Мирошников. Дело о рябине из Малиновки

Садырин был немного в курсе старой истории, потому что ему в самом начале своей деятельности пришлось сначала искать пропавшую барыню Сысоеву, а потом выправлять документы внезапно нашедшейся бывшей утопленнице. Уже за давностью лет забылись многие обстоятельства, но любовник в бумагах действительно фигурировал. Это он помнил.

Поскольку обманутый муж Сысоев к тому времени уже давно был мертв, соседи тогда немного пообсуждали предосудительный пикантный момент с бегством жены, но быстро забыли. Тем более, что бежавшая от мужа бесстыдница (кошмар же, душечки!) вернулась все равно к разбитому корыту. О разорении семейств Сысоевых и Носовых все знали. Потому общественное мнение скоро сложилось однозначное – ну и пусть живет эта обманщица, нарушавшая заповедь «не прелюбодействуй», в своей нищей Малиновке.

Садырин еще раз отодвинул сундучки от стен, чтобы проверить, не завалилось ли что у стенки. Потом посидел на мягком стуле, на котором хозяйка занималась рукоделием, полистал молитвенник, в котором лежал засушенный кленовый листочек. Жалко, не нашлось ни единой собственноручно Серафимушкой написанной бумажки. По словам управляющего, все хозяйственные записи вел только он, но могли ведь быть личные записи. Могли, но пока не нашлись.

Харитон Иванович вышел на улицу, где было уже темно и свежо. Даже деревенский люд уже разошелся, понимая, что интересных новостей им сейчас не дождаться.

Пора было ехать домой, утром докладывать в полицейский участок Аркадию Михайловичу Горбунову и ждать следователя Мирошникова. Предварительная версия – преднамеренное убийство с целью завладения имуществом, потому как в тайной каморе абсолютно точно что-то было, а этого чего-то сейчас нет.

Этим делом хотелось заняться лично, и вряд ли Аркадий Михайлович будет возражать. Конечно, на этот раз Серафимушка Гордеевна точно померла и точно не воскреснет. Очень хотелось найти душегубца, который сотворил непотребство злокозненное. Пара зацепок есть. Завтра нужно начать с садовника. Уж если кухарка из окна заметила непорядок, то он обязательно должен был обратить внимание. Во время допроса садовника, правда, указанных кухаркой обстоятельств еще не знали, так что надо начать с прояснения вопроса.

И еще есть пара подозрительных личностей, которые вели себя во время допроса странно, чем насторожили опытного пристава. Надо с ними поработать. Возможно, в участок их забрать. Оказавшись в казенных стенах, многие охотнее начинают разговаривать.

Да и с Мирошниковым интересно работать. Молодой следователь всегда имеет свой взгляд на дела и замечает то, что старый Садырин выпускал из виду. Возможно, у него появятся дельные идеи.

***

В эту ночь многим не спалось.

Садовника Ипата с годами все чаще и чаще посещали воспоминания, которые хотелось бы забыть раз и навсегда. Он регулярно просыпался в холодном поту и долго пил воду, утирая намокающие усы и бороду.

Супруга Марьяна уже ничего и не спрашивала, просто отворачивалась на другой бок и потом прижималась теплой спиной, когда он вновь укладывался.

Сегодня думалось, что пристав вот-вот задаст опасный вопрос. Ипат не знал, как тогда быть, поскольку даже ему встреча казалась непостижимой и невозможной.

Не мог заснуть и долго ворочался старый священник Антоний. Он вздыхал, несколько раз принимался обращаться к Создателю, но странно путался в словах и мыслях, потому скоро перешел на совершенно мирские раздумья о том, что рабу божью Серафиму надо как можно быстрее предать земле, поскольку погода жаркая стоит. И нехорошо неживое тело в погребе рядом со съестными припасами хранить, как… курицу какую. Поймав себя на такой греховной мысли, священник судорожно закрестился:

– Прости мя, господи, грешен непотребными словесами.

Но почему-то внезапно возникший образ общипанной курицы не отпускал бедного батюшку. Он крестился, нашептывал слова обычно спасительных молитв, но курица в мыслях вдруг обрастала перьями и становилась боевым петухом со шпорами.

Антоний рухнул возле образов с молитвенником в руках:

– Спаси мя! Спаси мя! Спаси мя, грешного! Демоны разумом хотят завладеть! Изыди, сатана!

Первые лучи солнца, заглянувшие в окно, осветили щуплую фигуру в исподнем, истово кладущую поклоны в молитвенном экстазе.

Конюх Ермоша, вернувшийся из города, куда ездил с запиской к следователю Мирошникову, вдруг напился пьяным, что с ним нечасто бывало. Он сидел в конюшне, пьяно раскачивался из стороны в сторону и жаловался своему любимцу – гнедому коню Грому на негодяя кузнеца. Тот опять не сделал ему нож-засапожник взамен утерянного, ссылаясь на внезапно свалившийся большой заказ.

– А мне же нужон совсем ма-а-аленький ножичек. Какой же он мне друг, если такую безделицу сделать не может, – Ермоша размахивал кривым пальцем перед мордой внимательно слушавшего его коня, – как же я теперь без ножа-то! Без ножа – как без рук. Никакой порядочный мужик без ножа не могёт. Енто закон такой. Ежели ты мужик – обязательно у тебя должон быть нож. Вдруг какая привидения, упаси господь, нападет. А если ножичек есть – обязательно отстанет окаянная зараза. Надо и Ипату сказать про ножичек-то.

Лидушка то плакала, уткнувшись в платок, то смотрела в потолок, на котором плясали тени, когда ветерок из открытого по случаю жары окна пытался задуть пламя лампадки. Внезапно стало страшно, показалось, что под окнами кто-то ходит. Лидушка сползла с лавки и быстро захлопнула окно. Стало страшно, а ну как убивец за ней возвернулся!

Управляющий Иван Кузьмич так за день притомился со скорбными делами, и уже не чаял, как добраться до ложа. Но нет. Стоило улечься в мягкую постелю, как снова мыслями утонул в сегодняшнем дне. Все думалось, правильно ли поступал, не забыл ли чего. Пристав уже укорил, что не оградил подворье от праздношатающихся, следы затоптали. Было стыдно, потому как о таком порядке огораживать место преступления он знал, да выпустил из виду. С этими хлопотами так и не было времени поскорбеть должным образом.

Следователь Мирошников, только ночью вернувшийся из поездки, получил записку от полицмейстера Горбунова и пристава Садырина. Хорошо, если Садырин будет заниматься расследованием убийства помещицы. Он хоть и немолод, но думает, старается, и работать потому с ним удобно. Надо ехать завтра в ту Малиновку. Кому, интересно, могла помешать старушка? Как написал Горбунов, бунтов в деревеньке никаких не было, жили спокойно хозяйка и ее люди. Скорее всего, какой-то случайный лихой мужичок залетел. Ни дня покоя судебному следователю нет, то одно, то другое случается. Совсем нет времени на личную жизнь.

Мирошников вздохнул, вспоминая сегодняшнюю случайную знакомую. Ниночка Жарова прелесть как хороша, но, к сожалению, замужем.

Глава 3. Следователь Мирошников

Когда Мирошников прибыл в Малиновку, Садырин был уже на месте. Он сидел в беседке, сдвинув фуражку на затылок, и поминутно вытирал большим платком потную красную шею. Перед ним на столике лежали исписанные листы.

Сначала очень долго и довольно напористо следователь беседовал с Лидой. Особое внимание он уделил времени, когда хозяйка убежала с любовником. Но Лида ничего не могла сказать: ни где барыня тогда обретала, ни почему вернулась, ни что случилось с Климом. Садырин даже немного пожалел несчастную женщину, которая была почти ровесницей своей бывшей хозяйки. Мирошников говорил с ней серьезно и не допускал слезы и истерики. В конце концов, Лида начала путаться и противоречить сама себе, а потом расплакалась и без спросу убежала.

Мирошников недовольно проворчал:

– Вот еще, нежные мы какие, – и поставил в своих записях какую-то пометку.

– Ваше благородие, – почтительно проговорил Садырин, – она всегда такая впечатлительная, а уж к своей хозяйке такая привязанная была! Да еще и первой нашла убитую. Понятно, что никак пока отойти не может.

– Возможно, Харитон Иванович. Только надо проверить ее сына. Он, вроде, в этой деревне живет?

– Да, Прошка. Обычный мужик, я его давно знаю.

– Проверь его. Вообще интересно было бы знать, упомянула ли покойная барыня эту Лиду в завещании.

– Серафима Гордеевна часто говорила о своих распоряжениях на случай смерти. Эта тема обсуждалась. Я бумаг не видел, но она точно к нотариусу ездила, а потом часто упоминала о своих решениях. Имя Лиды фигурировало, но сумма вряд ли может оказаться значительной. Хозяйка была небогата. Где-то рублей пятьдесят или сто, вряд ли больше.

– Так-так, – Мирошников снова поставил какую-то заметку в своих записях, – что у тебя сейчас в планах, Харитон Иванович?

– Садовник Ипат ждет. Я вчера с ним только вскользь смог побеседовать. Да здесь вообще все такими огорошенными казались произошедшим, со всеми было трудно говорить.

– Ну, давай садовника Ипата чуть позже допросим. Лучше пройдемся по местности. Может, что-то увидим, хоть ты говоришь, что все носились тут как оглашенные.

– Ну да, – Садырин недовольно засопел, – управляющий прошляпил. Он думал, что только дом надо закрыть. Потом, когда я прибыл, хоть тыльные подходы к усадьбе огородили, а перед воротами тут вся деревня марши маршировала.

Прогулка по окрестностям особого результата не принесла. Все действительно оказалось затоптанным, тем более что там начиналась дорога на хозяйское поле с гречихой, и как раз накануне несчастья управляющий гонял туда баб на работу.

Следователь и пристав полазали по кустам, где мог прятаться злоумышленник. Примятые места были, но никаких улик найти не удалось. Траву и малые кустики могла примять и молодежь из деревни. Дело молодое, понятное.

Потом они вдвоем вернулись к дому, походили вокруг.

– Что предполагаешь, Харитон Иванович, как преступник проник в дом? – рассеянно спросил Мирошников, осматривая окно в опочивальне Серафимы Гордеевны.

– Наиболее вероятным кажется, что убийца проник в дом, когда хозяйка обедала в столовой. В гостях у нее был святой отец Антоний, он часто с ней обедал. В это время собаки на привязи, окна открыты, а хозяйственная активность в доме сходит на минимум, поскольку барыня может почивать, значит, шум в это время непозволителен. Да и бабы порядок уже навели, все помыли, оставалась работа только на кухне.

Думаю, убийца проник в дом через открытое окно в буфетной. Это совсем недалеко от личных комнат Серафимы Гордеевны. Злоумышленник мог выбрать время, когда в коридоре никого не было, и перейти в нужную комнату. Она никогда не запиралась, но никто не имел права заходить туда, кроме Лиды и Феклушки, которая обычно там убирает. Феклушка ушла еще до обеда, Лида обедала в людской со всеми домочадцами. В комнате Серафимы Гордеевны окно было закрыто. Во всяком случае, так утверждает Лида.

– Но тогда преступник должен знать расположение комнат в доме?

– Так точно, но дом маленький. Возможно, преступник просто рискнул, примерно предполагая, где что находится.

– И под окном буфетной клумба?

– Клуба, ваше благородие.

– Грязи на полу не было?

– Не было.

– Может, кто убрал?

– Управляющий доложил, что он сразу весь дом закрыл, когда прибежал.

– А где он сам был?

– Управляющий обедал у себя, когда прибежала девка Маруська, которую послал отец Антоний. Тот после обеда с хозяйкой и обычной богословской беседы, которой они всегда завершали совместную трапезу, направился в церковь, но его остановили крики от дома. Он вернулся, в доме кричала Лида, в коридоре перед барскими покоями толпились слуги. Отец Антоний разогнал всех, велел Маруське бежать за управляющим, а сам проверил пульс у лежащей на полу барыни. Утверждает, что орудие убийства не трогал. Лом до нашего приезда лежал так, как его бросил преступник.

Потом прибежал управляющий, он велел всем покинуть дом и запер окна и двери, а конюха с запиской отправил в город в полицию.

Когда мы с ребятами утром прибыли, то я в первую очередь проверил, что все закрыто. За забором, конечно, народ толпился, но в доме никого не было. Тело не убирали, оно так и лежало. И ломик рядом.

– Тогда почему нет грязи с клумбы нигде?

– Не могу знать. Возможно, убийца снял обувь, чтобы шаги не услышали.

– Может быть, может быть, – бормотал Мирошников, ползая по ковру в поисках кусочков земли, – Харитон Иванович, а сколько времени прошло между тем, как отец Антоний покинул хозяйку и когда он услышал крик.

– Все говорят, что ситуация очень быстро развивалась. Точно оценить слуги не могут, говорят только, что «в един момент» все случилось. Отец Антоний считает, что минут пять-семь прошло.

– Значит, злоумышленник успел за время обеда вскрыть замок. Это несложно. Замок самый элементарный. Он только для женщины представляет сложность, а для мужчины с ломом – простейшая задача. Возможно, преступник был с самого начала уверен в том, что замок простой, и он справится одним ломом. И потому он именно его взял на преступление.

Мирошников, закончив осмотр, скомандовал:

– Ну, идем на место преступления. И позови Лиду, надеюсь, она успокоилась.

Пока Мирошников ходил по комнате, заглядывая в открытые сундуки с добром, пришла Лида. Она с испугом смотрела на грозного следователя, который задумчиво рассматривал корзинку с рукоделием покойной и методично отщелкивал костяшки черных четок.

– Лида, теперь спокойно и без слез осмотрите комнату. Будьте внимательны к каждой мелочи. Мне нужно знать, все ли на месте? В самой комнате ничего не пропало?

– Да не была я в той каморе никогда. Не пускала хозяйка туда никого.

– Я не про тайную комнату спрашиваю. Вот здесь, где барыня жила, спала, молилась и занималась рукоделием, все ли на месте? Я спрашиваю про обычные вещи. Как правило, старые дамы любят, когда все на своих местах лежит. Вот прямо идите от двери и смотрите, все ли на месте, как хозяйка любила и привыкла? Лида, это важно для следствия. Соберитесь с мыслями.

Лида судорожно вздохнула и принялась за дело. Очень скоро обнаружилась пропажа кружевной накидки с кровати и с горы подушек, украшавших хозяйское ложе. Мирошников тщательно записал, что на накидке были узоры в виде гроздьев рябины, и потерявшую последние силы старушку отпустили отдыхать.

Сами Мирошников и Садырин, наскоро перекусив, занялись допросом дворовых людей. Все говорили то же самое, что накануне рассказывали Садырину. С Ипатом беседа вышла самой долгой. По всему выходило, что или кухарка Нюша придумала нарушенное ограждение клумбы, или кто-то вдруг поправил вывалившиеся камни, или это сделал Ипат, но почему-то он отпирался и говорил, что никакого безобразия с той клумбой не было.

Ипат краснел, негодовал, что его подозревают в небрежном отношении к обязанностям, и твердил, что все было в порядке, а конкретно эту клумбу барыня особо любила, потому он всегда уделял ей повышенное внимание.

– Кто такой поклеп на меня возвел, вашбродь, – обиженно гудел мужик, – что за сквернавец сквалыжный! Кто этот пустобрех? Я сам с ним разберусь, почто он на добрых, радивых человеков наговаривает!

– Вот еще, Ипат, будешь угрожать мне тут! В кутузку заберу, если вздумаешь разборки устраивать, – пригрозил Мирошников, помахивая укоризненно пальцем перед носом раскрасневшегося мужика, – смотри мне! А кто-то кроме тебя мог поправить непорядок, если ты просто не заметил его?

– А вот это не могу знать, вашбродь. Только сад и всякая зеленая былинка – енто моя работа.

Огромная пятерня поползла к кудлатой голове. Так и не отучила барыня Серафима Гордеевна своего садовника наводить беспорядок на голове перед сложной задачей. Почему-то любой новый вопрос решался только после тщательного взлохмачивания волос или бороды.

– Ну не могу знать. Хучь пытайте! Не знаю.

***

Мирошников вернулся домой поздно. Клавдия, зевая и недовольно пыхтя, наскоро приготовила ему ужин из холодного мяса и чуть теплых блинов и отправилась спать. Мирошников хотел окликнуть ее и попросить чаю, но потом махнул рукой, глядя на удаляющуюся грузную фигуру своей служанки и поварихи в одном лице. Видимо, придется пить еле теплый чай из еще неостывшего самовара.

Клавдия считала, что она сильно перерабатывает у своего недотепы-хозяина, занимаясь всем хозяйством. Если он оставался дома, то целый день слышал ее ворчание, что никто ни у кого не работает так много и так прилежно, как она, и никого так не обижают, как ее.

– Это как так понять, божьи человеки, – ворчала она, размахивая мокрой тряпкой прямо перед носом Мирошникова, – не должон единый человек все тянуть на себе. Этак может лихоманка напасть, я так думаю. Ты ему и полы вымой, и воротнички чтоб белые кажный день, и стряпню сготовь. А вчерась опять башмаки где-то угваздал, каких-то убивцев искал, прости, господи. Где столько силов-то взять на такую маету! Хоспадя Иисусе!

А потом без паузы переходила на новую тему:

– Государев человек, а в такой халупе живет, что срам один! Вон у полицмейстера нашего – красота, а не дом! В три этажа! Комнат – не сосчитаешь. И уж мебеля какие! А энти… зеркала золоченые, да ковры персиянские! На кухне каких только полезностев нет! Погреб холодный – что вся наша фатера. Давеча видела, окорока там висят, лари, забитые снедью, ледник, полнехонький мясом, стоит. Живут же люди!

Мирошников терпел эту воркотню, сколько мог, потом ему это надоедало, и он аккуратно вставлял свои замечания в непрекращающийся поток жалоб:

– Клавдия, ты знаешь, что мне некогда этим заниматься. Если не хочешь работать у меня, то посоветуй, кого взять на твое место, да я выдам тебе расчет. Пойдешь работать к кому-нибудь в большой дом младшей прислужницей старшей поварихи, если не хочешь быть полной хозяйкой в моей квартире. Или попрошу того же Горбунова, чтобы его жена мне кого-нибудь подобрала. Она женщина опытная, найдет работящую прислугу, которой будет за счастье прислуживать одинокому мужчине без особых претензий.

Ворчливая прислуга ненадолго замирала, потом Клавдия резко меняла тему и принималась бубнить себе под нос, что ее не ценят и хотят избавиться, а она старается на хозяйстве целыми днями.

Обе стороны конфликта не хотели никаких перемен, поэтому ограничивались холостыми выстрелами в противоположную сторону. Шаткий статус-кво восстанавливался на самый непродолжительный период.

Мирошников пожевал холодное мясо, явно нарочно пересоленное и переперченное строптивой бабой, съел аппетитных ноздреватых блинов, которые вредная Клавка не могла испортить, поскольку сама их обожала, налил стакан чуть теплого чая и отправился к себе. Надо было еще подумать над этой историей в поместье со вкусным названием Малиновка.

***

Мирошников придвинул к себе стопку чистой бумаги, обмакнул перо в чернила и с удовольствием принялся за обожаемое занятие – систематизирование и анализ. Больше всего в своей работе он любил именно эти минуты, когда разрозненные факты выстраивались в логическую цепочку, чтобы в итоге дать четкий ответ – кто виноват и что делать.

Ровные буквы, украшенные затейливыми вензелями, стремительно фиксировали то, что зацепило внимание следователя:

1.Управляющий. Почему-то не оградил подступы к дому, хотя не мог не знать, что должен это сделать. Все же не простой крестьянин погиб, а его работодательница. Действительно растерялся или умышленно разрешил затоптать следы?

2.Садовник Ипат. Почему отрицает, что клумба была нарушена? Что-то или кого-то выгораживает, или действительно ничего не была? Или, может, считает, что его просто будут ругать за нерадивость?

3.Кухарка Нюша. Придумала про клумбу или нет? Если придумала, то зачем?

4.Лида. Всеми силами показывает, что скорбит. Неужели настолько была сильно привязана к хозяйке, что не может поверить в ее смерть, и с трудом теперь понимает, когда противоречит сама себе? Нельзя сказать, что глупа баба. Судя по рассказу, в молодости она очень умно помогала хозяйке. Правда, уже немолода сейчас.

5.Антоний. Ну, тут, вроде, особых вопросов к святому отцу нет. Пока нет, дружище Костик, и ты это знаешь.

Мирошников хмыкнул и вновь полистал страницы допросных листов. Не со всеми сегодня успел поговорить, но Садырин накануне неплохую работу провел. Пока ни к кому из остальных домочадцев и друзей хозяйки вопросов не возникло.

Теперь по обстоятельствам дела:

1.Вряд ли преступник, попав в дом, слонялся по комнатам. Он явно знал, куда идти. И он явно шел в тайную каморку. Убийца был уверен: в тайной комнате есть ценности, и ломика ему хватит, чтобы открыть дверь.

2.На первый взгляд, логично, что преступник попал в дом через окно. А если вошел в дверь? Если знал, что в это время прислуга обедает в людской, значит, по комнатам не ходит. Даже девка Маруська, которая накрывает на стол и убирает посуду, не снует постоянно по коридорам. У покойной барыни не было принято держать при себе большое количество прислуги во время приема пищи в столовой. Она сама могла поухаживать за собой и за гостем.

Мог кто-то зайти просто в дверь? Мог, поскольку ворота были открыты, и войти во двор мог любой, а сам двор в обеденное время бывал пуст. Летом даже двери в дом не закрывались. Когда барыня обедала, все по углам обычно разбегались. Судя по допросным листам, в людской находились все домочадцы в полном составе.

2. Ломик. В принципе, он небольшого размера. Даже если преступник шел на преступление белым днем, то мог замаскировать его или положить в сумку или мешок. И убийца, видимо, был уверен, что ему хватит ломика на то, чтобы сломать замок. Возможно, он не планировал убивать старушку, а ломик ему был нужен только как инструмент взлома. Почему он хорошо ориентировался в доме и знал, какой замок на каморе?

3.Ну, и сама убитая. Старушка странная и с богатым прошлым. По опыту, достаточно часто преступления зарождаются очень давно. Вообще непонятно, как убитая за приличное количество лет ни разу не обмолвилось, что она делала двадцать с лишним лет вдали от родных мест. Не мог ли возникнуть гость из прошлого? Странная Лида утверждает, что не знает, где барыня пропадала. Просто вернулась и все.

Мирошников еще раз перечитал записи, потом убрал бумаги в сейф и отправился умываться к умывальному столику, напевая под нос:

– Сима-Сима-Симочка

Девочка-тростиночка.

Пошла Сима погулять,

Себя миру показать.

Потом чертыхнулся и пробормотал:

– Фу, ваше благородие, что за ёрничество вы допускаете. Стыдно, батенька. У всякого человека могут случиться казусы в личной жизни. Причем тут дело изрядной давности?

Умывшись, Мирошников энергично растерся суровым полотенцем. Потом посмотрел на брызги вокруг умывального столика и уныло констатировал:

– Опять утром Клавка ругаться будет на нещадную эксплуатацию ее труда. За что мне такое наказание? Как с женской прислугой себя вести? Наверно, бабы только жен слушаются.

Только где такую жену найти, чтобы была красивая. Неглупая. Хозяйственная. И чтобы под ухом не зудела постоянно. Чтобы не приставала. Не пилила. Не заставляла ездить с глупыми визитами. Чтобы любила. Заботилась. С этой Клавкой бестолковой чтобы справилась!

Боже всевышний, разве я много прошу? Или все же много?

Глава 4. Покушение

На следующий день не обошлось без неожиданностей. В Малиновке садовник Ипат не стал дожидаться вызова и пришел с узелком личных вещей, решив, что его сейчас заарестуют.

– Вашбродь обещались в кутузку забрать, коли не вспомню ничего. Вот он я. Вяжите верного слугу, который не жалеючи живота своего верой и правдой служил барыне. Уж как мы с ней бывалоча встренемся в саду, да она указания мудрые даст, так я все в тот же час и делал. Она, как водится, и наказать могла, и наругать, но все больше довольная была моими трудами. Не могу терпеть такого злого наговора, что небрежением баловался.

Мирошников досадливо махнул рукой:

– Иди пока, Ипат. Я занят.

Ипат недоуменно развел руками и побрел в свою сторожку, где хранился садовый инвентарь. По дороге удрученный садовник бормотал что-то о превратностях жизни, странных событиях, жутких привидениях и тяжести на душе.

Следователь сам не понимал, почему сегодня приехал в Малиновку. Однако с утра быстро завершил запланированные ранее дела, кое-что перенес на другие даты и во второй половине дня отправился к месту преступления. Такое уже бывало в его практике и означало, что какая-то важная деталь ускользнула от его внимания, но упорно звала к себе. Если потянуло вернуться, значит, провидение подсказало искать зацепки дальше. Выходит, он упустил важные детали.

В осиротевшем поместье готовились к погребению усопшей рабы божьей. У маленькой церквушки стояли крестьяне из Малиновки и небольшая группа приехавших на отпевание соседей-помещиков. Почти всех Мирошников знал. Он рассеянно раскланялся с ними, ругаясь про себя за несвоевременный приезд, из-за которого придется хотя бы ненадолго зайти на службу. На его счастье, появился Садырин. Он приятельствовал с Серафимой Гордеевной еще со времен ее удивительного возвращения на родину, поэтому не приехать на погребение не мог.