Игрушка жестокого шейха

Екатерина Орлова

Игрушка жестокого шейха

Глава 1

– Куда я попала? – спрашиваю на английском миловидную брюнетку.

Она окидывает меня внимательным взглядом. Даже неловко становится, и я поправляю свою одежду. Нечто среднее между длинной туникой и тогой, только слишком уж ткань неплотная, и кажется, будто со стороны можно увидеть, что под ней ничего нет.

Брюнетка смотрит на меня как на идиотку. Хотя я ее не виню. Вопрос и правда немного странный. Но мне жизненно важно знать на него ответ.

– В гребаную пустыню, – внезапно отвечает на русском.

Я с облегчением выдыхаю, и мой взгляд падает на высокую смуглую девушку, недружелюбно косящуюся на меня. У нее немного раскосые глаза и черные, как смоль, волосы.

– Это я знаю, – продолжаю диалог. – Но что это за место?

– Арена, с которой ты вряд ли выйдешь живой, – отвечает брюнетка, а смуглая девушка криво усмехается.

– Что… Что все это значит? – переспрашиваю у брюнетки.

– Тебя как зовут? – спрашивает она.

– Маша, – отвечаю слегка дрожащим голосом.

– Я Алина, – представляется она.

– Очень приятно.

– Да уж, – кривит пухлые губы моя новая знакомая.

– Так что это за арена? – спрашиваю, невольно сжимаясь.

– Если коротко, за теми дверями, – она указывает на тяжелую деревянную дверь, возле которой стоят два амбала в белой одежде, – находится арена. Почти такая, на каких бились гладиаторы. Теперь на этой арене умрем все мы.

– Как умрем? – Я в шоке приоткрываю рот.

– Жестокой, мучительной смертью, – растягивая слова, отвечает Алина. – Вокруг арены стоят трибуны. На них сидят зажравшиеся толстосумы. Знаешь, чего жаждут люди, которым доступно абсолютно все? – спрашивает она и слегка прищуривается. Я пораженно качаю головой. – Крови, – произносит с отвращением, и я чувствую, как внутренности сковывает холодом. – Они делают ставки, – продолжает Алина. – Тебе в руки дадут дубину и выгонят на арену. Туда же выпустят диких животных. Ублюдки на трибунах будут делать ставки, кто выживет: ты или зверь.

– Это же бесчеловечно, – выдыхаю пораженно. – И противозаконно.

– Ты здесь по собственной воле? – хмыкает Алина.

– Конечно, нет! – восклицаю и слышу ухмылку смуглой девушки.

– Ну так вот похитили тебя тоже не по закону, – напоминает Алина. – Здесь, в пустыне, закон только один – выживает сильнейший.

Оглядываюсь в большой комнате. В ней около двадцати девушек. Все в такой же, как у меня, одежде. Все напуганы и стараются слиться со стенами из темного камня и растерянно озираются по сторонам.

– Но как же нам сражаться с дикими животными при помощи дубины? – в ужасе спрашиваю я, возвращая взгляд к Алине.

– Это не их проблема, – отзывается она.

– А, может, есть какая-то возможность сбежать отсюда? – спрашиваю, сама не до конца веря в то, что существует хоть малейший шанс избежать страшной участи.

– Сбежать – нет, – Алина качает головой. – Но если тебя заприметит кто-то из сидящих на трибунах, он может забрать тебя с арены. Например, в свой гарем. Или чтобы продать в рабство. Ну, или пустить на органы.

Каждая из озвученных перспектив заставляет внутренности покрываться коркой льда, а кровь в жилах стынуть.

– А других возможностей нет? – спрашиваю я.

– Не будь наивной, Маша, – произносит Алина, брезгливо кривя губы. – Если бы они были, то здесь не осталось бы ни одной девушки. А этим уродам нужны развлечения.

– И кровь, – шепчу дрожащими губами.

– И кровь, – подтверждает Алина. – Ты как вообще тут оказалась? – спрашивает она.

– Меня похитили. Я приехала на сафари в пустыне, но меня схватили, засунули в машину, надели мешок на голову и привезли сюда.

– Да я не про арену. Как ты оказалась одна в этой стране? Или ты приехала с кем-то?

– Нет, – качаю головой. – Я приехала одна. Разве другие туристки так не делают?

– Делают, – отвечает Алина. – Но это рискованно.

– Я знаю, – произношу с тяжелым вздохом. – Я должна была поехать сюда со своим женихом. Только он… – Застываю взглядом в пространстве на несколько секунд. – Повел к алтарю другую.

– Мужики все ублюдки, – со знанием дела говорит Алина.

– А ты как оказалась здесь? – спрашиваю, не желая погружаться в свою невеселую историю.

– Приехала работать туристическим агентом. Но в итоге меня собирались сделать проституткой. Я хотела сбежать. Точнее, просто вернуться домой. Но меня поймали и привезли сюда.

– Давно ты здесь?

– Почти две недели, – отвечает она.

– А эти бои… Они проводятся каждый день? – спрашиваю, покрываясь неприятными мурашками.

– Нет, – отвечает Алина, – раз в неделю. Иначе они не успевали бы похищать девушек.

– Эй! – раздается громыхающий голос араба, который обводит нас суровым взглядом. – На выход! – рявкает он, и девушки нехотя двигаются к тяжелой деревянной двери, которую придерживает открытой такой же амбал.

Кто-то всхлипывает, кто-то упирается, кто-то умоляет и падает на пол, хватая охранников за ноги. Те отталкивают девушек, хватают их за руки, вздергивают в воздух и толкают в сторону выхода. Двоих даже бьют палками по спине. Я в ужасе смотрю на все это и, вместо того, чтобы двигаться к двери, пячусь назад. Отступаю, пока не врезаюсь в кого-то спиной. Обернувшись сталкиваюсь взглядом со смуглой девушкой. Она смотрит на меня так, будто я уже труп. От этого взгляда по телу пробегает дрожь.

– Не советую здесь ни с кем дружить, – произносит она на английском. – Через час одна из вас – а может и обе – будет мертва.

Сказав это, девушка обходит меня и идет к двери. Складывается впечатление, будто она не первый раз выходит на арену. Словно это место уже стало для нее домом.

– Эй, блондинка! – выкрикивает араб, прошивая меня взглядом. – Тебе что, нужно особое приглашение?

Я тороплюсь к нему. Все девушки уже вышли за дверь, осталась только я. Это мой шанс договориться, и я его не упущу.

Глава 2

– Послушайте, – произношу, подойдя к мужчине. – Я отличный повар. – Он смотрит на меня вопросительно. – У себя в стране я работаю шеф-поваром в ресторане, – поясняю ему. – Я могла бы готовить для вас всех. Или для господ, которые сидят на трибунах. Какие-нибудь национальные блюда. Мои национальные блюда, – уточняю. – Для вас же это экзотика. Поверьте, ваши господа будут рады. Им понравится, как я готовлю. Я делаю это очень… – Щелкаю пальцами, пытаясь вспомнить слово на английском. – Вкусно! – выпаливаю и с надеждой заглядываю в глаза мужчине.

Он слегка кривится, буквально выплевывает незнакомое слово “шармута” и толкает меня в спину. Я спотыкаюсь и чуть не падаю, но второй охранник хватает меня за локоть, помогая удержать равновесие. Протягивает мне деревянную дубину и кивает пройти по узкому, мрачному коридору, в конце которого я вижу устланную песком арену в форме кольца.

По телу проходит новая волна дрожи. Я оборачиваюсь в надежде, что это все какая-то дурацкая шутка. Или, может, спектакль. Есть же такие. Иммерсивные. Те, в которых участвуют зрители. Так, может, я именно в такой и попала? Потому что у меня не укладывается в голове, чтобы в двадцать первом веке кто-то мог похитить человека и выпустить его на арену с диким животным.

Позади меня идут три охранника, двое из них держат в руках автоматы. Вздрогнув, тороплюсь по коридору к арене, на входе в которую группка девушек жмется друг другу.

Большая кольцеобразная арена окружена высокой каменной стеной, на вершине которой в нескольких местах установлены держатели с факелами. Чуть выше – стеклянная балюстрада, которая совершенно не вписывается в антураж Римской империи, о котором напоминает сама арена в форме амфитеатра.

За стеклянными балюстрадами я едва могу различить нечто похожее на театральные ложи. Но установленные по периметру арены прожекторы, бьющие ярким светом прямо в глаза, мешают нормально рассмотреть обстановку.

Справа в стене арены вырезаны три деревянные двери, которые, судя по конструкции, не распахиваются, а поднимаются. Одна из них даже закрыта решеткой из грубо сваренных толстых металлических прутьев. За моей спиной – дверь, через которую все девушки попали на арену.

Сглотнув, на дрожащих ногах иду к сбившимся в группку девушкам и обращаюсь сразу к Алине:

– А какие животные будут?

– Никто не знает, – отвечает она. – В прошлый раз были дикие кабаны. Девушка которая умерла на прошлой неделе, говорила что перед этим были змеи. Кто будет на этот раз, нам не сообщают.

– А сколько их – этих диких животных? – спрашиваю, стараясь игнорировать крупные мурашки на коже и встающие дыбом волосы.

– Кабанов было три. Змей примерно десяток.

– Я-ясно, – заикаясь, произношу я и обвожу взглядом арену.

Мы все вздрагиваем от удара гонга. Кто-то даже вскрикивает. Взгляды всех девушек мечутся по арене в поисках источника звука.

Ведущий начинает вещать что-то на арабском, с трибун доносятся радостные возгласы и аплодисменты. Я опять смотрю в сторону этих лож. Прищуриваюсь, но не могу рассмотреть ровным счетом ничего.

Чувствую, как внутри меня нарастает дрожь. Кажется, даже кости начинают вибрировать от страха. Делаю еще один шаг ближе к Алине.

– Дорогие гости! – выкрикивает ведущий на английском. – Сегодня вы увидите еще более яркое представление, чем обычно! Не забывайте, что на любом этапе игры вы можете забрать любую из понравившихся девушек! Итак… да начнется игра!

Справа от нас раздается лязг металла, после которого поднимается сначала деревянная дверь в форме полукруга, а за ней – толстая решетка.

Все девушки постепенно отступают влево, не моргая глядя в темноту, откуда должно появиться животное. Волоски на всем теле встают дыбом, и мне даже кажется, что я перестаю дышать. Глаза уже наполняются слезами, но я боюсь моргнуть, чтобы не пропустить выход зверя. Надо быть готовой к тому, что я увижу. Но как можно подготовиться, если не знаешь, к чему?

– Тигр! – выкрикивает одна из девушек и, сорвавшись с места, начинает бежать через арену.

– Стой, дура! – выкрикивает вторая на английском.

Из темноты вырывается огромный тигр и несется прямо на бегущую девушку.

Мой рот открывается, но из него не вылетает ни звука. Я просто замираю и беззвучно кричу, когда животное налетает на бедную девушку, валит ее на песок и просто разрывает ей шею.

Крики, паника, истерика. На арене хаос. Кто-то из девушек кричит и долбит кулаками в дверь, из которой мы вышли. Кто-то пытается залезть на каменную стену, цепляясь за выступы. Кто-то упал на колени и молит о пощаде. Одна даже рухнула в обморок от ужаса.

– Кошки боятся огня, – стальным голосом произносит смуглая девушка, которая бросала на меня презрительные взгляды. Мы с Алиной поворачиваемся в ее сторону. – Ну! Чего застыли? Хотите так же? – спрашивает, кивая в сторону тигра, который поднимает голову, демонстрируя окровавленную пасть.

Два дрессировщика отгоняют его от трупа, а еще двое мужчин перекладывают девушку на носилки и быстро уносят с арены.

– Он не пожрал, – говорит Алина на английском. – Значит, будет еще охотиться.

– Факелы, вашу мать, – цедит смуглая.

Я шарю глазами по каменным стенам арены и смотрю по очереди на четыре факела по периметру.

– Они слишком высоко, – говорю я.

– Если действовать правильно, мы их достанем. Ты сама маленькая, – говорит мне смуглая. – Двигаемся за спинами других девушек. Подходим к факелу. Я беру тебя на плечи, эта, – кивает на Алину, – страхует. Ты хватаешь факел, отдаешь мне, прячетесь за моей спиной.

– Почему тебе? – спрашивает Алина.

– Потому что я здесь уже третий месяц и до сих пор жива. Так что? Идем?

Мы с Алиной киваем в унисон, и все втроем начинаем двигаться к факелу. Тигр пока не обращает на нас внимания. Он занят тем, что теснит к стене группку из четырех девушек. Те с ужасом глазеют на него и размахивают палками.

– Быстрее! – рявкает смуглая девушка, и мы торопимся к факелу.

Подбегаем к стене, и смуглянка присаживается на корточки. Показывает мне, чтобы я встала ей на плечи. Она довольно крупная, но мне все равно страшно. Бросаю взгляд на животное и понимаю, что свалиться с плеч другой девушки – это пустяк по сравнению с возможностью оказаться рядом с зубами этого зверя.

Схватившись за выступающий из стены камень, ставлю одну ногу на плечо. Она норовит соскользнуть, потому что плечи смуглянки покрыты мелкими бисеринками пота. Тогда я ставлю стопу на широкую лямку ее туники. Слегка подпрыгиваю и ставлю вторую ногу. Но она соскальзывает, и я лечу вниз.

Пока поднимаюсь, слышу грозный рык тигра, и меня прошибает крупной дрожью.

– Мамочки, мамочки, мамочки, – причитаю, опять хватаясь за стену и залезая на плечи смуглянки.

– Держись, твою мать! – рявкает она и, взяв меня за лодыжки, начинает подниматься.

Алина придерживает меня за спину. Я шатаюсь на дрожащих ногах, но нам наконец удается выпрямиться. Протягиваю руку, однако до факела остается какая-то несчастная пара сантиметров, которые мне никак не преодолеть.

Новый женский крик и рев зверя заставляют меня покачнуться.

– Быстрее! – кричит Алина. – Быстрее!

– Я не могу! Не дотягиваюсь!

– Держись! – рявкает смуглянка и встает на носочки.

Покачнувшись, я поднимаюсь, буквально балансируя на пальчиках. Дергаю этот факел, но он слишком глубоко сидит в держателе.

– Не могу! – кричу.

– Сними этот чертов факел! – орет смуглянка.

– Тигр бежит на нас! – истерический вопль Алины заставляет меня буквально подпрыгнуть на месте и покачнуться. – Нам конец! Хватай факел, Маша, черт подери!

Глава 3

Я пытаюсь выдернуть этот чертов факел, но не могу. Мне просто не хватает немного расстояния. Все усложняется тем, что мы со смуглянкой начинаем сильно дрожать от напряжения.

– Маша! Он рядом! – орет Алина.

Тогда я хватаю факел снизу и просто подбиваю его вверх. Жду, что ничего не получится, но он вылетает и, очертив небольшую дугу, падает на песок.

Наша со смуглянкой конструкция рушится, и я лечу вниз. Падаю, и из меня вылетает сдавленное “ох”, когда от удара из легких буквально вышибает весь воздух. Быстро переворачиваюсь и с ужасом смотрю на то, как на нас летит зверь с окровавленной пастью. Но в этот момент Алина хватает с песка все еще горящий факел и начинает размахивать им. Животное тормозит и с громким рыком смотрит на огонь.

– Что за хрень ты мне приготовил?! – раздается крик с трибуны, а потом звучит выстрел, от которого мы все вздрагиваем.

На арене воцаряется тишина.

– Остановить игру! – звучит голос ведущего.

Тут же из боковой двери появляются два дрессировщика, они размахивают куском мяса, надетым на какую-то палку.

Животное  уводят с арены, а я окидываю взглядом кровавое поле боя. Еще две мертвые девушки лежат под стеной. Двое мужчин выходят с носилками, на которые, словно мешки с картошкой, закидывают тела девушек и быстро уносят с арены.

В горле встает горький ком и скапливается слюна. Меня так сильно начинает тошнить от увиденного, что чувствую, сейчас вырвет. Кажется, не меня одну, потому что еще пара девушек сложились пополам, и их тошнит прямо на песок. У меня желудок покрепче, но тошнота пока не проходит.

На трибуне кто-то возмущается, и я перевожу взгляд туда. К сожалению, арена так ярко освещена, что я не вижу того, что творится в этих извращенских ВИП-ложах. Зато прекрасно слышу.

– Господин, просим прощения. Видимо, повар так распереживался, что не смог нормально приготовить блюдо.

– Я хочу свой гребаный тартар! – рявкает он. – А ваш повар пусть теперь послужит тартаром для тигра, которому, к слову, так и не дали поесть!

– Я могу приготовить тартар! – выкрикиваю, а потом замираю.

Тишина становится оглушительной настолько, что, кажется, я могу услышать писк комара, если он сейчас пролетит под куполом этого ужасающего места.

– Кто это там такой смелый? – слышу насмешливый голос.

В горле мгновенно пересыхает. Может, про тартар из повара этот гость не шутил? Если это была не метафора, то, кажется, я сейчас сама выстрелила себе в ногу.

– Поднимите ее наверх! – рявкает ведущий.

– Ну ты и дура, – шипит Алина.

– Это лучше, чем схватка с тигром, – цежу я. – Больше шансов выжить.

– Пойдем, – рявкает мужчина, хватая меня за локоть.

– Мне нужны помощники! Двое! Вот эти две подойдут! – указываю на Алину со смуглянкой.

– Никаких помощников! – отвечает мужик с трибуны, и я буквально скриплю зубами.

Перед самым выходом с арены бросаю извиняющийся взгляд на девушек. Словно пытаюсь сказать им “я пыталась спасти вас”. Смуглая девушка усмехается и забирает у Алины факел. Моя соотечественница бросает на меня нечитаемый взгляд и отворачивается.

Меня затаскивают в узкий коридор и волокут по ступенькам наверх. Толкают массивную дверь, и я оказываюсь в царстве роскоши. Ложи просторные, поделены на зоны невысокими перегородками. Все обтянуто тканями, расшитыми красивыми золотыми арабскими узорами. Вдоль каждой ложи по полу расстелены потрясающей работы ковры.

В каждой ложе стоят широкие диваны, а на полу разбросаны большие подушки, на которых сидят девушки в практически прозрачных одеждах, но с закрытыми лицами. В паре лож сидят только мужчины. Кто-то курит кальян, кто-то пьет виски или вино, перед кем-то на стеклянном столике рассыпан белый порошок.

Я не вижу лиц этих мужчин, потому что они скрыты в полумраке. Но от каждой ложи меня бросает то в жар, то в холод. Как будто даже отбрасывает ледяной волной презрения. Такое мерзко-липкое ощущение, которое хочется поскорее смыть с себя.

Справа от дорожки, по которой меня ведут, та самая стеклянная балюстрада. Она не скрывает того, что происходит на арене. Более того, с этого места видно все настолько хорошо, что можно рассмотреть каждую деталь игры.

Девушки опять жмутся друг к другу, сбившись в стайку, а впереди всех стоит смуглянка, вытянув перед собой массивный факел.

Перевожу взгляд на ложу, где мы останавливаемся.

Слева диван, на нем сидит полный мужчина, лицо которого скрыто полумраком. Он затягивается кальянной трубкой, и вода в колбе булькает, а угли разгораются чуть ярче. У его ног на больших подушках расположились три девушки в шароварах и топлес. Чуть дальше перед самой перегородкой, отделяющей эту ложу от следующей, стоит металлический стол с разложенными на нем продуктами и посудой.

– Так вот она какая, – слышу насмешливый голос. – Говоришь, умеешь готовить тартар?

– Д-да, – запинаясь, отвечаю дрожащим голосом и киваю. – Я шеф-повар ресторана.

Он хмыкает.

– Тогда приготовь мне самый лучший тартар из тунца. Такой, какой я еще не пробовал. А если не справишься… тебя ждет участь предыдущего повара. О, нет! – восклицает. – Тогда ты выйдешь один на один с тигром! И все факелы уберут с арены. Ты нас очень позабавишь. Приступай. – Я подхожу к столу. Встаю возле него так, чтобы слева оказалась арена, а справа – этот кровожадный гость. – Разденьте ее, – командует он.

Стоящий позади меня мужчина хватает за лямки моей туники и, рванув, срывает ее с меня. Мои руки инстинктивно взлетают, чтобы прикрыться, но этот же мужчина хватает за запястья и буквально пригвождает их к моим бедрам.

– Ты красавица, – растягивая слова, произносит гость, от которого меня уже начинает тошнить и трясти. – Так что не прячься. Парни, простимулируйте девушку стараться получше.

Меня отпускают, но тут же виска касается холодное дуло пистолета.

Я вздрагиваю и начинаю дрожать сильнее. Мало того, что я голая выставлена на всеобщее обозрение, так еще теперь рискую умереть прямо перед столом, на котором должна готовить. Только сейчас я замечаю на нем пятна крови. Шестое чувство подсказывает, что это кровь повара, который не справился с поставленной задачей.

Внутренности скручивает в ледяной узел, и я, сглотнув, бросаю взгляд на арену. Теперь мне кажется, что шанс выжить, сражаясь с тигром, был выше.

– Приступай, шеф, – командует гость, и стоящий за моей спиной мужик легонько толкает меня в висок пистолетом.

Глава 4

Мои дрожащие руки зависают над столом. Пятна крови чертовски сильно отвлекают. К горлу опять подкатывает тошнота. Сглатываю слюну и подтягиваю ближе разделочную доску.

Переминаюсь с ноги на ногу, а потом ощущаю, что стопы немного влажные. Опускаю взгляд, и по коже прокатывается волна неконтролируемой дрожи.

Идеально белый ковер с роскошным золотым узором портит небольшая лужица крови. И я, черт побери, стою прямо в ней! Может ли мне стать еще хуже? Похоже, что да. Зрение размывается, а голова начинает кружиться так сильно, что приходится ухватиться за край стола, чтобы не упасть.

Охранник, стоящий за моей спиной, хватает меня за затылок и легонько сжимает.

– Готовь, – цедит он. – Господин не любит ждать.

Киваю и легонько трясу головой в попытке прогнать туман, застилающий зрение.

Вытягиваю дрожащую руку и беру нож. На секунду в голове проскакивает мысль пырнуть этим ножом сначала охранника, а потом и этого гостя, который – теперь я уверена – убил предыдущего повара. Но правда в том, что я не смогу не то что убить, а даже ранить человека. Я и тигра, который несся бы мне навстречу, тоже не смогла бы обидеть. Тем более, животное не виновато, что его инстинкты используют как оружие.

Сжимаю рукоятку ножа и со скрежетом подтягиваю к себе тарелку с отборным рыбным стейком. Мне приходится крепко зажмуриться на несколько секунд, чтобы вернуть себе ясность зрения и мышления. Когда открываю глаза, отодвигаю тарелку с тунцом и начинаю готовить заправку для тартара.

– Начинайте игру! – выкрикивает кто-то из отдаленной ложи, и я вздрагиваю, когда сразу за этим раздается сигнал гонга.

Поворачиваю голову, и сердце сначала пропускает удар, а потом разгоняется на максимум, когда я вижу, как поднимается решетка, за которой держат тигра. Огромное животное сверкает из темноты глазами, и массивные лапы касаются песка, когда он спокойно покидает свое убежище.

Смуглянка выставляет левую руку, как бы прикрывая собой испуганных девушек. А правую с факелом вытягивает вперед и размахивает им, пытаясь напугать животное.

В этот раз тигр не бросается. Он спокойно выходит на арену и начинает зигзагами подбираться к девушкам. Слегка сгибает лапы, как обычно делает, когда охотится. Я сглатываю, напряженно всматриваясь в животное.

– Ты забыла, зачем тебя привели? – рычит охранник и, убрав дуло от моего виска, тычет им в спину. – А то я могу вернуть тебя туда, откуда пришла. Продолжай.

Я всхлипываю и продолжаю готовить соус, бросая короткие взгляды на арену. Тигр кружит возле девушек, пытаясь подобраться поближе. Пока что все не так страшно, если не считать того, что ситуация в принципе невероятно опасная.

Продолжаю готовить. Стараюсь не отрываться от своего занятия и оставаться максимально сосредоточенной. Этому гостю точно не подойдет псевдо-тартар из ближайшей забегаловки. Наверняка он хочет нечто эксклюзивное из ресторана с тремя звездами Мишлен. Так что мне надо быть максимально сосредоточенной на том, что я делаю.

Наконец мне удается увлечься любимым делом, но игнорировать крики и стенания, раздающиеся с арены, не так-то просто.

Все мое тело покрыто мелкими бисеринками пота. Я то и дело стираю их со лба тыльной стороной ладони.

– Ахмед, помоги девушке работать с вдохновением, – произносит мужик с дивана.

На мою талию ложится большая рука, и я застываю. Все мышцы просто превращаются в камень. Ладонь ползет выше, достигает груди и практически до боли сжимает полушарие. В мое бедро упирается свидетельство возбуждения охранника, а меня чуть не выворачивает от этого мерзкого типа и его прикосновений.

– Господин, – произношу дрожащим голосом. – Господин, я не могу так готовить. Это отвлекает. Я хочу приготовить для вас самый вкусный тартар. Но не могу сосредоточиться, когда… когда меня трогают.

– О, девочка возбуждается и не может готовить, – усмехается этот гость, а стоящий за моей спиной Ахмед сжимает мой сосок так, что я кривлюсь от боли. – Ну что же ты такой непослушный? – спрашивает мужчина со смехом.

Наконец охранник отступает немного, убирая свои грязные лапы от моего тела. Дуло пистолета опять утыкается мне в спину.

Я всхлипываю от унижения и желания помыться. А еще во мне дребезжит ненависть к этим ублюдкам, которые считают, что им все позволено.

– Мадина, – лениво тянет гость в ложе, – иди сюда. Меня возбуждает зрелище.

Я бросаю взгляд в полумрак ложи, где сидящая у ног этого мужика девушка проскальзывает ладонью под его белые одежды. Слышу тихий стон и кривлюсь от отвращения.