Эволюция M

В 1983 году Альфред умер, и его состояние поделили между вдовой и тремя детьми, одним из которых был отец Марти. В детские годы Марти утопал в роскоши, деля свое время между георгианским особняком в центре Лондона и еще более гигантским поместьем на берегу реки в Оксфордшире. Он окончил одну из самых престижных частных школ в стране и поступил в Кембридж, где защитил диплом по морской биологии, а потом диссертацию по зоологии. В двадцать пятый день рождения Марти получил доступ к доверительному фонду на сумму тридцать миллионов и возможность финансировать научные экспедиции по всему миру, благодаря чему приобрел репутацию виднейшего эксперта по вопросам экологии и охраны окружающей среды.

Лет в тридцать пять он увлекся малоизвестной гипотезой, называемой «теория водной обезьяны». Выдвинул ее в 1960 году морской биолог Алистер Харди, который предположил, что около десяти миллионов лет назад одна из ветвей примитивных обезьян оказалась вытесненной из лесов и в поисках пропитания переселилась на мелководье у берегов Африки – и именно эти полуводные обезьяны и стали предками человека. В основе этой идеи лежит следующий факт: у современного человека есть особенности, приспосабливающие его к жизни в воде, отсутствующие у других человекообразных обезьян. Тело без волосяного покрова. Слой подкожного жира. Расположение трахеи в горле, а не в носовой полости, смещение органа обоняния. Склонность к половому сношению лицом друг к другу. Слезные и потовые железы. Перепонки между пальцами. Теория даже утверждала, что хождение на двух ногах возникло в связи с необходимостью ходить по воде, а первопричиной появления всевозможных инструментов стал камень, которым разбивали раковины моллюсков и морских ежей.

Ученый мир заклеймил теорию Харди как псевдонаучную и от нее отказался, но Марти отнесся к ней очень серьезно. В специальном выпуске «Журнала эволюции человека» он опубликовал статью, в которой утверждал: водные обезьяны, предки современного человека, на самом деле не исчезли, а эволюционировали и превратились в морских млекопитающих.

Ответ научного сообщества был быстрым и жестким: биологи, антропологи, теоретики эволюции, палеоантропологи и другие специалисты обрушились на гипотезу с критикой, назвав ее псевдонаучной, на уровне измышлений о смешении людей с инопланетянами и снежном человеке.

Тем не менее любая реклама хороша, и Марти начал выступать приглашенным лектором и собирать полные залы в Великобритании и Соединенных Штатах, давал интервью на тему «Эволюции М», как сам ее называл, на радио и крупных телеканалах.

За один год он приобрел мировую известность и стал лицом новой научной дисциплины, сирентологии, изучающей русалок и русалов.

В 2017 году, когда Марти был на пике популярности, с ним связался уважаемый кинематографист и сообщил, что у него есть видеоматериалы, подтверждающие его теорию о русалах. Поначалу Марти отнесся к этому скептически. Да, у кинематографиста были репутация и статус, но возникали подозрения: этот видеоматериал появился как раз в тот момент, когда идея о русалах захватила воображение общественности. Все же Марти согласился на встречу, а когда своими глазами увидел материал, от скептицизма не осталось и следа.

Видео было снято сразу после рассвета на пустынном пляже в Южной Калифорнии мужчиной, который пришел туда выгулять собаку. Съемка начиналась с кадров трех выброшенных на берег китов, которых обнаружил мужчина, – в то время в двух километрах от побережья военные моряки испытывали гидролокатор, от чего, предположительно, и погибли киты. Автор видео разговаривал с кем-то по телефону, но вдруг заметил что-то дальше на пляже, и в его голосе зазвенело возбуждение. Он поспешил туда, потом перешел на шаг и навел камеру на выброшенного на берег дельфина-афалину.

За его гладким серым телом виднелась какая-то большая рыба.

До дельфина и рыбы было метров десять… и тут стало ясно, что второе животное – вовсе не рыба, потому что вдоль боков четко тянулись руки. Мужчина подошел ближе, и странное существо стало видно лучше. Оно лежало на груди, лицом вниз. На голове – черные вихры спутанных волос. Верхняя мускулистая часть напоминала торс человека, особенно руки с огромными перепончатыми ладонями. Кожа была голубоватой. Ниже пояса ноги являли собой могучий хвост, который заканчивался вильчатым плавником. Сверху – складки ороговевшей кожи, напоминающие панцирь броненосцев.

Последние шаги до существа человек с камерой делал крайне осторожно. Тронул его плечо носком ботинка. Существо не пошевелилось. Тогда американец присел перед ним и запечатлел все его тело. Просунул под плечо руку. Чуть крякнув, перекатил тело на спину. Лицо было человеческое… но и до жути другое. Бровей или вообще волос на лице не было, лоб шире, чем у человека, а челюсть уже. Ушей и носа, можно сказать, не было, рот – безгубая щель. Большие, широко посаженные глаза, черные и без зрачков, недвижно смотрели в камеру.

И тут существо зашипело.

Мужчина попятился и упал. Тяжело дыша, он отполз, поднялся на ноги и отбежал в сторону, а потом развернулся обратно и снова навел камеру на существо. До него было метров двадцать, оно переваливалось по песку в сторону океана, неловко и неуклюже, как тюлень на суше. Дошло до пенистого прибоя, с брызгами двинулось по мелководью. Его накрыл гребень волны. Когда волна схлынула, существо исчезло.

Когда Марти отсматривал эти поражающие воображение кадры, мысли так и роились в его голове, и он целый час забрасывал кинематографиста вопросами. А когда тот сообщил, что хочет снять документальный фильм для «Нетфликса» и предложил Марти записать сопроводительный текст, он без колебания согласился.

Это решение оказалось самой крупной ошибкой в его жизни.

Надо же быть таким идиотом, буркнул он про себя, глядя на свое отражение в декоративном зеркале. На него смотрел немолодой уже мужчина: кожу медного цвета украшала темная щетина, черты лица резкие, но интеллигентные, унаследованные не от родителей, а от деда. В голубых глазах притаилась усталость – в последнее время ему все больше казалось, что в жизни нет никакого смысла, а лучшие дни остались позади. Он продолжал искренне верить, что в океанах и морях планеты обитают русалы, но уже потерял надежду стать первым, кто найдет тому доказательства. Годы бесплодных поисков могут подточить самый необузданный оптимизм, и, хотя ему было всего сорок пять, он чувствовал – его время уходит. Мир прекрасно вращается и без него, неизбежно уходит вперед, а он застрял в пузыре, живя мечтами о прошлом и жизни, которой уже нет.

Предоставив трубке догорать, Марти достал из барного шкафчика под зеркалом бутылку виски и щедро плеснул в стакан. Подошел к кабинетному роялю в углу салона, уселся на мягкий табурет и уставился в стоящие на пюпитре ноты, совершенно их не видя.

Поставив стакан на блестящую поверхность рояля, он нажал на белую клавишу. В надвигающихся сумерках, внушая какой-то суеверный страх, прозвучала одинокая скорбная нота.

Через час, пропустив четыре стопки и воспрянув духом, Марти уже наигрывал «Walk of Life» Марка Нопфлера, подпевая густым баритоном исключительно для себя.

Он сообразил, что звонит телефон, только когда звонок прервался; и оглядел кают-компанию, ожидая повторения. Но телефон молчал.

Марти поднялся на ноги и чуть не рухнул – потерял равновесие, перенося ногу через табурет для рояля. Телефон валялся на стопке беспорядочно разбросанных на эдвардианском письменном столе журналов «Нэшнл джеографик». Он с удивлением обнаружил, что пропустил звонок от Жаклин Десилвы, журналистки из «Дейли миррор».

С Джеки Марти познакомился на научной конференции по ихтиологии, вскоре после приезда на Шри-Ланку. Она подошла к нему, когда он потихоньку выходил из заполненного до отказа конференц-зала гостиницы, где закончилось последнее заседание. Его удивило и встревожило, что она обратилась к нему по имени. О переезде на Шри-Ланку никому из прежней жизни он не сообщал. Так или иначе, он сохранил самообладание и снизошел до вежливой болтовни. Когда она, извинившись, сказала, что ей надо заглянуть в дамскую комнату, он вынырнул на улицу и уже ловил такси в бурном уличном потоке, но тут она объявилась снова и предложила выпить в ближайшем баре. В итоге они приятно провели вечер, и он пригласил ее к себе на «Оаннес», где им стало еще приятнее. Марти уже предвкушал следующую встречу, но Джеки прислала ему ссылку на свою большую статью о нем в «Дейли миррор». Статья была вполне доброжелательной, проработанной… но он задрожал от ярости. Конечно, писать о себе он ей не запрещал, но все-таки дал понять, что приехал в эту страну в поисках уединения.

Как он и опасался, материал заметили крупные газеты по всему миру, включая лондонские «Телеграф» и «Гардиан», которые вышли с броскими заголовками «Того самого Русала вынесло на берега Шри-Ланки» и «Опозоренный Русал ищет русалок в Индийском океане». («Русал» уничижительно обыгрывал его фамилию, так журналисты решили поиздеваться над ним после того, как документальный фильм на «Нетфликсе» с треском провалился… видимо, эта шутка им не надоела.)

Марти прервал контакты с Джеки, не отвечал на ее звонки и сообщения, и в конце концов от попыток выйти с ним на связь она отказалась.

Тем дело и кончилось.

Почти три года было тихо, и он почти о ней забыл.

Зачем он понадобился ей сейчас?

Марти уже подумывал перезвонить Джеки, но его телефон зазвонил первым. Это оказалась не Джеки, а Рэдика Фернандес, женщина, с которой Марти сейчас вроде бы встречался. Он познакомился с ней примерно через год после фиаско с Джеки. Он сидел в своем любимом местном баре, непритязательном заведении, популярном среди всех слоев общества, в том числе и среди бывших иностранцев. Спокойно выпивал в угловой кабинке, как вдруг место напротив заняла Рэдика и стала делать ему комплименты то по тому, то по другому поводу. Она явно была пьяна. Он тоже изрядно выпил – вероятно, поэтому и не мог вспомнить, о чем они говорили. Но, видимо, было интересно, потому что они просидели в баре до закрытия. После этого вечера они стали встречаться – раз в неделю или две. Она не опознала его как Русала, а он никаких своих тайн раскрывать ей не стал. Но со временем ее расспросы стали назойливее, и ему пришлось сказать прямо: его прошлое обсуждению не подлежит. Такое заявление ее не обрадовало, но пришлось с этим смириться.

Марти поднес телефон к уху.

– Привет, Рэд, – сказал он.

– Гложет одиночество, мистер? – игриво спросила она.

На самом деле она угадала. Без звуков рояля кают-компания казалась безжизненной и унылой.

– Хочешь зайти поужинать?

– Я играла в теннис в клубе. Ничего, если явлюсь во всем белом?

– У меня тут дресс-кода нет. Ты же видела мою помощницу.

– Скоро буду.

Марти повесил трубку и направился к правой стене кают-компании, где находилась сверкающая нержавеющей сталью небольшая кухня с мраморным столом и небольшая кладовая. Холодильник был полон свежих морепродуктов, и он принялся готовить крабов, каракатиц в горячем масле и рис жасмин. Когда пришла Рэд, ужин был почти готов. Он налил ей водки с содовой и ломтиком лимона и вышел с гостьей на носовую палубу, где они уселись в кресла лицом к морю. Уже стемнело, над головой, насколько хватало глаз, сверкали звезды. Старинные латунные фонари освещали палубу теплым светом.

– Быстро добралась, – сказал он, протягивая ей коктейль. Белый топ плотно облегал ее грудь и тонкую талию, белая же мини-юбка открывала стройные ноги. Бледное лицо аристократки. Волосы, разделенные на пробор посередине, как у певицы Шер, черным водопадом спадали на плечи. Модные солнечные очки подняты на лоб, в мочках ушей – причудливые серебряные серьги.

– Хорошо, когда есть водитель, – сказала она, поблескивая карими глазами. – Всегда ждет у обочины и готов отвезти куда угодно.

Марти хмуро взглянул на Рэд. Голос хриплый, будто проснулась с похмелья. По телефону он этого не заметил, но связь была так себе.

– Все в порядке? – спросил он.

– Ты про что? – ответила она, не отводя глаз от моря.

– Покажи.

– Что показать?

– Горло.

Картинно вздохнув, она стянула с шеи шарфик. Все горло было в фиолетовых и бурых синяках.

– Господи, Рэд, – сказал он, качая головой.

Происхождение синяков было Марти хорошо известно. Эротическое удушение – вот что любила Рэд. Он узнал об этом на их четвертом свидании, когда во время пылких занятий любовью она попросила ее придушить. У него на это не хватило духа, и они продолжили, будто этой просьбы не было. Но она была. И это выбило его из колеи. Несколько дней он не мог прийти в себя. Кому в здравом уме нужно, чтобы во время секса его душили? У каждого свои причуды, разумеется, он и сам не прочь попробовать что-то новенькое, но душить? Нет, для него это неприемлемо.

Да, его насторожило, что Рэд оказалась фанаткой «Пятидесяти оттенков серого», но он продолжил с ней встречаться. На следующих свиданиях она эту тему больше не поднимала, и он уже решил, что это было нечто одноразовое, но во время очередной пылкой встречи она хрипло взмолилась: «Сделай мне больно!» Он попросил ее выразиться яснее, что мгновенно остудило огонь страсти. А когда Рэд потребовала, чтобы ее придушили, снова отказался – и тут любовный пыл угас окончательно. Она начала подначивать его: «Не будь сопляком, Марти!», «Покажи, что ты мужик!». В итоге раздражение, гнев и унижение взяли верх, и он свел руки у нее на горле и сдавил. Ее упреки тут же прекратились. От удовольствия она закатила глаза. Все ее тело словно взлетело на новый уровень страсти. И такого бешеного секса у них еще не было. Возможно, это вообще был лучший секс в его жизни.

На следующий день, порывшись в интернете, Марти понял: Рэд заводится от острых ощущений, когда заглядывает в бездну и заставляет его заглядывать туда вместе с ней. Действительно, по своей природе она была адреналиновой наркоманкой. Он не знал никого, с кем происходило столько приключений, и всякий раз она переступала границы дозволенного, безопасного, ответственного и разумного: от ныряния в пещеру с крокодилами до прогулок по крылу летящего самолета.

Поняв, чем вызвана страсть Рэд к эротическому удушению, и усвоив, что девиантная сексуальная активность – дело не такое уж и редкое, к своему «соучастию» Марти стал относиться спокойнее. Но удушение – это не его фишка и никогда ею не станет. Секс должен быть чувственным и романтичным, а не буйным. А то, что делали они, – это не любовь. Они просто-напросто трахались, вот и все.

Впрочем, пока это Марти устраивало, и Рэд, видимо, тоже.

– Кто с тобой так обошелся? – спросил он, удивляясь собственной ревности, ведь она была с другим мужчиной! Но они договорились, что друг другу ничего не должны.

– Какая разница, Марти? – ответила она. – Ты его не знаешь.

– Твой партнер по теннису?

– Ты такой милый, когда ревнуешь.

– За тебя волнуюсь, Рэд.

– Ты со мной делаешь то же самое!

– Я никогда не оставлял синяков.

– Тебе больше понравится, если я велю ему натянуть мне на голову полиэтиленовый пакет?

– Мне больше понравится, если ты вообще откажешься от этого идиотского фетиша. – Видя, что его слова удивили ее и даже укололи, он добавил: – Извини. Пойду посмотрю, как там ужин.

Он прошел в столовую, выключил конфорки на плите и задвинул еду в духовку, чтобы сохранить тепло. Когда вернулся на носовую палубу, Рэд вынимала из сумочки маленький серебряный портсигар. Она закурила и выдохнула дым через плечо.

– Чем ты тут целый день занимался? – спросила она его.

О себе он рассказал Рэд совсем немного: университетский профессор, ушел в бессрочный отпуск, вместо преподавания ищет в океане новые виды морской фауны. Это было недалеко от истины, он лишь скрыл тот факт, что новые виды морской фауны – это русалы.

– Пип обнаружила стаю китов, которая здесь уже появлялась в прошлом году, но сейчас их на две штуки меньше.

– Эта твоя помощница – чистый Эйнштейн.

– Прекрасный специалист по гидроакустике.

– Она тебе нравится?

– В смысле?

– Вы целый день вместе, больше тут никого нет. Полная изоляция…

– Хватит, Рэд.

– Почему ты не хочешь о ней говорить?

– Потому что ты болтаешь какую-то чушь.

– О чем еще ты с ней говоришь, кроме гидроакустики?

Марти набил трубку табаком, закурил.

– О рыбе-клоуне. – Он выдохнул резко пахнувший дым. – Сегодня говорили о том, как эти рыбы размножаются.

– Как размножаются? У рыб-клоунов есть свои фетиши?

– Нет, но свои сексиши у них есть.

Рэд посмотрела на него с неодобрением.

– Шутка. Фетиш, сексиш…

– Это я поняла, Марти. Просто не смешно.

– Слушай, Рэд, извини, что я заговорил о…

– Проехали. – Она загасила сигарету о дно стоявшей между ними пепельницы. – Еда готова?

Мобильный телефон Марти зазвонил. Он достал его из кармана и посмотрел на номер звонившего.

Джеки.

– Надо ответить, – сказал он, поднимаясь.

– Мартин слушает, – произнес он, входя в салон.

– Профессор Рассел. Это Жаклин Десилва, мы встречались пару лет назад.

– Помню. Давно дело было.

– Очень давно. Как вы, Мартин? Марти?

– Пусть будет «Марти», у меня все нормально. Рад тебя слышать.

– Правда?

Через окно он взглянул на палубу. Рэд смотрела в другую сторону, на море, которое сейчас полностью слилось с черными небесами.

– Марти?

– Я здесь. Да, рад тебя слышать.

– Где ты?

– Дома.

– На этой своей лодке?

– Именно.

– Знаю, это неожиданно, но нам надо поговорить.

Интересно, о чем она хочет говорить, подумал Марти.

– Несколько минут у меня есть.

На другом конце линии наступила тишина. Потом:

– Нет, лично.

Марти стало любопытно, и он сказал:

– Я свободен завтра с утра…

– Мне удобнее сегодня. Завтра утром я улетаю.

– Сегодня я занят. Я сейчас не один.

– Дело важное, Марти. Очень важное.

Сердце у Марти екнуло. Он стал отцом? Нет. Исключено. Что за идиотская мысль? Они провели вместе только одну ночь, на «Оаннесе», при этом предохранялись… К тому же, если тогда Джеки забеременела, ребенку сейчас было бы уже больше двух лет. И она решила сказать об этом только сейчас?

– Уверен, это может подождать до…

– С кем ты сейчас?

– У меня гость.

– Женщина?

– Да. – Он снова посмотрел через окно. Рэд возилась со своим телефоном. – И мне надо к ней вернуться.

– Марти…

– Мне нужно идти, Джеки. Если это важно, как ты говоришь, позвони завтра.

– Марти…

– Тогда и расскажешь.

Он отключился и вышел наружу.

Когда он сел, Рэд отложила телефон.

– Дела или развлечения? – спросила она, закуривая новую сигарету.

– Старая знакомая. Хочет поговорить.

– О чем?

– Не сказала.

– Ты сказал, что у тебя свидание?

– У нас свидание?

– Я не знала, что ты с кем-то встречаешься, Марти.

– Я с ней не встречаюсь, Рэд. Мы встречались один раз три года назад. С тех пор я с ней не разговаривал.

– И о чем тогда она хочет поговорить?

– Понятия не имею.

Поев и помыв посуду, Марти и Рэдика перебрались в кают-компанию. Он учил ее играть на рояле, и теперь они попробовали сыграть «I Got You Babe» Сонни и Шер. Взяв си-диез вместо си-бемоль, Рэд рассмеялась и сказала:

– Хватит с меня, Марти. Стопочку перед сном?

– Конечно, – ответил он, выгнув сцепленные пальцы и хрустнув костяшками.

Рэд подошла к бару и налила две порции шерри.

Она протянула ему одну и спросила:

– Как ее зовут?

– Кого?

– Угадай.

Он хихикнул.

– Ты все еще про нее?

– Как ее зовут?

– Зачем тебе?

– Может, я ее знаю.

– Откуда?

– Ну, в Коломбо в узких кругах все друг друга знают.

– Ее ты не знаешь, – заверил он.

– Так скажи, как ее зовут, – настаивала она.

– Жаклин Десилва. Она репортер из «Дейли миррор».

Рэд тут же взялась за телефон.

– Что ты делаешь?

– Гуглю ее.

– Ты такая милая, когда ревнуешь, – вернул он ей ее же слова.

– Мне любопытно, вот и все. Это она?

Она показала Марти фотографию, которую нашла. Эту фотографию Джеки вешала перед своими статьями.

Он кивнул.

– Симпатичная. Она порвала с тобой?

– Сложная история.

– Развлеки меня.

– Мы друг другу не подошли, вот и все.

– Что тут сложного? Не хочешь сказать?

– Давай куда-нибудь сходим?

– Хочешь сменить тему?

– В ресторан, «Бич Вадия»?

– Господи, ты серьезно хочешь ступить на сушу? Вдруг вспыхнешь пламенем, когда нога коснется земли?

– Я бываю в «Вадии» раз в неделю. Мы с тобой там познакомились, если не забыла.

– Не забыла. Ладно, идем…

– Эй? – позвал кто-то.

Марти и Рэд подошли к трапу. Внизу на пирсе виднелся силуэт женщины. Она помахала рукой:

– Привет пиратам!

– Черт возьми, – пробормотал Марти. Он не видел лица, но узнал Джеки по голосу. – Подожди здесь, – сказал он Рэд и зашагал вниз по трапу. Сняв висевшую на цепочке табличку «Частная собственность, вход воспрещен», он остановился перед Джеки. Она всегда напоминала ему хищную птицу – нос клювом, глаза живые и острые.

– Добрый вечер, доктор Рассел, – сказала она, улыбнувшись, отчего на щеках появились ямочки.

– Зачем ты приехала, Джеки? – спросил он. – Я же сказал, что поговорить можем утром.

Она посмотрела мимо него.

– Я ее знаю?..

– Нет, черт возьми, не знаешь.

– С виду знакомая. Позови ее сюда?

– Мы уходим.

– Марти, какого черта так упрямиться?

– Это я упрямлюсь, Джеки? По-моему, это ты меня преследуешь!

– У меня есть что тебе сказать, почему не хочешь меня выслушать?

– Мы не разговаривали три года. И все, что ты хочешь мне сказать, может один день подождать.

– Представь себе, не может.

– У нас есть ребенок?

Джеки молча уставилась на него, а потом разразилась хохотом.

– Вот и славно, – Марти повернулся, чтобы уйти.

– Похоже, я пропускаю самое интересное. – Рэд уже спускалась по трапу, преграждая ему путь наверх.

– Идем, – буркнул ей Марти.

Она остановилась рядом с ними.

– Может, расскажете мне, что тут такого смешного?

Джеки ответила:

– Марти решил, что я пришла сказать ему, что он отец моего ребенка.

Рэд фыркнула.

– Конечно, Марти такой любвеобильный, даже не уследить, сколько у него детей.

Джеки протянула руку.

– Я Жаклин Десилва.

– Марти мне уже сказал. – Она приняла протянутую руку. – Рэдика Фернандес.

– Я действительно вас знаю. У вас передача на «Независимом телевидении»?.. То-то я смотрю, кто-то знакомый!

«Независимое телевидение» – государственный канал Шри-Ланки – давало материалы на сингальском, тамильском и английском. Рэд много лет вела передачу о путешествиях на английском языке, где рассказывала о своих поездках по Южной Азии.

– Неугомонная Рэд, это я, – объявила Рэд. – Мы идем выпить – хотите с нами?

– С удовольствием…

– Не думаю…

– Это невежливо, Марти. – И, обращаясь к Джеки: – Вы когда-нибудь были в «Бич Вадия»?

Ресторан «Бич Вадия» находился меньше чем в двух кварталах от пирса, рядом с гостиницей «Галле Фейс», откуда открывался вид на нетронутый цивилизацией пляж. Был вечер четверга, и в заведении было многолюдно. Хозяйка проводила их к столу, который как раз освобождали от посуды и вытирали. Быстро подошедшей официантке Рэд с Джеки заказали по одинаковому коктейлю.

– Марти? – спросила Рэд.

– Мне ничего.

Рэд повернулась к официантке:

– Мистеру Ворчуну – виски со льдом.

– Нет, спасибо, – отказался Марти.

– Несите, – настояла на своем Рэд. – Двойную порцию.

Она села за стол рядом с Джеки, и они принялись болтать, как старые подруги. Официантка растворилась в толпе. Марти тоже неохотно сел. Следующие несколько минут он молча слушал оживленную беседу Джеки и Рэдики. Джеки расспрашивала об эпизоде из шоу Рэд, который снимали в горном массиве у западного побережья Индии. Рэд и ее команда исследовали какую-то пещеру и вдруг наткнулись на сороконожку длиной дюймов двенадцать, которая, зацепившись ножками за скалистый потолок, лакомилась мертвой летучей мышью. Трапеза продолжалась почти три часа, которые съемочная группа Рэд сократила до нескольких секунд.

– У меня мурашки по коже, когда вспоминаю этого маленького монстра. – Джеки поежилась. – А вы поставили палатки прямо у входа в пещеру! Неужели не боялись, что сороконожка заползет в спальный мешок?

– Я свою палатку наглухо застегнула. Потом, сороконожки, даже самые большие, на людей не нападают, разве что для самообороны. Они предпочитают добычу помельче: лягушки, мыши, птицы, змейки.

– Надо же, какая вы храбрая. Меня и в половину мест, где вы бывали, никакими коврижками не заманишь.