Посмотри, как далеко я зашла

Хотя не мне винить Ники за реакцию. Да, можно было бы наслаждаться происходящим, как мой брат. Ведь он знает, что интрижка, даже если и испортит его игру, не скажется на его состоянии и перспективах. Он все так же будет сыном своих родителей, и они найдут, как применять его таланты за пределами футбольного поля. Конечно, при худшем развитии ситуации. А вот для Ники это слишком серьезно. Он не может пожертвовать карьерой и перспективами ради девчонки, которая через пару месяцев скажет ему, что беременна, ради того чтобы навсегда обеспечить себе алименты и фамилию звезды футбола.

Я правда все понимаю, вот только не уверена, что он выбрал правильный путь решения проблемы. Но это его выбор, даже если я и считаю, что лучше было бы продолжать игнорировать девчонок, которые рано или поздно сами потеряют интерес к неприступной крепости, но кто я такая, чтобы подсказывать ему, как лучше поступить. И вполне очевидно, что его выбор был ошибочен хотя бы потому, что я совсем не хороший человек, и я воспользуюсь им, каким бы чудесным другом он ни был моему брату.

Я продолжаю наблюдать за братом и Ники, прислонившись к перилам, отделяющим трибуны от поля. Наконец Дани замечает меня и, сбавив темп, приближается ко мне, хотя взгляд его устремлен поверх меня.

– Что ты тут делаешь? И не ври, что решила посмотреть на мою игру, не поверю. – Он прижимает свои губы к моей щеке, и я чувствую запах его пота.

– Фу, отодвинься. От тебя воняет.

Я отпихиваю брата, касаясь его насквозь мокрой футболки, и морщусь от неприятного ощущения. Дани смеется и не делает и попытки отстраниться от меня, вызывая на моем лице ответную улыбку.

– Так зачем ты здесь?

– Я не к тебе пришла, – отвечаю я и киваю в сторону бегающего по кромке поля Ники дьявола-младшего.

Дани недоверчиво ухмыляется и делает шаг ко мне, будто боясь, что нас могут услышать.

– Только не сделай хуже. Я сказал, что ты поможешь, а не испортишь все, Марианна.

– Как пойдет, – пожимаю я плечами. – Надеюсь, вы не слишком близки.

Я заглядываю в глаза брата и вижу в них предостережение. Но если он так боится за своего друга, не стоило его отправлять ко мне.

– Мы очень близки. – Дани бросает взгляд на Ники, роящегося в своей спортивной сумке, видимо, в поисках полотенца, потому что пот струится с него и капает даже с носа. – После того как ты свалила и оставила меня одного, он был единственным, кто хоть как-то помогал справиться со всем этим дерьмом дома.

Только Дани мог заставить меня чувствовать себя виноватой настолько, что лицемерная улыбка сползает с моего лица, а глаза устремляются в пол.

– Прости, но я должна была уехать, находиться рядом с ними было уже невыносимо.

– Не извиняйся, ты все сделала правильно. Но Николауш помог мне, и я буду всегда ему благодарен. Поэтому ради меня постарайся помочь, а не сделать хуже.

Дани берет меня за подбородок и заставляет поднять на него глаза. Моя идея больше не кажется такой уж гениальной, если на кону стоят любовь и признательность моего брата. Но если мне удастся сыграть эту роль безупречно, то никто не останется с разбитым сердцем. По моему, как мне нескромно представлялось, идеальному плану, в конце я оказываюсь в выигрыше, Дани – звездой футбола, Ники – там же, на пьедестале, с Кубком УЕФА – и, возможно, оба с приятными на вид и умными девушками, но это необязательно.

– Марианна, пообещай мне, что не будешь собой.

Хватка Дани была достаточно сильной, чтобы у меня не возникало желания соврать ему. Хотя я и так старалась никогда этого не делать.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы ты не был во мне разочарован.

Кажется, его вполне удовлетворил мой ответ, хватка ослабла, и я ощутила на щеке приятное прикосновение его мокрых губ.

– Спасибо.

Это простое слово как-то неприятно отозвалось у меня в желудке и поселило ощущение того, что я все же предаю брата, если хочу не только помочь Ники, но и получить свою долю радости от этого глупого, по-киношному ненормального плана.

Дани отходит от меня, и мне остается только наблюдать за тем, как он медленно подходит к Ники, что-то ему говорит и, наконец, Ники оборачивается ко мне и бросает взгляд, тот, который я не хотела бы видеть, но его глаза полны надежды. Нервно сглатываю и считаю количество шагов, которые он делает, приближаясь ко мне.

Десять. Девять. Восемь.

У меня еще есть шанс спасти его от себя, спасти себя от праведного гнева Дани, спасти брата от разочарования во мне.

Семь. Шесть. Пять.

Это не просто игра, которую затеяли дети, это чувства, страсть. Отдавать часть себя другому человеку – больше, чем просто играть в пару.

Четыре. Три. Два.

Он такой молодой, даже маленький. Но безумно привлекательный, я не виню девчонок, сидящих на самом верху и разглядывающих его, пытаясь запечатлеть в памяти каждую его часть. Он слеплен очень талантливым создателем. Черные волосы, такие типичные для португальцев, влажные от пота, светятся на солнце, создавая непередаваемый свет, исходящий от него. Красивая линия скул и подбородка – через несколько лет он сможет быть идеальным лицом какого-нибудь парфюма и красоваться на обложках. Его синие глаза смотрят прямо на меня, и мне кажется, он даже не моргает, отчего мое ненормальное сердце делает странный трюк в груди, а может, предупреждает, что эта «не игра» будет для меня более опасной, чем я представляю себе.

Один.

Я выдыхаю, когда Ники оказывается рядом, и поднимаю взгляд к его лицу. Он близко так, что мне приходится смотреть на него снизу. Даже и не верится, что он младше меня. Четыре года – разве это много? Если бы нам было за тридцать, такая разница была бы не столь значима, а сейчас я не могу даже подумать о том, чтобы прикоснуться к нему, – непозволительно, ведь за это и посадить могут.

– Привет, – говорит он робко и переминается с ноги на ногу, будто это не он только что забил мяч в ворота и не на него все смотрели с восхищением и капелькой зависти.

– Ну привет! – Я тяну его за кромку шорт, чтобы оказаться достаточно близко и ощутить, как в воздухе повис этот запах мужественности, силы и тестостерона.

Я не очень хороший человек. Это мне и говорили не раз, и я сама пришла к такому неутешительному выводу достаточно быстро. А этот мальчик кажется таким невинным и милым, что мне практически жаль, что он впутывается во все это.

– Я помогу тебе чем смогу. – Мои губы находят щеку Ники, и я чувствую, как по его телу пробегает дрожь. – Но будет несколько условий, малыш. – Руки уверенно ложатся на его плечи. – Ты слушаешься меня и делаешь, как я скажу, не задавая вопросов. – Прохожусь ногтями по его шее, отчего дрожь его усиливается. – Мы появляемся на важных событиях в этой дурацкой школе вместе. Всегда. – Пальцы касаются гладкого подбородка, и я тяну его голову вниз, чтобы окунуться в глубину глаз. – Как только с тебя будет достаточно, ты скажешь прямо, и мы устроим большой финал, так, как я скажу. – Я привстаю на носочки, не моргая смотрю на Ники. – Согласен?

Он только кивает в ответ, что меня, безусловно, радует – первое правило он точно усвоил. Мои губы касаются уголка его губ, но со стороны наверняка всем кажется, что мы не можем оторваться друг от друга. Я отдаляюсь от малыша и смотрю в его глаза в надежде не увидеть там никаких чувств.

– А теперь иди и порви их всех, но не забудь снять майку, чтобы эти девчонки осознавали, что никогда не будет принадлежать им.

Ники покорно кивает и уже собирается двинуться в сторону своей команды, особенно услышав свисток тренера, но я не могу упустить такую возможность и шлепаю его по заднице, заставляя его обернуться на меня. Всего на мгновение лицо его выражает недоумение, сменившееся так же быстро чем-то напоминающим улыбку, но он тут же снова становится серьезным.

Когда Ники уже приближается к команде, я кричу так громко, чтобы меня могли слышать все девицы, что присутствуют на этой первой тренировке, как самая настоящая фанатка:

– Задай им жару, красавчик!

Если я начала эту игру, то доведу ее до конца, а потому заставляю себя двинуться по трибунам вверх, хотя больше всего мне хотелось бы сейчас оказаться в бассейне у нашего дома. Медленно поднимаясь по ступенькам, я успеваю разглядеть каждую из присутствующих здесь девушек.

Вот команда поддержки сидит в ожидании начала своей тренировки, и пусть на лицах девчонок написано нетерпение в предвкушении собственных занятий, но я замечаю, как у парочки горит во взгляде вожделение, адресованное парням, играющим на поле и выкладывающимся на все сто.

Чуть дальше сидят фанатки, эти даже не скрывают причин своего нахождения на трибуне. Они рассматривают каждого игрока так, будто это не мальчишки, многим из которых даже нет восемнадцати, а профи, и если один из них удостоит их хотя бы взглядом, то ни одна из них точно не упустит своего шанса. Я смотрю, как они следят за моим братом, но знаю точно, что ни одна из них никогда не окажется рядом с ним. Только если сначала убьют меня. Легкомысленные дешевки, которых научили получать свое исключительно через слезы или постель. Я слишком хорошо знаю подобных им. На каждом званом ужине, на котором присутствует моя семья, всегда можно увидеть таких девиц, которые ничего из себя не представляют, а являются лишь дополнением к богатому, успешному и, если повезет, красивому мужу.

Оказавшись на самом верху, я рассматриваю группу учениц, сидящих чуть дальше остальных, их взгляды, как и у всех присутствующих, направлены на поле. Но среди них я замечаю одну, которая представляет собой совершенно иной вид девушек.

Предполагаю, что она небольшого роста, хотя сложно делать такой вывод издалека и по отношению к сидящему человеку. Она, как и все, в форме нашей обожаемой школы, вот только, в отличие от остальных, ее форма полностью соответствует правилам. Никакой слишком низкой юбки, обнажающей бедра, никакого выдающегося декольте, а пуговицы застегнуты почти полностью. Обувь без каблука, а волосы, ярко-рыжие, совершенно нетипичные для португальцев, собраны в косу. У нее большие глаза, направленные прямо на Ники, и милая скромная улыбка, причем ее розовые губы не накрашены и не увеличены с помощью косметолога, что тоже отличает ее от прочих присутствующих.

Я точно знаю только одно: она создаст проблемы. С такими девчонками не развлекаются, их не бросают и не используют, на таких женятся и чувствуют себя самыми счастливыми до конца своих дней. Я замечаю, как Ники бросает взгляд на трибуну, прямо на эту рыжую, и понимаю, что она точно создаст мне проблемы.

Стараясь сделать безмятежный вид, я решительно спускаюсь на пару ступеней и двигаюсь вдоль лавок прямо к ней. Опускаюсь рядом и поворачиваю голову, изображая на лице самую милую из улыбок, на которую вообще способна.

– Привет!

Самое простое, что можно сказать, зато сколько интриги в одном слове. Отворачиваюсь и считаю про себя, знаю, что она не удержится от того, чтобы не задать все интересующие вопросы.

– Ты Марианна Инфернати?

Злорадствую про себя, занимая все внимание этой совсем молодой девушки. Ее больше не интересует Ники, игра или что-либо еще. Теперь она моя.

– Да. А мы что, знакомы?

– Вовсе нет! Но Даниэль столько о тебе рассказывал, что, кажется, мы знаем о тебе все. Я Ленора.

Она совершенно мило и наивно тянется, чтобы поцеловать меня в щеку, как это принято, и я с горечью понимаю, что мне придется разрушить все ее мечты, несмотря на то что она кажется очень приятной девушкой.

– Надеюсь, мой братишка не говорил про меня плохого.

– Ничего подобного. Мы все твои фанаты благодаря Даниэлю.

– Ну это уже слишком, не стоит делать из меня кумира. – Я улыбаюсь, хотя мое эго кричит от удовольствия. Мой братишка знает, как превознести меня, несмотря на огромное количество моих недостатков.

– Ты здесь, чтобы посмотреть игру брата? – с какой-то надеждой в голосе спрашивает Ленора, и я всего на секунду задумываюсь о том, чтобы бросить все и сделать жизнь малыша Ники приятной и безмятежной до конца его дней. Ведь с такой девушкой она именно такой и будет. Преданная и верная Ленора будет терпеть все тяготы жизни с профессиональным спортсменом и никогда не будет возражать и не скажет ничего лишнего.

Но я не такой человек, чтобы отказаться от того, что само идет мне в руки. Я сделаю то, о чем меня попросил Ники, получу свой приз за лучшую игру на публику, и мы каждый останемся с тем, чего желали вначале. Он – отсутствие личной жизни, а я – доступ туда, где хранятся секреты всех учеников этой потрясающей школы для избранных.

– И ради него тоже. Но скажу тебе по секрету, – я наклоняюсь ниже, делая вид, что хочу, чтобы меня слышала только она, хотя на самом деле надеюсь, что информация у семнадцатилетней девушки задержится ненадолго, – после моего возвращения Николауш проявлял ко мне некоторое внимание, и я хотела бы показать, что он, возможно, то, что мне надо сейчас. – Я заговорщицки улыбаюсь и перевожу взгляд обратно на поле, давая возможность моей новой подруге переварить эту информацию.

– Правда? – прошло чуть больше минуты, прежде чем она задала тот самый вопрос, который я так хотела, чтобы она озвучила.

– А что-то не так? Я думала, подобные взгляды на разницу в возрасте уже устарели. – Я улыбаюсь, даже не поворачивая головы в сторону Леноры, потому что слишком хорошо представляю недоумение на ее лице и ту гамму чувств, что я породила в ее влюбленном сердце.

– Да нет, дело не в этом. Просто Николауш ни с кем не встречается. Все знают, что он вроде как ждет чего-то особенного, – выпаливает Ленора, и мне очень жаль, что ее воздушный замок только что рухнул благодаря мне. Но лучше сейчас это сделаю я, чем через несколько месяцев он лично разобьет ей сердце.

– Кажется, он уже нашел, – ставлю я точку в приговоре ей.

– Ну да, – невнятно бормочет она, и я замечаю, как она пихает свою подругу, подгоняя встать, – приятно было познакомиться. Мы пойдем, еще же задания делать.

Ленора вместе с подругами спешно покидает трибуну, позволяя мне почувствовать себя победительницей в этой маленькой битве. Я расслабляюсь и прикрываю глаза, наслаждаясь сентябрьским солнцем. Кажется, этот год будет куда лучше, чем я ожидала.

21 сентября. 19:00

– Ты пойдешь в этом? – слышу тонкий голос позади себя и закатываю глаза, как делаю это каждый раз при появлении матери в моей комнате.

Да, я полная противоположность ее мечте о милой принцессе, которая будет наряжаться в розовое и улыбаться. Но в этом ей стоит винить только себя. Какая мать отдаст своих детей на воспитание няням, гувернанткам и репетиторам, чтобы проводить время в обществе и озарять его своей лживой улыбкой, демонстрирующей оскал неестественно белых зубов? Теперь она получает то, чего добивалась двадцать два года.

– Что конкретно тебе не нравится в моем виде?

Я поправляю и без того отлично сидящее на мне короткое платье, открывающее край моей татуировки на бедре. Оно сильно напоминает ночное белье, и, если быть откровенной, еще пару лет назад я в нем и спала, но сейчас мне показалось, что оно как нельзя кстати.

На платье накинут пуловер крупной вязки, дополняющий образ отвязной девушки, а на самом деле соответствующий моему тайному желанию не показывать миру всю себя. Пока что не показывать. Вместо обожаемых моей матерью туфель на шпильке на мне обычные кеды. На шее длинная золотая подвеска, подаренная братом на восемнадцатилетие. В отличие от родителей, он преподнес подарок от чистого сердца, и сейчас она красуется на мне в виде кулона.

– Я думала, ты выберешь что-то более скромное для первого появления после долгого отсутствия. – Она решительно проходит в комнату с вешалкой в руках.

Я заставляю себя посмотреть на нее и это розовое нечто в ее руках и заставляю себя не скривиться от вида того, что она мне предлагает.

– Нет, в жизни не надену ничего подобного.

Я подвожу контур губ бордовым карандашом и закрашиваю их идентичной по цвету помадой.

– Ты за чем-то важным или просто решила наконец увидеться с дочерью? Если так, твой поезд ушел, меня ждет Дани, и я опаздываю.

Я наблюдаю за тем, как мама укладывает на мою постель это розовое облако, и понимаю, что это единственное, из-за чего она пришла в мою комнату. Радостная родительская встреча была чем-то невозможным в стенах этого дома.

– Раз уж ты вернулась, мы с отцом решили, что тебе пора принять правила этого дома и начать делать то, что от тебя хотят, а не то, что хочешь ты.

Мне хотелось бы уметь лучше скрывать свои эмоции, но я улыбаюсь, будто сумасшедшая, и издаю странный истерический смешок.

– Каролина, ты же не серьезно? Мы совершенно не в тех отношениях, чтобы ты сейчас говорила, что мне делать. Поезд ушел, а твои пожелания можешь оставить тут, прямо возле моей кровати. У тебя нет рычагов. А если будешь хмуриться, то появятся морщинки, тебе ведь это не нужно.

Я непозволительно ехидно улыбаюсь, заставляя мать нахмуриться сильнее, что вызывает во мне еще больше желания ее разозлить. Но честное слово, сейчас они решили учить меня поведению! Надо было об этом думать раньше.

– Ладно, поговорим позже. Чао! – Я отправляю ей воздушный поцелуй в дверях, выбегаю и спрыгиваю по ступеням вниз.

У дверей меня ждет Дани, поглядывая на часы на запястье. На нем рваные черные джинсы, кеды такие же, как и на мне, и черная футболка. Мой брат слишком любит классику, к тому же ему кажется, что так он выглядит старше. Но, признаться честно, ему не нужно выглядеть старше и круче, и так все девчонки в школе и за ее пределами мечтают о нем, а если пока не мечтают, то скоро начнут.

– Я видел, мама шла к тебе. Ты опять с ней поругалась? – обеспокоенно спрашивает брат и распахивает дверь, впуская свежий воздух, а вместе с ним и надежду, что этот вечер не будет испорчен неожиданным решением моей матери вести себя, как это ни странно, как мать.

– Нет, я пыталась быть милой. – Вижу скептический взгляд брата, да, ему я не умею врать. – Ладно, я пыталась быть стервой не на все сто процентов.

– Вот это уже похоже на правду. – Он усмехается и, как истинный джентльмен, позволяет мне сесть в свой BMW M59 первой, придерживая для меня дверь.

– Я не виновата в том, что она решила потребовать от меня делать все, что они захотят. Это же бред какой-то.

Я разваливаюсь на пассажирском кресле, закидывая ноги на приборную панель. Достаю из сумки телефон, подключаю к блютусу машины и ищу музыку, которая сейчас как нельзя лучше поднимет мне настроение.

– Ты не можешь просто послушать их? Не хочу, чтобы ты снова оказалась на другом конце земли.

Дани водит очень внимательно и по всем правилам. Обе руки на руле, взгляд сосредоточен на дороге, он и расслаблен, и напряжен одновременно, и мне все время хочется его встряхнуть – невозможно же быть таким идеальным во всем.

– Не окажусь. Теперь все будет иначе, я изменилась и теперь знаю, как заставить их отстать навсегда. Мы будем вместе, – мой тон становится серьезным, а взгляд упирается в темноту за окном.

Наши родители не идеальны, во всяком случае для меня. Но для Дани они сделали все что могли, а главное – они подарили ему свободу от меня на, кажется, целую вечность. Да, сейчас уже сложно сказать, чья это была идея. Моя или их, но это точно позволило Дани вздохнуть полной грудью, почувствовать себя мужчиной, ответственным за собственную жизнь. И несмотря на то, что мне не хватало его каждую минуту в разлуке, сейчас я была рада видеть перед собой моего взрослого и самостоятельного брата.

– Ты, конечно, оделась не так, как обычно одеваются девчонки для такой вечеринки.

Я обернулась на него, затем осмотрела себя снизу вверх и, не заметив ничего плохого, снова повернулась к брату, заставляя его нервничать под действием моего взгляда.

– Почему это? Вроде как все школьницы, я так одевалась в школьные годы.

– Ну да, – рассмеялся он, – только сейчас никто не выставляет столько себя наружу. Девчонки типа хотят быть скромными, но развязными наедине. А ты транслируешь другой посыл своим видом.

– Ух, как мы заговорили! Еще скажи «в наше время», – рассмеялась я, но где-то внутри засела маленькая заноза: оказывается, мой брат считает, что я транслирую в мир не те ценности, которые, видимо, он считает нужным транслировать. – Да и вообще, я так оделась не для ваших школьниц, а для Ники.

– Кстати, об этом. – Дани снизил скорость перед поворотом, и я заметила, как между его бровей залегла небольшая морщинка. – Ты могла бы быть менее агрессивной? Девчонки на тренировке говорили о тебе не самые приятные вещи. Пришлось их заткнуть, но не хочу, чтобы о тебе так отзывались.

– Думаешь, меня интересует мнение семнадцатилетних девчонок? Свою оценку в отношении меня они могут оставить при себе. Я давно перестала хотеть казаться, а не быть, если ты понимаешь, о чем я. Твой друг попросил о помощи, и я сделаю все, чтобы он не пожалел о своей просьбе. Обещаю.

– Я тебе верю, Марианна.

– Хорошо, и позволь девчонкам посплетничать. Это и есть то, чего я хочу. – Я поигрываю бровями, но понимаю, что Дани не видит этого, и снова отворачиваюсь к окну.

Как вы себе представляете вечеринку по случаю начала учебного года в самой лучшей школе страны? Кучка школьников собирается в каком-нибудь лесу подальше от города и попивает втихаря пиво, пока взрослые не видят? А может, устраивают вечеринку дома у одной из самых популярных девчонок, пока ее родители любезно освободили свою тысячу квадратных метров и бассейн с подогревом, чтобы детишки порезвились?

Нет, все это слишком скучно и нормально для этого учебного заведения. Здесь не позволяют своим студентам просто веселиться, даже вечеринки проходят под тотальным контролем и только так, как должны проходить, с точки зрения родителей. А самое интересное в этой истории, что еще ни разу ни один студент не взбунтовался и не пошел против правил, устроив свое веселье в традициях американских комедий типа «Американский пирог»10. Здесь все свято верят в то, что если подчиняться правилам, то ты будешь тем человеком, о котором в худшем случае будет знать вся страна, а в лучшем (как бывает в девяноста процентах случаев) о тебе узнает весь мир. И если ради этого нужно всего лишь не нарушать правила, то каждый в этой школе готов пойти на такую жертву.

Но стоит отдать должное школе и родителям, еще ни одна вечеринка не вызывала во мне отвращение, а зачастую я развлекалась так же, как и все, не видя ничего плохого в том, чтобы по периметру стояли охранники.

Вот и сейчас мы подъезжаем к закрытому пляжу. Я вижу на входе охранников в костюмах и солнцезащитных очках, хотя близится закат и опускающееся солнце светит не слишком ярко. Видимо, такой странный стиль.

Пока мы выбираемся из машины, я осматриваю арендованную для сегодняшнего дня территорию. Пляж пару километров длиной, несколько шатров, видимо, с едой и напитками, установленная по центру танцевальная площадка, где уже разыгрывает свой сет знаменитый (ну а как иначе!) диджей. Я замечаю еще несколько охранников по периметру. Сюда нет доступа родителям и преподавателям, но всегда рады выпускникам, даже таким непутевым, как я.

– В этом году даже слишком круто. Вы какие-то особенные? – Я захлопываю дверь машины и подхожу к Дани, чтобы взглянуть на него и убедиться, что он выглядит идеально, как и всегда.

– Конечно. – Он усмехается и, нажав клавишу на брелоке, закрывает машину, отчего она издает пискливый звук и дважды мигает фарами. – В этом выпуске слишком много надежд. Как минимум двое. – Дани улыбается так широко, что не будь я его сестрой, тут же бы ударила по лицу, чтобы убрать эту улыбку самодовольства.

– Естественно, кто, если не ты.

Мы медленно двигаемся, вливаясь в поток подтягивающихся ко входу учеников. Дани здоровается с парой ребят и девчонок, но старается не выпускать меня из виду. И я думаю, он делает это из любви или боясь, что я тут же найду себе проблемы. Впрочем, одно совсем не отменяет другого.

– Тебе что-нибудь принести выпить? – вырывает меня Дани из размышлений, когда мы уже подходим к танцполу.

– Да, но не знаю, что у вас теперь подают. Пойдет пиво. Спасибо.

– Вернусь через минуту, постарайся не пропасть с радаров, – чуть серьезнее, чем того требует случай, говорит мой младший брат и скрывается в толпе.

Мне остается только рассматривать нынешнюю молодежь, надежду Лиссабона и Португалии в целом.

Девчонки ничем не отличаются от нас в выпускном классе, они точно так же танцуют, двигая бедрами, и не замечают жаждущие взгляды стоящих в стороне парней. Все как в обычной школе, разве что алкоголь здесь лимитированный и только из самых лучших магазинов и виноделен, еда не какие-то там чипсы и орешки, а дорогостоящий кейтеринг, конечно, с морепродуктами и изысканными сортами мяса и сыра. Все точно так же, как и пять лет назад. Те же наряды и драгоценности, та же роскошь и похотливые взгляды, и кто-то обязательно лишится невинности на первой вечеринке выпускного года. Им едва восемнадцать, и это только самое начало веселья. Впереди целый год вечеринок, встреч, матчей.