Российские миротворцы на Балканах

Включение Балкан в разные исторические периоды в орбиту империй наложило серьезный отпечаток на культуру и традиции населения региона. Здесь устанавливали свои порядки Византия, Османская Турция и Австро-Венгрия. Российская империя, не имея на полуострове собственных владений, с первой половины ХIХ века оказывала непосредственное влияние на политическое и культурное развитие православных народов – прежде всего болгар, греков и сербов.

Для понимания происходящих в регионе процессов важно помнить, что принятие христианства из разных центров – Рима и Константинополя – не только повлияло на развитие духовной культуры, но и определило цивилизационный выбор народов. Не менее, а возможно, даже более серьезные последствия оказало принятие ислама в ходе завоевания балканских земель Османской империей.

Последствия владычества турок, активно проводивших политику исламизации и отуречивания, особенно ярко проявились в Боснии и Герцеговине, Косово и Метохии. Масштабы массового перехода крестьян в ислам в ХVI – ХVII веках можно объяснить умелой ненасильственной политикой Стамбула по созданию лояльного большинства на завоеванных территориях из бедных слоев населения. Принятие ислама открывало перед крестьянином возможность восходящей социальной мобильности, которой он был полностью лишен в прежнем сословно-конфессиональном обществе. Параллельно с процессами отуречивания проходила массовая эмиграция славянского населения на запад и север, за реки Дунай и Саву. Эта эмиграция продолжалась вплоть до XIX столетия.

Славяновед Инна Лещиловская четко сформулировала квинтэссенцию цивилизационного различия балканских народов: «После турецкого завоевания Балканского полуострова хорваты стали юго-восточным форпостом католицизма в Европе, сербы составили юго-западный бастион православного мира, мусульмане славянского происхождения оказались на северо-западной границе устойчивого исламского проникновения в Европу. Балканы как мост между Западом и Востоком, один из перекрестков мировых цивилизаций, являются регионом геополитического разлома. Происходившие здесь события, явления и действия различных лиц то разъединяли между собой, то сплачивали населявшие его народы»[7].

Балканы в годы Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

Многовековое нахождение под властью венгерской и австрийской корон одних (словенцы, хорваты), попытки приспособиться к требованиям турок-османов других (албанцы, боснийские сербы) и постоянная, на протяжении столетий борьба за сохранение своей идентичности третьих (греки, болгары, сербы) не могли не отразиться на отношениях народов, формировании их мировоззрения и цивилизационном выборе. В результате на пространстве Балкан сформировались три культурные общности – западная (католическая), православная и исламская.

Несмотря на наличие «общих черт объективного порядка» (Сэмюэль Хантингтон), к которым относятся язык, история, религия, обычаи, институты, самоидентификация, и которые определяют формирование самостоятельных наций, идеи собрать все территории южных славян под одной крышей развивались на протяжении всего ХIХ века. В частности, в недрах литературно-политического движения иллиризма, идейным вдохновителем которого был хорват Людевит Гай, в 30–40‑е годы XIX столетия родилась идея общности судеб сербов, хорватов и словенцев, получившая позднее название югославизма. Одна из идей югославизма заключалась в обосновании единой общности «сербско-хорватский народ» и внедрении этнонима «югославяне». На роль лидера в национально-объединительном движении претендовали и Загреб, и Белград, и Подгорица, не забывая при этом о планах создания собственных национальных государств.

С 1830 года центром антиосманского движения на Балканах становится Сербское княжество. Составленная премьер-министром и министром иностранных дел Илией Гарашаниным внешнеполитическая программа «Начертания» (1844 г.) предполагала, что сербская полития во главе с династией Обреновичей должна возглавить борьбу против турок за создание Балканского союза, в состав которого войдут Босния и Герцеговина, Черногория, Македония, а также Хорватия в случае распада Австро-Венгрии.

В Хорватии наряду с идеями иллиризма и югославизма также развивалась великохорватская идея, суть которой, как и великосербской, заключалась в собирании всего населения этой национальности в одном государстве. Молодой юрист Анте Старчевич в начале 50‑х годов ХIХ века основал новое направление в национальной хорватской идеологии, согласно которому единственным государством, способным объединить все славянские народы, могла быть только Великая Хорватия. Фактически к началу XX века сформировались два интеграционных проекта – великосербский и великохорватский. Их главное отличие заключалось в том, чья столица будет центром нового объединения – Загреб или Белград.

Формирование национальной идеологии среди народов Боснии и Герцеговины в XIX столетии проходило под большим влиянием белградских политиков и интеллектуалов. В этой провинции Османской империи проживали представители трех вероисповеданий, говорившие на одном – сербохорватском – языке. В XIX веке славяне-мусульмане, которые составляли около 50 % населения Боснии и Герцеговины, осознавали четкую разделительную грань между собой и мусульманами-турками, ощущали себя особой этнической общностью по отношению как к иноверцам, так и прочим мусульманам. Поэтому они охотно откликались на идеи духовного и территориального объединения всего сербского народа вокруг Белграда. Загреб, в свою очередь, рассматривал возможность объединения территорий, населенных хорватами. В гораздо меньшей степени объединительные идеи присутствовали в Болгарии и Греции.

Албанцы же, наоборот, никогда не рассматривали возможность объединения со славянскими народами. Более того, с момента создания националистической организации Призренской лиги в 1878 г. и провозглашения независимости от Турции в 1912 г. они активно развивали идеи албанизма – объединения всех территорий проживания албанцев – Великой Албании. Что же касается планов объединения Югославии и Албании после Второй мировой войны, то известный политик и близкий соратник Тито Милован Джилас писал в своих воспоминаниях об этом так: «Правительства наших стран в конце войны в принципе стояли на точке зрения, что Албания должна объединиться с Югославией. Это покончило бы с традиционной нетерпимостью и конфликтами между сербами и албанцами. И – что особенно важно – это дало бы возможность присоединить значительное и компактное албанское меньшинство к Албании как отдельной республике в югославско-албанской федерации»[8]. Как известно, этого объединения не произошло, однако с 2008 г. существует второе албанское государство – Республика Косово. Но вернемся в начало XX века.

Итоги Первой мировой войны (а именно, крушение сразу трех империй – Австро-Венгрии, Османской Турции и России), а также мощное революционное движение, затронувшее периферию капитализма, стали сильнейшими внешними катализаторами центростремительных тенденций. Великие державы (Англия, Франция и США) поддержали идею югославского государства. 1 декабря 1918 г. было провозглашено создание Государства сербов, хорватов и словенцев. Впоследствии оно было переименовано в Королевство сербов, хорватов и словенцев, а с 1929 г. – в Королевство Югославия.

Справка

После Первой мировой войны с формированием в Восточной Европе пояса стран, используемого в качестве «кордона» против «красной чумы» с востока, Балканы превратились еще и в «геополитическую границу». Сначала эта граница была очень широкой и не только защищала победившие в Первой мировой войне морские страны Запада (Англию и Францию) от угрозы с востока, но и отделяла молодой СССР от Германии, а также Австрии и Венгрии, т. е. проигравших войну стран (во избежание распространения на них большевизма).

Сербия и другие балканские государства накануне Первой мировой войны 1914–1918

Разные народы по-разному видели воплощение идеи югославизма. Сербы выступали за единое и унитарное государство с областным самоуправлением, хорваты и словенцы – за создание федерации. Главными внешними игроками, определявшими вектор развития региона, стали США, Великобритания и Франция. Россия в силу естественных причин (революция, Гражданская война) на определенное время выпала из региона. Причем доктрина Вильсона, провозглашавшая «ничем не ограниченную возможность самостоятельного развития» народов полуострова, расходилась с позицией Ллойд Джорджа и Жоржа Клемансо, выступавших за жесткую политику в отношении государств, проигравших в мировой войне.

В результате длительных согласований была достигнута договоренность, что государство сербов, хорватов и словенцев, или Югославия, будет свободным, независимым королевством с единой территорией и единым гражданством. Оно будет конституционной, демократической парламентской монархией с династией Карагеоргиевичей во главе[9].

В то же время вся аргументация в пользу общего государства не могла скрыть его искусственного, сегментарного характера. Кроме некой общности исторических судеб в период раннего Средневековья, славянские народы не обладали ни равным уровнем экономического развития, ни едиными политическими и правовыми системами. При этом имевшая место религиозная конфронтация и разные цивилизационные задачи делали невозможным выработку общих целей развития и, соответственно, формирование устойчивого государства.

Как справедливо отметил Эрик Хобсбаум, с «основанием Югославского королевства сразу же обнаружилось, что его жители вовсе не обладают общим «югославским» самосознанием, которое пионеры иллирийской идеи постулировали еще в начале XIX века, и что на них гораздо сильнее действуют иные лозунги, апеллирующие не к «югославам», а к хорватам, сербам или словенцам и достаточно влиятельные для того, чтобы довести дело до бойни. В частности, массовое хорватское самосознание развилось лишь после возникновения Югославии и направлено оно было как раз против нового королевства – точнее, против (реального или мнимого) господства в нем сербов».

Просуществовала «первая Югославия» недолго. 6 апреля 1941 г. она была оккупирована и расчленена странами оси. Часть ее территории вошла в состав Великой Албании под протекторатом итальянского короля Виктора-Эммануила III. Фашистское Независимое государство Хорватия получило часть территорий Боснии и Герцеговины. В историю эти протектораты вошли как пример почти животной ненависти к сербам. По последним данным, в результате геноцида погибли 800 000 сербов. Около 200 000 сербов были насильно обращены в католичество, 400 000 вынуждены были бежать в Сербию. Главным итогом деятельности фашистских режимов в Албании и Независимом государстве Хорватия стало изменение этнической карты региона и закрепление ненависти между соседними народами

Раздел Югославии между нацистской Германией и ее союзниками

Тем не менее именно в это время в регионе активно распространялись социалистические идеи, в частности, идеи нового интеграционного проекта – построения югославского государства, основанного на принципе права наций на самоопределение. Безусловным прообразом такого «светлого будущего» был Советский Союз, федеративная модель которого легла в основу государственного устройства «второй Югославии».

Социалистическая или «вторая» Югославия, как неудавшийся интеграционный проект, была продуктом Ялтинских соглашений. Как вспоминал Милован Джилас, Сталин в апреле 1944 г. в разговоре с Тито сказал: «В этой войне не так, как в прошлой, а кто занимает территорию, насаждает там, куда приходит его армия, свою социальную систему. Иначе и быть не может»[10]. Следует уточнить, что в Югославии «иначе и быть не могло» не только потому, что к концу войны почти всю территорию контролировала Народно-освободительная армия во главе с Иосипом Брозом Тито, но и потому, что эта территория входила в зону интересов СССР.

В результате Балканы продолжили быть объектом борьбы великих держав за влияние, в которой принимал участие и Советский Союз, заинтересованный в обеспечении безопасности юго-западных границ стран Варшавского договора и усилении своего влияния в Юго-Восточной Европе. При этом сама Югославия, прежде всего ее сербское население, в отношениях с социалистическими странами придерживалась политики перехода от протектората к ограниченному суверенитету, давая отпор как натоизации, так и советизации.

Справка

После Второй мировой войны Балканы были поделены на северную (социалистическую часть) и южную – капиталистическую. При этом советизация Балкан в последующем привела к разделению региона даже на три части: Восточные Балканы (Болгария и Румыния, входившие в Организацию Варшавского договора и Совет экономической взаимопомощи), Западные Балканы (страны альтернативного социализма – Югославия и позже Албания) и Южные Балканы (Греция и турецкая часть Балкан – члены НАТО).

После краха социализма в Европе Балканы подпали под влияние ЕС, как наследника идеи общеевропейского дома с новой моделью организации империи.

Созданная изначально в соответствии с базовыми принципами советского федерализма, не учитывавшая естественные границы проживания народов (а возможно, сознательно сужавшая сербское пространство) социалистическая Югославия прожила красивую, но недолгую жизнь. Реализация принципа права наций на самоопределение привела не к возникновению жизнеспособной целостности, а к формированию агрессивной этнократии и попранию принципа историзма. Дело в том, что идеологическим и политическим фундаментом республик Федеративная Народная Республика Югославия / Социалистическая Федеративная Республика Югославия стала именно этническая идентификация.

Формирование Югославии после Второй мировой войны

По конституции 1946 г. Югославия была разделена на шесть национальных республик – Словению, Хорватию, Сербию, Черногорию, Македонию, Боснию и Герцеговину, причем в Сербии были выделены два автономные края – Косово и Метохия и Воеводина, а в состав Хорватии и Боснии и Герцеговины были включены исконно сербские территории. В результате сербы оказались разделенными не только республиканскими, но и краевыми границами. Кроме того, после Второй мировой войны было запрещено возвращение сербских беженцев в Косово и Метохию и северные районы Македонии.

Югославия как буферная зона на стыке геополитических систем

Создание республики Босния и Герцеговина заложило еще одну мину под сербов. Ее территория была образована по историко-географическому принципу. Именно поэтому боснийские сербы до сих пор считают Боснию и Герцеговину не государством, а географическим названием. В границах республики были объединены представители трех разных народов – сербов, хорватов и боснийцев (сербы, принявшие ислам при турецком господстве), не считая национальных меньшинств. Понятие «мусульманин» в Социалистической Федеративной Республике Югославия появилось впервые по данным переписи 1961 г. как определение не религиозной, а этнической принадлежности. Так, например, жители Боснии и Герцеговины писали в анкетах: «Вероисповедание – атеист, национальность – мусульманин». После переписи 1971 г. слово «мусульмане» стало синонимом народности.

Анализ имеющихся данных дает основание утверждать, что в Боснии и Герцеговине политическим руководством Социалистической Федеративной Республики Югославия сознательно формировалась новая нация. Так, вся система образования и религиозного воспитания в социалистический период была направлена на формирование у отуреченных сербов устойчивой идентификации себя как несербов – как мусульман. В течение 1980‑х годов отмечался настоящий строительный бум мечетей по территории всей республики. Ежегодно высшее исламское образование на Среднем и Ближнем Востоке получали 250 молодых боснийцев, которые возвращались на родину зачастую с радикальными и фундаменталистскими взглядами и в результате в конце 1980‑х годов выступили в роли главных разрушителей общего государства.

Параллельно культивировался и поощрялся национализм в Словении и Хорватии как самых богатых республиках, которые не хотят больше «кормить» отсталые территории. Албанское большинство Косово и Метохии требовало статуса республики. Фактически югославское государство не представляло собой нечто целое уже по конституции 1974 г., т. е. Югославия к концу 1980‑х представляла собой хорошо подготовленную горючую смесь. Спичкой, которая разожгла пожар межнациональных войн, оказалось не столько провозглашение независимости республик, сколько признание новых государств в существующих границах международным сообществом.

Справка

Провозглашение независимости:

25 июня 1991 г. – Словения;

25 июня 1991 г. – Хорватия;

8 сентября 1991 г. – Македония;

22 сентября 1991 г. – Республика Косово (независимость отменена в ходе войны НАТО против Югославии);

18 ноября 1991 г. – Хорватское Содружество Герцег-Босна (по итогам Вашингтонского соглашения в 1994 году объединена с Республикой Босния и Герцеговина в Федерацию Боснии и Герцеговины);

19 декабря 1991 г. – Республика Сербская Краина (уничтожена в результате операции «Буря»);

28 февраля 1992 г. – Республика Сербская (объединилась с Федерацией Боснии и Герцеговины в Боснию и Герцеговину по Дейтонскому соглашению в 1995 году);

6 апреля 1992 г. – Республика Босния и Герцеговина (по итогам Вашингтонского соглашения в 1994 году объединена с Хорватским Содружеством Герцег-Босна в Федерацию Боснии и Герцеговины);

27 сентября 1993 г. – Автономная область Западная Босния (провозглашена как автономия);

18 марта 1994 г. – Федерация Боснии и Герцеговины (объединилась с Республикой Сербской в Боснию и Герцеговину по Дейтонскому соглашению в 1995 году);

26 июля 1995 г. – Республика Западная Босния (уничтожена в результате операции «Буря»);

14 декабря 1995 г. – Босния и Герцеговина;

10 июня 1999 г. – Косово под «протекторатом» ООН (образовано в результате войны НАТО против Югославии);

3 июня 2006 г. – Черногория;

17 февраля 2008 г. – Республика Косово.

Последовательность распада Югославии

Глобализация и крушение биполярной мировой системы создали объективные предпосылки для формирования новых механизмов борьбы за влияние в регионе. Одним из них стала дезинтеграция югославского пространства, которая никогда бы не выразилась в кровопролитных межэтнических войнах, если бы не интересы внешних игроков. Признание бывших республик Югославии в границах, не отвечавших историческим реалиям, привело к серии межэтнических войн и внешней интервенции. Последствия этих событий до сих пор не преодолены, да и вряд ли в ближайшее время это произойдет. Исключительная поддержка Западом всех участников конфликтов, где бы они ни проходили, кроме сербов, свидетельствует лишь о стремлении окончательно уничтожить Сербию как главного психоисторического союзника России.

Необходимо подчеркнуть, что развал Югославии вызван не тем, что этот проект был изначально нежизнеспособен и ущербен – просто он был нужен в биполярной системе как некая буферная зона – зона неприсоединения. Недаром Белград играл важнейшую роль в Движении неприсоединения. При этом в системе глобальной гегемонии, которая сложилась после 1991 г., никакие противовесы были не нужны. Однако сербы этого не поняли, сразу не смирились и понадеялись на поддержку России, в то время как она, в результате политики Бориса Ельцина, Андрея Козырева и Виктора Черномырдина, фактически без сопротивления сдала все свои интересы в регионе, открыв тем самым дорогу евроатлантической интеграции.

Продолжающаяся после распада биполярной системы трансформация международных отношений и глобальные геополитические изменения самым непосредственным образом отразились на ситуации в регионе. Узкопрагматичные цели (как правило, меркантильного характера) определили бескомпромиссное стремление политического руководства балканских государств, включенных до 1991 г. в орбиту советского влияния, встроиться в такие наднациональные структуры, как НАТО и ЕС. Это вызвало естественную обеспокоенность России расширением к нашим границам мощнейшей и агрессивной военно-политической структуры.

Распад Югославии 1991–1999 гг.

Тем не менее, при всех противоречиях, существующих между странами и народами полуострова, в начале текущего века окончательно обозначился общий для них вектор развития – евроатлантическая интеграция. Фактически это означало начало передела сфер влияния, «передела уже поделенного мира» насильственным, военным путем. Балканский регион, как важная стратегическая транзитная зона – по своей сути мост в Малую Азию и оттуда на Ближний Восток, сулил контролирующим его государствам, союзам и блокам геополитические преимущества. Не случайно Збигнев Бжезинский рассматривал Балканы как особую «клетку» на «великой шахматной доске».

Карта Югославии после ее распада

Таким образом, можно отметить, что в XIX–XX веках Балканы прошли через существенные геополитические и цивилизационные изменения и опробовали на себе различные проекты, как своего балканского авторства, так и импортированные извне, при этом регион оставался важным пограничьем, в котором сталкивались как местные балканские силы, так и крупные мировые игроки и политические системы в борьбе за ключ к «пороховому погребу» Европы. Поэтому с точки зрения исторической ретроспективы необходимо признать, что фактическим контролем большей части Балкан Запад нанес психоисторический удар по России.

1.2. Интересы США и ведущих европейских держав на Балканах

Кризис на Балканах нашел свое отражение во внешней политике многих стран, и прежде всего США, особенно после окончания холодной войны. Он «явился катализатором изменений не только в американской внешней политике, но и в трансатлантических и американо-российских отношениях, а также в отношениях США с исламским миром»[11]. После распада биполярной системы этот кризис стал очередным поводом для США реализовать давно вынашиваемый ими план захвата мирового лидерства. Военно-политическая обстановка в Европе стала развиваться с учетом интересов США, а руководство Соединенных Штатов предприняло целенаправленные меры политического, экономического и военного характера по сохранению и укреплению своих лидирующих позиций и обеспечению воздействия на происходящие в Европе процессы в выгодном для себя направлении.

Претенциозная позиция США в международных делах приобрела отчетливые контуры и получила соответствующее документальное оформление в 1993 году в «Стратегии национальной безопасности США», в которой напрямую обосновывалась целесообразность пересмотра системы безопасности в Европе, сложившейся после окончания Второй мировой войны, и ее изменения в пользу США и их союзников. «Мир нуждается в руководстве, которое способна осуществить только Америка. Перед нами открывается беспрецедентная возможность утверждать наши интересы (а не просто защищать их)», – отмечалось в этом документе. Правда, в то время администрация президента Б. Клинтона еще проявляла некоторую сдержанность, поэтому подобные заявления сопровождались такими пояснениями: «Нам следует быть разборчивыми и осмотрительными в наших глобальных инициативах. Другие также должны иметь свои обязанности. Но мы не можем также позволить, чтобы провозглашенный нами принцип превратился в оправдание бездеятельности со стороны Америки»[12]. Так под благовидными предлогами обосновывалась новая геостратегия США и блока НАТО, направленная на достижение почти неограниченных целей, для обеспечения чего могли быть использованы «все необходимые инструменты национальной мощи».

Несколько позже в докладе «Национальная военная стратегия» председателя Комитета начальников штабов вооруженных сил США вышеупомянутые базовые положения приобрели логическую завершенность. Они трансформировались в совокупность весьма жестких, агрессивных по своему характеру принципов, являющихся руководством к действию, как-то:

США несут глобальную ответственность за все происходящее в мире; вооруженные силы США призваны защищать демократию в планетарном масштабе;