Львом I – никейское вероучение (Никейский Символ веры). Это событие, вне всяких сомнений, весьма способствовало повышению авторитета папы, пекущегося о чистоте католического учения, и на Востоке. (Другое дело, что ни авторитет императора, ни авторитет папы не были еще настолько высоки для того, чтобы Халкидонский Символ веры приняли все церкви Востока.)