Легенда о Фейри. Красавица

Брон прижалась к его массивной груди. Она почувствовала себя маленькой и хрупкой. Она знала, что это не так. Последние тринадцать лет доказали это, но было так приятно чувствовать себя защищенной и желанной, даже если это был всего лишь сон.

Второй опустил Брон на кровать. Каким-то образом Первый оказался там раньше, и Второй уложил девушку на него. Тепло его груди коснулось спины Брон, и Первый обнял ее сильными руками. Он уткнулся носом в ее щеку, легонько целуя.

– Не двигайся, любимая. Дай моему брату насладиться. Он так долго мечтал попробовать тебя на вкус. – Слова буквально обжигали кожу.

Второй потянул за шелк платья, которое было на Брон, стягивая его вниз по телу, пока она не оказалась перед ними обнаженной. Бронвин знала, что пришла бы в ужас, если бы это произошло в реальности, но во сне она чувствовала себя сексуальной и красивой. Ей нравилось, как Второй смотрел на нее широко раскрытыми глазами, любуясь ее телом.

В этом сне Брон была самим совершенством. Она была нежной, а ее грудь – полной. Бронвин была соблазнительной, как и подобает королевским особам. Каким-то образом разум придал ее фигуре те изгибы, о которых Брон мечтала. При свете дня она выглядела как типичная женщина, работавшая в поле, чтобы выжить. Она не была изможденной, но и пышнотелой не была, как подобало принцессе. Брон была простолюдинкой и выглядела соответствующе, но во сне она воплотила в себе все, о чем мечтала.

– Ты такая красивая. – Второй провел пальцами по ее коже.

И возлюбленные тоже были восхитительны. У них были темные волосы и глаза. Идеальные лица с резкими мужскими чертами. В них было все, о чем она могла мечтать.

Второй схватил Брон за лодыжки и очень осторожно раздвинул ноги.

– Держи ноги вот так, – прошептал ей на ухо Первый, пощипывая ее соски.

Второй забрался на кровать, словно большой хищный кот. Он лег на живот, нависнув прямо над Бронвин.

– Чувствуешь ее аромат, брат?

– Она пахнет так, будто хочет этого, – ответил Первый. – Ты хочешь этого, принцесса?

– Да. – Ответ прозвучал просто, но исходил от души. Брон хотела большего, чем просто испытать оргазм. Она хотела чувствовать связь с Темными, погрузиться в них так глубоко, чтобы никогда не чувствовать себя одинокой. Она хотела, чтобы в этот раз она снова могла стать Бронвин.

Брон ахнула, ощутив теплую ласку Второго. Это было так интимно, так прекрасно. Брон оживала под его прикосновениями.

Первый зажал ее соски пальцами, и вспыхнувшая эротическая боль резко контрастировала с мягким наслаждением между ног Бронвин.

– Не шевелись. Ты же не хочешь, чтобы он остановился? Он остановится, и тогда придется наказать тебя. Если не будешь хорошо себя вести, то я тебя отшлепаю, а потом ты удовлетворишь нас обоих и ничего не получишь взамен.

Несмотря на то, что все внутри Бронвин сжалось при мысли о том, что Первый отшлепает ее, она не хотела, чтобы Второй прекращал свои ласки. Брон была близка, так близка к тому, чего никогда раньше не испытывала. Она играла сама с собой, находила в этом утешение, но сейчас было нечто совершенно иное. Это было сравнимо с сильным землетрясением, тогда как раньше она ощущала лишь легкую встряску. Это было нечто абсолютно новое.

Брон всхлипывала и стонала, пытаясь выплыть за край, но Темные не останавливались.

– Ты такая вкусная. – Эти слова, казалось, впитались в ее кожу.

А потом Бронвин взлетела.

* * *

Она очнулась с криком радости на губах.

Бронвин села на кровати, ее грудь тяжело вздымалась, когда она пыталась набрать в легкие побольше воздуха. Руки дрожали, соски все еще были напряжены и желали большего.

Из ее глаз потекли слезы.

Она проснулась, а Темные снова исчезли.

Ее охватило одиночество. Брон все еще чувствовала на себе их руки, но была одна. Жестоко, мучительно одинока.

Она смотрела в звездную ночь и молилась о том, чтобы снова уснуть.

* * *

Торин Финн стоял на балконе своего дворца, стараясь не обращать внимания на крики. Обычно стенания приговоренных к смерти были просто признаком того, что в его царстве все в порядке, но сегодня эти звуки, казалось, обрели реальную силу и движение, давя на него. У него чертовски разболелась голова от этого проклятого шума.

Почему предатели не умирали потише? Неужели обязательно кричать каждый раз, когда их режут или вырывают ногти?

Он вздохнул. Это все потому, что они были недостойны. Они не были сидхе. Сидхе умирали достойно. Даже его собственный брат умер со спокойным достоинством, его ясные серые глаза округлились, когда меч пронзил его сердце. Шеймус Финн умер, как и подобало королю, с яростью в глазах и без крика.

Да, его брат умер достойно.

– Я рад, что хоть что-то сделал правильно.

У Торина скрутило живот. Черт, как же он хотел, чтобы его брат ушел. Прошло тринадцать лет, а его брат все еще был здесь, все еще являлся тенью, которая умудрялась нашептывать ему на ухо.

– Заткнись, Шеймус. Почему ты не ушел со своими братьями? – Слуаги исчезли. Торин приказал стражникам проверить пещеры рядом с дворцом. Скорее всего, это был плохой знак. Каким-то образом слуаги узнали о его планах уничтожить их, но единственное, чему Торин обрадовался, так это тому, что его гребаный мертвый брат тоже исчезнет. Не повезло.

– Я стал слуагом не для того, чтобы присоединиться к счастливой семье. Когда я умер, то отправил свою жену жить дальше, но привязал себя к этому месту до тех пор, пока ты не перестанешь дышать. – Шеймус замерцал, а это являлось верным признаком того, что он был взволнован. Но даже тогда его голос оставался хриплым шепотом. – Я решил остаться здесь, потому что я в долгу перед своими детьми.

Торин вздохнул. Он уже слышал все это раньше. Примерно через три года после своего успешного переворота Шеймус объявился, накопив достаточно энергии, чтобы заявить о себе. Сначала Торин подумал, что сошел с ума. Окружающие до сих пор верили, что так оно и есть. Шеймус отлично умел прятаться от всех остальных.

Шеймус любил появляться в самые неподходящие моменты. Когда Торин произносил речь, ему мерещился силуэт брата. Когда он занимался любовью со своей женой, Шеймус стоял и наблюдал, и его серые глаза были полны осуждения.

Торин ненавидел своего брата. Как и при жизни, Шеймус все портил, просто находясь рядом.

– Мои ведьмы сделают все, чтобы ты никогда не вернулся. Они уже работают над этим. Кровь предателей отправит тебя в подземный мир, и тогда мне больше не придется видеть тебя или слушать твою болтовню.

Шеймус рассмеялся.

– Я поверю в это, когда увижу собственными глазами. Даже если у тебя получится, тебе не избавиться от того меня, который живет внутри тебя, Торин. Эта частичка меня никогда не исчезнет, пока ты не присоединишься ко мне после смерти.

Торин боялся, что Шеймус прав. Чувство вины тяготило его, но он не мог вернуть все назад. Он был слишком близок к тому, чтобы прикончить этих надоедливых мальчишек. Правительство вампиров объявило их мятежниками. Ходили слухи, что Бек и Киан сбежали из мира вампиров и ищут убежища в другом месте. Как только их поймают и повесят вместе с той сучкой, с которой они образовали связь, на городской площади, повстанцы поймут, что надежды больше нет.

Затем, если понадобится, Торин уничтожит всех не-сидхе одного за другим. Включая этих отвратительных вампиров, пьющих кровь.

Все, что ему нужно было сделать, – это убить двух человек.

– Пока они живы, спокойствия тебе не видать. – Шеймус, похоже, читал его мысли. Его брат прислонился к мраморной стене дворцового балкона, устремив призрачный взгляд на город. За его пределами Шеймус, несомненно, видел пожары, которые были разожжены в стране в попытке подавить нынешнее восстание. – Эти небольшие восстания организованы простолюдинами. Что ты будешь делать, если кто-то из знати даст повстанцам кого-то реального, вокруг которого можно будет сплотиться? Ты ведь не убил всех, в ком течет королевская кровь. Восстания почти наверняка продолжатся, поскольку ты не имеешь ни малейшего представления об управлении страной. Крестьянам не нравится, когда у них крадут всю еду и оставляют ни с чем.

– Предатели! – Торин сжал кулаки. – Им повезло, что я оставил их в живых!

Шеймус покачал головой.

– О, брат, ты поставил их в положение, когда им приходится выбирать между королем и своей собственной жизнью – и жизнью своих детей. Ценность короля – в защите и убежище, а ты не предлагаешь ни того, ни другого. Ты тиран. Вот почему отец предпочел меня тебе.

Их отец предпочел Шеймуса старшему, законному наследнику. Торин был вынужден прикусить язык и двадцать проклятых лет вынашивать планы мести.

– Наш отец был идиотом, который хотел, чтобы мы подружились с монстрами! Как и ты. Ты всерьез думал о браке между Неблагими и своей дочерью. Хорошо, что я сделал то, что сделал, иначе она подверглась бы таким пыткам, которые бы не пережила.

– Ты называешь всех существ, не являющихся сидхе, Неблагими. Это смешно, – фыркнул Шеймус. – Есть много сидхе, которые считаются Неблагими. И много полезных народов, таких же Благих, как я.

– Все Неблагие – полукровки. Нечистые. Недостойные. У меня есть планы на их счет. – Как только Торин разберется с королевскими вампирами, он займется Неблагими. Всего через несколько месяцев он станет править тремя мирами. Амбиции пылали в нем ярким пламенем. Торин не остановится, пока все сидхе не склонятся перед ним, а его имя не прославят за избавление мира от чудовищ.

Тихий вопль пронзил ночь. Когда уже эти ведьмы закончат?

– Ты позволяешь одному-единственному происшествию влиять на твою жизнь, Торин. Одна маленькая группа гоблинов и троллей едва не убила тебя, – заметил Шеймус.

Торин отвернулся. Он не думал о том дне. Не думал, как маленькая банда монстров с удовольствием избивала его, заставляя истекать кровью.

– Ну, думаю, теперь они сначала подумают, прежде чем снова попытаться причинить мне вред.

– Ты великий человек, о да! Король Торин убивает брауни и гномов! – В голосе брата сквозило презрение.

– Да, а ты их всех жалеешь. – Торин повернулся к призраку своего брата. – Такой чертовски добрый! А собственного ребенка бил.

Если слуаги могли бледнеть, то Шеймус побледнел.

– Я думал, что помогал ему. Считал, что исправлял его плохое поведение, как наш отец исправлял мое. Теперь я смотрю на вещи иначе. Форма слуаги позволяет все переосмыслить, если ты открыт для этого. Я ненавижу тебя за то, что ты убил мою жену, но в этом есть и положительный момент. Бек освободился от моей жесткой морали. Он станет тем мужчиной, которым всегда должен был быть, а Киан смирится с моим равнодушием. И им обоим определенно будет лучше без твоей невесты.

Марис. Прелестная блондинка, холодная, как айсберг. И, по-видимому, такая же плодовитая. Она была обещана близнецам-симбиотам как пара для связи, но ей была ненавистна эта идея. Она была более чем готова помочь Торину, пытаясь расторгнуть нежеланную помолвку.

В то время она казалась Торину идеальной невестой. Тринадцать лет спустя он перестал навещать ее постель, но Марис по-прежнему была ему дорога. Она была его союзницей, но с подозрением относилась к экстрасенсорным способностям. Ей удавалось в какой-то степени располагать к себе другие пары для связи, пока они не поняли, что Торин хотел использовать их для усиления собственных способностей.

– Ты не оценил ее кандидатуру как следует, брат, иначе бы знал, что она ненавидит не-сидхе так же сильно, как и я.

– Ваше высочество? – Тишину нарушил хриплый голос. Уна. В комнату вошла одна из ведьм.

И в мгновение ока Шеймус исчез. Торин не сомневался, что его брат все еще околачивается поблизости, подслушивает и собирает информацию, чтобы потом помучить его.

– В чем дело? Нашла заклинание? – Они работали над заклинанием, способным убить слуаг. Торин желал избавиться от назойливого брата.

Уна была одной из самых непривлекательных женщин, которых он когда-либо видел. Даже в человеческом обличье от нее веяло разложением, которое не скрывало никакое колдовство. На первый взгляд, она была обычной женщиной средних лет со светлой кожей, на которую никто не должен был обращать внимания, но стоило присмотреться – и уже нельзя было отрицать ее неправдоподобности. Ее сестра Лиадан была самой искусной в колдовстве, но она была мертва, и ведьмы подозревали, что ее прикончили короли-мятежники.

Уна тряхнула волосами с проседью. Торин заметил на ее руках кровь.

У него разболелась голова. Крики не умолкали. Гланнис, оставшаяся в живых сестра Уны, присоединилась к ней. На одежде и руках Гланнис тоже были полосы крови. Почему эти тупые брауни вопили, даже когда их не пытали?

Казалось, что крики исходили от самих стен.

– Я ввожу новое правило. Прежде чем пытать заключенных, отрежьте им языки. Я больше не могу слушать вопли этих паршивцев. Почему они такие громкие? Они в темнице?

Гланнис вытерла руки о юбку: похоже, ее не волновало, что ткань пропиталась кровью. Ее волосы свисали слипшимися прядями, со лба капал пот.

– Будет довольно сложно вытянуть из них какую-либо информацию, если мы отрежем им языки. Они через задницы будут говорить?

Торин тут же дал ей пощечину, добавив еще больше крови на одежде. Голова ведьмы запрокинулась, ее губы кровоточили.

– Следи за своим языком в моем присутствии, ведьма!

– Да, ваше величество, – ответила ведьма, высунув язык, чтобы слизать кровь с подбородка.

Вопль достиг невероятных масштабов, угрожая сотрясти стены. Торин зажал уши руками.

– Спуститесь в подземелье и заткните их на хрен! Или я вырву вам языки!

Уна слегка вздрогнула.

– Это не брауни.

Торину захотелось двинуть ей кулаком в лицо, но ему все еще были нужны эти сучки.

– Тогда заткните гоблинов! Мне все равно, кто это!

Гланнис указала на балкон, обращенный к реке, протекавшей рядом с Белым дворцом.

– Думаю, вам не все равно, ваше величество. Именно поэтому мы поднялись сюда. Один из стражников увидел кое-что.

Торин выглянул наружу, и его охватил озноб. У кромки воды стояла одинокая женщина, держа в руках какую-то одежду, а рядом с ней стоял таз для умывания. Она встала на колени и намочила одежду в речной воде.

– Что, черт возьми, делает эта тупая сучка? – Торин отвернулся и увидел своего брата с озорной улыбкой на лице, стоящего позади. Он проигнорировал Шеймуса. – Позови охрану! Скажи им, чтобы пристрелили эту женщину и повесили ее труп на всеобщее обозрение. И заткните эти вопли!

– Стражники и близко к ней не подойдут, – ответила Уна. Она не стала выходить на балкон. Уна мало чего боялась. Ее магия была основана на крови. Она убивала с таким совершенством, какое он видел лишь у немногих, но она испугалась женщины, стирающей одежду?

Вопли. Стирка. Ухмылка на лице его брата.

– Банши?[5] – сорвалось с его губ, словно тихий вздох. Даже произнесение этого слова вызвало у Торина тошноту.

– Вряд ли это что-то серьезное. – В отличие от сестры, Гланнис, похоже, не впечатлилась легендарной прачкой. – Она ведь одна.

– Банши причитают по королевским семьям, только когда близка смерть, – на выходе из комнаты сказала Уна.

Королевские семьи. Торин знал историю прачки. О ней ходили легенды во всех мирах. Некоторые называли ее банши, но здесь она была бин-сидхе. У бин-сидхе было три облика: девственница, мать и старуха. Три облика одной и той же женщины. Она появлялась перед трагедиями. Она голосила, когда приближалась смерть королевской особи. У Торина хватило ума приказать своим ведьмам заколдовать дворец за три ночи до переворота. Пришли прачки – все трое, но их никто не услышал.

Все трое обычно вопили перед смертью короля. Если прачка была одна – перед смертью принца или принцессы.

«Или самозванца. Бин-сидхе знают, кто ты такой», – зазвучал в голове голос Шеймуса.

Возможно ли это? Мог ли вопль прачки относиться к Торину?

– За мятежниками, вероятнее всего, пришли бы трое. А тут всего лишь одна. Значит, близка смерть принца или принцессы. Но мы убили девушку. – Гланнис отмахнулась от бин-сидхе. – Скорее всего, она причитает по королеве. Не такая уж большая потеря. Возьмете новую жену. Плодовитую. Восстания прекратятся, если у вас будет собственный наследник.

Переворот Торина был тщательно подготовлен. Он не хотел рисковать. Он планировал его годами, в том числе платил предсказателям в трех разных мирах. Каждый из них видел одно и то же: Бронвин, его нелепая племянница-одуванчик, была единственной, кто способен нанести смертельный удар. Бек и Киан могли вернуть трон, но не убить Торина. Только кретинка Бронвин могла.

Но он ее похоронил.

Торин повернулся к брату.

– Ты сказал, что ненавидишь меня за то, что я убил твою жену.

Ведьмы уставились на него так, словно он сошел с ума.

– Ваше величество, мы не испытываем к вам ненависти. – Уна огляделась, будто внезапно что-то почувствовала, но не смогла увидеть. Гланнис тоже огляделась, но, похоже, ни одна из них не видела Шеймуса. Шеймус показывался только своему брату.

Торин не стал тратить на них время. Не существовало объяснений, которые могли бы иметь смысл, но он наткнулся на что-то важное. Ему вспомнились слова брата. Шеймус перестал ухмыляться.

Шеймус злился на него за потерю трона и жены. Он часто говорил о Беке и Киане. И никогда, ни разу не упомянул Бронвин. Торин думал, что это потому, что от брака дочери не было бы никакой пользы королевству. Шеймус не обращал внимания на девочку, разве что иногда брал ее на руки и кружил. Он гладил ее по голове и называл маленькой феей. Она была не особо важна.

Или же нет? Его брат изменился после своей смерти. Теперь он чертовски любил всех. Всех, кроме своей маленькой феи.

– Она жива. – Это было единственным объяснением. Каким-то образом эта дурочка выжила и подменила тело, чтобы его приняли за ее собственное. Возможно, именно поэтому она устроила пожар.

Шеймус покачал головой, но он и при жизни не был лжецом, и его превращение в слуага не решило проблему.

Торин взревел, и этот рев слился с воплем бин-сидхе. Он схватил Гланнис за горло и сжимал до тех пор, пока у ведьмы не вылезли из орбит глаза.

– Найдите Бронвин Финн!

Глава 4

Шим уставился на океан. Искушение ухватиться за невидимую нить, связывавшую его с Бронвин, было почти непреодолимым. Именно здесь эта нить всегда была самой прочной, на пляже. Теперь Шим понимал почему. Здесь в завесе была трещина, через которую они вскоре проскользнут в Тир-на-Ног.

Прошлой ночью он был так близко к ней. Они с Локом привлекли ее к себе, привели в покои, которые однажды будут принадлежать им, и раздели догола. Бронвин была так прекрасна, ее кожа в лунном свете казалась почти перламутровой. Сначала она оставалась в ярком дневном свете, в своих владениях. В те моменты, когда она поднимала лицо к солнцу, она казалась богиней, далекой и недосягаемой, истинным воплощением чистой Благой красоты. Но как только братья заполучили ее в свои владения, она стала выглядеть совершенно сексуальной и такой желанной, что эрекция Шима до сих пор ныла в агонии спустя несколько часов.

– Как думаешь, она проснулась? – спросил Лок, присоединяясь к нему. Лок уже переоделся в обычную походную одежду и поношенные ботинки. Ничто не выдаст их принадлежность к королевской семье. Здесь, в королевстве Неблагих, это не сработало бы, но, как только они доберутся до Благого мира, братья надеялись слиться с толпой. Если кто-нибудь спросит, они представятся торговцами, направляющимися в сельскохозяйственные провинции. Это объяснит и присутствие стражи. Купцы имели больше прав, чем простолюдины, но были куда менее интересны, чем дворяне.

Хотя сам факт того, что они путешествовали с группой вампиров-наемников, гномом, который считал себя следующим пришествием Луга[6], и молодой женщиной, которая могла превращаться в волка, мог им помешать.

Шим вздохнул. Сон, который приснился прошлой ночью, был самым ярким со времен их детства. Было больно, когда Брон вдруг исчезла.

– Наверное, да.

– Ты же не думаешь, что она сама прервала связь? – спросил Лок с отсутствующим выражением лица, но это не подействовало на человека, который владел второй половиной его души.

Более рассудительной половиной.

– Нет. Она была на грани сильнейшего оргазма, Лок, так что нет, вряд ли решила нас прервать. Бронвин проснулась. Такое случается. К тому же, насколько я могу судить, она еще не научилась нас отключать.

Шим отвернулся. Они шли с самого рассвета, слоняясь взад и вперед по пляжу, в поисках того, что наемник Уильям Роан называл слабым местом. Время от времени он останавливался, снимал показания с планшета и двигался дальше. Наконец они остановились здесь. И стали ждать.

Лок пожал плечами, будто это не имело особого значения.

– Интересно, не догадалась ли она о чем-нибудь.

Шим вздохнул и посмотрел на своего брата. Хотя они всю жизнь знали, что эта единственная женщина предназначена им, он был уверен, что для Локлана все происходило очень быстро.

– Прошлой ночью я лучше владел собой. Ты это почувствовал?

Лок кивнул.

– Было такое, хотя у вас более сильная связь.

И это было предметом их разногласий.

– Только потому, что я держал нить, когда она умерла. Это связывало нас. Это не значит, что она будет любить тебя меньше. Думаю, нужно попытаться найти способ сказать Брон об этом и показать ей твое настоящее лицо.

В снах лицо Лока всегда было идеальным, без шрамов реальности.

Неповрежденная часть головы Лока покраснела.

– Сказал мужчина с идеальным лицом.

– Проклятье, она тебя не отвергнет!

– Ты слышал, что сказали ее братья. Ее воспитали принцессой Благих. Она не захочет меня. И я не знаю, что делать теперь, когда вот-вот все решится. Я должен спасти Бронвин. И не могу ее отпустить. – Лок глубоко вздохнул. Накануне вечером они разделили трапезу с Беком и Кианом, которые были более чем готовы поговорить о своей сестре. Бронвин, как они объяснили, всегда была немного капризной. Их мать баловала ее, и она была воспитана в ожидании идеальной жизни. Подразумевалось, что она не будет испытывать ни малейших трудностей. Они понятия не имели, как она выжила в одиночку.

Но Шим знал. Она была сильнее, чем о ней думали. Он чувствовал это. Она была не тем ребенком, с которым они играли в своих снах. Она была женщиной, которая боролась за свою жизнь, и эта борьба изменила ее. Возможно, она и начинала свою жизнь как принцесса Благих, как сестра Бека и Киана Финнов, но теперь она была женщиной Шима и Лока.

Даффи подошел к ним, хотя, пожалуй, лучше было бы сказать – подковылял. Он был облачен в пластинчатые доспехи, те самые, которые Шим заказал ему на прошлый день рождения. Их сделали настолько тонкими, насколько это было возможно, но они все равно весили больше, чем Даффи. Джулиан последовал за гномом, замедляя свои обычно широкие шаги, чтобы идти вровень с Даффи.

– Уверен, что ему стоит идти с нами? Я за него переживаю, – нахмурился Лок.

– С нами будут вампиры, которые знают, что делать, – заверил его Шим. Он понизил голос, когда Даффи подошел ближе, не желая, чтобы гном узнал, о чем они говорили. – Нельзя оставлять его здесь. Он никогда нас не простит. Мы идем за Бронвин. По-твоему, он не хочет снова увидеть Джилли?

Даффи любил Джиллиан столько, сколько себя помнил Шим. Даффи, несмотря на все свои заигрывания, был неравнодушен лишь к Джиллиан и не расставался с ней тринадцать лет. Даффи был не настолько глуп, чтобы верить, что его любовь будет взаимной. Он снова и снова говорил это Шиму, но Шим не мог оставить его здесь.

– Ладно, – напряженно кивнул Лок. – Но сомневаюсь, что все вампиры знают, что делать. Какого черта Деллакорт идет с нами?

Джулиан поднял Даффи на выступ с видом на море, на котором они стояли. Доспехи гнома слегка звякнули, и ему пришлось восстанавливать равновесие.

– Деллакорт не так уж плох, – заверил их Джулиан. – И он не отпустит свою жену без него. Думаю, Кайя вам поможет. Возможно, вы знаете район, где живет ваша пара, но Кайя способна учуять запах Джиллиан. Она избавит вас от долгих поисков.

– А когда она превращается в волка, это очень интересно! – добавил Даффи. – Вы видели ее раньше? Когда она снова превращается в девушку, на ней нет одежды!

Джулиан подавил смешок.

– Да, это еще одна причина, по которой Деллакорт не разрешает жене куда-либо выходить без него. Даффи уже трижды пытался за ней приударить. Будь острожен, маленький кузен. Вампиры серьезно относятся к своим консортам.

Даффи улыбнулся озорной улыбкой.

– Все в порядке. Никто не воспринимает меня всерьез. Вот тогда-то я подкатываю и покоряю девушку. Но после того, как мы найдем Джилли, у меня не будет времени на других женщин. Ей понадобится надежный стражник. – Даффи огляделся по сторонам. – Не понимаю, почему у всех такие мрачные лица. Это отличное приключение! Мы летим в другой мир спасать принцессу! Будет здорово!