Мир снов. Часть вторая

– Ёбаные правила, – сновидящий, не найдя, от чего прикурить, полез по лестнице на первый уровень подвала.

– Обратись к Бармену, – сидер, выбравшись следом, пинком ноги захлопнул люк в полу и занял своё прежнее место за столом, немедленно совершив глоток уже остывшего содержимого бокала.

– Я его не знаю лично, – Номад, слегка шатаясь, шёл к выходу и говорил не оборачиваясь.

– А он не знает лично тебя, поэтому именно к нему тебе и следует обратиться, он хороший сидер, лишних вопросов не задаёт. Только воняет, как моя жопа. И выполни уже ёбаный заказ от Механика, не проебись, таких как ты всё меньше, но пока ты не единственный – эти слова Дед кричал уже в закрывающуюся за Номадом дверь.

На улице день перевалил за середину и Солнце, ещё яркое и жаркое, клонилось к закату, который наступал всё раньше, ведь неумолимо набирала обороты осень. Номад брёл по грязному криминальному району Мегаполиса, раз за разом прокручивая обрывки воспоминаний, которые никак не хотели сходиться с реальностью. Дойдя до ближайшей станции Метрополитена, конечной в этой части города, которая выступает неофициальной границей полноправной власти Мегаполиса, Номад касанием сенсорного кольца переключил свой имплант в режим законопослушного гражданина Дэвида Келевра и вошёл внутрь. Он знал, что в мозге нет болевых рецепторов, нет сенсорных рецепторов, нет вообще никаких рецепторов, которые бы давали возможность животному ощутить этот орган. Именно поэтому операции на головном мозге проводятся без погружения пациента в сон, а анестезия требуется только, чтобы обезболить кожу и мышцы головы при трепанации. И когда хирурги орудуют инструментами внутри мозга, пациент ничего тактильно не ощущает и не может ощутить. Тем не менее, сразу, как только он переступил порог станции метро, а его официальный сетевой профиль стал активным, он почувствовал, как будто имплант ожил и начал копошиться в его голове, словно паук в своём логове, перебирающий паутину – это к нему подключилась городская нейронная сеть, проводящая аутентификацию для списания оплаты проезда, для обновления рекламной выдачи, проверяя, не числится ли за ним мелких или крупных правонарушений, а также считывающая базовые физиологические показатели его здоровья и эмоционального состояния. Был бы он обычным человеком, все эти процессы для него остались бы скрытыми, как и большая часть работы собственного мозга, но Дэвид был сновидящим.

Размышления были прерваны объявлением о прибытии поезда на станцию “Центральный парк”. Дэвид встал и нехотя прошёл через платформу сквозь гудящую толпу людей к выходу на поверхность, оказавшись на окраине парка. Вкруг была шумящая скандирующая толпа, трясущая транспарантами и табличками, орущая в мегафоны и показывающая средние пальцы пролетающим над головами дронам различных СМИ. Дэвид никак не мог привыкнуть к этому контрасту, когда всего в сотне километров южнее людей разрывали на части миниатюрные роботы, а здесь в центре Мегаполиса им позволяли устраивать митинг прямо напротив апологета современности – Alpha. Дэвид отошёл подальше от скопления протестующих и засел в ближайший кофе-шоп, залипнув на ленту социальных сетей, транслируемую прямо в его зрительную кору имплантом. Большинство постов было связано с окончанием отстройки Бедных кварталов. Предполагалось, что это будет зона, где будут легализованы все виды психоактивных веществ для совершеннолетних граждан, а также проституция. Проект стоит много денег, сам по себе эксперимент крайне неоднозначный, и ещё больший ажиотаж подогревает участие в финансировании самой известной корпорации Мегаполиса – Alpha, что, в общем, пока не было формально доказано. Несмотря на то, что данная зона работает уже около трёх лет, споры о ней не затихают и по сей день. Да и выделенной зоной Кварталы давно перестали быть, так как быстро разрастающаяся агломерация уже достигла южной границы города, образовав так называемую Буферную зону, в которой процветала торговля всем нелегальным, включая информацию.