Парадная

– Фу-у… – поморщился Макс принюхиваясь. Впрочем, выбора не оставалось: продолжит бегать по лестницам в жуткой неизвестности – свалится от обезвоживания. Он ещё раз опасливо понюхал содержимое – запах плесени и с нотками тухлости доминировал. Сделал аккуратный глоток. Почти сразу закашлялся: привкус отвратительный, как из болота. Но организм радостно принял влагу, взбадриваясь. Отпил ещё чуть-чуть, скривившись так, будто его пытают.

– Д-дожил… – прокомментировал вслух, вытирая губы рукавом. Внутри жгло от мерзкого привкуса, но жажда – важнейший из инстинктов выживания человека. Характерное урчание в животе напомнило, что он и не ел толком. «Сникерс», – мелькнуло в голове.

В рюкзаке пряталась шоколадка, что мать сунула ему ещё в понедельник. Макс расстегнул молнию, нащупал заветный батончик. Подумав секунду, решил приберечь НЗ, если наступит крайний случай. «Вдруг придётся выживать здесь гораздо дольше? А голод не самое ужасное, что я сегодня испытывал». Мысль про «дольше» неприятно оцарапала подсознание. Тяжело вздохнув, он отпустил шоколадку обратно.

За спиной послышались шарканье – или показалось? Макс вздрогнул. Словно кто-то прошёл на пару пролётов выше. Огляделся – никого. Только сырость и эхо странного шороха. По коже вновь побежали мурашки. От жуткой неразберихи в органах чувств Макс начал сомневаться в себе. Выдохнув, вспомнил содержимое прочитанных книг с намерением перенять опыт. Герои, оказавшись в лабиринтах или параллельных реальностях, ставили метки, чтобы не блуждать по одним и тем же локациям. «Да, звучит-то логично. У меня есть ключи, можно царапать ими надписи». Засунув бутылку с водой в рюкзак, поднялся и подошёл к стене.

Сглотнув, вывел фразу «ЗДЕСЬ БЫЛ МАКС». Старался писать аккуратно, но различимо, чтобы заметить издалека. Краска под ключом крошилась, штукатурка осыпалась. Получилось всё равно коряво, но читаемо. Макс даже улыбнулся от облегчения: «Хотя бы так…»

– Так, теперь вниз, – проговорил он вслух, будто обретая уверенность. – Если н-наткнусь на эту надпись, значит, вышел на тот же этаж.

Он дошёл до следующего пролёта, огляделся, потом вернулся… Но, как подсознательно опасался, надписи на прежнем месте не было. Стена была целой, будто он не царапал ничего. «Парадная что, исцеляет собственные «раны»? – мелькнуло в голове. – Или, если полагаться на теорию мультивселенной, я потерялся в пространстве и вышел обратно в другом месте?»

Голова шла кругом. Юношу пробил озноб пугающей догадки: если метка исчезла, то «дом» не позволит ориентироваться. Кажется, здесь не действовали законы нормальности. Макс шёпотом выругался, почувствовав, как заикание сдавливает гортань. Достал бутылку и глотнул противной воды, чтобы успокоиться.

Где-то внутри отчаяние накатывало новой волной. А вдруг он обречён скитаться здесь вечно? Может, этот дом «проглатывает» людей, как в мистических романах… Ощутил ком слёз у горла, но заставил себя успокоиться, выпрямившись.

«Я не сдамся, – произнёс мысленно. – Я же не слабак».

Перед глазами снова всплыл образ Оли. От мысли о первой любви стало вдвойне горько: не то чтобы одноклассница была злой, просто он не входил в круг её интересов. Друзья у девушки были сплошь модные да популярные. «Макс, ну чё ты за мямля?» – так, кажется, шутили ребята. А он ведь хотел доказать, что может быть сильным… И вот ирония. Теперь ему приходится доказывать это не в родном классе, а среди кошмаров парадной.

Время незаметно ползло к условной ночи. По крайней мере, Макс чувствовал, что снаружи окончательно стемнело. Внутри парадной лампочки горели тускло, иногда моргая, а в окнах отображались фрагменты разных времён. Зрелище казалось чудовищной издёвкой: стоит лишь взглянуть в одно – там ретропоезд на горизонте; в другом – работающий патефон на подоконнике соседнего здания; в третьем – что-то вроде начала 2000-х… И нигде не проглядывается спасение.

Отчаяние становилось всё сильнее. Пару раз Максу казалось, что в коридорах некоторых этажей мелькает сгорбленная тень, ростом чуть ниже обычного человека. Когда он замирал и приглядывался, тень исчезала, словно растворяясь в стенах. Но впечатление, что кто-то следит, становилось навязчивее. Сердце билось, как сумасшедшее. Пот стекал по спине. Он исследовал очередной коридор, когда лампочка наверху моргнула и погасла. На миг воцарилась полутьма, и тогда Максим ясно расслышал скрежет в нескольких шагах от него. Остановился в страхе, медленно обернулся. Затылком почувствовал, как волосы на шее встают дыбом: будто над ними дышали чуждым холодом.

– К-кто здесь? – только и выдавил он.

Ответа не было, лишь новый шорох, словно что-то тянулось по полу, и зловещая пауза. В мутном свете лампы с площадки стена позади Макса вдруг показалась смазанной, словно там колыхался мрак. Он зажмурился, с трудом борясь с желанием заорать.

Когда снова открыл глаза, увидел, что коридор пуст, но тени дрожат от мигающего света. Что-то промелькнуло позади на площадке – убегающая фигура? Или блики? Макс задрожал, понимая, что иллюзиями это место может не ограничиться. Стены в парадной жили собственной жизнью. А неизвестное нечто, бродящее по пролётам, словно ищет, как до него добраться.

Он стиснул рюкзак, затравленно возвращаясь к лестнице. Идти дальше? Да, придётся. Стоять на месте – ещё страшнее. Мутная вода булькнула в животе, вызывая отвратительную отрыжку. Ноги подрагивали от усталости. Макс с трудом сделал шаг, затем второй…

С губ сорвался судорожный всхлип. Парень понял, что уже давно находится на грани окончательной паники. К глазам подступили слёзы страха. Он прикусил губу, чтобы не разреветься. «Держись, – шёпотом сказал он сам себе. – Ты должен справиться…» Но даже внутренний голос звучал неуверенно.

Из тёмного коридора, откуда он выбрался, донеслось глухое царапанье. Словно кто-то провёл ногтями по штукатурке. Макс ахнул, замирая. Звук стал громче, раздались лёгкие шажки. Возможно, босые ступни или в каких-то тапках. И они приближались!

– Б-бля… – сорвалось у него.

Ни спрятаться, ни бежать. Лампочка над его головой зловеще мигнула, ослабив накал. Шум шагов оборвался. Макс различал лишь эхо чужого дыхания. Пришло пугающее осознание – он здесь не один. В следующий миг «нечто» словно отступило. Лампочка в коридоре вспыхнула, заработав, как раньше. Тот оказался пустым. Макс судорожно сглотнул. Слёзы, прорвав оборону, текли по щекам. Подозрение, что это только начало, преследовало. Дом будто играл с ним.

– С-сука какая, – выдавил он, отступая к перилам, и в очередной раз глянул вниз. На дне лестничного колодца зияла мгла.

Затем послышалось глухое бормотание, как будто издалека, этажом ниже. Или выше? Трудно понять. Но оно окутывало всё пространство. Макс судорожно вцепился в поручень, не зная, куда податься. Во рту стоял привкус тухлятины, в душе клубилось отчаяние. Чувство, что он мышь, угодившая в мышеловку, основательно накрыло.

Шаги (или шорохи) возобновились, уже чётче, возможно, ближе. Макс напоследок оглядел коридор. Кто-то точно метнулся за угол. Холодок пробежал по спине. Он понял: за ним явно следят. Или, что хуже, охотятся? Восприятие мира в этот момент будто перевернулось. Всё, что было важно – школа, мама, оскорбления Кости, не сложившиеся отношения с одноклассницей, – меркли перед животным страхом. Подросток ощутил себя маленьким загнанным зверьком. В ушах пульсировало собственное дыхание. А позади нарастал шёпот, похожий на хаотичное переплетение человеческих голосов. Макс снова крепко зажмурился.

С каждой секундой тревога ширилась и крепла. «Исчезнувший выход» остался в другой реальности, а сама лестница вела вглубь чего-то зловещего. Когда странный шорох позади стал ещё громче, Макс уже не пытался позвать на помощь. Он лишь стиснул кулаки, сбитым дыханием прошептав:

– М-мамочка… Т-только бы выжить…

Впереди в темноте коридора мелькнула чья-то тень. Стук. Где-то за спиной. Потом второй. Он медленно повернулся. И увидел – дверь. Новую. Гладкую. Белую. Современную.

И она открыта!

Макс недоверчиво смотрел на дверное полотно. Оно отличалось от всего, что он видел в этой парадной. Ровное, белое, будто только с завода. Ни потёртостей, ни грязи, ни следов чужих пальцев. Она не просто стояла – она ждала. Как официант с подносом. Или как палач с топором.

Он шагнул ближе. На уровне глаз – табличка. Простая, пластиковая. Надпись: «кв.0». Шрифт – как в современных офисных зданиях. Ровный. Спокойный. Без эмоций. Недоверчиво заглянул внутрь. Квартира была светлой. Реально светлой. Белые стены. Линолеум в цвете сгущённого молока. Вешалка с пустыми крючками. Запаха – никакого. Словно здесь никогда и не жили. Не пыльно и как-то слишком… свежо?

Макс сделал шаг внутрь. Прислушался. Пульс барабанил в ушах. Коридор – просторный. Слева – ванная. Открытая. Вся в белой плитке. Светодиодная лампочка под потолком и ни единого следа жизни. Ни шампуня, ни зубной щётки. Только вода – медленно капающая из блестящего крана.

Он зашёл. Подошёл к раковине. Умыться? Нет. Страшно. Повернул кран – вода зашипела и… пошла. Струйка. Прозрачная. Настоящая. Макс наклонился и принялся пить. Шумно и жадно. Вода была холодной, чистой и само́й что ни на есть настоящей.

– Спасибо… – прошептал он, как будто благодарил не судьбу, а сам дом. Мутная жижа из бутылки была без сожаления вылита и заменена чистой водой. Взгляд зацепился за отражение.

Из зеркала над раковиной на него смотрел… он. Но словно старше. Лет на десять. Те же глаза, но взгляд – уставший. Ломкий. Как будто в этом доме он прожил гораздо дольше, чем рассчитывал. Максим дёрнулся и выскочил в коридор. Тот тянулся дальше. Он вошёл в первую комнату, где стоял телевизор. Старый, пузатый, как у бабушки. Он работал. Без звука. На экране – Макс. Идёт по подъезду. Его же лицо. Его шаги. Ракурс слегка сверху – как будто за ним кто-то смотрит. И оператор не человек. Сама парадная.

Он поднёс руку к экрану. Из динамиков послышалось:

– Макс…

Он выдернул вилку из розетки. Телевизор замолк. Макс развернулся и пошёл обратно. Ванна. Заперта. Кухня. Появилась. Он не помнил, чтобы она была. На плите – чайник. Пар из носика. Запах – лимона. Стол. Один стул. На белой глади стола – бумага. Пожелтевшая. Печатный текст:

«Если ты читаешь это, значит, ты здесь. Это – не дом. Это – не место. Это – состояние. Парадная – не питается плотью. Она ест сомнения. Она поглощает растерянность. Не ищи вход или выход. Они не снаружи».

Макс нерешительно протянул руку. Бумага под пальцами начала теплеть. Слова – исчезать. Испугался, поспешил вернуться к входной двери. Рванул за ручку – закрыто.

– ВЫПУСТИТЕ! – в панике заорал.

Из-под двери тень. Тянется. Живёт. Шевелится. Как щупальце из дыма. Он отступил. Лампочка моргнула. Потом вторая. Потом вся квартира погрузилась в кромешную темноту. Макс застыл посреди коридора. Один. Ничего не видно. Даже собственных рук. И снова за спиною дыхание. Тёплое. Прямо в затылок.

Он замер.

– Ма-а-акс… – прошептали возле самого уха.

Развернулся. Темень.

– Ты уже дома…

Макс очнулся… сидя на ступенях.

Всё было как раньше. Старый фикус, тусклая лампа, пыль и бесконечная лестница. Он – снова один. Подросток затравленно огляделся. Сердце билось, как бешеное. Было ли виде́ние сном? Или он реально вернулся? А может… ничего не было? Потянулся к рюкзаку. Нужно срочно поесть! Шоколад придаст сил и упорядочит мысли. Открыл замок. Там – записка. Пожелтевшая. С надписью:

«Ты внутри. Не забудь это!»

Глава 3. Призраки

Макс почти не чувствовал ног. От напряжения казалось, что колени вот-вот подломятся. К тому же воздух в пропахшей сыростью парадной становился необъяснимо густым. Его едва хватало, чтобы успокоить сбитое непрерывной ходьбой дыхание. Но парень упрямо шёл вверх по лестничному пролёту, стараясь не вслушиваться в гулкое эхо шагов, разносившееся между стенами. Каждый скрип потрёпанных питерской погодой кроссов звучал как гром. В глубинах лестничного пролёта то и дело раздавались непонятные шорохи, стуки, напоминавшие об аномальном состоянии этого места.

Едва Макс завернул в очередное ответвление коридора, тут же наткнулся на странную деталь. Приоткрытая дверь с выбитой верхней панелью, через которую виднелся серый прямоугольник потолка. Будто кто-то уже пытался проникнуть в эту квартиру. «А вдруг именно там и находится выход или хотя бы адекватные хозяева?» – мелькнула слабая искра надежды. Прежде чем ступить внутрь, нутро пробил укол страха. За предыдущие часы он насмотрелся достаточно, чтобы понимать: здесь каждое помещение таит нечто, что может негативно сказаться на его самочувствии. Если… не хуже.

Школьник поднял руку, чтобы распахнуть дверь, и почти сразу пальцы ощутили холодное дребезжание. Дверь поддалась, тихо скрипнув, словно приглашая внутрь. Макс заглянул через проём и увидел… коридор. Казалось бы, ничего необычного, если бы не одно «но»: прикидывая на глаз, квартира должна быть метров десять, ну, максимум – двадцать в глубину. Перед ним тянулся чуть ли не «туннель» с обшарпанными стенами, уходящий за пределы видимости.

– Очередная визуальная шняга? – пробормотал он, чувствуя, как во рту пересохло. – Это же… не коридор, а настоящий туннель, получается.

Сделал нерешительный шаг внутрь. Света почти не было, лишь приглушённые отблески тусклой лампочки из подъезда подсвечивали несколько метров плиточного пола. На стенах висели обрывки старых обоев, в некоторых местах торчали «заплатки» советских газет, скрывая за печатной шкурой трещины. Прохладный сквозняк стремился навстречу откуда-то из глубины.

На первом десятке шагов Макс ничего не увидел, кроме небольшой кучи мусора и пары брошенных сумок. Чем глубже он заходил, тем настойчивее ощущал, что здесь кто-то определённо живёт. В воздухе витал застарелый запах табачного дыма и нафталина. Неожиданно среди хлама обнаружился детский башмачок, совсем крохотный, с оторванной пряжкой.

– Есть кто… т-тут? – спросил Макс тихо, хоть и не рассчитывал на ответ. Эхо подхватило слова и прокатило по коридору затухающим шёпотом. Школьник вздрогнул, возвращая башмачок на место.

Вдруг слева, за первой полуоткрытой дверью, послышались голоса. Глухие, размытые, словно проникшие сквозь ватную завесу. Макс замер. Эти звуки были неестественно старомодны, как будто из старых документалок или кинохроник 60-х. Скрипела мелодия патефона, а голоса перебивали друг друга – женские и мужские. И хотя бо́льшую часть слов он не понимал, но отчётливо различал интонации: тревога, радость, бытовой спор. Речевой коктейль звучал как бы издалека.

Он осторожно заглянул за дверной косяк и замер: из глубины мрачной комнаты мерцал свет. А по стене скользили фигуры – полупрозрачные, едва различимые. Похожие на силуэты из театра теней. То ли семья, то ли группа людей, одетых в одежду явно не этого века. Одна женщина сидела у окна (насколько Макс мог понять по очертаниям), другая хлопотала возле накрытого стола. Мужчина, держась за шляпу, ходил взад-вперёд. И всё это беззвучно, лишь отголосками голосов, прорывавшихся сквозь толщу лет.

«Я что, вижу сцены из прошлого?» – пронеслось в голове. Сердце заныло: это было жутко и одновременно величественно. Макс действительно чувствовал себя призраком, подсматривающим за чужой жизнью. Вот мужчина что-то уверенно говорит, указывая на окно. Женщина качает головой. Девочка (очень смутная фигура, но Макс опознал пол и возраст по силуэту) бежит к столику, пряча под ним куклу. И эта кукла тоже призрачная, вся в чёрно-белых отблесках.

«Может, они и есть настоящие жильцы, – мелькнула мысль. – А я для них невидим?» Макс хотел было окликнуть тени, но горло сдавил спазм. А вдруг, заметив его, они обернутся чем-то ужасным?

Не выдержал, попятился. Музыка, которой не могло быть, затихла. Показалось, что кто-то повернул голову в его сторону. Макс упёрся спиной в дверь и выбежал обратно в коридор. Сердце колотилось. Увиденное сном не казалось: в одной из «необитаемых» квартир словно кипела жизнь – но жизнь давно минувших лет.

– Я… в-выходит… – пробормотал он, заикаясь, – могу видеть сквозь время?!

Новоявленная «суперспособность» не радовала! Лучше бы Халком стал, так хоть стены проломить можно было. Ощущение, что он невесомый призрак, просачивающийся в чужие эпохи, встряхнуло до кончиков пальцев. В голове закрутилась навязчивая фантазия: «А вдруг реально я тот, кто застрял меж времён, а они все нормальные? И для них я в доме бесплотная фигура призрака…»

Пытаясь унять дрожь, Макс продолжил исследовать туннель коридора. Тот неожиданно завернул, и показалась ещё одна дверь, приоткрытая наполовину. Оттуда не доносилось ни звуков, ни голосов. Макс заметил странные росчерки тени, скользящие по стене. Словно кто-то двигался при свете ламп.

Он заглянул, стараясь дышать как можно тише. Комната за дверью выглядела, на первый взгляд, классической «коммуналкой» советского типа: облезлые обои в цветочек, по центру – продавленный диван, на полу – линолеум, рванный местами. Но потолок был выше, чем у любой квартиры, которые Макс видел в реальности, а дальняя стена снова располагалась гораздо дальше, чем позволяли габариты дома.