13 демон Асмодея. Том 4

– С мёртвой пустоши прилетела тучка с лечебным дождём, под который все жители попали? А я проспал такое удивительное событие? – не удержавшись, я потянулся и зевнул. После чего передёрнулся всем телом, сгоняя с себя остатки сонливости.

– Возможно, – пожала плечами Оксана. – Но об этом мы узнаем на неделе. После вчерашнего дождя первый слой белого гриба пошёл, так что шестьдесят процентов жителей нашего куста в лес ломанулись. Грибочков всем охота пособирать. Да на зиму наготовить.

– А остальные сорок процентов? – я с любопытством посмотрел на неё.

– Работают, – она так тяжело вздохнула, что я сразу понял: Оксана с большим удовольствием послала бы меня к чёртовой бабушке и сама убежала бы в лес за грибами, но вынуждена работать. – Но на неделю можно расслабиться. Народу мало будет. Только те, у которых само уже не пройдёт. Остальным некогда пока болеть.

– Хорошо, если это действительно было так, – я сел прямо и посмотрел на дверь. – Давай тогда примем желающих, и я пойду отсыпаться. А то грибы грибами, но к коровам целоваться по ночам лезут с завидной регулярностью.

– Это точно, – Оксана усмехнулась и поднялась из-за стола, чтобы пригласить первую бабульку.

С бабульками всё было нормально. У одной было немного повышено давление, а что со второй, я так и не понял. Головокружение в возрасте восьмидесяти семи лет – это почти норма, а больше её ничего не беспокоило, и она, похоже, пришла просто поболтать.

В кабинет вошёл тот пожилой мужчина со страдальческим лицом. Я уже мысленно был дома и готовился спуститься в подвал, чтобы перейти в замок некроманта. Почему-то я не думал, что у этого мужчины что-то серьёзное.

– Слушаю вас, Михаил Васильевич, – прочитал я на карточке имя-отчество и поднял взгляд на пациента.

– Понимаете, доктор, – начал Корсаков Михаил Васильевич очень нудным, тихим голосом, – я даже не знаю, как сказать.

– Что вас беспокоит? – я дружелюбно улыбнулся, поощряя его побыстрее озвучить проблему.

– В общем, вот, – он довольно резко поднялся на ноги и спустил штаны.

Я почувствовал, как мои глаза расширяются и уже заняли половину лица, а ноги под столом сами собой сдвигаются, прикрывая самое ценное, что есть у мужчины.

– Я не очень в этом разбираюсь, но, по-моему, так быть не должно, – пробубнил Михаил Васильевич. – Да и больно в последнее время, просто спасу нет.

Помотав головой, я заставил себя наклониться и посмотреть поближе. Пережив ещё один приступ фантомной боли, поднял на Корсакова глаза, криво улыбнулся и произнёс:

– Рассказывайте. С самого начала. Как вы вообще заполучили этот катетер?

Михаил Васильевич натянул штаны, поправил мочеприёмник, который заменяла ему довольно вместительная бутылка, сел на стул и начал рассказывать свою печальную историю. Я слушал и охреневал от услышанного, под конец откинувшись на спинку стула и глубоко задумавшись.

В общем, случилось следующее.

Четыре месяца назад Корсаков Михаил Васильевич поехал в Губернскую клинику, чтобы сделать плановую и довольно банальную операцию по удалению катаракты на правом глазу. Как раз в это самое время какой-то альтернативно одарённый организм разбудил на Мёртвой пустоши древний вирус. Мало того что разбудил, так ещё и притащил его в Тверь.

К счастью, этого кретина удалось перехватить и изолировать, но на территории клиники всё-таки разразилась эпидемия. Клиника была закрыта на карантин. Вирус вызывал очень тяжёлую пневмонию, которую не все подхватившие эту дрянь пациенты пережили. Реанимации были переполнены, а сотрудники с ног валились, потому что сменить их было некому.

Корсакову не повезло. На пятые сутки пребывания в карантине он загремел в реанимацию. Болел тяжело, почти четыре дня находился в сопоре на аппарате искусственной вентиляции лёгких. Естественно, ему поставили катетер, чтобы лучше контролировать работу почек. Он выкарабкался. Когда болезнь отступила, Михаила Васильевича перевели для окончательного выздоровления в глазное отделение, из которого он в реанимацию и попал.

И всё бы ничего, но злополучный катетер в реанимации забыли вытащить. Корсаков был послушным пациентом и редко задавал вопросы врачам и медсёстрам. Он посчитал, что так оно и должно быть, и дисциплинированно выливал мочу из мочеприёмника, никого не ставя в известность.

В глазном отделении, где его успели прооперировать до разразившейся трагедии, следили за прооперированным хрусталиком в глазу. Никто ему штаны не снимал и не смотрел на пах. Офтальмологам это было не нужно. Так же, как и задёрганный терапевт, прибегавший раз в день, чтобы удостовериться, что он ещё жив, не опускал взгляд ниже грудной клетки.

Корсакова выписали домой через полтора месяца после того, как он приехал на банальную, казалось бы, операцию. И приехал он домой с этим проклятым катетером в уретре!

Я боюсь представить, что у него там сейчас творилось. Нет, не так. Я даже представлять себе этого не собираюсь. Мне хватило увидеть гной, кровь и что-то мерзопакостное в моче в мочеприёмнике, чтобы снова испытать фантомные боли.

– Подождите меня здесь, – встав со стула, я направился к выходу из кабинета. – Мне нужно позвонить и проконсультироваться с коллегой.

Оксана осталась развлекать Корсакова. Смотрела она на него при этом настолько сочувственно… Ладно, пусть хоть чаем напоит, пока меня нет. Тем более Михаил Васильевич действительно был на сегодняшний день последним пациентом.

Телефон заведующего урологического отделения долго не отвечал. Наконец, когда я набрал номер в третий раз, терпеливо вслушиваясь в длинные гудки, трубку взяли.

– Гаврилов! – рявкнул главный уролог губернии. – Слушаю!

– Аркадий Павлович, Давыдов беспокоит, – представился я.

В трубке воцарилась тишина, а затем Гаврилов очень осторожно произнёс:

– Ну вот вы и до меня добрались, Денис Викторович? Даже странно, что мы раньше не познакомились.

– Раньше повода не было, – я тяжело вздохнул и принялся рассказывать печальную историю Корсакова. Когда я закончил, Гаврилов выдохнул.

– Денис Викторович, зачем ты мне такие ужасы с утра пораньше рассказываешь?

– Мне бы пациента вам отправить, Аркадий Павлович, – ответил я, представляя выражение его лица. – Тем более что это вы виноваты в его плачевном положении.

– Неправда, – возразил Гаврилов. – В моём отделении глаза не лечат.

– Вы поняли, что я имею в виду Губернскую клинику, – я немного помолчал, а затем спросил: – Так я отправляю его к вам?

– Денис Викторович, ты хоть понимаешь, насколько это сейчас будет сложно всё восстановить? – Гаврилов выдохнул в трубку. – Эпицистостому поставить сможешь?

– Поставить-то я её смогу, – протянул я. – Вот только у меня нет специальных катетеров и аппарата ультразвуковой диагностики с врачом-узистом. Ах да, у меня нет анестезиолога. Мне всё-таки делать операцию наживую и без визуализации? Тем более что этот жуткий катетер функционирует вполне нормально.

Операция установки катетера из мочевого пузыря наружу, в надлобковую область, была действительно несложной, и в самом крайнем случае я смогу её выполнить. Вот только зачем мне туда лезть, рискуя напортачить без перечисленных условий? Мужик терпел четыре месяца, ещё несколько часов до Губернской клиники вполне потерпит.

– Вези, – устало проговорил Гаврилов. – Да, подготовь его как-нибудь помягче, что его не на недельку к нам везут. Пускай из дома побольше нужных вещей берёт.

Он повесил трубку, а я долго смотрел в стену, после чего направился к кабинету, чтобы отправить Корсакова собираться. Готовить его к предстоящим мукам я не собирался. Пускай Гаврилов объясняет, что его ждёт несколько операций, после которых он, может быть, начнёт мочиться самостоятельно.

– Так, – произнёс я, когда дверь за Михаилом Васильевичем закрылась. – Пойду сопроводиловку напишу и машину отправлю, чтобы его из дома водитель забрал. Не хочешь скататься в сопровождение? – и я посмотрел на Оксану.

– По магазинам можно будет прошвырнуться в Твери? – деловито уточнила медсестра.

– Можно, – я махнул рукой.

– Тогда прокачусь, – и она побежала собираться.

– Ну, а я отправлю их сейчас и домой. Нужно кольцо найти и нервишки успокоить, – меня передёрнуло. – Мне же эта жуть будет ночами сниться! – и, поёжившись, я пошёл заканчивать дела, чтобы с чистой совестью наведаться в замок.

***

– Гавриил, успокойся, – Велиал опустил голову на столешницу и несколько раз несильно стукнулся об неё лбом.

– Я совершенно спокоен, – безэмоциональным голосом проговорил Архангел, с сочувствием посмотрев на своего неразумного брата. – Но мы здесь находимся уже несколько часов, и мне никто ничего вразумительного так и не ответил.

– Может, чаю? – оскалился Падший, поднимая голову и встречаясь взглядом с Гавриилом.

Велиал откровенно не понимал, почему Люцифер отправил именно его встречать спустившихся гостей, прибывших за тем злополучным контрактом. Вроде, в последнее время вёл себя прилично, не перечил и чувствовал, что ещё немного и у него вновь начнут белеть крылья. Поэтому он искренне не понимал, за что брат так серьёзно его наказал.

– Велиал, засунь себе этот чайник вместе с чашками, знаешь, куда? – вспылил Гавриил, поднимаясь на ноги. – Я не пью зелёный чай, ненавижу сахар, а от вашего джема у меня уже всё почти слиплось! Что происходит, Велиал?

– Ничего страшного, просто небольшая заминка в архиве…

– Ты совершенно не умеешь врать, и это странно, – перебил Падшего Гавриил. – Давай начистоту. Я никому не скажу, что на самом деле произошло и всячески вам помогу, а ты просто перестанешь разводить эту клоунаду.

– Его украли, – выпрямился на стуле Велиал, сложив на груди руки. – Последние пару дней все только и делают, что ищут контракт по самым потаённым уголкам нашей канцелярии. Босс даже огромную награду обещал тому, кто сумеет его отыскать. Но глухо. Как по мне, это ни к чему не приведёт. Давай мы его просто сейчас аннулируем? – предложил Падший вполне дельную мысль. – Наших сил, возможностей и полномочий вполне на это хватит.

– Ты в своём уме? – поморщился Архангел и сел на стул, задумавшись. – Если мы это сделаем, в том локальном мирке произойдёт самый настоящий апокалипсис. Ну, по крайней мере, начнётся. Это не последний человек, и с нашей стороны условия этого неправильного контракта уже практически выполнены. Ты понимаешь, что случится, если вся цепочка событий начнёт на ходу меняться, чтобы привести к теоретической исходной точке до нашего с вами вмешательства? Я даже боюсь представить, масштаб этой трагедии!

– Ну тогда не знаю. Сиди, пей чай и наслаждайся условиями прибывания в Аду, – развёл руками Велиал. – Сначала мне это тоже не нравилось, но потом я привык, адаптировался. Ты более сдержанный, так что и ты привыкнешь.

– Ты по очень тонкому льду ходишь, Велиал, – процедил Гавриил. – Пойдём в ваш архив, может, я смогу заметить то, что не смогли увидеть вы.

– Идём, – выдохнул Велиал, и они вышли из зала совещаний, выделенного специально для прибывшей делегации из Небесной Канцелярии.

Мурмур искренне не понимал, почему ему нельзя убить какого-то мелкого демона, и всячески пытался его достать. Асмодею надоело что-то пытаться объяснить герцогу, и он направил свой единственный устойчивый контакт с миром под номером тринадцать к Велиалу, в надежде, что Мурмур к Падшему не сунется. И Мазгамон последние пять часов числился в свите Велиала.

Мазгамон как мог, старался разобрать каждое слово, доносившееся из-за закрытых дверей, чтобы находиться в курсе событий. При этом необходимо было делать вид, что он ни в коем случае не подслушивает. И сейчас в сопровождении пятёрки демонов легиона, демон перекрёстка направился следом за своим новым боссом, обдумывая то, что услышал.

Дойдя до архива, Мазгамон распахнул перед Велиалом и Гавриилом двери, пропуская архангела и Падшего внутрь. Их снова встретила полнейшая тишина, жуткий беспорядок и замершие работники, которые в этот момент писали завещания, прощались с родными и всячески старались доделать свои дела, чтобы встретить наказание достойно.

– Тут пахнет кошатиной, – поморщился Гавриил.

– Я говорил, но никто не обратил внимание на мои слова, – ответил ему Велиал. Они прошли вглубь архива, оставив свиту возле дверей.

– Кошатиной пахнет, – нахмурившись, повторил Мазгамон, и перед его глазами встал Фурсамионовский кот, который таскался по Адской канцелярии со свитком. И охрана с сотрудниками спали глубоким сном на пути его следования. – Я ненавижу тебя, Фурсамион, но ты явно сделаешь меня богаче. Ваше Темнейшество! – закричал демон перекрёстка и понёсся вглубь архива, в поисках начальства.

– Чего тебе? – Падший недовольно повернулся к склонившемуся в поклоне демону, которого ему навязали, чтобы он его охранял. Он, Велиал, должен был охранять какого-то демона.

– Мне нужно отлучиться домой. Мне позвонила жена, там что-то произошло между ней и курицей…

– Ну так иди, – пожал Велиал плечами. – Освободишь меня хоть на время от своего присутствия. Ненавижу куриц, – поморщился он.

– Слушаюсь, – ещё раз поклонился Мазгамон и пулей вылетел из архива, направляясь в сторону кабинета Асмодея. Дыру в нём ещё не заделали, да и по слухам, шефа сегодня не было на месте.

Пройдя через пустую приёмную, он зашёл в кабинет и с облегчением выдохнул, разглядывая переход в мир под номером тринадцать. Надо вернуть контракт, да и курицу усилить. Он до сих пор ещё этого не сделал, не зная, что именно требуется для усиления этой агрессивной твари.

Глава 3

– Егорыч! – прокричал я, заходя в дом.

Прислушавшись, ничего не услышал. Пройдя на кухню, обнаружил, что на плите стоят кастрюли с готовыми блюдами. Значит, Егорыч притащил нам еду, сделал какие-то неотложные дела, его протеже прибралась в доме, и все разбежались, оставив дом в наше с Настей распоряжение. Ну что же, это хорошо. Нужно наведаться в замок и поискать кольцо, а потом отпраздновать нашу помолвку. Надеюсь, нам дадут её отпраздновать.

Дверь приоткрылась, и в дом вошла Мурмура. Остановившись в дверях кухни, она пристально посмотрела на меня своими маленькими чёрными злобными глазками.

– Я сейчас пойду в замок пухлого извращенца, попробую кольцо найти. Я же предложение Насте сделал, представляешь, – сообщил я внимательно слушавшей меня курице. Мурмура слегка наклонила голову набок, а потом кивнула и направилась по коридору к двери, ведущей в подвал. – Нет, ты остаёшься здесь, – сказал я, догоняя курицу. – Мне нужно, чтобы кто-то следил за телефоном. Если он будет звонить, то тебе предстоит предупредить меня. Ты же сможешь самостоятельно пройти порталом в замок?

В ответ Мурмура квохтнула и расправила крылья, как бы показывая, что она в принципе может и самостоятельно телепортироваться куда угодно, не используя какие-то сомнительные телепорты.

– Ну вот и отлично, – я улыбнулся и открыл дверь в подвал. – К тому же к тебе привязан наш призрачный дядюшка, а тащить его в замок – это такое себе.

Мурмура ещё раз пристально на меня посмотрела и развернулась, принявшись расхаживать перед столиком с телефоном. Ну вот и ладушки, и я решительно шагнул в подвал.

Телепорт перенёс меня в ту же самую комнату, больше похожую на будуар дорогой шлюхи. Выбравшись из тонны шёлка, свисающего в самых неожиданных местах, я подошёл к двери и оглянулся, рассматривая это прибежище суккуб.

– Не хотелось бы думать, что это у Пхилу такой отвратительный вкус, – пробормотал я, помотав головой. – Потому что в этом случае недалеко и до пониженной самооценки, если учитывать, что этому её вкусу и я тоже когда-то соответствовал. Но в таком случае у меня для Велиала плохие новости.

Не выходя из комнаты, сосредоточился, вызывая в памяти те знания о замке, которые мне подкинули суккубы, а также рассказанные личем. Как оказалось, в знаниях суккуб был один провал. Сейф, расположенный сразу за картиной внизу. Её утащила с собой Пхилу, чтобы опознать в Аду некроманта, и ведь никто из нас не заметил этого хитро спрятанного сейфа. Что в нём хранилось, лич не знал. Говорил только, что хозяин чрезвычайно гордился содержимым и беспокоился за его сохранность.

– Ну что же, попробуем вскрыть этот сейф. Возможно, в нём хранится что-то действительно ценное. И может быть, среди этого ценного отыщется кольцо для Насти, – пробормотал я и целенаправленно направился на первый этаж.

На самом деле времени на всё про всё было немного. К тому же неизвестно, сколько я провожусь с защитой сейфа и смогу ли вообще вскрыть его.

Подойдя к стене, я долго смотрел на каменную кладку. И где, вашу мать, здесь сейф? Я даже рукой потрогал стену, никаких намёков на дверь или что-то в этом роде не было. Раскрыв демоническую ауру, я коснулся ею кладки. Ничего не произошло. Ну, в общем-то, логично, иначе суккубы давно сейф выпотрошили бы.

– Так, Денис, давай рассуждать логически, – я свернул ауру и призвал дар. – Этот пухлый шалунишка, скорее всего, специализировался на демонологии. А судя по праху ангела, то и пернатые ему попадались время от времени. И от ауры демона его самые ценные вещи должны быть защищены.

И я коснулся стены чистой, не преобразованной ни во что силой. Спустя долгих пять секунд несколько камней выдвинулись вперёд, и появились очертания двери сейфа. Так, уже лучше, а это что за руны? По периметру двери шли заковыристые символы, и никакого намёка на замок. Так, Денис, вспоминай, что значат эти закорючки, потому что по-другому ты этот сейф, похоже, не откроешь.

Я отошёл от стены и посмотрел на сейф со стороны. Никакой защиты не было. Скорее всего, чтобы не привлекать к нему внимания. Этот сейф хрен обнаружишь, если не знаешь, где конкретно он расположен. Да и саму дверь я вызвал по наитию. Замка нет, но он и не нужен. Это старый приём, к счастью, я его знаю: нужно расставить эти проклятые руны в нужном порядке, чтобы сейф открылся. К несчастью, я понятия не имею, что каждая из рун означает и в какой именно последовательности их необходимо расположить.

Не отпуская дар, я попытался дотронуться до первой закорючки. Она полыхнула призрачным пламенем, но не обжигала, а всего лишь показывала принадлежность. Попробовав подвигать её пальцем, с удовольствием отметил, что руна послушно отозвалась. Ну что же, хозяин давно умер, и возможен вариант, что защита всё-таки была, но за столько лет истощилась. К тому же здесь хрен знает, сколько времени хозяйничали демонессы, и вполне могли по природной глупости что-то нарушить. Но тут такое, суккубам острый ум необязателен, они другим берут.

Путём проб и ошибок мне удалось вычислить, что каждая из рун означает. Здесь не было ничего сверхъестественного – основные шесть стихий, включающие в себя жизнь и смерть. Теперь осталось понять, как именно их нужно расположить.

Внезапно перед глазами предстал плакат стандартного расположения стихий, принятый в этом мире. Я на него постоянно натыкался, когда блуждал по аудиториям Академии в поисках выхода.

– Неужели так просто? – снова пробормотал я и принялся выставлять руны в этой последовательности.

Когда руна смерти заняла своё место, окутав меня напоследок могильным холодом, камни, на которых руны были выбиты, дрогнули и повернулись. Раздался скрежет, и каменная дверь приоткрылась.

– Вот врут все, что здесь что-то прямо очень ценное хранилось, – я покачал головой. – Если бы пухлик так дорожил содержимым, то сделал бы замок понадёжнее. А то получается: «Скажи „пароль“ и проходи». Несерьёзно как-то для уважаемого некроманта.

Неторопливо натянув на руки защитные перчатки, я потянулся к сейфу. Эти перчатки лежали на тумбочке возле двери в будуаре суккуб. И по подпалинам на пальцах было видно, что девчонки частенько ими пользовались. Так, что здесь у нас?

Первым мне под руку попался кинжал. Вытащив его из ножен, я полюбовался тонкой вязью рун, бегущих по лезвию. Стоило мне призвать дар и чуть-чуть приоткрыть ауру, как руны засветились. Ну что это за безумная страсть к рунической магии? Вогнав кинжал в ножны, я сунул руку в сейф, вроде внутри ещё какая-то коробка виднеется.

Как только я извлёк шкатулку, дверь резко захлопнулась, я едва успел руку отдёрнуть, чтобы её не лишиться.

– Ай, чтоб тебя, – потрясая кулаком в сторону сейфа, я принялся изучать шкатулку. Снова руны, тебе уже на крышке. О, а вот эти я точно знаю, это защита.

Покачав головой, поднял с пола кинжал, пустил в него дар и просто провёл кончиком по последней руне, изменяя её. После этого отскочил, потому что крышка полыхнула каким-то очень нехорошим зеленоватым пламенем. Когда пламя опало, слегка покорёженная крышка сама собой приоткрылась.

Сев прямо на пол, я распахнул шкатулку, используя кинжал.

– Какой идиот свалил все артефакты в одну кучу, даже не использовав отдельный защитный футляр для каждого в отдельности? Пухлик, чтоб тебя Пхилу замучила по беспределу! – рявкнул я, выбирая из кучи артефактных драгоценностей изящное колечко с некрупным бриллиантом. Синие искорки в камне были настолько интенсивные, что заподозрить в нём простое кольцо мог только полный кретин.

Раскрыв ауру и не отпуская дар, я принялся изучать кольцо. Так, простенькие чары подгона размера, не слишком сложные защитные чары, по типу электрошока. Всё, больше на кольце ничего не было. Вот и отлично. Поднявшись с пола, я сунул кольцо в карман брюк, прикрепил к ремню ножны и уже хотел сунуть в них кинжал, как услышал какой-то неясный шум на улице. Кто-то истошно орал, явно магическим образом усилив голос.

– Фурсамион! Фурсамион! Или как там тебя сейчас зовут, Денис! На помощь! Спаси меня! Ты должен меня спасти!

– Кому я должен, я всем прощаю, – пробормотав, я нахмурился, поудобнее перехватив в руке кинжал, вышел на улицу. – Ну и кто это надрывается?

– Фурсамион! – Голос раздавался где-то за воротами.

Всё ещё хмурясь, я приоткрыл калитку, запечатанную моим даром, и меня чуть не внёс вместе с ней во двор, бежавший, выпучив глаза, Юрчик.

Я успел разглядеть, что это не Юрчик, а кретинский Мазгамон, когда впереди послышалось приглушённое рычание. Мазгамон юркнул мне за спину, оставляя меня фактически наедине с опасностью. Вот же козёл! Снова раздалось рычание, и я медленно обернулся, стараясь не совершать резких движений.

Переведя взгляд на тварь, от которой удирал Мазгамон, я чуть слышно выругался, потому что не успевал захлопнуть калитку. О замке в головах тварей Мёртвой пустоши всё ещё сохранялась нехорошая память, потому что нёсшаяся прямо на меня тварь притормозила. Внешне она напоминала огромную гиену, раза в два с половиной больше обычной. Её глаза горели багровым огнём, из ноздрей валил дым, а в распахнутой пасти зарождалось пламя. Твою мать, она ещё и огнедышащая!

Мощные мышцы напряглись, готовясь к прыжку, и тогда я перехватил кинжал и швырнул его прямо в раскрытую пасть. Бросок получился удачным, гиена завизжала, а зарождающееся пламя погасло, так и не вырвавшись в мою сторону.

Но удар оказался несмертельным. Замотав головой и взревев, гиена бросилась на меня. Я упал на спину, не давая ей меня опрокинуть. При этом мои ноги оставались за воротами, в то время как торс и голова находились во дворе.

Сквозь шум крови в голове я услышал, как верещит Мазгамон. Развернув свою демоническую ауру на всю мощь, я выхватил кинжал изо рта у твари. Одной рукой обхватив её за нижнюю челюсть, стараясь держать подальше от себя страшные клыки, с которых капала слюна пополам с кровью, второй рукой я всадил кинжал между рёбер твари. Руны на лезвии полыхали, я не отпускал дар, чувствуя, что расходую резерв очень неаккуратно. Вытащив кинжал, ударил ещё раз и ещё… На четвёртом ударе напор твари стал ослабевать, а когда я ударил в пятый раз, то она рухнула на меня, придавив к земле.

Выдохнув, я отозвал дар, с неудовольствием отметив, что истратил на не слишком сильную тварь почти пятнадцать процентов резерва. Спихнув с себя тушу, поднялся, ухватил её за шкирку и выволок за ворота. При этом мне пришлось применить демоническую силу, и я уже мысленно проклинал себя за это, представив, как будут болеть, так и не приученные к подобным нагрузкам, мышцы.

Закрыв калитку, я почти строевым шагом подошёл к колодцу. Вытащив ведро с водой, взмахом руки поднял его в воздух, заставив наклониться таким образом, чтобы из него текла тонкая струйка. Перед Мазгамоном мне стесняться было нечего и скрывать свои возросшие силы было не нужно.

Кое-как умывшись, мысленно поблагодарив себя за то, что догадался не снять защитные перчатки, когда выбежал на улицу. Вылив остатки воды себе на голову и направив тёплый ветерок, чтобы просушиться, я очень медленно повернулся к попятившемуся Мазгамону.

– Ты, мать твою, демон второго уровня, не связанный ограничениями человеческого тела, – прошипел я, делая шаг в его направлении. – Твоё вместилище отозвалось бы на любые твои действия так, как это нужно было бы тебе. Какого мерзкого Серафима ты подставил меня под клыки этой твари?