Оттепель для Вольфа

Мария Ривьера

Оттереть для Вольфа

«Любовь… – эхом отзывалось в моих мыслях, казавшаяся мне чужой и далёкой. Я отчаянно пыталась убедить себя, что я не люблю Уильяма. Разум твердил, что слово это недостижимо, что он – красавец, умен, успешен – мечта любой женщины. Но его холодность, эмоциональная отстранённость – словно невидимая стена – медленно разрушали во мне любые слабые проблески чувств. Они задыхались и увядали, как нежные цветы, лишённые солнца и воды. Осталась одна пустота и горькое осознание собственной ненужности.»

Пролог

Огни Манхэттена, яркие и безжалостные, как алчные глаза, отражались в безупречно отполированных окнах пентхауса, расположенного на 87 этаже небоскреба «Атлантис», возвышающегося над городом, словно неприступный трон. Сквозь панорамные окна была видна извилистая лента Гудзона, мерцающие огни Бруклинского моста и даже далекие, едва различимые, зеленые пятна Центрального парка. Внутри, в пространстве, оформленном в стиле минималистичного хай-тека со вставками из редких пород дерева и полированного камня, Уильям Хантер Вольф, в свои двадцать девять лет, возвышался над своим миром власти и богатства. В его руке покачивался бокал с янтарным виски Macallan 55, ароматом которого был пропитан воздух.

Уильям был магнатом нового поколения, воротилой, чьё имя гремело в финансовых кругах. "Вольф Индастриз" под его руководством, унаследованной всего пять лет назад после трагической гибели родителей, превратилась из успешной, но довольно консервативной компании, в многопрофильную империю, охватывающую не только технологические стартапы и недвижимость, но и биотехнологии, искусственный интеллект, и даже современное искусство. Он обладал талантом видеть возможности там, где другие видели лишь риски, и безжалостно, но с холодным расчетом, их использовать. Его решения были стремительными и точными, словно удары самурайского меча, а интуиция – почти сверхъестественной.

Он был дьявольски привлекателен. Высокий, широкоплечий, с точеными чертами лица, выступающими скулами и пронзительными серо-голубыми глазами, обрамленными густыми темными ресницами, от которых невозможно было укрыться. Его тёмныеволосы всегда были идеально уложены, а дорогие, сшитые на заказ в Лондоне, костюмы из тончайшей шерсти сидели так, будто были созданы специально для него. Тонкие, длинные пальцы с тяжелым перстнем с сапфиром нервно постукивали по полированной поверхности стола. Он был воплощением уверенности, холодного амбициозного успеха и скрытой, тщательно контролируемой, силы. В отличие от большинства наследников, Уильям не унаследовал своё состояние. Он построил его сам, с нуля, преодолевая препятствия с ледяной решимостью. Ему пришлось рано научиться полагаться только на себя, и он возвёл эту независимость в культ.

Его пентхаус, словно ледяной дворец, отражал его сущность – современный, минималистичный, пропитанный атмосферой роскоши и сдержанности. Каждая деталь была продумана до мелочей, от редких произведений искусства до передовых технологий, создавая ощущение власти и контроля.

В личной жизни Уильям придерживался тех же принципов, что и в бизнесе: никакого места для эмоций и привязанностей. Женщины были лишь временным развлечением, спутницами на светских мероприятиях, не более того. Он не верил в любовь, считая её слабостью, роскошью, которую он не мог себе позволить.

Но сегодня в его расчётливую жизнь ворвалась перемена, способная перевернуть всё с ног на голову. Он заключил сделку с Изабеллой Блэквуд, отчаявшейся спасти свою фамильную винодельню. В обмен на прощение долгов Уильям потребовал то, что невозможно купить: руку её девятнадцатилетней дочери, Элизы Грейс Блэквуд.

Элиза была для него лишь пешкой в игре, инструментом для достижения более масштабных целей. Ему нужна была не любовь, а легитимность, связи и контроль над "Блэквуд Эстейт".

Уильям сделал глоток виски, наблюдая, как в бокале отражаются огни города. Он мало знал об Элизе, лишь то, что она юна, красива и, вероятно, наивна. Ему было любопытно, как она впишется в его мир, сможет ли сыграть роль идеальной жены, которую он от неё потребует.

Он был уверен в себе, в своей способности контролировать любую ситуацию. Он думал, что брак с Элизой будет просто ещё одной сделкой, ещё одним шагом к вершине. Но он ошибался. Он не подозревал, что эта юная девушка с ангельской внешностью и стальным стержнем внутри станет его самым большим вызовом, его искуплением и, возможно, его проклятием. Он ещё не знал, что Элиза Грейс Блэквуд заставит его усомниться во всём, во что он верил, и откроет ему сердце для чувств, которых он всегда боялся. Игра только начиналась.

1. Элиза

Закат обагрил виноградники «Блеквуд Эстейт». Багрянец, алый, золото – цвета предсмертной роскоши. Кисть дрожала в моей руке, мазки ложились на холст неровно, отражая тревогу, сжимающую сердце. Я чувствовала надвигающуюся грозу, но даже не представляла, насколько близка она.

Мамины шаги на террасе заставили меня отвлечься. Ее утонченное лицо, обычно спокойное, сегодня было искажено тревогой. Тусклый блеск в глазах… Что-то случилось.

– Элиза, дорогая, нам нужно поговорить, – ее голос, неестественно ровный, выдавал напряжение.

Предчувствие беды сдавило грудь.

– Что-то случилось, мама?

Она подошла, взяла мои руки в свои, сжала крепко.

– Это касается винодельни, Элиза. Все гораздо хуже, чем я тебе говорила.

Сердце упало. Я знала о трудностях, но…

– Насколько хуже? – прошептала я, боясь услышать ответ.

Тяжелый вздох. – Мы погрязли в долгах, Элиза. С каждым месяцем ситуация ухудшается. Я сделала все, что могла… Нас ждет банкротство.

Банкротство… Слово ударило меня, как пощечина.

– Банкротство? Но как… Что же нам делать?

В маминых глазах блеснули слезы.

– Я обращалась ко всем кредиторам… просила об отсрочке… предлагала разные варианты… Но никто не согласен. Только один человек предложил помощь… на определенных условиях.

Ужас. Я смотрела на нее, понимая, что сейчас прозвучит что-то страшное.

– Кто этот человек? И что за условия?

Мама опустила взгляд.

– Это Уильям Вольф. Он готов списать все наши долги… в обмен на твой брак с ним.

Тишина. Оглушительная тишина. Я застыла, мысли, страхи, обрывки надежд вихрем проносились в голове.

– Брак… с Уильямом Вольфом? – повторила я, не веря своим ушам. – Но я его даже не знаю! Мама, это безумие!

– Я знаю, дорогая, я знаю, – она обняла меня. – Поверь, это было самое трудное решение в моей жизни. Но у нас нет другого выхода. Если ты не согласишься, мы потеряем все, Элиза. Абсолютно все. Винодельню, дом, наше наследие…

Я отстранилась.

– И ты предлагаешь мне выйти замуж за этого человека, чтобы спасти все это? Ты предлагаешь мне продать свою жизнь?

– Я знаю, что это звучит ужасно, дорогая, но подумай. Уильям Вольф – влиятельный и богатый человек. Он сможет обеспечить тебе достойную жизнь… И он спасет нашу семью, наше наследие. Разве это не стоит того?

Я отвернулась к гаснущему закату. Слезы душили меня.

– А как же мои мечты, мама? Как же моя живопись? Как же моя свобода?

– Ты сможешь продолжить заниматься живописью, Элиза. И у тебя будет гораздо больше возможностей, чем сейчас. А что касается свободы… Я знаю, что ты пожертвуешь ею ради нас. Ты всегда была такой ответственной и любящей дочерью.

Я молчала. Она была права. Я всегда жертвовала собой ради семьи. Но сейчас… когда на кону стояла вся моя жизнь… мне было страшно.

– Уильям Вольф хочет встретиться с тобой завтра, – мамин голос вернул меня к реальности. – Он хочет лично обсудить все условия брака.

Я закрыла глаза. Мир рушился. Завтра… Завтра мне предстоит принять решение, которое определит всю мою жизнь. Мои мечты и свобода… или благополучие семьи… Что важнее?

Сердце колотилось в груди, словно пойманная птица, отчаянно рвущаяся на свободу. Брак… Он сказал "брак"? Слова матери эхом отдавались в голове, перекрывая все остальные мысли. Мир вокруг поплыл, краски поблекли, и даже ласковое солнце, заливающее виноградники, казалось издевательски ярким.

– Предложить мне продать свою жизнь? – шепнула я, и голос прозвучал чужим, словно принадлежал кому-то другому. Внутри росла ярость, перемешанная со страхом. Я, Элиза Грейс Блэквуд, художница, мечтательница, должна стать товаром, разменной монетой в сделке?

Но стоило взглянуть на лицо матери, на тревогу в её потухших глазах, как ярость сменялась виной. Я видела её отчаяние, её страх потерять "Блэквуд Эстейт" – дело жизни моего отца, нашу фамильную гордость. Я знала, что она сделает всё, чтобы спасти винодельню, даже если это означало принести меня в жертву.

– Ты сможешь продолжить заниматься живописью…, – уверяла она, но её слова звучали фальшиво, словно заученный текст из дурного романа. Разве могла я заниматься творчеством, когда моя душа будет заперта в золотой клетке? Разве сможет искусство рождаться в сердце, скованном страхом и отчаянием?

Как я докатилась до этого? Еще совсем недавно я была свободной художницей, мечтающей о выставках и признании. Я гуляла по этим виноградникам, вдыхала свежий воздух и чувствовала себя счастливой. А теперь я стою здесь, сломленная и раздавленная, готовая пожертвовать своей жизнью ради спасения семьи.

Мама права. Я всегда была ответственной и любящей дочерью. Я всегда ставила интересы семьи выше своих. Но сейчас, когда на кону стояла вся моя жизнь, мне было невыносимо тяжело. Я чувствовала себя преданной, хотя понимала, что мама действует из лучших побуждений.

Слёзы жгли глаза, но я не позволила им вырваться наружу. Завтра я должна быть сильной. Я должна показать Уильяму Вольфу, что он имеет дело не с наивной девчонкой, а с женщиной, способной защитить себя и своих близких.

Я сделала глубокий вдох и открыла глаза. Виноградники утонули в темноте. Лишь слабый лунный свет пробивался сквозь листву, создавая причудливые тени. Этот мрак пугал меня, но в то же время в нем я находила какое-то странное утешение. Словно природа говорила мне:

– Не бойся, Элиза. За ночью всегда наступает рассвет.

Я развернулась и пошла в дом. Завтра будет трудный день. Мне нужно подготовиться к встрече с Уильямом Вольфом, собрать всю свою волю в кулак и быть готовой ко всему. Ведь на кону стояла не только моя жизнь, но и будущее моей семьи. И я сделаю все, чтобы защитить их. Даже если это будет означать продать себя в рабство.

Ночь прошла в кошмаре. Я ворочалась в постели, словно пыталась вырваться из невидимых пут. Я видела сны, полные теней и угроз. Александр Вольф, имя, доселе мне незнакомое, превратился в воплощение зла, в безликую силу, готовую поглотить меня.

Под утро я встала разбитой и опустошённой. Солнце светило предательски ярко, и даже пение птиц раздражало своим беззаботным весельем. Я посмотрела на себя в зеркало и увидела незнакомку – бледное лицо с запавшими глазами, в которых не осталось и следа былой живости.

С трудом заставив себя принять душ, я надела голубое шёлковое платье, подаренное отцом. Это была моя любимая вещь, символ светлых дней и надежд. Я надела жемчужное ожерелье бабушки, словно пытаясь заручиться поддержкой предков. Я хотела выглядеть достойно, чтобы этот Уильям Вольф понял, что имеет дело не с покорной овечкой, а с личностью, с человеком, способным бороться.

Спустившись вниз, я увидела мать, ожидающую меня с нервной улыбкой. Она обняла меня, прошептав на ухо слова поддержки. Но я знала, что в её глазах плещется страх. Она так же, как и я, боялась этой встречи.

Я вышла из дома, направляясь к чёрному лимузину, который ждал меня у ворот. Водитель открыл дверь, и я, сделав глубокий вдох, шагнула в неизвестность. Я ехала на встречу с человеком, который должен был решить мою судьбу. Я ехала в клетку, надеясь сохранить в себе искру свободы. Я ехала к Уильяму Вольфу, сжимая кулаки и повторяя про себя: "Я – Элиза Грейс Блэквуд. И я не сдамся без боя."

2. Уильям

Дым дорогой сигары кружился в воздухе, смешиваясь с ароматом кожи и старого коньяка в моём кабинете. Панорамные окна, открывающие захватывающий вид на Манхэттен, были сейчас плотно зашторены. Свет от настольной лампы выхватывал из полумрака лишь часть моего лица, оставляя остальное в тени. Я любил эту игру света и тьмы – она отражала мою суть.

В кресле напротив сидела Изабелла Блэквуд. Женщина с потухшим взглядом и изящными руками, сжимающими сумочку так, словно та была единственной надеждой на спасение. Передо мной сидела не гордая аристократка, а загнанная в угол зверушка, готовая на всё ради выживания. И это мне нравилось.

Я наблюдал за ней с ледяным спокойствием, откинувшись в кресле из черной кожи, наслаждаясь своей властью. Сквозь панорамное окно за моей спиной открывался захватывающий вид на ночной Манхэттен, мерцающий миллионами огней. Знал, что каждое моё слово, каждый мой жест, даже едва заметное движение брови, имеют вес, способны изменить её жизнь, раздавить, словно хрупкую бабочку. Эта власть опьяняла, возбуждала, наполняла чувством превосходства.

– Миссис Блэквуд, – мой голос прозвучал ровно и сухо, без малейшего намёка на сочувствие. Голос, отточенный годами переговоров, заключения сделок, подавления конкурентов. – Думаю, мы оба понимаем, зачем вы здесь. Зачем вы унизились до просьбы о встрече, до мольбы о помощи.

Изабелла Блэквуд, высокая, статная женщина с гордо посаженной головой и следами былой красоты на уставшем лице, вздрогнула, но не отвела взгляд своих карих, полных отчаяния, глаз. В них мелькнула искра гордости, унаследованной вместе с фамилией и вековой историей рода Блэквудов, которую я тут же безжалостно подавил.

– Мистер Вольф, я пришла, чтобы обсудить долг моей семьи. Долг, который возник не по нашей вине, а вследствие… непредвиденных обстоятельств.

Я усмехнулся, отпив глоток виски.

– Долг? Это слишком мягкое определение, миссис Блэквуд. Вы утонули в долгах, погрязли в них, как в зыбучих песках. И «Блэквуд Эстейт», ваша фамильная гордость, ваша драгоценная усадьба, – всего лишь вопрос времени, прежде чем перейти в мои руки. Стать еще одним трофеем в моей коллекции.

– Я знаю, – прошептала она, сжимая руки в перчатках. – И я готова на всё, чтобы этого не допустить. Ради памяти моего мужа, ради будущего моей дочери…

– Всё? – приподнял бровь, испытывая её решимость. Кружа бокал с виски, наблюдал за игрой света на его гранях. – Всё – это очень широкое понятие, миссис Блэквуд. Мне интересно, насколько далеко вы готовы зайти.

Изабелла замолчала, словно собираясь с духом. Ее губы сжались в тонкую линию. Затем, с отчаянной, почти безумной, решимостью в голосе, произнесла:

– Вы знаете, что я могу вам предложить. То, о чем шепчутся в ваших кругах. То, что вы цените превыше денег.

Я сделал затяжку сигарой Cohiba Behike 56, выпуская клуб ароматного дыма в воздух.

– Действительно знаю. Вашу дочь. Элизу. Юную, прекрасную, невинную Элизу.

Изабелла побледнела, и на ее щеке проступил едва заметный тик.

– Элиза не знает об этом. Я хотела сначала поговорить с вами. Умоляю вас, будьте с ней… снисходительны.

– Разумеется, – кивнул, скрывая за маской безразличия вспышку предвкушения. – Мне нравится ваша осмотрительность. Но я должен убедиться, что она готова к этому браку. К этому… союзу.

– Она любит свою семью, – ответила Изабелла, голос ее дрожал. – Она сделает всё, что потребуется, чтобы нас спасти. Она… хорошая девочка.

– Любовь – это хорошо, – усмехнулся, гася сигару в хрустальной пепельнице. – Прекрасное, трогательное чувство. Но в бизнесе, миссис Блэквуд, важны гарантии. Я хочу увидеть её, поговорить с ней. Лично. Убедиться, что она понимает условия сделки… и готова их выполнить. Приведите ее ко мне завтра вечером. Пусть наденет что-нибудь… голубое.

Изабелла опустила взгляд.

– Когда вы хотите её увидеть?

– Завтра, – ответил я. – В полдень. В ресторане «Le Fleur». Я пришлю за ней машину.

Изабелла подняла голову.

– А если она откажется?

Я улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла.

– Тогда вы потеряете всё, миссис Блэквуд. Абсолютно всё. Выбор за вами.

Изабелла кивнула, признавая своё поражение.

– Я… я понимаю.

– Отлично, – сказал я, вставая. – Тогда на этом мы закончим. Завтра я жду Элизу. И я надеюсь, что она будет более разумной, чем её мать.

Изабелла встала, поблагодарила меня дрожащим голосом и вышла из кабинета. Я смотрел ей вслед, чувствуя удовлетворение от завершённой сделки. Ещё один шаг к моей цели, ещё одна победа.

Но где-то глубоко внутри, в самом тёмном уголке моей души, шевельнулось что-то странное, непонятное. Сожаление? Сомнение? Или что-то ещё более опасное? Я тут же подавил это чувство, заблокировал его в самой глубине сознания. Эмоции – это слабость. А слабость недопустима.

Я снова посмотрел в окно. Город мерцал огнями, манил своими возможностями. И я знал, что завтра я получу то, что хочу. Элиза Блэквуд станет частью моей жизни. И я сделаю всё, чтобы она сыграла свою роль идеально. А что будет потом… Это уже не имеет значения.

Как только дверь за Изабеллой Блэквуд закрылась, в кабинете воцарилась гнетущая тишина. Я ненавидел подобные моменты – ощущение липкости, от которого хотелось отмыться, как после грязной сделки. Сжав челюсти, я выкинул окурок в пепельницу и откинулся на спинку кресла.

Я не был садистом, но мне нравилось играть с людьми, испытывать их на прочность. Изабелла Блэквуд была лишь пешкой в гораздо более крупной игре, и я не испытывал к ней ни малейшего сочувствия. Она сама загнала себя в угол, и теперь ей приходилось платить по счетам.

Поднявшись, я подошёл к бару и налил себе ещё коньяку. Медленно потягивая напиток, я направился к своему компьютеру. Мне было необходимо узнать больше о той, кто завтра станет частью моей жизни.

Введя в поисковую строку «Элиза Грейс Блэквуд», я с нетерпением ждал результатов. Интернет – кладезь информации, и я надеялся найти там всё, что мне нужно.

Первые результаты были вполне предсказуемы: статьи о «Блэквуд Эстейт», фотографии с благотворительных мероприятий, светские хроники. Но вскоре я наткнулся на кое-что более интересное.

Несколько сайтов были посвящены живописи, и на многих из них упоминалось имя Элизы Блэквуд. Оказывается, моя будущая жена – талантливая художница. На сайтах были представлены её работы – пейзажи, натюрморты, портреты.

Я просматривал картины одну за другой, невольно увлекаясь. В них была какая-то особая атмосфера, какая-то живая энергия, которая трогала до глубины души. В этих картинах чувствовалась нежность, страсть, боль – всё то, чего я так старательно избегал в своей жизни.

Я впервые увидел Элизу не как красивую куклу, а как личность, как человека с богатым внутренним миром. И это меня насторожило.

Продолжив поиски, я нашёл несколько статей о её участии в художественных выставках, отзывы критиков, интервью. Оказывается, она пользовалась определённой известностью в мире искусства. Её называли «восходящей звездой», «новым талантом» и даже «гением».

Я просмотрел фотографии Элизы. На них она выглядела совсем иначе, чем я себе представлял. Она не была похожа на избалованную светскую львицу. Она выглядела живой, настоящей, искренней. В её глазах светился огонь, который меня пугал и одновременно притягивал.

Постепенно моё любопытство переросло в беспокойство. Я понял, что Элиза Блэквуд – не такая простая, как мне казалось. Она не просто красивая девушка, которой можно манипулировать. Она – личность, сильная и независимая. И это могло создать проблемы.

Я закрыл ноутбук, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. Я не люблю сюрпризы, особенно когда дело касается моих планов. Мне нужно было пересмотреть свою стратегию, понять, как сломить её волю, как подчинить её себе.

Внезапно в голове промелькнула мысль: а что, если она откажется от сделки? Что, если она решит пожертвовать своей семьёй, чтобы сохранить свою свободу?

Эта мысль заставила меня вздрогнуть. Я не мог этого допустить. «Блэквуд Эстейт» был слишком важен для меня. Я не мог позволить, чтобы моя сделка сорвалась из-за упрямства какой-то девчонки.

Я снова открыл ноутбук и начал искать информацию о семье Блэквуд. Мне нужно было найти их слабые места, их секреты, их уязвимости. И я был уверен, что найду. В этом я был гением. Никто не мог устоять перед моим натиском.

Элиза Грейс Блэквуд, ты думаешь, что можешь противостоять мне? Ты ошибаешься. Я получу тебя. Чего бы мне это ни стоило. Игра только начинается.

Время шло за полночь, но я не чувствовал усталости. Наоборот, чем больше узнавал о Блэквудах, тем больше разгорался мой интерес. Словно азартный игрок, я находил наслаждение в раскрытии чужих секретов, в манипулировании чужими судьбами.

Информация, которую я находил, была весьма занимательной. Оказывается, Изабелла Блэквуд – женщина с богатым прошлым, полной драмы и тайн. Роман с женатым мужчиной, внезапная смерть мужа, загадочные долги… Семейство Блэквуд было настоящим клубком интриг и противоречий.

Я узнал также о младшем брате Элизы, Томасе. Талантливый, но неуправляемый парень, увлекающийся азартными играми и имеющий проблемы с законом. Отличный рычаг давления.

По мере того, как я погружался в их жизнь, я начинал понимать, почему Элиза так отчаянно пыталась спасти свою семью. Она была единственной надеждой Блэквудов, их последним шансом на выживание.

Но это делало её ещё более опасной. Она была готова на всё ради своих близких, а значит, могла стать непредсказуемой и неуправляемой. Мне нужно было действовать осторожно, чтобы не спугнуть её, не заставить сопротивляться.

Я решил изменить свою тактику. Вместо того, чтобы давить на неё, я попробую её очаровать. Покажу ей свою лучшую сторону, стану тем, кто её понимает и поддерживает. Я буду внимательным, заботливым, щедрым. Я создам иллюзию идеального брака, от которой ей будет трудно отказаться.

И как только она поверит мне, я затяну петлю.

Я закрыл ноутбук, чувствуя себя уставшим, но довольным. Я разработал план, и теперь оставалось только воплотить его в жизнь.

Я посмотрел в окно. Город спал, погружённый в тишину и покой. Лишь редкие машины проносились по улицам, нарушая ночную идиллию.

Завтра я встречусь с Элизой Блэквуд. И эта встреча изменит мою жизнь навсегда. Я чувствовал это каждой клеткой своего тела.

Я не знал, что меня ждёт впереди, но был уверен в одном: я выиграю эту игру. Я всегда выигрываю. Это в моей природе. Это часть меня.

Я выключил свет и лёг в постель. Но сон долго не приходил. В голове крутились мысли об Элизе, о её глазах, о её таланте. Она была загадкой, которую мне хотелось разгадать. И я был готов потратить на это всё своё время и все свои ресурсы.

Завтрашний день обещал быть интересным.

3. Элиса

Утро началось с тягостного пробуждения. Казалось, кто-то придавил меня к кровати бетонной плитой, лишив возможности пошевелиться, вдохнуть полной грудью. В голове всё ещё вихрились обрывки ночных кошмаров, перемешанные с тревогой и страхом перед предстоящей встречей.

Нехотя поднявшись с кровати, я подошла к окну. Солнце светило ярко, почти нагло, как будто издеваясь над моим мрачным настроением. Мир вокруг казался прекрасным и беззаботным, но для меня он словно померк, утратил краски и надежду.

Приняла душ, пытаясь смыть с себя груз вчерашних новостей, но вода не приносила облегчения. Страх и отчаяние прочно въелись в мою кожу, и я чувствовала, как они отравляют меня изнутри.

В гардеробной я долго перебирала свои платья, не зная, что надеть. Что надеть на встречу с человеком, который собирается купить мою жизнь? Роскошное вечернее платье? Или скромный деловой костюм? В итоге я остановилась на небесно-голубом шёлковом платье, которое мне подарил папа. Это платье всегда приносило мне удачу, и сегодня мне особенно нужна была его поддержка.

Платье идеально сидело по фигуре, подчёркивая мою талию и плечи. Оно придавало мне немного уверенности, и я почувствовала себя хоть чуточку сильнее.

С волосами я решила не мудрить. Просто распустила их по плечам, позволив им свободно струиться. На лицо нанесла лёгкий макияж, стараясь скрыть следы бессонной ночи. Главное было выглядеть естественно и непринуждённо.

В последний раз взглянув на себя в зеркало, я заметила, что на моём лице появилась лёгкая улыбка. Нет, я не улыбалась от радости. Это была улыбка отчаяния, улыбка человека, идущего на верную смерть. Но я решила, что не покажу Уильяму Вольфу свой страх. Я буду сильной, я буду бороться, я буду делать всё, что в моих силах, чтобы защитить свою семью.

Взяв сумочку и накинув на плечи лёгкий плащ, я вышла из комнаты. Мама ждала меня внизу, в гостиной. На её лице была написана тревога, но она старалась держаться.