13 демон Асмодея. Том 4

– Вот об этом я и говорю, – Гавриил тоже не стал сдерживаться. В комнате запахло озоном. По полу, потолку, стенам начали пробегать глубокие трещины, а от силы, которую излучали эти двое, бедного Мазгамона вдавило в пол. – Ты вообще знаешь, что сделает со мной Михаил из-за испорченного контракта?

– Максимум, отправит тебя ко мне на постоянное место жительства. Да я таскался с тобой целый день, даже чаю предложил с печеньками. Каким образом я мог что-то сделать с контрактом! Ищи среди своих прихвостней! Они же чем-то занимались всё время, пока тебя не было, – Велиал сжал кулаки. Штукатурка посыпалась на голову Мазгамону, а само здание Адской канцелярии ощутимо тряхнуло.

– Ты прав, – неожиданно успокоился Гавриил, сворачивая свою ауру. – Нужно в этом разобраться. Но, если окажется, что ты к этому причастен, я обрушу на тебя всё небесное воинство…

– Смотри, не навреди сам себе в своих стараниях, – усмехнулся Велиал. – Гибели небесного легиона тебе не простят. А теперь забирай свою пернатую компанию и вали из моего дома!

– Мы ещё не закончили, – отрубил Гавриил и вышел из архива.

– И зачем Фурсамиону нужен был этот контракт? – тихо спросил Велиал у очухивающегося Мазгамона, когда звуки шагов Архангела перестали до них доноситься. – Я общался с ним и прекрасно могу распознать его ауру.

– Понятия не имею, о чём вы говорите, – тряхнул головой демон перекрёстка. – Я, правда, всего лишь хотел всё перепроверить…

– Это занятно, и мне даже начинает нравиться. Да, кстати, на премию можешь не рассчитывать, – Велиал с любопытством разглядывал всё ещё лежащего на полу Мазгамона. – Да вставай уже, хватит валяться. Мне до отмены приказа Люцифера тебя ещё нужно охранять. Позор какой, – добавил Падший и вышел из хранилища.

Глава 5

Я успел красиво накрыть стол и приготовил свечи. Небо снова начало затягиваться тучами, и в комнате стало темно. Хлопнула дверь, и с моей руки сорвались восемь светляков, по количеству свечей, и, повинуясь приказу, устремились к каждой из них. Фитили вспыхнули почти одновременно, наполняя комнату мягким, тёплым светом.

– Очень красиво, – прошептала Настя, подходя ко мне сзади и обнимая. При этом она прижалась грудью к моей спине, и это было… волнительно.

– Решил попробовать ещё раз организовать для нас романтический ужин. В прошлый раз нас прервал так не вовремя эта скотина – Мазгамон. Ну что, дубль два? – развернувшись, теперь уже я обхватил её за талию, притягивая к себе. – Кстати, я нашёл кольцо. Сегодня же наша помолвка.

Вытащив найденное в сейфе пухлого извращенца кольцо, я надел его Насте на палец. Практически сразу тонкий ободок дрогнул и ужался точно по пальцу, не сдавливая его, но и не позволяя кольцу свалиться. Настя как зачарованная смотрела на это элементарное магическое действие, а потом перевела сияющий взгляд на меня.

– Денис, у меня слов нет…

– Так, давай уже поужинаем. Егорыч, точнее, его пассия расстарались. Пахнет просто фантастически, – и я отодвинул стул, помогая девушке сесть. – Надеюсь, что на этот раз нас никто не побеспокоит, потому что я как никогда близок к тому, чтобы забыть своё приобретённое совсем недавно человеколюбие. И даже клятва врача не сможет сдержать мою демоническую сущность, так что кто-то может пострадать.

Настя только негромко рассмеялась, расправляя салфетку и обводя взглядом стол. Блюд было на самом деле не так чтобы много, но выбрать было из чего.

Поужинать мы успели. Мы даже успели убрать стол, и я помог вымыть посуду, честно вытирая её полотенцем, ставшим мокрым практически сразу. Тусклый свет единственной лампочки создавал на кухне обстановку как бы не более интимную, чем в комнате. Хорошо, что я зажёг эту проклятую лампочку заранее. Не представляю, как бы сейчас под столом ползал, разыскивая выключатель.

Где-то вдалеке сверкнула молния, и прогремел гром. Мы с Настей невольно посмотрели в окно.

– Надо же, не со стороны Петровки. Неужели, это самая обычная гроза, а не порождение Мёртвой пустоши, – пробормотал я. – Как-то даже не верится. Неужели идиоты, лезущие на пустошь в поисках приключений на задницу, закончились?

– Сомневаюсь, – улыбнулась Настя. – Просто вот именно сейчас все в лесу, грибы собирают. Здесь работы не так чтобы много, вот и сдают дикоросы. Да то, что с той же Мёртвой пустоши удаётся притащить. Тем и живут.

– И знаешь, похоже, неплохо живут, – я усмехнулся. – Что-то мне пока не попалось ни одного слишком нищего дома. Запущенные – да, но даже этот неудачник Юрчик слишком обездоленным не выглядит.

– Я на эту тему разговаривала с девочками, – Настя поставила последнюю тарелку на стол, не передавая мне. Уже поняла, что мокрым полотенцем ничего я вытереть как следует не сумею. – На заготовках реально можно много заработать. Если, конечно, работать.

– Например, в лес бежать, когда слой грибов пошёл, – я посмотрел на лампочку, потом на стол, и покачал головой. Нет уж, выключать свет я не полезу ни за какие коврижки. Повернувшись к Насте, я притянул её к себе, прошептав в губы: – Надеюсь, грибов в лесу много, и сегодня ночью все будут очень заняты.

Она сама качнулась ко мне, прижимаясь губами к моим губам, а я подхватил её на руки и понёс к кровати. Мы же помолвку празднуем, в конце концов, так что имеем право.

Уже позже, лёжа на смятой простыне, я гладил Настю по обнажённому плечу, разглядывая потолок. Три свечи погасло, но остальные всё ещё тускло освещали комнату. И от этого скудного дрожащего света на потолке образовывались изломанные, гротескные тени. Я рассматривал их и думал о том, почему не звонит телефон? Вроде бы нам дали расслабиться, что ещё нужно?

– Вон та похожа на голову в короне, – прошептала Настя, поднимая голову с моей груди и показывая на одну из теней.

– Ага, герцог Мурмур в профиль, просто вылитый, – усмехнулся я, глядя в том направлении.

– Это демон? – Настя сложила руки и уткнулась в них подбородком и теперь смотрела на меня с любопытством и какой-то странной нежностью, и я не знал, что меня больше заводит.

– Нет, – я покачал головой, отвечая на её вопрос. – Среди верхушки Ада мало настоящих демонов. Кто там у нас из герцогов не Падший? – я даже задумался, потому что сразу не сумел бы ответить на этот вопрос. – Буне, разве только. Не самый козёл, кстати. Может даже без замаха на душу чем-нибудь наградить, и вовсе не триппером. Конечно, если настроение будет хорошее. Кто там ещё, маркиз Шакс – ну этот дятел тот ещё. И в образе пернатой гадины обычно появляется, да ещё и Асмодею на всех стучит. Ронове – тоже не самый уродский гад. Но он однажды связался с Мурмуром… В общем, в плане эстетствующей мразотности у него всё впереди. – Я даже поморщился, вспоминая этих демонов, по силе почти сравнявшихся с некоторыми не самыми сильными Падшими.

– А ты кем был ты? – она всё ещё смотрела на меня, и в её глазах была целая буря чувств, кроме одного. В них не было отвращения.

– Я был всего лишь скромным демоном перекрёстка третьего уровня, – я снова принялся разглядывать потолок. Тени сместились, и теперь ни одна из них не напоминала мне Мурмура. – Командиром над десятком ещё больших неудачников, таких, как этот урод – Мазгамон. Ничего примечательного и страшного.

– За что тебя выгнали? Я так и не поняла, – Настя принялась рисовать пальчиком круги на моём обнажённом животе, и я чувствовал, как сокращаются мышцы.

– За то, что я идиот, других объяснений у меня нет, – тихо ответил я, закрывая глаза.

Внезапно Настя села, и я почувствовал её руки на своей груди. Но она меня не ласкала, а… Я приподнялся на локтях, с удивлением глядя, как изящные ручки укладываются для проведения перкуссии?

– Я могу поинтересоваться, что ты делаешь? – спросил я, когда она начала постукивать по среднему пальцу, прислушиваясь к раздающимся звукам.

– Перкуссию, – ответила она и посмотрела на меня улыбаясь. – У нас в группе не было парней, и я так и не освоила эту технику. На девушках её проводить довольно затруднительно, ну там грудь, и чаще не такая, как у меня, все дела…

– О, ну раз так, то, пожалуй, побуду твоим учебным пособием, – и я заложил руки за голову, давая ей больший доступ к моему телу.

Но Насте быстро надоело пытаться проводить перкуссию, тем более что для педиатров эта техника редко применяется. Уже очень скоро её руки начали скользить по моей груди, животу, спускаясь ниже… Я закрыл глаза, а потом резко перевернулся так, что она оказалась подо мной.

– Как ты уже знаешь, моей бывшей подружкой была суккуба. О Пхилу можно много плохого сказать, но учительницей она была отменной, – прошептал я, чуть касаясь губами её виска. – Думаю, мы достаточно изучили друг друга, чтобы приступить к следующему этапу и проверить, как я усвоил эти уроки.

В ответ Настя обхватила меня за шею и слегка выгнулась, закрыв глаза. Я воспринял это как призыв к действию, и мы потерялись в совершенно крышесносных ощущениях.

– Денис, просыпайся. – Я неохотно приоткрыл глаза, глядя на уже полностью одетую Настю, склонившуюся надо мной.

– Зачем? – я снова закрыл глаза, но маленькая крепкая ручка выдернула у меня из-под головы подушку.

– Денис, нам нужно на работу, – строгим голосом произнесла Настя. – Иди в душ, а я пока завтрак приготовлю.

– Жестокая женщина, – пробормотал я, сползая с дивана на пол. – Где моя одежда?

– Та, которая на полу валялась? – деловито спросила Настя, я только кивнул, оглядываясь по сторонам. Своей наготы я не стеснялся, тем более что этой ночью Настя успела разглядеть и не только разглядеть всё, что пока почему-то не видела. – Я её в стирку кинула. Только не говори мне, что это твои единственные трусы и рубашка. Или ты ещё до конца не проснулся и чувствуешь себя любовником, которого с минуты на минуту может застукать вернувшийся не вовремя муж? – добавила она ехидно.

– Нет, просто может прийти…

– Денис Викторович! – хлопнула дверь и раздался голос Егорыча. Ему вторил женский голос. Настя закусила губу, а я рывком схватил с дивана простыню и едва успел замотать бёдра, когда в комнату заглянул денщик и спросил, глядя на меня: – А чего это ты голый, Денис Викторович?

– Жарко стало, вот и разделся, – ответил я, закатив глаза.

– А, ну так тоже бывает. Вчера-то какая духотища была. Темень, всё сверкало, а дождя так и не было, – он поёжился. – Страсти, в общем, происходили. Но жарко да, и душно.

И Егорыч пошёл на кухню, то ли еду нам готовую опять принёс, то ли Насте с завтраком помочь решил. Я же направился в душ.

Уже через сорок минут, после плотного завтрака, мы ехали с Настей на работу, и настроение у меня было вполне приличное, несмотря на то, что сейчас предстояло снова садиться на приём.

Непонятки начались в тот самый момент, когда я вошёл на половину амбулатории из стационара. Там я выяснил, что всё в порядке и ночная смена прошла на редкость спокойно. Наверное, и правда грибов в лесу было о-о-о-чень много.

Как только я вошёл в коридор амбулатории, то увидел, как сидящие перед кабинетом бабульки внезапно резво повскакали со скамеек и дружно ломанулись к выходу.

– Внезапно, – прошептал я, почесав висок.

И тут мимо меня пробежала Лариса, которая сейчас работала в процедурном кабинете.

– Если меня будут спрашивать, я умерла! – крикнула она мне на ходу. Я удивлённо проводил её настороженным взглядом.

– Простите меня, Денис Викторович, но это выше моих сил. Вообще, в клинике вспышка бубонной чумы, и только вы остались незаражённым, – мимо меня быстрым шагом прошла Оксана.

– А как же приём? – спросил я у своей медсестры.

– Сегодня будет катастрофически мало народу, Денис Викторович, вы обязательно справитесь, – она посмотрела на меня сочувствующим взглядом и прошмыгнула на территорию стационара.

И тут из кабинета педиатра выскочила Настя со своей медсестрой Ниной и скрылись за перегородкой, заявив, что только что у них был пациент с туберкулёзом, с открытой формой, и кварцевание просто необходимо.

– Что происходит? – спросил я вслух, но, не получив ответа, вошёл в свой кабинет.

Посмотрев на почти стерильный стол, на котором лежала всего одна карточка, я пожал плечами и сел. Подожду пятнадцать минут. Если пациентов не будет, свалю домой. Позанимаюсь уже и, может быть, со шкатулкой разберусь, точнее, с её содержимым.

Моим планам не суждено было сбыться, потому что буквально через минуту в кабинет зашла пациентка. Высокая моложавая женщина. Явно привлекательная в молодости и до сих пор не потерявшая окончательно следы былой красоты. Причёска, одежда, всё, в общем-то, на уровне, и уровень этот далёк от Аввакумово. Женщина кое-как добралась до стула, держась за стенку. Я недоумённо смотрел на то, как она падает на стул передо мной. Что это с ней?

– Вам плохо? – спросил я, невольно хмурясь и косясь на значок. Значок был инертным и не подавал признаков жизни, значит, ничего серьёзного у женщины нет.

– Я умираю! У меня высокое давление – сто тридцать на восемьдесят, кружится голова, и ком в горле стоит. И такая слабость, что ноги подкашиваются. У меня так гудит в голове, что я не могу твёрдо ходить. Ах. Я умираю! – и она поднесла руку ко лбу, прикрыв глаза.

– Эм, – протянул я и снова покосился на значок. Ничего. Никаких реакций. Я снова внимательно оглядел сидевшую передо мной женщину. Её причёска представляла собой что-то очень сложное, а туфли на высоченных каблуках заставляли меня глупо моргать, глядя на это чудо. Если ей действительно так плохо, что она на ногах не стоит, то зачем такие туфли?

– Денис Викторович, вы что не видите, как мне плохо? – она отняла руку ото лба и посмотрела мне прямо в глаза. – Может, измерите мне давление хотя бы? И что-нибудь успокаивающее дадите. Я пока дошла к вам в кабинет, так устала. И никто, никто мне не помог. И даже вы продолжали сидеть и смотреть, вместо того, чтобы помочь дойти до стула. Вы же, в конце концов, мужчина.

– О как, – я медленно встал и прошёл в процедурную. В шкафу с мизерным количеством лекарств нашёл настойку валерианы, накапал в стакан и вернулся к своему столу.

Пока она потягивала противную жидкость, я измерил давление – сто двадцать на восемьдесят. Что с ней? Она сумасшедшая? Да нет, не похоже. Тогда что? Женщина, тем временем, допила валерьянку. Её лицо приняло страдальческое выражение.

– И вот так целыми днями. Понимаете, мой дорогой. Целыми днями я не могу нормально ходить, просто падаю, у меня повышается давление. Сто тридцать на восемьдесят! Это же катастрофа! И никто, никто не может мне помочь! А Владимир Семёнович вообще сказал мне, что я здорова! Нет, вы можете себе это представить? Я – здорова! Я что, похожа на совершенно здорового человека? – я прикусил язык, чтобы не сказать «да», и сочувственно кивнул, до конца не понимая, что же она от меня хочет. А женщина тем временем продолжила. – Вот доктор Кислова меня понимает. Она, как только меня увидела, когда я в Тверь приехала в Губернскую клинику, сразу закричала. Представляете, она закричала на меня: «Олечка, да как вы вообще ещё держитесь на ногах? Вам срочно нужно лечь в клинику, чтобы подлечиться!». Вот это доктор. Не то что этот…

Я попытался развернуть ауру, и тут, к своему ужасу, почувствовал, что она на эту странную женщину не действует. То ли она мухоморов с Мёртвой пустоши однажды переела, то ли ещё что, но на неё, мать её, не действовала демоническая аура пятого уровня! Резко свернув ауру, я понял, что начинаю испытывать чувство, близкое к самой настоящей панике. Самое главное, что эта Олечка всё говорила, и не давала мне вставить ни одного слова.

– Нет, вы только представьте, мой дорогой, я ведь не всегда была такой развалиной! Какой я была… А какие у меня были мужчины! Не смотрите на меня так скептически. Наверное, вам трудно представить, что у такой развалины, какой я сейчас являюсь, когда-то были мужчины. А я до сих пор все номера телефонов знаю наизусть. Даже международные! А что сейчас? И все, почти все те, которым я доверяю безоговорочно, все люди в белых халатах отворачиваются от меня! – Она посмотрела на меня суровым взглядом, а я внезапно понял, что означает то бегство медперсонала из амбулатории. И даже Настя сбежала, оставив меня с этой женщиной наедине.

– Эм, Ольга Ивановна, – я глянул на карточку, прочитав имя, и снова посмотрел на женщину. – Вы только успокойтесь… – Но она меня не слушала и продолжала говорить.

– Вот только доктор Пирогов в Твери всегда, как только видит меня, начинает возмущаться: «Ольга Ивановна, моя дорогая, как же ужасно вы выглядите. О чём только думает ваш лечащий врач? Пойдёмте-пойдёмте, я вам сейчас кофе приготовлю».

Я с тоской подумал о том, а почему тогда ты здесь сидишь, а не у Пирогова? И да, теперь я точно уверен, что за эпидемия чумы случилась и заставила всех медсестёр и Настю сбежать отсюда. Настя в амбулатории больше времени проводит, чем я, и уже, скорее всего, успела познакомиться с Островской Ольгой Ивановной, пятидесяти трёх лет от роду. А упомянутая Ольга Ивановна продолжала.

– Нет, вы только представьте себе, я сейчас лечусь в терапевтическом отделении в Губернской больнице, а мой лечащий врач Камолова – даже не назначила мне кокарбоксилазу, вы можете себе это представить? Зачем я вообще там лечусь, если мне не дают положенного лечения?

– Это действительно просто возмутительно, – поддакнул я, за что получил ослепительную улыбку.

Пока Ольга Ивановна набирала в грудь воздух, я вяло соображал, каким образом провитамин может являться основой какого-то лечения? Ведь для того, чтобы он начал хоть как-то действовать, необходим целый ряд цепных реакций. Был эффективен когда-то, в прошлом веке. Но остаются доктора, которые любят его назначать и по сей день. А кто-то очень любит эту жутко болезненную дрянь принимать внутримышечно и помногу, вот как в этом случае, например.

– А этот Звонарёв, который сейчас начмед, когда я легла в отделение, ещё был заведующим терапевтическим отделением. Он меня очень сильно оскорбил, понимаете?

Я кивнул, и тут же понял, что зря это сделал, потому что пациентка зарыдала, придвинувшись ко мне вплотную и упав мне на грудь. При этом она сквозь слёзы продолжила свой монолог:

– Он заявил, что мне не положен этот препарат! Для назначения этого препарата у меня нет показаний. Я этого просто так не оставлю! Я буду жаловаться! Я дойду до министра! Я добьюсь увольнения этого напыщенного идиота!

– Это, конечно, ваше право, но не могли бы вы немного отодвинуться? – я попытался вырваться и потерпел неудачу, почти такую же позорную, как с аурой. Хватка у Ольги Ивановны была стальная.

– Вы представляете, я говорю Камоловой, что мне очень плохо, а она даже не слушает меня! Даже осмотр делает через день. Скажите, неужели так трудно подойти утром к такому безнадёжному пациенту, как я, и померить давление? Нет, она лучше покрутится возле зеркала. Вы представляете? Она постоянно прихорашивается. Ах, мой дорогой, как же мне плохо.

– Я вам сейчас ещё успокоительного накапаю, – и я быстро вырвался и вскочил из-за стола. Подойдя к шкафу, накапал ещё валерьянки, подумав, выпил его сам, затем в другой стаканчик налил дозу Островской. Нет, я не понимаю, Камоловой, что, жалко препарат, который стоит дешевле спичек? Зачем доводить до конфликта? Похоже, в Твери Ольгу Ивановну уже не вывозят, раз она в Аввакумово поплакаться прилетела.

– Мой мальчик, мой Семён, он так переживает за меня. Всегда звонит, чтобы поинтересоваться моим здоровьем. Вот, буквально, вчера он звонил и кричал: «Мама! Мама, почему тебя не лечат, как положено?! Мама, я приеду и всем здесь покажу!» Он у меня такой умница. Начальник экспедиции нефтеразведки. – Да, я понимаю этого Семёна. Я бы на его месте, наверное, на Южный полюс экспедицию возглавил, лишь бы подальше от мамочки находиться.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и на пороге появился Саша. Не обращая на меня внимания, фельдшер подскочил к Островской.

– Ольга Ивановна, что случилось с вашим драгоценным здоровьем? Опять приступ желчнокаменной болезни? Но позвольте, у вас нет желчного пузыря. Хирурги избавили вас совсем недавно от этой жуткой причины вашего плохого самочувствия, – Саша просто светился, разговаривая с Островской.

– О, Смирнов Иван Олегович так мне помог, я ему так благодарна, – Ольга Ивановна перестала рыдать и кокетливо улыбнулась.

– Ну, значит, какие-то непредвиденные последствия вас беспокоят? Тогда вам просто необходимо попасть к нему на приём. Я вас уже записал, и вы как раз успеете доехать до Твери, посетить Ивана Олеговича и вернуться в терапию. Пойдёмте, я вас сейчас посажу в машину. Володя домчит с ветерком, – и он галантно открыл дверь перед вскочившей женщиной. Перед тем как выйти из кабинета, он повернулся ко мне. – Терпеть не могу Смирнова. А вы, Денис Викторович, ещё слишком молоды, иначе здесь были бы далеко не слёзы.

Он вышел, а я схватил карточку Островской. Так, что здесь у нас. Ага. У Ольги Ивановны была эпилепсия. Приступы не злокачественные, но очень быстро наступило разрушение личности, что и привело вот к этому ко всему.

Покачав головой, я вышел из-за стола и решительно снял халат. Хватит с меня на сегодня. Если грибы в лесу закончатся, то меня в приёмник вызовут, а пока у меня ещё шкатулка неразобранная дома ждёт!

Глава 6

Я оглядел комнату. Вроде бы всё собрал. Ну а если что-то забыл, то и хрен с ним. Настя молча сидела на диване и наблюдала за моими сборами. Барон развалился рядом с ней, время от времени поглаживая девушку пушистым хвостом.

– Ну что, Денис Викторович, поехали? А то на поезд опоздаешь, – в комнату заскочил Егорыч и подхватил чемодан. В нём лежало всё то, что я хотел увезти с собой из Аввакумово, и так уж получилось, что увезти я хотел не так уж и много.

– Денис, – тихо произнесла Настя, когда Егорыч вышел, и я подошёл к дивану, опустился перед своей невестой на одно колено и подхватил её холодную руку.

– Я оставляю тебе Егорыча и Барона, – повернувшись к коту, я посмотрел прямо ему в глаза и сказал, добавив в голос побольше пафоса: – Барон, живи уже дома, хватит по конюшням ошиваться. Присмотри за Настей. Я дом неплохо защитил, но дебилов хватает, так что ты теперь единственный защитник.

– Мяу, – ответил мне кот и ударил тяжёлой лапой по голове. Я только глаза закатил и снова посмотрел на Настю.

– Ты не поедешь меня провожать? – спросил я тихо.

– Нет, – она покачала головой. – Мне трудно будет с тобой в поезд не сесть, а практику закончить нужно. Я же не просто так столько лет училась, нужно диплом подтвердить.

– Настя… – я не договорил, потому что меня прервал телефонный звонок.

Быстро поднявшись, я подошёл к телефону. Настя сползла с дивана и двинулась следом за мной.

– Давыдов, – сказал я, поднимая трубку, подозревая, что сейчас мне придётся передать её Насте. Потому что я со вчерашнего дня уже не числюсь врачом-стажёром Аввакумовского куста.

– Ну, здравствуй, Денис Викторович, – злой мужской голос заставил меня напрячься. – Тебя Смирнов беспокоит.

– Эм, здравствуй, Иван Олегович, – осторожно ответил я.

– Ответь мне, Давыдов, только честно, – начал Смирнов очень ласково, а потом так рявкнул, что стоящая рядом Настя вздрогнула. – Ты за каким хером на меня Островскую натравил? Что я тебе плохого сделал?

– Иван Олегович, ты мне поверишь, если я скажу, что никого на тебя не натравливал? – спросил я, не надеясь на положительный ответ.

– Нет, – спокойно проговорил Смирнов. – Я еду с бригадой на ежегодный выезд специалистов в вашу дыру. Так что скоро мы поговорим на тему «Нельзя подставлять коллег, это как минимум неэтично».

– Угу, жду с нетерпением, – ответил я злорадно и бросил трубку. После чего повернулся к Насте и поцеловал её. Быстро, совсем не нежно, и успел прервать поцелуй, пока нам крышу не сорвало. – Деньги у Егорыча. Там несколько тысяч рублей, пользуйся, не стесняйся. Что ещё, ах да, вот, держи, – и я протянул ей мешочек, куда отсыпал часть бриллиантов, притащенных Пхилу. – Так, вот теперь, кажется, всё. Я буду ждать, когда ты приедешь.

– Родителей не забудь предупредить о своём безумии, – вздохнула Настя, проведя рукой по моей щеке. – Они как минимум вправе знать, что умудрились произвести на свет психа. Или они психа не произвели на свет, и это особенности одного демона? – спросила она очень тихо.

– Спорный вопрос на самом деле, но я сразу всё расскажу, ты права. Хотя я не буду удивлён, если моя сестра уже позаботилась, вывалив всё, что мы здесь натворили, на голову матушке. Я практически уверен в том, что по приезду меня и так будет ждать серьёзный разговор, – и я вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Егорыч уже ждал меня в машине. Мурмура сидела на заднем сиденье и смотрела в окно. На меня курица не обратила ни малейшего внимания, но к подобному отношению ко мне собственного фамильяра я уже привык.