Эпиграммы 2

Владимир Чёркин

Эпиграммы 2

На змею

Ползет змея и выбрасывает язык,

Я к этому так сильно не привык.

Но когда взял её за хвост,

Я понял, что рот у неё не так прост

И ждёт меня тут быстренько погост.

На палача

Что ты, девушка, не плач,

В гробу лежит палач.

Жизнь свою прожил он вскачь.

Стал для болезни харч.

На пайщика

Любил есть много пайщик,

Во всём он был авральщик

Ему раз дали – проглотил он мыло,

Оно его же самого тут смыло.

На женщину

Разделась женщина раз у вокзала,

Я попытался ее одеть.

– А это ты видал?! – такое мне показала,

Я понял: не одевать её надо, а лечить.

На В. Чёркина

Зачем меня так природа обидела –

Дала мне сильный ум?

Голова моя такое видела,

Так много разных глупых дум.

Жалоба другу

Жизнь – несчастье тут до гроба:

Пронеслась, как воробьями.

И всегда не сыта тут утроба,

И судьба кидается хренами.

На В. Чёркина

Надо мне с открытыми глазами

Встретить нелюбимую ту смерть.

Говорил себе тут я не раз,

Но не мог я на неё смотреть

закрывал я глаза враз.

На В. Чёркина

Я всегда есть сильно так хочу,

Думаю, что это не пошлость.

Не дадите – я ребёнком закричу,

Вы поймёте, какая оплошность.

На В. Чёркина

Я крепко выпил – и то беда:

Пляшут черти предо мною иногда:

У них такие поросячьи ножки

И на лбу кудряшки и рожки.

Пистолету

Ну что за зло, этот пистолет?

Он такое чудо-юдо.

Он сегодня издал звук – и тебя нет,

Пистолет сделал нам худо.

Плох совсем? Но не всегда.

Защитит порой он от врагов;

Даёт он бездари – бессмертье…

Вот он, богохульник, каков.

На женщину

Раздела и разула,

Уложила в постель.

Потом как ветром сдуло:

Сказала, что первый апрель.

На прозорливого

Спросили великого художника:

– Большие полотна писать – ваша страсть?

– Ничуть не труднее. Но на душе не тревожно –

Трудно большие полотна украсть.

Президенту Белоруссии

Кто такой сверхчеловек:

Сидит он в кабинете

И думает, что весь свой век

Будет властвовать на планете.

На болельщика футбола

Я всю жизнь болел, бывало,

То за «Спартак», то за «Динамо».

Но этого мне показалось мало:

Болел за обоих – мне перепало.

На Л. Никулина

Лев Никулин, написал он драму,

Он думал, что в ней герой Абель.

Свинца девять граммов, как в яму,

Думал, он шпион, а это Бабель.

Ни критика

Собака гавкает на всех,

Лает на всех без разбору.

Имеет у всех большой успех,

Правда, живёт у забора.

На палату

Все знают, что такая палата есть,

Но боятся, ведь то палата № 6.

На Чубайса

Сказал муж на собрании жене:

– Хочешь, покажу тебе Чубайса?

– Что ты?! Дома покажешь мне,

Не впервые вижу я твоего зайца.

На Чубайса

Обещал Чубайс всем по «Волге» дать,

Но показал такую кузькину мать.

Хрущёв врагам о том вещал,

Но не дали сделать то жена и мать.

На Думу

В Думе заседают

И думают о тех,

Кто дыры не латает,

Не имеют нищеты прорех.

На В. Чёркина

Далась мне в руку эпиграмма,

И у неё своя программа.

Тут сатира, юмор века,

Но нет самого человека.

На шефство

Берёт над дураками шефство.

Совсем набитый, тот дурак.

Не любит он совершенства,

Не любит умных любой чудак.

На большевиков

Большевик – такая там зануда,

Появился знаю я откуда.

Бьёт фашист, но любит свой народ,

А этот всех подряд губит, бьёт.

На вора

Держал он всё в тайнике,

Одним словом, не базарился.

Тащил всё в дом налегке,

Всё то, на что позарился.

На болтуна

О рыбалке репортаж он вёл,

И делал это громко и умело.

Рыбаков он этим так довёл –

Голова у него с плеч полетела.

На мудрого

Любил там океаны мудрый муж –

Производил замеры болот и луж.

Считал себя он моряком,

В фуражке ходил с якорьком…

На вора

Он был известный налётчик,

Из тюрьмы вышел молодцом.

И стал известный он лётчик.

Воровал кур. Стал курвецом…

На И. Сталина

Он курил всегда так от души,

Прокоптил себе он уши.

Он не жалел, не имел души,

Моряк, плавающий в суше…

На пьяницу

На мир гляжу, когда сажусь за стол.

Другой я редко видел мир.

Что поделаешь, диван мне пол…

Вино и водка в жизни – мой кумир.

На лодыря

Он труд никогда не любил,

Любил он ощущенья.

Знаю, что он позабыл,

Что любил когда-то уваженье.

На Диогенов

Днём ездить с фонарём

Заставляют нас России Диогены.

Ведь они не шутят тут с огнём,

Выбивают из нас тем цены.

На политиков

Важно думают о народе,

День и ночь интересуются нами.

А народ на даче и в огороде

Кроет из всех небесами.

На деньги

Легко хранить, стирать не надо,

И можно за пазуху – для души отрада.

Жена ругается – на стол их положи,

Любить будет за них от души.

На политиков

Почему в политике много дураков?

Потому что политике не учат.

Чиновник знает много слов –

Тем человечество он мучит.

На поэта

Он всюду ловил блох,

Говорил, что это «вава».

А когда стал для государства плох,

Его, как блоху, схватила облава.

На В. Чёркина

Он важен как эпиграммист

И делает вид, что их пишет.

Хотя всегда лист пред ним чист…

Он эпиграммами лишь дышит?

На храбрецов

Я видал их, крепче стали,

Особенно пред боем.

Они землю грудью закрывали,

Выли волчьим воем.

На поэтессу

Она пела свои стихи,

А он молча её слушал.

– Ну как вам мои стихи?

– Если б не голос, скушал.

На Н. Крупскую и В. Ленина

Мать моя – там Крупская,

А отец – крутой тот Ленин.

Без них жизнь стала хрупкая

От глупости нашей и лени.

На знакомого

Яйцо, а нет лица,

Прямой там носик.

С душою подлеца

На нее ногу заносит…

На В. Чёркина

Он забыл, как писать рассказы,

Написал стихи – то рассказов стразы.

Видел зори, как поют петухи…

Дописался, протухли стихи?

На Гомера

Он воспевал богов-героев,

Мечи, копья, не были там шашки.

А по просьбе людей-чародеев

Бросал под ноги бог людям лепёшки.

На женщин

Чтоб умным среди женщин слыть,

Не надо учиться и к чему-то стремиться.

Надо с какой-нибудь женщиной быть

Или просто на ней жениться…

На земельку

Не чешись, земелька,

То не карябает тебя плуг.

Пришла моя неделька –

Бегу по тебе от подруг.

Не Меркель

Вы не виноваты в том, что навсегда

Прошлые года она не забыла,

Как в молодости всегда

Она голая любить ходила.

На В. Ленина

Россию у богатых отняли бедным,

Всегда так Ленин говорил.

Народ умирал, все они были из бедных:

Обманул, бедных всех уморил.

На Т. Хренникова

Я оперу сильно люблю,

Но чуть не умер от смеха.

В следующий раз воробьёв наловлю

И пущу в зал – то-то будет потеха.

На А. Суркова

Ты помнишь, Алёша, пути голяка?

Ты был один из нас, из одарённых.

Сладко спал с женой фронтовика –

Нашёлся в списке награждённых..

На С. Михалкова

Он был для всех типажный гений,

И можно было в уважении пасть на колени.

Но писал он, как шли в бой с палками…

Лучше бы торговал марками.

На В. Чёркина

Являешься ты во всех проявлениях,

Даёшь быстро эпиграммой всем щелчок.

И тоже в жизни ты пастух, а не гений.

Людей ты всех подряд не трогай, дурачок.

На В. Чёркина

Сидит с листом и краснеет от натуги,

Лоб морщит, поднялись бровей там дуги,

Всё отняла у него эпиграмма –

Ума на эпиграмму вдруг не стало.

На В. Чёркина

С эпиграммой за плечами, матушки,

Ты идёшь на всех, не выбирая брод.

Любишь ты в других бросать все камушки –

Бросишь ты, не думая, в свой огород.

На редактора

Он всем всегда грозил: «Порежу»,

Все с листом к нему бежали.

Талантом ставил он мережу,

Теперь его уж нету с нами.

На полицейских

– И богатым, и бедным –

Полицейские всегда нужны, -

Сказал он голосом победным,

Спрятав взятку в штаны…

На И. Губермана

Влюблен в Маркса Губерман,

Все по Марксу должны жить.

Как большевики сделали бедлам,

Он уже успел забыть…

На И. Губермана

Мне жалко Губермана,

Как он Маркса пожалел.

У него лицо атамана,

Который на бочку с водкой сел.

На И. Губермана

Не был Губерман гегемоном,

Еврей рабочим никогда не был.

Любят они руководить законом,

А чем бы другим он водил?

На И. Губермана

Смело в бой шли и умирали,

Евреи только кричали: «Мы с вами!»

Губерман где-то увидал гармонию,

Просто он растягивал свою гармонию.

На любителя жизни

Именины. Встал один тост говорить:

«Имениннику желаю 1000 лет жить».

Возроптал тот: мол, твоя власть с божьей схожая.

Ограничено тобой, зачем тут милость божья:

Любопытному

Люди раз зашли толпой в кабак

И охотника спросили застольно:

– Слышал, ноги волка кормят как?

– Кормят вкусно, но зачем же больно?

На желание

Говорит одна другой:

– Так хочу в Париж я вновь…

– Ты ступала там ногой?

У тебя была любовь?

И на каком самолёте летела?

– Нет, просто раз я уже хотела…

На идеи

Стал еврей читать Коран,

А мусульманин Библию.

Тут еврей взял в руки ятаган,

Мусульманин сделал скинию.

На Авраама

Любил свою жену Авраам,

Но Агарь любил он больше.

Агарь он в рабство не отдал,

А фараон жену любил дольше.

На Авраама

Наш Авраам мудрым слыл,

Но был с замашками бандита.

К смерти сына приговорил –

Тот от страха чуть не откинул копыта.

На Авраама

У него не была в жизни драма

Что там жена Цезаря выше подозрений.

Знали, что жену пророка Авраама

Любил фараон без зазрений.

На пророка Даниила

Даниил сны умел отгадывать,

Тут психологическая завеса.

Научил его сны-басни рассказывать

В той жизни известный Мартын Задека.

На мудрость

Я сказал: «Стареем и глупеем».

Тут она сказала, что мы мудрее стали.

Да, теперь очки искать умеем,

А ведь раньше мы их не искали.

На скинхедов

Брил голову, в глазах вдруг всё померкло.

«Бедный Ерик», – сказало вдруг зеркало.

На Глазкова

Глазков, он ни к чему не волен.

Но почему то просит орден?

Я бы дал бы, был бы он дороден:

Пусть бездарен, но благороден…

На Б. Обаму

«Драма брака» – все то знают.

К этому кто руку приложил?

То Барак Обама, я знаю,

Он в то время там жил…

На А. Мягкова

В бане пить всегда уместно,

Правда, тут бывает мозгу тесно.

Стреляет в виски, как в тире,

Вмиг очутишься в чужой квартире.

На лакея

Он был лакеем у секретаря райкома –

Стал первым – история знакома.

На М. Горького

Любил Горький сладкий виноград,

А также любил апельсин, ананас.

Наши огурцы, помидоры побил град.

Всё есть в природе, только не для нас.

Гегемону

Отдельно взятый гегемон,

Не делает большое дело.

Одно умеет делать он:

Шуметь о труде умело.

На И. Губермана

Здесь цель оправдывает средства

Губермана, жалости сильней,

Когда Маркс отнял у всех наследство,

Заплакал вселенский еврей.

На В. Ленина

Ульянова нельзя касаться,

Но жизнь сомнения разбила.

Одно не могу догадаться:

Неужели с Марксом у них что-то было?

На южных мужчин

Считает женщину собакой юг.

Наверное, сами имели собачий нюх.

На В. Чёркина

Я видел позорное диво,

Свой протест выражал молчаливо.

На большевиков

Чудо, защити людей Советов

От большевистских высших рас.

Бьют большевики всех без ответа.

Все свои – опять своих, всех нас.

На В. Беляеву

Валентина Беляева, такое дело,

Имела такое белое тело.

Когда комиссия её раздела,

На всех завели уголовное дело.

На В. Чёркина

Критику к себе возлюбя,

Я разлюбил совсем себя…

На гениев

Гений Евгений,

Но большая тут беда:

Никогда не было гениев

В мире всюду и всегда.

На В. Чёркина

«Когда умрёшь, ты будешь гений», -

Говорят. Нет, я хочу им быть сейчас.

Ведь я не Долматовский Евгений,

А Владимир Чёркин как раз.

На подлеца

На дыбы подымается огонь –

Ты его не тронь.

Но если подымается подлец,

Будет всем людям конец..

На поэта

В поэзию когда с кровати кто-то

От женщины быстро сбежал,

Он не стал поэтом,

Тем более мужчиной не стал…

На Иисуса Христа

Однажды в яслях младенец спал,

И почему-то он Богом стал.

А я сколько в яслях не спал,

Но Бога даже не видал.

На В. Чёркина

Газет, конечно, не читал,

Тренировал мускул в постели.

Сосед детей в садик таскал,

А его мысли только в сад летели…

На удачливого

Нет детей у него,

И с милой свадьба не его.

С ней он делал молодца,

А здесь сидит за посаженного отца.

На И. Бунина

Он доску там гладил и строгал,

Бунин в ней Ахматову узнал.

На лакея

Смотрю на человека, и что ж?

Ему не нужна ливрея,

Он всем существом похож

На слугу с замашками лакея.

На голодного

Ел, как колбасу, он смаком,

И без аппетита всё летит.

К нему рак лезет раком.

«Что ж, съем, если есть аппетит…»

На В. Чёркина

Зачем хранить нам мысли,

Держать в голове, в том смысле?

Нам лучше выплеснуть всё сразу

И не держать в голове ту заразу.

На В. Чёркина

Хоть и медленно шёл,

Перехватили мне глотку.

Насильнику я помешал,

Хоть сожрал он свою пилотку.