Алард. Тень хаоса

Рэй Бо

Алард. Тень хаоса

Хаос и беспорядок рождаются там,

где эмоции берут власть над разумом

1

Огромное существо спешно бежало сквозь заросли деревьев. Белоснежная шерсть во многих местах была покрыта кровью. Острые ветви нещадно били по телу, будто не замечая покрывающую его одежду и шерсть. Создаваемый шум заставил всех обитателей леса убраться с пути следования великана. Звери и птицы бросались в разные стороны, а где-то вдалеке слышалось рычание.

Эфель задыхался. Мысли роились в голове. Сын прошлого короля торбов, его детство и юность прошли в достатке и блаженстве. Так продолжалось двадцать лет, пока не пришла война двух союзов.

Его отец, король Эничен, пал героической смертью, прикрывая отход мирных жителей союза «Хэйминум», которых вражеские войска застали врасплох. Вместе с всадниками из бронированного корпуса и членами королевской гвардии король сутки отражал атаки противника в ущелье Драфер.

Торбы ‒ одна из семи рас Аларда. Высотой в среднем около четырех метров, они являются вторым по размеру народом. Передвигаются на двух ногах, похожих на стволы деревьев. На лице расположен хобот, которым торбы способны орудовать словно третьей рукой. По бокам от рта растут два бивня. У отдельных особей они достигают двух метров в длину и более. Все тело покрыто шерстью, за исключением ладоней и ступней. Учитывая все вышеперечисленное, торбы по праву считаются одним из сильнейших и величайших народов Аларда.

Пусть король и пал, но сумел задержать врага. Подоспевшие под конец дня из Торбинда войска разгромили потрепанную армию противника и обратили в бегство. Эничен собственноручно убил множество гилфоргов, соркисов и акисов. Хан гилфоргов Анисеф и десяток наемников гулаторов нашли вечный покой от его рук. Даже погибнув, Эничен не пал. Его тело стояло твердо, не отпустив верный клеймор даже после смерти. Не смотря на множество ран, сила воли и верное оружие не дали ему пасть.

Победа стала огромным праздником для союза «Хэйминум». Счастливые возгласы и песни не смолкали сутками, даря надежду на светлое и счастливое будущее.

Это стало поворотным моментом в жизни Эфеля. Груз величия Эничена стал для его сына непосильной ношей. Куда бы ни пошел принц, везде его настигали обрывки фраз и шепот о его ничтожности. Нельзя сказать, что Эфель был слаб или плох собой. Высотой почти четыре метра, с огромными бивнями кремового цвета и сияющей белой шерстью, являющейся отличительной чертой рода Канафен, он был привлекателен для многих именитых пассий из других родов и племен.

Проблемы, которые предрекали Эфелю, основывались на его характере. Принц был ленив и не умел ничего, кроме как тратить деньги и создавать проблемы. Он пропускал уроки и занятия, предпочитая проводить время в тавернах и борделях вместе с такими же повесами из знатных родов. Все двадцать лет своей жизни Эфель лишь пил и развлекался. Король Эничен души не чаял в сыне, что привело к трагичным последствиям. Лишившись отца, Эфель потерял опору в обществе. Его последователи с каждым днём всё больше разочаровывались в принце. Горе от потери, груз возлагаемых надежд и тайные пересуды разрушали разум Эфеля. Вечные попойки и сомнительные личности стали постоянными спутниками непутёвого принца. Так, прожигая жизнь и лишаясь последнего уважения окружающих, Эфель проводил недели, всё глубже погружаясь в бездну отчаяния и тьмы.

Власть не терпит вакуума. Вскоре после смерти Эничена встал вопрос о выборе следующего короля. По давнему обычаю, править торбами может лишь достойнейший. Доказать это можно, пройдя череду испытаний. Они заключаются в способности выжить в одних из самых опасных мест в мире. Словно этого мало, требуется победить опаснейшее существо, обитающее там, и в доказательство принести его голову.

Одним из мест, куда может отправиться кандидат, находится на самом севере континента под названием Целисер ‒ великие пустоши Борра. С древнего языка «борра» означает «снег». Это название выбрано не случайно. Почти круглый год здесь правит мороз. Вечные метели, опасные животные и недостаток пищи делают пустоши одним из худших мест для жизни. Как ни странно, именно отсюда произошли торбы. Ужасы и лишения, преследовавшие их на огромных ледяных просторах, позволили северным гигантам закалиться и в последующем забраться на вершину мира. Народ, прославившийся как великие воины, исследователи, путешественники и изобретатели, начал свой путь именно из мира холода и лишений. Проложить путь к престолу из колыбели их цивилизации считается данью уважения к предкам. До сих пор по территории этой огромной снежной пустыни разбросаны деревни и города, жители которых отказались переселяться на более благоприятные земли юга Целисера.

Многие лучшие воины армии родом именно из таких селений. Наличие цивилизации не делает это место менее опасным. Каждый населённый пункт находится на расстоянии многих километров друг от друга. Они разделены огромными лесами, ледяными полями и горами. Лишь хорошо вооружённый отряд способен совершить переход от города к городу. Проделать этот путь в одиночку практически невозможно. Труднодоступность и обособленность региона сделали его одним из любимых мест для тех, кто хочет скрыться. Бандиты, убийцы и преступники всех мастей являются неотъемлемой частью этих земель. На дорогах и трактах часто подстерегают грабители, для которых жизнь ‒ не более чем еще одна вещь, которую они могут отнять.

***

Вечные попойки и собутыльники отнимали у Эфеля немало средств. С каждой неделей места, в которых можно было его встретить, становились все хуже, а свита все меньше. Спустя месяц после кончины короля Эфель сидел в одном из худших мест города Борр, в таверне «Злобный Блус». Дешевая выпивка, бандиты и воры ‒ вот чем славилось это место. Встретить здесь сына короля казалось бредом, чем-то невероятным, но реальность иногда вытворяет немыслимое. В дальнем углу зала, смотря в полупустой стакан с кислым элем, сидел Эфель.

Он сидел и вспоминал прожитые годы: балы, званные ужины и вечера в окружении таких же, как он, благородных и счастливых парней и девиц. Все они счастливо улыбались ему и пытались оказаться чуть ближе. Всего месяц понадобился, чтобы рядом не осталось никого. Дружба оказалась скоротечной. Да и можно ли вообще называть их друзьями? Только теперь Эфель начал осознавать, как бездарно и глупо он прожил эти годы. От него отвернулись все. Уже никто не ищет с ним встреч, не улыбается и не пытается оказаться ближе. Казалось, все происходит с точностью до наоборот. Попытки утопить горе в выпивке помогали забыться, но ровно до тех пор, пока торб не просыпался на следующий день.

Каждое новое утро начиналось с одних и тех же мыслей. Жалость к себе съедала Эфеля и уничтожала последние крупицы силы духа, которые у него оставались. Сидя в этом пропахшем дешевым алкоголем и нечистотами месте, Эфель уже не видел будущего. Счастливого уж точно.

‒ От тебя воняет как от помойной ямы, Эф, ‒ такой одновременно знакомый, но при этом успевший стать чужим голос раздался прямо перед ним.

Эфель вздрогнул и поднял глаза. Перед ним стоял старый друг короля, глава королевской гвардии ‒ Эгрон Аладон. Ветеран и один из величайших воинов, о которых только слышал мир. Эгрон рос вместе с Эниченом. Он был его товарищем и соперником. Не сумев полностью завершить испытание на право наследования престола, Эгрон стал правой рукой короля. Ростом на полметра выше Эфеля, чёрная как смола шерсть, заточенные до остроты лезвия бивни, один из которых обломан посередине, став напоминанием о битве с сошедшим с ума лепидоном. Левый глаз пересекал длинный шрам, как одно из свидетельств яростных сражений прошлого. Эгрон с жалостью смотрел на Эфеля. Вид потерявшего дух юноши вызывал щемящее чувство в груди.

‒ Какими судьбами? ‒ через силу, смотря в глаза Эгрону, спросил Эфель.

‒ До меня дошли слухи, что скоро я смогу найти сына моего друга разве что на помойке у какой-нибудь захудалой забегаловки. Да уж, не думал, что это окажется правдой, ‒ Эгрон тяжело вздохнул и сел напротив Эфеля. Подняв руку повыше, он пару раз махнул в сторону барной стойки. Официант, молодой вейтер, тут же поспешил к ним.

‒ Я вас слушаю.

‒ Принеси мне выпить, только что-нибудь не пахнущее как гнездо блуса, ‒ задорно произнес Эгрон.

‒ Сию минуту.

Как только вейтер ушел, улыбка тут же пропала с лица Эгрона.

‒ Как ты, Эф? ‒ в голосе торба было слышно ничем не скрываемое беспокойство.

‒ Бывали времена и получше, ‒ попытался улыбнуться Эфель, но вышло откровенно плохо. ‒ Прежде чем ты начнешь, прошу, избавь меня от нотаций.

‒ Ха-ха, надо же, кое в чем ты все еще тот королевский сынок, ‒ усмехнулся Эгрон. ‒ Ну-ну, брось. Отвращение к нотациям живет в крови у нашего народа. Но еще по соседству с ним живут сила духа и желание быть чем-то большим чем след на подошве. Эф, скажи, неужели тебя устраивает такая жизнь?

Эф. Немногие обращались к принцу так неформально. В детстве это были члены семьи, к которой принадлежал и Эгрон. С годами их число все уменьшалось, и в итоге остался только Эничен. Он продолжал называть сына его детским прозвищем и смеялся каждый раз, видя его сердитое лицо.

‒ Как будто вечность не слышал такого обращения. Навевает хорошие воспоминания, дядя, ‒ Эфель улыбнулся и откинулся на спинку стула.

‒ Как бы хороши не были воспоминания, они остаются лишь памятью о прошлом и не способны заменить настоящее и будущее, ‒ Эгрон тоже не смог сдержать улыбку. Только глаза выдавали его настоящие чувства.

К столику направлялся официант. Вейтер поставил по кружке перед торбами.

‒ Я осмелился повторить и вам, ‒ официант бегло бросил взгляд на Эфеля.

‒ Спасибо.

Вейтер ретировался обратно за барную стойку, оставив их наедине. Никто не начинал разговор, оба лишь тяжело смотрели друг на друга. Эгрон поднес стакан ко рту и сделал пару глотков.

‒ Знаешь, когда нам с твоим отцом было столько же, сколько и тебе, мы частенько захаживали сюда. Пойло как было дерьмом, так им и осталось, но сколько же приятных воспоминаний, ‒ Эгрон счастливо зажмурился и облокотился руками на стол. Столешница жалобно затрещала, но все же выдержала напор.

‒ Никогда бы не подумал, что отец мог оказаться в таком месте, ‒ позабытое чувство начало расти внутри Эфеля.

‒ Видимо, тяга к сомнительным кабакам – это семейное, ‒ Эгрон усмехнулся. ‒ Каждый раз, когда выпадала возможность, мы отправлялись сюда. Дешевая выпивка и куча сомнительных ребят, у которых чешутся кулаки. Ах, что может быть лучше хорошей драки для пары молодых торбов? Помнишь шрам на ухе у Эничена?

‒ Конечно.

‒ Твой отец не рассказывал откуда он у него?

‒ След от когтя икитор-барса. Отец рассказывал, что получил это ранение во время своего путешествия на остров Бахар.

‒ Во даёт, ‒ Эгрон громко рассмеялся и пару раз хлопнул ладонью по столу. Несчастная столешница затрещала, протестуя против такого обращения. ‒ В очередной раз, придя сюда, мы очень крепко напились и захотели драки. Эфель, ты когда-нибудь встречался с бронтами?

‒ Было пару раз, а что?

‒ Как ты думаешь, чем они славятся?

‒ Познаниями в естественных науках.

‒ Ты назвал то, что знает каждый болван в мире. Бронты не только хорошо машут пером. Как бы слабо они ни выглядели, поверь, в их маленьких телах кроется мощь, сопоставимая с нашей.

‒ Дядя, к чему все эти рассказы?

‒ Ах, точно. Когда количество алкоголя внутри нас уже превысило количество крови, мы с твоим отцом решили размяться. За соседним столом сидели пятеро бронтов и что-то тихо обсуждали. В наших заплывших мозгах над ними как будто сияла указательная стрелка. Вот только все пошло не по плану. Нас отделали так, что после этого мы еще месяц провалялись в больнице. Поверь мне, когда я усмирил лепидона и сломал себе бивень, то не был так изранен, как после той драки. Ухо твоего отца было порезано осколком от разбитого стакана. Когда нас пинали на улице, я, если честно, уже думал, что вот он мой конец. Но к счастью, проходивший мимо патруль спугнул бронтов. Ты не представляешь, как я рад, что мы с этими коротышками в союзе. Они способны на удивительные вещи. Запомни, Эфель, никогда не обижай бронтов, особенно если у тебя под рукой нет ручного галифанта, – усмехнулся Эгрон.

‒ Как представлю, что вас пинают пятеро коротышек, становится тепло на душе, ‒ Эфель тихо посмеивался, стараясь не показать своего удивления.

‒ Не стоит так веселиться, парень. Ваше поколение, может, и не помнит, но такие старики, как я, застали битву при заливе Крейдем. Ты что-нибудь знаешь о ней?

‒ Да, отец рассказывал мне, – кивнул торб, собирая воспоминания по крупицам. ‒ Около семидесяти лет назад акисы из племени Фоламх решили расширить свои владения и продвинуться вглубь материка. Бронты, как известно, уже многие тысячи лет населяют водоемы долины Ноди и лугов Лейстер. Акисы и бронты способны жить на суше, но предпочитают селиться у источников воды. В начале военной кампании акисы опустошили пару городов бронтов, пока те не собрались с силами и не выслали навстречу захватчикам свои войска. Отец говорил, что армии встретились в дельте реки Алдар, впадающей в залив Крейдем. Насколько я знаю, бронты выиграли и прогнали акисов обратно в море.

‒ Ты прав, только упустил одну важную деталь. Племя Фоламх, которое населяет море, названное в их честь, являлось одним из самых больших и грозных племен акисов. Именно огромное население и заставило акисов отправиться на поиск новых мест, где можно жить. Войско акисов было настолько велико, что вода потемнела на многие километры от берега. Бронты располагали гораздо более скромными силами. Соотношение сторон было около двадцати к одному. А недооценивать членов морского народа уж точно не стоит. Если на суше торбы, гилфорги и соркисы могут с относительной легкостью одолеть акиса, то в воде почти наверняка акис одержит верх. Бронты не просто разбили вражескую армию. Они практически подчистую вырезали её. Еще месяц воды залива и рек, текущих в долину Ноди, были окрашены в красный цвет. Все это время выходить в море было сущим самоубийством. Как нам тогда казалось, все шаркоды и шоплы мира собрались, чтобы полакомиться останками павших. До сих пор племя Фоламх не оправилось от произошедшего разгрома. Именно это поражение побудило их примкнуть к союзу «Видеам». Хотя племя акисов и потеряло большое количество воинов, они все еще обладают определенным могуществом и властью, как минимум в море Фоламх. Пока что между союзами «Хэйминум» и «Видеам» царит мир, а акисы не мешают нашим кораблям путешествовать на Мозерам. Города нашего союза есть не только на Целисере, но именно тут сосредоточены наши основные силы. Держать оборону на родине гораздо легче, чем на Мозераме, и в случае войны именно племя Фоламх может помешать нам перебросить подкрепление на другой континент.

‒ Если бы отец был жив, то никто бы и не подумал нападать на нас, – почти шепотом произнес торб. – Он ушел слишком рано.

‒ Я тоже скучаю, ‒ Эгрон тихо вздохнул. ‒ Он был примером для многих.

‒ Но почему он остался? Почему не ушел из этого проклятого ущелья? Зачем нужно было умирать? – внутри Эфеля начала закипать обида.

‒ Долг.

‒ Плевать на него. Как же я? Разве мне он не должен? ‒ слова Эгрона произвели на Эфеля эффект красной тряпки для быка. Он поднялся и закричал на всю таверну.

‒ Тише парень. Присядь, ‒ тихо произнес капитан королевской гвардии. Эфель продолжил зло буравить взглядом Эгрона, но все же сел обратно на свой стул.

‒ Мои слова могут прозвучать грубо, но послушай внимательно. Возможность знать своих родных, любить их и получать любовь взамен, очень похожа на владение драгоценностью. Вначале ты счастлив, со временем привыкаешь к ней и принимаешь как данность, а в конце, потеряв, чувствуешь тоску, пока не найдешь ей замену. Разница с потерей близкого лишь в том, что эту грусть тебе придется пронести через всю жизнь, и ничто не сможет его заменить. Это будет преследовать всегда.

‒ Всегда будет больно?

‒ Нет, ни в коем случае. Жизнь ‒ величайший дар, который нам дается. Так что живи за всех тех, кого с нами больше нет. Неси воспоминания о них сквозь года. Будь счастлив. Это будет величайшая благодарность для них.

‒ Спасибо, – неожиданно Эфель осознал, будто вечность ни с кем не разговаривал так честно и открыто. Внутри него словно зажглась маленькая искра.

‒ Было бы за что, – Эгрон улыбнулся. ‒ Думал, чем займешься дальше?

‒ Понятия не имею, ‒ усмехнулся Эфель. – До этого посещали мысли, что в какой-то момент меня прирежут в пьяной драке, но теперь кажется, что это не самый лучший вариант. А что такое?

‒ Не думал пойти по стопам отца? – как будто невзначай спросил Эгрон.

‒ Чистое самоубийство, ‒ тут же парировал Эфель.

‒ Можно попробовать, ‒ чуть серьезнее произнес Эгрон.

‒ Даже не проси, ‒ Эфель лишь отмахнулся. ‒ Буквально пару минут назад ты говорил о том, как важно пронести воспоминания о родных сквозь время, а теперь предлагаешь мне отправится туда, где даже ты не достиг успеха. Ну уж нет. Ты сам сказал как прекрасна жизнь, и я хочу наслаждаться ей как можно дольше.

‒ Эх, малец, думаю, что выбора у тебя нет.

‒ Почему?

‒ Утопая в своем горе ты выпал из жизни. У тебя есть представление о том, что сейчас творится в мире?

‒ Царит мир и везде летают бабочки? – ехидно произнес торб.

‒ Почти, ‒ усмехнулся Эгрон, но глаза выдавали, что он был предельно серьезен. ‒ Союзы истощены после войны. Вожди торбов и гилфоргов мертвы, князь бронтов стар, а глава вейтеров ранен. Гуляют слухи о пропаже царя соркисов в пустыне Тивод. Среди акисов происходят какие-то брожения. Поговаривают о готовящемся нападении на племена Ларг-Кое и Аймел. Как ты знаешь, они контролируют два из трех восточных морей Мозерама. Если будет война и мы сможем перетянуть их на свою сторону, то «Видеаму» придется обороняться на двух фронтах. Но если все произойдет наоборот, то нам не позавидуешь. Из крупных племен акисов только Ларг-Кое, Аймел и Кара последние сохраняют нейтралитет. А так как остальные акисы на стороне союза «Видеам», то в количественном отношении мы сильно позади.

‒ Подожди, насколько я помню, племена Ларг-Кое и Аймел очень закрытые и вообще не показываются. Почему вдруг на них решили напасть?

‒ Моря полнятся слухами. Все больше и больше акисов начинают поговаривать о будущем короле, который наконец-то сможет объединить все племена.

‒ Это же отличная новость. Мечта целого народа готова исполниться. Что тут плохого?

‒ Парень, меня даже немного веселит твоя наивность. В этом деле столько подводных камней, что тебе и не снилось. Начнем хотя бы с тех, кто сейчас возглавляет каждое из племен.

‒ А при чем здесь они? Разве акисы не будут рады пришествию легендарного короля?

‒ Как говорится, лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе. Правители племен настолько привыкли к власти, что одна мысль о подчинении кому-либо им претит. Если вдруг действительно появится тот, кто сможет подчинить себе аттилуса, на него будет объявлена охота. Они сделают все, чтобы убить его, пока он не заявил права на престол.

Эфель знал, что подчинить аттилуса далеко не такое простое дело. Этот зверь достигает в длину пятнадцати метров, а в высоту ‒ семи, напоминая по внешнему виду рыбу. Задние конечности позволяют ему передвигаться по суше, а передние представляют собой два щупальца, которые при максимальном растяжении могут достигать в длину десяти метров. Ими аттилус способен хватать добычу и отправлять ее в пасть, полную острых зубов. На спине у зверя располагается огромный плавник ярко-красного цвета. Обитают аттилусы во всех морях и по праву считаются верховным морским хищником всего Аларда. Акисы называют его морским королем. Живут они в стаях, которые скорее следует назвать семьей. Часто аттилусы выхаживают раненых сородичей, что редко встречается в животном мире. У морских королей нет разделения на своих и чужих детенышей. Как только рождается новый член стаи, аттилусы начинают заботиться и оберегать его. Дышат они с помощью легких, но способны задерживать дыхание на долгие часы. Самки и самцы не отличаются по размеру, но у самцов после наступления подросткового возраста начинает меняться окрас. Если самки и детеныши синего цвета, то у самцов по мере взросления верхняя часть тела приобретает красный цвет, средняя ‒ оранжевый, а ноги, живот и щупальца остаются синими.

‒ А при чём здесь племена Ларг‒Кое и Аймел?

‒ Племя Кара окружено племенем Сенаб с юга и племенем Тедж с севера. В случае войны им придётся биться на два фронта. Племя Ларг-Кое с юга граничит с племенем Утапп, так что у союза «Видеам» есть доступ и к ним, но племя Аймел ‒ совсем другое дело. Проживая на крайнем севере, они защищены с запада мёртвыми водами Синальских островов, а с юга племенем Ларг‒Кое. Племя Аймел как кость в горле для союза «Видеам». К тому же их закрытость не даёт покоя другим племенам. Если подчинить аттилуса сможет кто-то из Ларг‒Кое, Кара или Аймел, то именно на территорию к последним его отправят набираться сил. Верхушка «Видеам» не может себе позволить потерять такого союзника.

‒ Ты так говоришь, словно должно случиться что-то плохое.

‒ Союз «Хэйминум» обезглавлен. Из трёх правителей, лишь бронты обладают твёрдой властью, но их глава слишком стар. Неизвестно, поправиться ли повелитель вейтеров. Твой отец, король торбов, мёртв. Повторюсь, власть не терпит вакуума. Скоро все будут пытаться поставить на место короля своего ставленника. Каждая сила, имеющая хоть какой-нибудь вес, будет бороться за власть всеми доступными способами. Боюсь, скоро в мире начнётся хаос, которого уже давно никто не видел.

‒ Но причём здесь я? Все знают об избалованном сыне прошлого короля. Я не способен повлиять на выборы правителя.

‒ Ты не видишь всей картины. Эничен был великим воином и королём. Во время его царствования мощь нашего народа росла огромными темпами. Не была проиграна ни одна война. «Хэйминум» воспарил над «Видеам». Может показаться, что твоего отца все любили, но это не так. Некоторые бронты и вейтеры испытывали зависть и опасения из-за того, что торбы негласно возглавили союз. Акисы, гилфорги и соркисы ненавидели Эничена за то, что он прошёл по ним огнём и мечом. Даже среди торбов были недовольные таким высоким положением рода Канафен и его союзников, в том числе рода Аладон. Очень многие действительно любили твоего отца, бронированный корпус, который стал непобедимым именно под его руководством, чтит Эничена как бога войны. Путешественники боготворят его за помощь в освоении новых земель. Обычные рабочие и крестьяне стали жить лучше при его правлении, так как границы стали хорошо защищены, новые домашние животные и технологии стали помогать в полях и на фабриках. В конце концов народ перестал голодать. Далеко не все в мире знают, что ты не способен как следует держать секиру, а тем более бороться за трон. После смерти Эничена многие стали возлагать именно на тебя надежды о светлом будущем нашего народа.

‒ Но я-то тут ни при чём, ‒ искренне удивился Эфель. – Мне не стать хорошим королём. Да даже плохим. Мало того, что мне нужно одобрение народа, необходимо пройти испытание. Ты же знаешь, что, выпусти меня за пределы города, я не протяну и суток. Нечего говорить и про остальные места. Нет-нет-нет. Даже думать о таком дико.

‒ Как я уже сказал, у тебя нет выбора. Влияние Эничена слишком велико. Даже если ты не будешь отсвечивать и просто продолжишь напиваться и гулять, самое большее через месяц твоё тело найдут в какой-нибудь тёмной подворотне. Общественности скажут, что сын героя умер в пьяной драке или от нападения грабителей, и на этом всё.

‒ Да как так… Может быть, просто сбежать? – в словах Эфеля угадывалась надежда.

‒ Куда? На Мозераме тебя готов убить каждый встречный. Даже если будешь молчать о своём прошлом, то найдётся кто-то достаточно сообразительный, кому хватит ума связать слухи о пропаже сына короля и белую шерсть торба, который поселился в окрестностях. На Целисере тебя будет поджидать не меньшая опасность. Где бы ты ни жил, тебя будет ожидать сценарий с трупом в подворотне или неожиданная смерть во сне. Мне жаль тебе это говорить, но у тебя только два варианта.

‒ Какие? ‒ Эфель и сам прекрасно знал ответ, но не мог не спросить.

‒ Попробовать бежать и точно умереть или сразиться и, возможно, остаться в живых, ‒ Эгрон пожал плечами и усмехнулся.

‒ Как-то однобоко получается. Не находишь?

‒ Жизнь любит вносить свои коррективы в наши планы. Не всегда они нам могут нравиться, но выбора нет. Либо ты их, либо они тебя. Сильный правит, слабый пресмыкается, таков закон, и не нам его менять.

‒ Ты же понимаешь, что у меня нет ни шанса?

‒ А вот тут я бы так не спешил с выводами, ‒ Эгрон почувствовал, что чаша весов в споре качнулась на его сторону. ‒ Первым делом нам надо, чтобы тебя по-тихому не убили. Как раз для этого и требуется, чтобы ты участвовал в испытании.