Избранный

Не сдаваться.

Эта мысль пришла неожиданно, но с такой силой, что Всеслав едва не задохнулся. Он вспомнил рассказы деда о воинах, которые, даже лишившись руки или ноги, продолжали сражаться. О знахарях, потерявших зрение, но научившихся видеть травы сердцем. О старом волхве из соседней деревни, который, даже прикованный к постели, продолжал предсказывать судьбы и толковать знамения.

Всеслав с усилием повернул голову к окну. Сквозь щель в ставнях виднелось серое ночное небо, затянутое облаками. Такое же серое и неопределённое, как его будущее. Но где-то там, за этой пеленой, скрывались звёзды.

Что, если его испытание – это не конец, а начало чего-то иного? Что, если боги не отвернулись от него, а просто указывают путь, которого он раньше не видел?

Эта мысль была хрупкой, как первый лёд на озере. Но она была. И Всеслав решил держаться за неё изо всех сил.

Глава 2

Всеслав закрыл глаза, позволяя памяти унести его прочь от неподвижного тела, от тесных стен избы. Под веками возникло озеро – их тайное место, скрытое от деревни густым ольшаником и невысоким холмом. Вода там всегда была прозрачной, словно слеза, с песчаным дном, на котором играли солнечные блики.

Он почти физически ощутил запах нагретой солнцем травы, свежесть воды и терпкий аромат сосновой смолы. Вот они втроём стоят на берегу – он, Ждан и Забава. Ждан, как всегда, хвастается, что первым доплывёт до противоположного берега.

– Эй, медведи! Кто последний – тот девка! – Ждан срывается с места, с разбега влетая в озеро.

Брызги разлетаются во все стороны, сверкая на солнце, словно драгоценные камни. Всеслав видел, как капли оседают на волосах Забавы, превращая их в украшенную самоцветами корону.

Забава не торопится. Она всегда входит в воду медленно, плавно, словно русалка, возвращающаяся в родную стихию. Сначала по щиколотку, потом по колено, осторожно опуская ладони на водную гладь.

– Холодная, – её голос звенит в воспоминаниях Всеслава чище любого ручья.

А потом она вдруг ныряет одним стремительным движением, исчезая под водой. Всеслав помнил, как они с Жданом всегда замирали в такие моменты, пытаясь угадать, где она появится. И вот – всплеск в стороне, и Забава выныривает с венком из белых кувшинок на мокрых волосах.

– Догоняйте! – смеётся она, и её смех эхом отражается от водной глади.

Всеслав видел, как они плещутся в воде – беззаботные, молодые, полные жизни. Видел собственное тело, сильное и ловкое, рассекающее волны. Слышал свой смех, сливающийся со смехом друзей.

Что-то горячее и влажное скатилось по щеке. Всеслав открыл глаза, и видение рассеялось, оставив после себя лишь пустоту, такую глубокую и холодную, что она, казалось, поглотила все звуки в комнате. Никогда больше. Никогда он не войдёт в прохладные воды озера, не поплывёт наперегонки с Жданом, не будет брызгаться с Забавой.

Никогда.

Скалистый выступ возвышался над лесом подобно каменному стражу, чья седая голова касалась самого неба. Местные прозвали его Орлиным за то, что именно здесь гнездились величественные птицы. Троица друзей, перебрасываясь шутками, начала восхождение по извилистой тропе.

– Кто последний до верхушки – тот лапоть лыковый! – крикнул Ждан, первым взбираясь на крутой склон.

Всеслав ощутил знакомый прилив азарта. Эта тропа была исхожена ими вдоль и поперёк, каждый выступ и каждая впадина были словно старые друзья. Он знал, где поставить ногу, за какой корень ухватиться, какой камень выдержит его вес.

– Не гони лошадей, Ждан! – крикнул он, легко преодолевая очередной уступ. – Забава не поспевает!

Девушка, поднимавшаяся чуть позади, только фыркнула в ответ:

– За меня не беспокойся, Всеславушка. Лучше смотри, как бы Ждан тебя не обогнал!

Её щёки раскраснелись от подъёма, а в глазах плясали искры волнения. Тонкие пальцы уверенно цеплялись за выступы скалы, а длинная коса билась на ветру, словно хвост молодой кобылицы.

Всеслав чувствовал, как кровь бежит по венам быстрее с каждым шагом вверх. Его тело, привыкшее к физическим нагрузкам, с лёгкостью преодолевало препятствия. Мышцы работали слаженно, как хорошо отлаженный механизм. Он ощущал силу в каждом движении, наслаждался властью над собственным телом.

Вскоре они достигли вершины. Орлиный Выступ раскинулся перед ними каменной площадкой, с трёх сторон обрывающейся в пропасть. Отсюда открывался вид на всю округу – деревня казалась игрушечной, река блестела серебряной нитью, а лес раскинулся тёмно-зелёным морем до самого горизонта.

Ветер здесь был особенным – сильным, свободным, пьянящим. Он трепал волосы Всеслава, словно невидимая рука, заставляя сердце биться чаще. Юноша раскинул руки, подставляя лицо потоку воздуха, и глубоко вдохнул. Он чувствовал себя частью этой вершины, таким же могучим и несокрушимым.

– Мы словно боги здесь, – прошептал он, глядя вдаль. – Выше нас только небо.

Всеслав смотрел на озеро внизу, мерцающее под солнечными лучами. Прыжок с Орлиного Выступа всегда был своеобразным испытанием для юношей Тихомирья. Многие хвастались, что совершат его, но на деле решались единицы.

– Что скажешь, Ждан? – Всеслав подмигнул другу. – Давай проверим, кого боги выберут первым?

Ждан потер ладони, взгляд его метнулся к краю обрыва и обратно.

– Жребий? – он прочистил горло, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Всеслав кивнул и наклонился к ближайшему кусту. Отломив несколько веток разной длины, он зажал их в кулаке так, чтобы торчали только кончики.

– Кто вытянет самую короткую – тот первый, – объявил Всеслав, поворачиваясь к Забаве. – Будешь судить?

Девушка покачала головой, скрестив руки на груди.

– Сами затеяли эту глупость, сами и разбирайтесь.

Всеслав перетасовал ветки в кулаке, не сводя глаз с лица Ждана. Тот заметно нервничал – кадык дёргался, а на лбу выступили капельки пота.

– Что, уже струсил? – поддразнил Всеслав. – Можем вернуться в деревню, если коленки дрожат.

Ждан выпрямился, в глазах вспыхнул огонёк вызова.

– Давай свои палки, – он протянул руку. – Посмотрим, кто из нас храбрее.

Всеслав усмехнулся, поднося кулак ближе. Ждан помедлил секунду, затем решительно выдернул одну из веток. Всеслав разжал пальцы, показывая оставшиеся. Сомнений не было – Ждан вытянул самую короткую.

Лицо Ждана побледнело, но он сжал губы и кивнул, принимая судьбу. Медленно он подошёл к краю выступа, где камень обрывался вниз почти отвесной стеной. Озеро лежало далеко внизу – глубокое, тёмно-синее в центре, с бирюзовыми краями у берегов.

Ветер усилился, словно пытаясь оттолкнуть юношу от опасного края. Ждан замер, глядя вниз. Его плечи напряглись, а пальцы сжались в кулаки. Он стоял так, будто врос в камень, не в силах сделать последний шаг.

Ждан сделал осторожный шаг к самому краю. Камни под его ногами слегка осыпались, скатываясь вниз и исчезая в бездне. Он стоял так близко к обрыву, что достаточно было лёгкого порыва ветра, чтобы потерять равновесие. Его взгляд был прикован к воде, мерцающей глубоко внизу.

– Может, не стоит? – голос Забавы дрогнул. Она подошла ближе, но остановилась в нескольких шагах от края. – Никто не осудит, если передумаешь.

Всеслав наблюдал за другом, стараясь скрыть собственное волнение. Внешне он оставался спокойным, даже небрежным, но внутри что-то сжималось при мысли о том, что скоро и ему предстоит стоять на этом же месте.

– Давай, Ждан! – крикнул он, хлопая в ладоши. – Боги любят смелых! Они подхватят тебя!

Но Ждан продолжал стоять неподвижно, вглядываясь вниз. Его плечи заметно подрагивали.

– Водица нынче славная, – продолжал шутить Всеслав, чувствуя, как в горле пересыхает. – Прыгнешь – и все русалки твои будут!

Забава бросила на него укоризненный взгляд, но Всеслав только пожал плечами. Страх подкрадывался к его сердцу с каждой секундой промедления Ждана. Если даже отчаянный весельчак Ждан не решается прыгнуть, что говорить о нём самом?

– Знаешь, – громко сказал Всеслав, подходя ближе к другу, – если боишься, можем оба отказаться. Скажем, что орёл запретил нам прыгать. Кто станет спорить с хозяином скалы?

Ждан вдруг повернулся к нему. В его глазах плескалось что-то новое – не страх, а решимость.

– Нет, – твёрдо произнёс он. – Я прыгну.

Всеслав увидел, как преобразилось лицо друга. Куда делась нерешительность? Откуда взялась эта уверенность? Внезапно ему стало стыдно за свои сомнения.

Ждан стоял на самом краю обрыва, пальцы ног уже ощущали пустоту. Он раскинул руки в стороны, словно птица, готовящаяся к полёту. Солнечные лучи очертили его фигуру золотистым контуром, превращая в бронзовую статую на фоне синего неба.

– За славу предков! – выкрикнул Ждан и, оттолкнувшись от скалы, рванулся вперёд.

Всеслав затаил дыхание. Тело друга прорезало воздух подобно стреле, выпущенной из тугого лука. Ветер подхватил его волосы, разметав их тёмным облаком. Руки Ждана были вытянуты вперёд, ноги соединены вместе – он падал, как опытный ныряльщик, без единого лишнего движения.

Всеслав не мог оторвать взгляда от этого зрелища. В падении Ждана была какая-то первобытная красота, дикая грация, заставляющая сердце замирать от восхищения и зависти. Так могли падать только соколы, камнем устремляющиеся к добыче.

Мгновение – и тело Ждана врезалось в водную гладь, разбивая её на тысячи сверкающих брызг. Громкий всплеск эхом разнёсся по скалам, вспугнув стайку птиц с ближайших деревьев. Круги разбежались по поверхности озера, постепенно затихая.

А потом наступила тишина.

Всеслав застыл, вглядываясь в то место, где исчез его друг. Секунды растянулись в вечность. Каждый удар сердца отдавался в ушах громовым раскатом. Он ждал, когда тёмная голова Ждана появится над водой, когда раздастся его победный возглас.

Но озеро оставалось безмятежным.

Время словно остановилось. Всеслав чувствовал, как напряжение сковывает его тело, как тревога медленно поднимается от живота к горлу, перехватывая дыхание. Он мысленно считал: один… два… три… Сколько человек может оставаться под водой? Минуту? Две?

Мгновение растянулось в вечность. Забава схватила Всеслава за руку, ее пальцы впились в его предплечье.

– Где он? – прошептала она, не отрывая взгляда от водной глади. – Почему не появляется?

Всеслав не ответил. Горло перехватило, словно невидимая рука сдавила его шею. Он вглядывался в темную поверхность озера, пытаясь различить хоть какое-то движение.

И вдруг – всплеск! Темная голова показалась над водой, за ней – плечи. Ждан запрокинул голову, жадно хватая ртом воздух, отфыркиваясь, как выдра после долгого ныряния. Вода стекала по его лицу, волосы прилипли ко лбу.

– Йе-ху-у-у! – его победный клич эхом отразился от скал, заставив Всеслава выдохнуть с облегчением. – Вы видели? Видели?!

Ждан закружился в воде, поднимая вокруг себя каскад брызг. Его улюлюканье разносилось над озером, распугивая притаившихся в камышах уток.

– Всеслав! – крикнул он, запрокинув голову и глядя на вершину скалы. – Теперь твоя очередь! Или кишка тонка?

Всеслав почувствовал, как к его щекам приливает кровь. Ждан там, внизу, только что совершил то, о чем они говорили годами. И теперь он, Всеслав, должен последовать за ним – или признать поражение.

– Что, Всеславушка, передумал? – голос Ждана, усиленный эхом, звучал насмешливо. – Не стыдно будет перед Забавой? Девки любят храбрецов, а не трусливых зайцев!

Забава стояла рядом, её глаза расширились от страха и восхищения. Всеслав чувствовал, как её пальцы сжимают его предплечье – словно пытаются удержать, не дать подойти к краю. Но её прикосновение лишь укрепило его решимость.

Насмешливый голос Ждана продолжал доноситься снизу, подстёгивая, бросая вызов. Всеслав стряхнул руку Забавы и шагнул вперёд. Ветер трепал его волосы, солнце слепило глаза, заставляя щуриться.

– Всеслав, – тихо позвала Забава. – Ты не обязан.

Но он знал – обязан. Перед Жданом, перед Забавой, но главное – перед самим собой. Все страхи, все сомнения растворились в одном-единственном решении. Прыгнуть. Доказать. Победить.

Всеслав медленно приблизился к самому краю. Камни осыпались под его ногами, исчезая в головокружительной пропасти. Далеко внизу озеро манило своей прохладной синевой. Он вдохнул полной грудью, ощущая, как воздух наполняет лёгкие, как кровь бурлит в венах.

Адреналин захлестнул его волной, обостряя чувства, заставляя сердце колотиться где-то в горле. Мир вокруг стал ярче, чётче, словно он видел его впервые. Всеслав обещал себе – это его шанс. Не просто прыгнуть с высоты, но доказать, что он достоин уважения, достоин восхищения. Достоин Забавы.

Он сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Мысленно попрощался с землёй под ногами. Сделал глубокий вдох.

И шагнул вперёд.

Мир перевернулся. Небо и земля поменялись местами. Ветер ударил в лицо, выбивая дыхание, свистя в ушах, как тысяча разъярённых духов. Всеслав раскинул руки, отдаваясь полёту, падению, свободе.

Время растянулось, как медовая патока. Каждое мгновение стало вечностью. Он видел, как медленно приближается водная гладь, как солнечные блики играют на её поверхности. В этот миг Всеслав чувствовал себя по-настоящему живым. Он не падал – он летел, покорял небо, становился его частью.

Время сжалось, и мир перестал быть плавным течением событий. Вода стремительно приближалась, превращаясь из манящей синевы в жёсткую, непроницаемую поверхность. Всеслав не успел сгруппироваться правильно – вошёл в воду под неверным углом.

Удар.

Оглушительный, всепоглощающий, как гонг, сотрясший всё его существо до самого основания. Не вода приняла его – каменная плита ударила по всему телу разом. Воздух вышибло из лёгких. Голова мотнулась вперёд от страшного толчка.

Всеслав почувствовал, как его колено с чудовищной силой врезалось в собственный висок. Внутри черепа словно вспыхнул ослепительный белый свет. Хруст в шее отозвался электрическим разрядом по позвоночнику.

Тело перестало подчиняться. Руки, всегда послушные, теперь висели бесполезными плетями. Ноги не отзывались на отчаянные приказы мозга. Он пытался пошевелить хоть пальцем – безрезультатно.

Вода сомкнулась над головой, затягивая его в свои тёмные объятия. Холод пронзал кожу тысячей ледяных игл, но странным образом не достигал конечностей – они словно перестали быть частью его.

Всеслав хотел закричать, позвать на помощь, но рот лишь беспомощно открывался, наполняясь водой. Лёгкие горели огнём, требуя воздуха, которого не было. Мысли путались, сознание мерцало, как догорающая свеча.

«Помогите!» – кричал он мысленно, но тело отказывалось бороться. Оно просто опускалось всё глубже, отданное на волю течения.

Перед глазами поплыли тёмные пятна, расширяясь, сливаясь друг с другом. Невыносимая боль начала отступать, сменяясь странным онемением. Время растворилось в мутной воде. Верх и низ поменялись местами, а потом исчезли вовсе.

Последней связной мыслью было осознание – его тело больше не принадлежит ему. Он словно наблюдал со стороны, как безвольная оболочка погружается в зелёную глубину.

А потом пришла темнота.

Тьма поглотила Всеслава целиком. Он не чувствовал ни холода воды, ни боли в сломанном теле – только бесконечное падение в пустоту. Звуки исчезли, цвета померкли, время остановилось. Он растворялся в этом небытии, отдаваясь течению, уносящему его всё дальше от поверхности.

Но сквозь эту пелену вдруг пробился голос – далёкий, искажённый толщей воды, но отчётливо знакомый.

– Всеслав! Всеслааав!

Забава. Её крик прорезал темноту, как луч света. Он хотел ответить, хотел потянуться к этому голосу, но тело не слушалось. Руки и ноги словно превратились в камень, тяжёлый и неподъёмный.

– Где он? Боги, помогите! Всеслав!

Голос искажался, дробился на эхо, отражаясь от водной глади. Всеслав осознавал, что продолжает погружаться. Каждое мгновение уносило его глубже, дальше от воздуха, от света, от жизни. У него не было сил сопротивляться – только отдаться этому нисхождению в зелёную бездну.

Озеро вокруг становилось всё темнее. Солнечные лучи, пронизывающие верхние слои воды, не достигали этой глубины. Здесь царили сумрак и тишина. Мысли путались, сливаясь в калейдоскоп образов – детство, отец, кузница, Забава, смеющаяся на берегу, Ждан, прыгающий с обрыва…

Внезапно что-то нарушило этот сонный покой. Всплеск, движение воды, рассекаемой чьим-то телом. Кто-то нырнул за ним, кто-то приближался, разрывая водную толщу быстрыми гребками.