Мир снов. Часть вторая

Она не знала, можно ли курить внутри помещения, поэтому остановилась метрах в пятидесяти от куба рядом с урной и подожгла сигарету. Не успела она сделать и пары затяжек, как на её смартфон пришло сообщение: “Мисс Демми, рады приветствовать Вас в корпорации Alpha. Как будете готовы – заходите внутрь – наш сотрудник уже ожидает Вас”. Мысленно поаплодировав работе коллег-маркетологов, она докурила сигарету, выкинула окурок в урну и, нацепив маску похуизма и скептицизма, что особенно эффектно смотрелось с её татуажем, зашла внутрь огромной геометрической фигуры.

Оказалось, что по большей части куб внутри был пуст. Все помещения располагались по периметру внутреннего атриума, соединённые подвесными переходами и лестницами.

Ори заметила, что игра “от тяжести к лёгкости” на фасаде этого здания, полностью соответствовала интерьеру внутри: тёмные тона, увесистые тени, массивная мебель в зоне ожидания на первом этаже резко контрастировала с тем, что наблюдал посетитель, подняв голову наверх – свет, пространство, простота форм, обилие стекла и лёгкость создавало жгучее желание как можно скорее подняться на следующий этаж, откуда её приветствовал мужчина лет сорока в строгом офисном костюме светло-голубых тонов.

Это был её отец. Точнее, Ори понимала, что это невозможно, ведь он был мёртв уже лет десять, но тем не менее сотрудник выглядел точь-в-точь как её отец. Неужели они так сильно заморочились, что нашли похожего человека, но ведь это невозможно для каждого подбирать отдельного актёра, а лично для неё так и причин делать этого просто нет. Пытаясь ничем не выдавать своё волнение, она ступила на эскалатор и поднялась к сотруднику. Конечно, это был не её отец, но эмоциональное сходство было поразительным. Даже черты лица.

– Привет, рад, что ты наконец вырвалась из этой толпы – всё утро осаждают нас, – мужчина говорил спокойно, мягко и с лёгким оттенком понимания и заботы, а низкий тембр голоса навивал детские воспоминания и ностальгию.

– Ну, не всем по душе ваши инновации, – Ори старалась не поддаваться на эмоциональные манипуляции, повторяя себе, что она профессионал, а напротив совершенно чужой человек.

– Пока они всего лишь скандируют и не предпринимают активных действий, все в безопасности: и мы и они. Полиция не наказывает за лозунги. И потом, люди всегда боятся нового. Ты же знаешь про красные флажки?

– Прошу прощения?

– Когда только-только появились первые автомобили на паровом двигатели, люди их очень сильно боялись, – мужчина начал неспешно идти в сторону одного из кабинетов, жестом пригласив следовать за ним. – И были введены специальные должности – люди с красными флажками. Они должны были следовать перед машинами, держа эти самые флаги высоко над головой, чтобы прохожие вокруг издалека могли узнать о приближающемся техническом монстре и отойти подальше. А знаешь, когда это должность была упразднена?

– Вы мне скажите, – Ори пока не очень понимала, к чему этот экскурс в историю и ждала подвох, мысленно продолжая охуевать, другого слова тут не подобрать, от сходства с её покойным родителем, который точно также мог часами ей рассказывать про подобные социальные истории.

– Когда автомобили начали передвигаться существенно быстрее человека. Люди с флажками просто физически не могли бы двигаться с такой же скоростью. Зато начали вводиться ПДД, светофоры, дорожные знаки.

– Очень увлекательная история, спасибо, что заполнили очередной пробел в моём кругозоре, но это всё к чему?

– К тому, что любая инновация всегда находила скептиков, которые видели в ней опасность, и на начальном этапе их существенно больше, чем сторонников. И это нормально. Это правильно, так и должно быть. Такие люди помогают нам найти слабые места, недостатки…

– Что-то не похоже, чтобы Вы были им рады, – Ори зашла в один из кабинетов, где находилось два кресла напротив друг друга в таком же светлом и воздушном стиле и после одобрительного жеста “отца”, который она ждала также, как всегда, ждала подсказок от своего настоящего папы, когда они приходили в незнакомое место, присела в одно из них.

– Почему же, – собеседник сел напротив, – разве похоже, что мы тебе не рады?

– Почему мне? Я говорю про тех несчастных, что стоят за забором перед вооружённой до зубов охраной.

– А, – собеседник откинулся на спинку кресла, – это не скептики – это фанаты. Фанаты старого мира. Они боятся всего нового и непонятного, они злятся на тех, кто не боится и уже стал частью будущего и теперь отбирает у них работу, они ненавидят их счастливые лица так же, как автомобилисты ненавидят тебя, когда ты едешь на новейшем электробайке между машин в пробке, пока они стоят и тратят своё время.

– А я значит скептик?

– Да. У тебя, Ори, есть одно очень важное свойство, которого нет у той гудящей и агрессивной толпы – ты умеешь мыслить. И, как и любой мыслящий человек, ты взвешиваешь свои решения, анализируешь, просчитываешь риски, сравниваешь варианты. Понимаешь ли в чём дело: есть безумные учёные, которые тащат за собой всё человечество вперёд любой ценой, невзирая на последствия. Есть адепты старого, понятного, привычного, предсказуемого мира, которые упорно тащат людей назад в прошлое. И те и другие опасны. Но есть такие, как мы с тобой, кто говорит: “Постойте, давайте сначала поговорим, подумаем, посчитаем”.

– Я понимаю, что Вы хотите сделать, – Ори вошла в раж и незаметно для себя снова стала десятилетней девочкой, которая вечерами спорит с отцом на сложные философские темы, пытаясь поставить его в тупик, подловить на его же словах. – Ты хочешь поставить меня в эмоциональную и психологическую оппозицию с теми, кто толпится у ворот, сыграть на моей гордости, эгоизме, подтолкнуть меня к мысли, что я лучше их, я умнее их. А если я не с ними, то получается, что я с тобой, который так хорошо меня понимает и ценит и ни к чему не принуждает. Ты пытаешься залезть мне в голову, чтобы запихнуть в меня эту железку и…

– Что “И”? Чтобы что, Ори? Манипулировать тобой? Превратить в зомби? Сделать рабом системы молчаливым и покорным? Это всё лозунги и надписи на транспарантах. Чего ты боишься, что случится что?

– Что я перестану быть собой, – Ори задумалась, пытаясь точнее выразить мысль. – Что я перестану замечать, где мои собственные мысли, а где решения и желания, навязанные имплантом. Что я превращусь в марионетку.

– Ори, – “отец” мягко улыбнулся, словно готовясь раскрыть очередную элементарную тайну мироздания маленькой девочке, – в твоём мозге порядка восьмидесяти миллиардов нейронов. Связей между ними кратно больше. Ты правда думаешь, что имплант всего лишь с сотнями тысяч контактов может как-то управлять десятками миллиардов клеток? Ты правда считаешь, что в мире существует суперкомпьютер, который может управлять таким количеством нейронов, помноженных на количество людей?

– Ну…, – этого Ори не ожидала и поймала себя на мысли, что вместо разумного обоснования, она пытается высосать из пальца какие-то оправдания, чтобы защитить своё ЧСВ. Она даже надула губы, как в детстве.

– На самом деле, – мужчина закурил сигарету, дав понять, что “дочь” может последовать его примеру, и, дождавшись, пока и Ори сделает первую затяжку, продолжил, – ты интуитивно ощущаешь опасность, просто твоё сознание ещё не осознало, прости за каламбур, в чём она кроется.

Ори поперхнулась дымом. Словно человек, выведенный из сна неожиданной пощёчиной, она очнулась от морока: её отец никогда не курил в её присутствии. Это немного её отрезвило и теперь она молчала, понимая, что всё идёт не по плану, понимая, что её переиграли, ощущая, что она потерял инициативу, как только заговорила с этим мужчиной, что её firewall обошли играючи и непринуждённо, но ей нечего было ответить, она могла только вдыхать дым и ждать.

– Ты ведь часто испытываешь это чувство, интуитивное беспокойство о грядущей ошибке. За это тебя и ценят на работе. Твой мозг просчитывает немного точнее, чем мыслит обыватель, но и этого оказывается достаточно, чтобы заблаговременно почувствовать надвигающуюся проблему.

Пока он говорил, Ори постаралась расслабиться и не мешать своему мыслительному аппарату сформировать очерченную мысль, и, как и всегда, это сработало.

– Контроль, – она откинулась в кресле, ещё больше расслабляя своё тело, – это не обязательно механизм управления телом или управления мыслями. Контролировать можно через зависимость. Дай человеку то, от чего он не сможет потом отказаться, и он сам накинет на себя ошейник, сам радостно будет выполнять команды, лишь бы получить дозу. А Ваш, – она специально подчеркнула это слово, чтобы выстроить дистанцию, – Ваш имплант настолько сильно упрощает жизнь, настолько занижает требования к интеллекту человека, что никто добровольно от него не откажется.

– Да, ты права. Но тогда чем это отличается от колеса? Антибиотиков, транспорта, станков, смартфонов, Интернета, централизованного отопления, электричества, водопровода, канализации? Никто не готов от всего этого отказаться, никто не хочет уходить жить обратно в пещеры. Вопрос не в том, от чего ты зависишь, Ори, вопрос в том, осознаёшь ли ты, что зависима. Космонавтам на орбите не нужны такие же мышцы, как на Земле, ибо на станции ничтожная сила тяжести, но они каждый день занимаются на тренажёрах, потому что знают, что настанет время, и они вернутся на планету. Так и тебе никто не мешает продолжать тренировать свой интеллект, не смотря на наличие импланта, что синергетически даст ещё больший эффект, чем у всех тех малолеток, которые просто транслируют результаты вычислений цифровых нейронных сетей.

Ори оказалась на улице. Уже вечерело. Пройдя через сад, она вышла за КПП, обнаружив, что протестующие разошлись по домам, оставив после себя брошенные на землю транспаранты, банки и бутылки, брошюры, остатки еды и даже использованные презервативы. Она оглянулась назад, где посреди кибер-сада чернела гигантская усечённая пирамида, раскуроченная взрывами с торчащей арматурой, наводящая ужас и холодный липкий пот между лопатками, притягивая взгляд и маня бездной отчаяния и боли… И прежде, чем Ори осознала, что она видит, в саду включили освещение и пирамида оказалась кубом, в котором она провела последние несколько часов. Мимолётное жуткое видение забылось так же легко и быстро, как забывается сон ранним утром, стоит пошевелиться в постели.

Ей не хотелось в метро. Она неспешно шла по погружающемуся в ночь Мегаполису. Ей нравился сумрак, когда небо ещё светлое, улицы уже тёмные, а фонари ещё не включили. Было что-то магическое, что-то из далёкого детства. Людей было немного, так как либо уставшие и вымотанные после рабочего дня они ютились по домам, либо, жаждущие приключений, отправлялись в бары и развлекательные центры. Время чудес, время пустоты и тишины. Ори наконец поняла, что её смущает во всей этой затее. Контролировать её мысли они действительно вряд ли смогут – слишком технологически сложно. Транслировать рекламу – да. В нужное время в нужном месте с нужным настроением. Но с этим она справится. Тем более, если ей будут платить столько, сколько написано в оффере, она её отключит. Даже факт зависимости до конца жизни от этого устройства и этой корпорации её больше не смущали, ведь альтернативой был спуск на самое глубокое социальное дно в отсутствии работы. Её смущала именно инвазивность. Что нужно физически вскрывать черепную коробку и вставлять себе вещь в мозг. С другой стороны, людям регулярно меняют органы, ставят кардиостимуляторы, различные крепления в суставы, заменяют утерянные конечности на роботизированные.

Ори проходила мимо пригородной железнодорожной станции. Гудок прибывающего поезда заставил её вздрогнуть и остановиться. Отсюда ходят челноки в Бедные кварталы. Она вдруг явственно почувствовала своё будущее в этих трущобах, сидящей на какой-нибудь дряни и занимающейся омерзительными вещами в притонах, ради денег на эту самую дрянь. Ей стало настолько мерзко, настолько противно и горько, что захотелось выть, запрокинув голову в ночное небо. Ори достала свой смартфон и вызвала такси, воспользовавшись промокодом от Alpha.

Глава 4. Мираж

Торт был слишком сладкий. От обилия сахара ныли зубы, сводило челюсть, а при попытке проглотить каждый очередной кусок ком вставал в горле.

– Прошу прощения, – Ори остановила проходящего мимо официанта, – принесите мне пожалуйста, воды, – слова застревали в горле, язык еле ворочался.

– Да, конечно, какую именно воду Вам принести: со вкусом клубники, лайма, яблока, малины, манго, маракуйя, маршмэллоу, лимона, апельсина…

– Мне нужна просто вода, самая обычная пресная вода, – Ори согнулась пополам, так как живот свело от спазма.

– К сожалению, у нас не осталось обычной воды, но я могу предложить воду со вкусом облепихи, смородины, черники, крыжовника, шоколада…

Ори буквально скатилась со стула в кафе, где решила позавтракать, и, спотыкаясь и падая, пыталась добраться до туалета под всё непрекращающийся бубнёж официанта про миллионы вариантов вкусов воды, которые он вбивал в её голову монотонным вежливым голосом с совершенно одинаковой интонацией, следуя по пятам, но абсолютно игнорируя тот факт, что ей физически плохо и она еле стоит на ногах.

Ориана кое-как добралась до уборной, обнаружив, что первая комната занята. Она дёрнула ручку второй двери – закрыто. Третья – заперто. Она отчаянно начала колотить в неё руками.

– Кто это? – донёсся с той стороны настороженной мужской голос.

– Мне срочно надо в туалет, прошу, побыстрее! – Ори сходила с ума от тягучего сахара на языке, а официант всё перечислял и перечислял варианты воды: “Какао, мандарин, вишня, черешня, абрикос, персик, нектарин”. Его голос гулким эхом отдавался в голове, а каждый произнесённый вкус вызывал приступ тошноты и боли где-то под рёбрами.

Понимая, что ей вряд ли откроют, она начала дёргать двери всех уборных подряд. Наконец девушка нашла свободную комнату, буквально упала внутрь и, собрав последние силы в кулак, закрыла за собой дверь. Голос официанта начал медленно угасать, пока совершенно не замолк. Ори открыла смеситель и жадно припала к источнику живительной влаги. Она пила и пила и никак не могла смыть с языка этот омерзительный сладкий липкий карамельный вкус этого торта, который она, почему-то, решила съесть на завтрак. Он настолько въелся в десна и зубы, что от отчаяния девушка выдавила себе на язык мыло из дозатора и начала, что есть силы, растирать его пальцами, смывая омерзительное ощущение. Матерясь и пуская мыльные пузыри, она полоскала рот, теперь пытаясь избавиться от чистящего средства. Казалось, прошла вечность. Наконец приведя себя в порядок, Ори поправила чёрное обтягивающее платье с длинным вырезом на левом бедре, смахнула с лица непослушные локоны справа и вышла из уборной, рывком открыв дверь наружу и случайно сбив ей с ног одного из посетителей заведения.

– Ой, простите, пожалуйста, Вы целы? – Ори хотела было помочь подняться попавшемуся под руку молодому человеку, но тот, подняв было лицо, в ужасе отпрыгнул назад и ввалился в уборную напротив.

“У него и правда светились зрачки?” – не придав значение этой мысли и виновато прикусив нижнюю губу, девушка направилась обратно в зал. В коридоре оказалось очень темно. Он выглядел очень длинным. Отдельное мерцание одиноко расставленных светильников с жёлтыми лампами обжигало глаза каждой вспышкой, вырывающейся, точно выстрел, прямо в голову. Ори неуверенно продвигалась вперёд, проклиная местных электриков, которые никак не могут починить проводку. Ей всё время казалось, что за ней кто-то следит, она всё время чувствовала чьё-то незримое присутствие где-то рядом, что заставляло её постоянно оглядываться назад, но ничего, кроме темноты она не видела. Тревожные мысли быстро заглушились шумом представления – она наконец добралась до зала, в котором уже началось вечернее шоу.

– Всё нормально? – молодой человек, рядом с которым она спешно усаживалась за столик, внимательно смотрел на Ори.

– Да, всё хорошо, – она слышала свой голос как бы со стороны.

– Чувствуешь головокружение, тошноту? – он достал маленький фонарик и попеременно светил в глаза Ори, проверяя реакцию зрачков.

– Было немного, но теперь вроде бы всё нормально.

Ори попыталась отмахнуться от назойливого луча света, бьющего в глаза, чтобы лучше рассмотреть выступление акробатов, которые уже начали демонстрировать сальто, кувырки и жонглирование куриными ножками, но не смогла поднять руку вверх. Попытка наклонить голову и осмотреть своё тело также не увенчалась успехом. Внутри начала нарастать паника. Что-то явно было не так. Меж тем выступающие перешли ко второй части представления, разместив несколько щенят на одном конце сцены, а сами встав напротив, заряжали огромные розовые водяные пистолеты.

– Сосчитай от одного до десяти, – её спутник никак не унимался и продолжал мельтешить перед глазами какими-то инструментами.

– Один, два, три, четыре, пять…

– Молодец, теперь в обратном порядке.

Пока девушка выполняла странные задания, выступающие начали поливать кровью из водяных пистолетов бедных щенят, которые скулил или и жались к полу.

– Как тебя зовут? – взявшийся из ниоткуда второй мужчина в хирургическом халате, шапочке и маске звучал откуда-то сзади.

– Ориана Демми, – на этих словах прямо в лицо ударил яркий свет медицинской лампы.

– Молодец, – первый спутник, уже также одетый в униформу хирурга, наклонился над лицом девушки и продолжил, – операция прошла успешно. Сейчас мы отвезём тебя в палату реабилитации и, если всё будет хорошо, уже завтра ты сможешь отправиться домой.

Только сейчас Ори поняла, что на самом деле лежит на операционном столе, в лицо бьёт яркий свет, вокруг врачи, а никакого кафе, зала, туалета и назойливого официанта не было и в помине.

– Мне казалось, что я никак не могу очистить рот от сладкого торта, – пациентка говорила медленно и тщательно подбирала слова, проверяя, не делает ли она случайных оговорок.

– Когда? – ведущий операцию хирург проверял качество швов на её затылке.

– Только что. Жуткий был сон. Потом ещё свет ярко моргал в глаза в колидоке, – она хотела сказать “в коридоре”, но язык предательски перемешал все буквы во рту.

– Ну, – хирург неудовлетворительно хмыкнул и подал сигнал увозить пациентку, – вкусовые ощущения, зрительные галлюцинации – это потому что мы вживили в твой мозг имплант и производили калибровку, попутно возбуждая те или иные нейронные пучки, а что касается целого сюжета сна, то тебе явно показалось. Операция проходила под местным наркозом, ты всё это время была в сознании. Ты помнишь, как после ознакомительной беседы согласилась на немедленную установку импланта и тебя привезли к нам?

– Я согласилась? Я же вроде ушла домой… И я помню, что я была в кафе, потом на каком-то шоу, – Ори попыталась приподняться на локтях, но тело было ватным.

Доктор кивнул своим ассистентам, те набрали какие-то команды на клавиатуре и кивнули в ответ.

– Ещё раз, что ты помнишь? – хирург внимательно оценивал реакцию девушки.

– Я помню, что я была… там было… я вроде бы общалась с сотрудником Alpha, потому что пришла на операцию, потом меня… кажется потом меня привезли сюда.

– Замечательно, – доктор сказал это, параллельно показывая большой палец ассистентам, хваля за оперативную калибровку, – сегодня ты останешься под наблюдением, если признаков воспалительных процессов не будет, а твоё сознание будет ясным, то уже завтра мы выпишем тебя.

Остаток дня Ориана Демми провела, выполняя постоянные тесты когнитивных способностей, просиживая рядом с техническими специалистами, которые проверяли работу импланта, которой она, пока что, не ощущала, принимая всевозможные лекарства и стимуляторы и каждый раз, проходя мимо зеркала, задерживалась на несколько минут, чтобы рассмотреть блестящую, покрытую керамическим напылением полоску на левой стороне головы, впаянную в кожу, тянущуюся от небольшого металлического круга на затылке, проходящую над левым ухом к виску и заканчивающуюся небольшим плоским кольцом. Как ей объяснили – это сенсорное устройство ввода, также выполняющее роль магнитного разъёма, чтобы можно было подключиться к устройству через кабель, а также для ручного подключения диагностов, которые работали только по локальной проводной связи, если не было срочной необходимости подключаться удалённо. Благо, Ори и так выбривала левую часть головы и затылок очень коротко, поэтому вынужденное гладкое бритьё этих зон головы никак не затронули перья её волос на макушке, верхней и правой части. Спустя пару дней короткий колючий ёжик волос займёт своё прежнее место.

Ори вышла из гигантского зеркального куба, стоящего посреди парка, в котором изящные деревья, кустарники и цветы перемешались со скульптурами людей и животных кибернетического вида. Она только сейчас поняла, что стала одной из них. Человеком и механизмом одновременно. Волна беспокойства за только что содеянное пробежала колющими мурашками по позвоночнику. Её предупреждали, что такое возможно. С этой целью её снабдили психотропными препаратами, призванными унять синдромы киберпсихоза, которые были совершенно нормальны для первых месяцев ношения импланта.

Девушка прошла через парк и под внимательными взглядами охраны вышла через КПП на улицу. Уже смеркалось. Улица была безлюдна. Это был тот короткий миг в жизни Мегаполиса, когда город отдыхал перед забегом в ночную жизнь, давая возможность всем желающим переодеться после работы, принять душ, созвониться с друзьями и знакомыми, подтверждая планы на вечер.

На асфальте валялись транспаранты, плакаты, остатки упаковок от еды и напитков и даже использованные презервативы. “Странно, неужели снова был митинг, второй раз за последние пару дней – это уже…”, – мысли Ори оборвались, прерванные фигурой человека, стоящего метрах в двухстах от парка посреди этого вороха мусора. Это был парень. Он ничего не делал. Просто стоял и смотрел на Ори. Даже не двигался. Она не хотела к нему подходить, но пусть к станции метро был именно в ту сторону, а делать лишний крюк через опустевшую и замусоренную площадь не хотелось. В конце концов, что с ней могло случиться, ведь за спиной тяжело вооружённые охранники, вокруг камеры, а она находится в самом центре Мегаполиса. Ориана неспешно двинулась навстречу. Не доходя каких-то ста метров, она начала как бы случайно отклоняться от прямого пути следования, чтобы обойти странного человека и только тут она поняла, что смотрит он не на неё, а куда-то в сторону парка. Искоса бросая взгляды на парня, она прошла мимо метрах в пятидесяти от него и только когда Ори оказалась за его спиной и он не мог её видеть, она обернулась и посмотрела в ту же сторону, что и он: посреди кибер-сада там, где должен был быть куб Alpha, откуда Ори вышла минут двадцать назад и где провела последние сутки, стояла огромная зеркальная усечённая пирамида, разорванная взрывами, топорщась скелетом внутренних арматур и поддерживающих конструкций во все стороны, щерясь кривыми отражениями окружающего города и разливая вязкий холод на километры вокруг себя.

– Ты тоже её видишь? – слова, произнесённые над самым ухом, заставили Ори вздрогнуть, крик застыл в горле, выходя из чудовищного оцепенения, она с неимоверным усилием повернула голову: слева от неё не доходя полшага стоял тот самый парень. Его лицо было уставшим, заросшим щетиной, синяки под глазами молили о хотя бы паре-тройке часов глубокого сна, джинсы и худи невнятного серо-чёрного цвета выцвели и устали от постоянных стирок, из под надвинутого на голову капюшона торчали лохматые немытые волосы светлого цвета, руки висели, как плети, а на ногах были надеты обшарпанные когда-то белые, а сейчас грязные и потёртые кроссовки. Единственное, что контрастировало со всем этим потрёпанным видом – глаза: металлические серо-голубые с чётким чёрным ободком вокруг радужки и поблёскивающими тусклыми белыми отблесками, словно у кошки, расширенными зрачками.

Ори судорожно перевела взгляд обратно на парк, с облегчением наблюдая, как зеркальное здание ввиде куба с надписью Alpha в верхней его части покоится на прежнем месте, переотражая подсветку скульптур парка. Девушка растерянно перевела взгляд обратно на парня, пытаясь вспомнить, где она уже видела эти странные глаза, а он снова заговорил:

– Ты тоже видишь там пирамиду?

– Какого хрена… – девушка в ужасе отшатнулась, судорожно шаря в рюкзаке, спешно скинутом с плеч, в поисках выписанных таблеток. Нащупав заветную пластиковую баночку, не переставая пятиться, она нервно скрутила крышку, не сводя взгляда с парня, и закинула в рот одну капсулу, проглотив её ещё до того, как вытащила из рюкзака бутылку воды, чтобы запить лекарство.

Парень сложил руки перед собой треугольником вершиной вверх, после чего резко развёл их в стороны, растопыривая пальцы, изображая таким образом взрыв.

Ори продолжала отступать в сторону метро, попеременно глядя то на парня, то на куб Alpha, в конечном итоге сорвавшись на бег и, не оглядываясь, домчавшись до входа метро, перепрыгивая ступени, пробежав мимо очереди на оплату прохода банковскими картами и смартфонами, прямиком на эскалаторы и не сбавляя ход, опускаясь всё ниже и ниже под землю. Только когда она оказалась в вагоне поезда, следующего под землёй, где было безопасно, надёжно, светло, она позволила себе сесть и прикрыть глаза. “Это всё галлюцинации, врачи меня предупреждали, так происходит со всеми, ничего страшного, всё пройдёт” – повторяя эти мысли про себя как мантру, Ориана добралась до ближайшей к её дому станции, поднялась на поверхность, прошла пару кварталов и оказалась в своей квартире на восемьдесят четвёртом этаже элитного жилого комплекса. Не в силах принимать душ и даже переодеваться, она рухнула на кровать и погрузилась в темноту.