Тень над кратером Тихо

Если такая пыль попадала внутрь механизмов – она вызывала заклинивание и быстрый износ. На скафандрах она задерживалась статическим электричеством, липла к ботинкам, сочленениям перчаток. А если, не дай бог, она попадала в дыхательные пути – могла вызвать микрокровоизлияния и разрывы лёгочной ткани. Именно поэтому астронавты тщательно чистили оборудование после каждого выхода, а шлюзы модулей были оборудованы всасывающими фильтрами.

Том наклонился, зачерпнул пыль рукой в перчатке и посмотрел, как она рассыпалась обратно – без сопротивления воздуха, без звука, словно в замедленном кино.

– Невероятно, – пробормотал он.

– Это только начало, пилот, – отозвался Хейгс и показал рукой в сторону кратера Тихо. – Пора двигаться.

Однако никто не собирался преодолевать два километра пешком – это был бы медленный, утомительный и опасный путь. На борту «Икара» находился лунный ровер, тщательно закреплённый под внешней обшивкой посадочного модуля.

Роверы для программы «Аполлон» были разработаны в сотрудничестве Boeing и General Motors. Их создавали специально для условий Луны – лёгкие, прочные, без лишней электроники, но надёжные. Основной материал – алюминиевый сплав, а все элементы управления были адаптированы под использование в перчатках скафандра.

Четырёхколёсный, с электроприводом от серебряно-цинковых аккумуляторов, ровер весил около 210 кг и мог перевозить двух астронавтов и до 490 кг груза.

Максимальная скорость – около 13 км/ч, но на практике чаще всего – в пределах 8—10. Укреплённая подвеска и складные сиденья позволяли при необходимости везти и третьего, если перераспределить вес.

Хейгс и Бэйнс, действуя чётко и слаженно, открыли боковой отсек модуля, где находилась платформа с закреплённым ровером. Платформа медленно опустилась по направляющим, и ровер плавно развернулся, словно складной нож. Все элементы – рама, колёса, сиденья и антенны связи – раскладывались в автоматическом порядке при помощи пневмопружин и фиксаторов.

Том проверил колёса: сетчатые, титаново-стальные, с графитовой пропиткой – такие не проколешь. Давление воздуха им не требовалось.

– Готов к запуску, сэр, – доложил он.

– Садимся.

Хейгс и Бэйнс заняли места, проверили ремни и электропитание – ровер заработал бесшумно, лишь индикатор на приборной панели мигнул зелёным. Под одной из обшивок ровера, защищённой тепловым и антипылевым чехлом, находился отсек с необычным содержимым.

Развернув чехлы, Том извлёк Remington 870, помповый дробовик 12-го калибра (12 GA) – надёжный, проверенный десятилетиями. За ним был и второй – для командира.

– Старое доброе железо, – пробормотал Хейгс, глядя на оружие. Без автоматики – меньше проблем в условиях вакуума. Система перезарядки механическая, каждый патрон вручную подаётся затвором – никакой зависимости от давления или газоотвода.

Оружие в условиях Луны действовало иначе, чем на Земле. Порох содержит собственные окислители, поэтому выстрел возможен даже в вакууме. Звук не распространяется, и выстрел будет беззвучным, если не прикасаться к оружию. Огневая мощь дробовика в безвоздушной среде – ниже, разброс дроби минимален, зато пуля или картечь летит дальше и прямее, не встречая сопротивления атмосферы. Отдача в условиях лунной гравитации, в шесть раз меньшей земной, может опрокинуть стрелка, если тот не закреплён или не стоит устойчиво. Опасность для скафандров – колоссальная. Малейшее повреждение – пробоина, разгерметизация, смерть за минуты.

К тому же лунная пыль может быстро забить затвор и ствольную коробку. Только специальная смазка и плотные чехлы могли защитить механизм. Температурные перепады от -170° C в тени до +120° C на солнце требовали специальных металлов и прокладок в конструкциях.

– Надеюсь, не пригодятся, – сказал Том, проверяя затвор.

– Никто не берёт оружие просто так, – тихо ответил командир. – Если его взяли – оно может понадобиться. Не забывай о следах динозавров на лунном реголите.

Они закрепили дробовики на рюкзаках и запустили ровер. Тот плавно двинулся в сторону кратера, оставляя глубокие следы на зелёно-серой поверхности.

Часть IV. Русский модуль

Астронавты постоянно поддерживали связь с Эллен, оставшейся в модуле. Однако канал, по которому передавались отчёты, не шёл в НАСА – он был зашифрованным военным каналом, соединяющимся напрямую с авиабазой ВВС в Эдварсе, где находилась специальная команда операторов и аналитиков. Их задача была – отслеживать данные с «Аполлона-18» в режиме полной секретности.

Обычные сотрудники НАСА и даже большая часть правительственных структур не подозревали, что миссия действительно отправилась на Луну. Запуск с мыса Канаверал, конечно, не остался незамеченным для наблюдателей по всему миру, но официальный пресс-релиз гласил, что это был тест беспилотной модификации нового корабля, предназначенного для будущего проекта «Союз—Аполлон», в рамках американо-советского космического сотрудничества.

Ровер медленно двигался по неровной поверхности Луны, мягко покачиваясь на рельефе и мелких возвышенностях. Из-под сетчатых колёс взлетала лунная пыль, рассыпаясь в замедленном движении и повисая в воздухе без ветра – она оседала медленно и прямо, словно под дождём гравитации. Поверхность под ровер слегка прогибалась, оставляя чёткие, глубокие следы в реголите, будто прорезанные ножом.

Управлял ровером Бэйнс, сосредоточенно держа руль, а командир Хейгс сидел рядом, с дробовиком на коленях, внимательно сканируя окрестности через тонированный козырёк шлема.

Из-за отсутствия атмосферы всё казалось обманчиво близким. Линии горизонта были резкими, тени – чёрными как уголь. Камень размером с кулак мог выглядеть как валун, а обрыв – как едва заметный уклон.

– Вижу валуны… кажется, на двести метров.

– На самом деле – два километра, – буркнул Хейгс. – Не забывай поправку. Без атмосферы всё кажется ближе.

Они сверялись с навигатором, встроенным в бортовую систему ровера. Он отслеживал координаты относительно посадочного модуля, ориентируясь по инерциальной системе и сигнатурам лунонавигаторов, установленных при предыдущих миссиях «Аполлон».

А над их головами, в чернильном небе, висела Земля – большой, сине-белый шар, обрамлённый лёгкой голубоватой дымкой атмосферы. Видны были зеленые континенты, белизна полярных шапок, клубящиеся завитки облаков, раскинувшиеся над океанами. Она не вращалась – лишь медленно смещалась по небу, в зависимости от долготы.

– Никогда не думал, что буду смотреть на Землю сверху, – прошептал Том.

Навигатор сообщил, что до цели – менее 300 метров. В этот момент командир вдруг поднял руку:

– Стоп!

Бэйнс резко нажал тормоз, и ровер, взвизгнув амортизаторами, замер, слегка покачнувшись вперёд-назад. Колёса врезались в пыль, подняв небольшое облачко.

Хейгс, не говоря ни слова, вышел из сиденья и встал на платформу. Он поднял голову – впереди, на краю кратера, что-то было. Что именно – пока было неясно. Но это не было камнем.

– Эллен, мы остановились. Есть помехи на горизонте. Дай нам скан с оптического датчика.

– Принято. Запускаю спектральный режим.

А в это время Хейгс поднял бинокль – и замер. Он увидел корабль. Размером почти в точности как «Икар». Серебристый корпус, покрытый тонким слоем лунной пыли, блестел в отражении солнечного света. Это был шарообразный аппарат на телескопических шасси. На борту, прямо под иллюминатором, в красной краске сиял герб СССР, а ниже аккуратно выведено – «Юрий Гагарин».

Командир нахмурился. Это не стало неожиданностью – о советской миссии им сообщили перед вылетом. Но встреча лицом к лицу с реальным, чужим лунным модулем, на пустынной поверхности другого мира – вызывала инстинктивный холодок под шлемом.

– Подъезжаем, – коротко сказал он, и Том Бэйнс резко потянул рычаг.

Ровер покачнулся и медленно пошёл вперёд, оставляя за собой чёткий след из четырёх продольных борозд. Через несколько минут они были у треножной базы модуля. Советский лунный корабль отличался от «Икара» своим гладким, утилитарным дизайном. Корпус был выполнен из блестящего металла, с явными сварочными швами. Никакой эстетики – всё строго по-функциональному. Вершина купола венчалась антеннами и коммуникационными мачтами. Виднелся стыковочный узел, похожий на те, что использовались в программе «Союз».

Это значило, что где-то над Луной, возможно, на другой орбите, всё ещё находился основной корабль – вероятно, в автономном режиме, подобно американскому «Дедалу». Орбита, скорее всего, была не синхронизирована с траекторией «Икара», иначе бы командование США его давно зафиксировало.

Ричард Хейгс первым покинул ровер. Прыжками в полуметре от поверхности он подошёл к советскому аппарату и начал его осматривать. Шасси были в порядке, топливные сопла – слегка обожжены и покрыты пылью. Повреждений не было. Судя по всему, посадка прошла нормально.

Шлюзовой люк был приоткрыт, трап опущен. Хейгс, проявляя осторожность, взобрался на ступени, слегка отталкиваясь от поверхности и помогая себе руками. Лунная гравитация делала движения лёгкими, почти танцующими.

Он вошёл внутрь. Кабина была тесной и насыщенной приборами – ничуть не просторнее американского. Металлические переборки, аналоговые панели, лампочки, тумблеры с кириллическими надписями. Прямо над центральной консолью висел портрет Ленина. Рядом – небольшой флажок СССР, приколотый к стене иглой.

На пульте лежал толстый блокнот, исписанный аккуратным русским почерком. Ричард полистал страницы, не понимая ни слова, но даты, схемы и таблицы говорили сами за себя: это был дневник экспедиции.

Он огляделся. Всё оборудование – целое, энергия подавалась, индикаторы показывали нормальное давление и запасы воздуха. Но кое-что настораживало:

В отсеке не было скафандров. Два кресла, обе спинки пусты.

– Они ушли, – пробормотал он.

На полу валялась горсть патронов – калибр 12,7×108 мм, характерный для советского ДШК – тяжёлого пулемёта, способного пробить даже броню лёгкой техники. Это было нечто иное, чем «оружие на всякий случай». Это – боевая готовность.

– Том, у русских был пулемёт! – передал он в эфир.

– Ох, чёрт… – послышался голос пилота. – Они ж знали, на что шли. Пулемёт на Луну не берут ради прогулки. Они чего-то боялись.

Ричард осторожно отступил назад к люку.

– Здесь никого нет, но кое-что я нашёл. Сейчас выхожу.

Когда он вышел на трап, взгляд его зацепился за поверхность. Вдалеке, на пепельно-серой равнине, отчетливо тянулась цепочка следов – две пары, идущие бок о бок. Следы вели в сторону кратера Тихо.

И ни одного – обратно.

Он молча посмотрел вниз.

– Они ушли. И, похоже, не вернулись.

Ричард вернулся к роверу. Лицо его было каменным, но глаза выдавали волнение и сосредоточенность. Он крепко сжимал помповый дробовик Remington, держа ствол направленным вниз, но с таким видом, будто каждую секунду ожидал, что придётся вскинуть его.

– Сэр, что там? – раздался голос Эллен по внутреннему каналу связи. Она сидела у иллюминатора лунного модуля, глядя в сторону удаляющихся фигур. На пульте рядом мигали окна связи с базой ВВС Эдварс – там требовали постоянных отчётов. Каждые пять минут она отправляла сводку, тщательно отфильтровывая всё, что не должно было попасть в открытые каналы.

Ричард подошёл к роверу, отдышался и начал рассказывать. Сухо, по-командирски – без лишних эмоций, но в голосе звенело напряжение.

– Модуль цел. Воздух, питание, энергия – в норме. Скафандры отсутствуют. Патроны на полу. Похоже, они вышли. Возможно, вооружены. Следы ведут в сторону кратера. Обратно никто не возвращался.

На том конце линии повисла пауза. Потом Эллен прошептала:

– Они живы?..

– Откуда я знаю? – Хейгс пожал плечами, но не скрывал беспокойства. – На борту их нет. Или погибли, или… где-то там нашли способ выжить.

Эллен побледнела. Несколько секунд она молча смотрела в экран. Потом передала информацию на базу Эдварс, убрав из отчёта слова «оружие» и «патроны». В сообщении значилось: «советский экипаж покинул модуль, причины неизвестны, следы ведут к кратеру».

Ровер снова тронулся, мягко качаясь, и пыль из-под колёс поднималась медленно, как в замедленной съёмке. Машина шла по следам русских скафандров. Иногда ветер не трогал пыль, и следы были чёткими. Местами они исчезали, но снова появлялись на гребнях неровностей.

Они уже приближались к кратеру Тихо, когда внезапно Ричард резко поднял руку.

– Стой! – выкрикнул он и вскинул дробовик.

Том резко нажал на тормоз, и ровер клюнул носом, остановившись. Он поднял светозащитный щиток на шлеме, чтобы лучше видеть.

– Где?.. Что?..

Ричард молча указал на серую пыль впереди. Том всмотрелся. Там, на рыхлом реголите, были следы. Огромные. Трёхпалые, глубокие, с вытянутыми когтями. Как следы птицы, только гораздо крупнее. Или… динозавра.

Их было много. Следы уходили вглубь кратера. И – что хуже всего – перекрывали человеческие. Том медленно повернул голову к Ричарду.

– Бред какой-то, – прошептал он. – Это Луна. Здесь нет атмосферы. Нет воды. Температура ночью – минус 170, днём – плюс 120. Тут не может быть жизни… никакой.

Ричард не ответил сразу. Он смотрел на следы.

– Сказать, свежие они или нет – сложно. Они хранятся миллионы лет на Луне. Но один из следов перекрывает отпечаток скафандра. Это значит…

– …что эти «твари», – закончил Том, – пришли уже после русских… или гнались за ними.

Они переглянулись. Ровер стоял в тишине, а над ними медленно поднималась Земля – сине-белый шар, висящий в чёрном небе, таком чёрном, что казался пустым.

Часть V. Атака хищников

Эллен Вест сидела у иллюминатора, сосредоточенно записывая услышанное от астронавтов в бортовой журнал. Параллельно она отбирала основное для передачи на Землю – через закрытый канал связи на базу ВВС Эдварс. Ее голос был ровным, движения – точными. Она не заметила, как на горизонте появилась фигура.

Это был человек. В скафандре, но не американском. Его комбинезон был матово-зелёного цвета, с гербом СССР на шлеме и крупной надписью «Григорий Орленко» на груди, выведенной кириллицей. Шлем отражал бледный свет Земли, медленно висящей в чёрном небе, и блестел, как стеклянный шар.

Человек двигался изо всех сил. Было видно, что он выбился из сил, но продолжал идти, почти бежать. Из-под шлема слышалось хриплое дыхание, хотя никто не мог этого услышать. В руках он нёс крупнокалиберный пулемёт ДШК, держа его не как оружие нападения, а скорее как последнюю линию обороны.

Он всё время оглядывался назад, словно ждал, что за ним сейчас выбежит нечто страшное. Увидев «Икар», Орленко замахал руками, но Эллен в этот момент продолжала диктовать отчёт. Стрелять вверх было бессмысленно, он не мог передать сигнал, так как в вакууме не было звука.

Тогда Орленко поднял оружие и выстрелил – прицельно, но не по кораблю, а в сторону внешней лестницы.

Очередь из ДШК вылетела с глухой вспышкой, ударив в металлическую подножку трапа. Пули с визгом отскочили в сторону. Один из них ударил с такой силой, что модуль слегка содрогнулся, и сработала тревожная сигнализация. В кабине вспыхнули красные огни, и Эллен вскочила, испуганно обернувшись.

Звук удара она услышала – через контакт с конструкцией. Взглянув в иллюминатор, она оцепенела.

За русским шли трое. Но это были не люди. Высокие, стремительные, трёхпалые лапы с длинными когтями, гибкие хвосты, вытянутые черепа с рядами острых зубов. Эллен мгновенно поняла – рапторы. Хищные динозавры юрского периода.

И они двигались по Луне, в полной тишине, естественно, словно это была их родная среда. Без признаков удушья, страха или замедленности. Всё в их повадках говорило об охоте.

Эллен не верила глазам, но понимала: это не иллюзия. Она не спит. Всё происходящее – реальность.

Орленко это тоже знал. Он развернулся и открыл огонь по ближайшему хищнику. Пули впились в тело, пробив плотную шкуру. Из ран вырвалась кровь – мгновенно закипающая, расплескиваясь в вакууме в виде мелких пузырей. Раптор вздрогнул, задергался и рухнул, поднимая тучу пыли, бившуюся от конвульсий.

Оставшиеся два обошли Орленко по флангам, типичное поведение стайных хищников. Один прыгнул сбоку, но промахнулся. Второй метнулся влево – Григорий крутился, стрелял, промахивался, а рапторы уклонялись, как будто ждали нужного момента.

– Ах! – Эллен сорвалась с места, надевая шлем и прыгая в шлюзовую камеру. На поясе у неё висел револьвер Smith & Wesson Model 29, калибр.44 Magnum – оружие, известное своей разрушительной мощью.

Гладкий ствол, массивный корпус, шесть патронов – этого хватало, чтобы остановить медведя, не то что динозавра. Эллен вложила револьвер в перчатку, запустила цикл депрессуризации и вышла наружу.

Она впервые оказалась за пределами модуля, но сейчас ей было не до науки, не до восторгов. Только одно: помочь. Главное – не попасть под огонь русского.

– Хэй! Хэй, я здесь! – закричала она в микрофон, размахивая руками.

Радиосигнал вскрыл частоту Орленко, и он услышал её. Его голос зазвучал на ломаном английском:

– Beware! They are predators! They can live in vacuum! Shoot them! (Берегитесь! Это хищники! Они могуть жить в вакууме! Стреляйте в них!)

Руссвкий развернулся и всадил очередь во второго хищника. Раптор взревел без звука, подпрыгнул, но пули разорвали его грудь, и он рухнул, выкидывая в стороны лапы.

Но третий подкрался сзади и вцепился в ранец на спине скафандра. Григорий вертелся, кричал, только хищник был вне досягаемости. Острые, как скальпели, клыки вгрызались в металл, когти рвали ткани и оборудование. Скафандр трещал, жизнеобеспечение под угрозой.

Эллен остановилась, прицелилась, задержала дыхание. Надо было попасть точно. Она знала: одно неверное движение – и всё.

Выстрел.

Отдача была такой мощной, что её опрокинуло на спину. Она едва не потеряла револьвер. Но пуля вошла точно в череп хищника, разнесла кость, и третий раптор рухнул, шлёпаясь на бок.

Вместе с ним рухнул и Орленко.

Эллен подбежала. Его лицо синеело, один из когтей прорезал скафандр. Атмосфера вытекала. Он пытался что-то сказать, но внутреннее давление рвало его изнутри. Глаза лопнули, кровь пошла из носа и ушей, запузырилась в сосудах.

Через пару секунд Григорий Орленко был мёртв.

Эллен стояла над ним, тяжело дыша, с опущенной рукой. Возле неё лежали три трупа древних хищников, чьи когти ещё чуть-чуть дёргались.

Она склонилась над мертвым русским. У него была сумка, внутри которой женщина нашла бумажные записи. Было ясно, что человек писал их в свободной обстановке – в скафандре сделать это было бы невозможно. Блокнот был плотно исписан, но на русском языке. И в этот момент Эллен Вест пожалела, что в университете не изучала его, хотя такая возможность у неё была. Сейчас она поняла бы, где побывал Орленко и что именно с ним случилось. Передать эти данные на базу Эдвардс она тоже не могла: она просто не понимала, о чём писал русский астронавт, а технологий сканирования просто на тот момент не существовало.

Тут её взгляд упал на пояс погибшего. Там висело нечто, похожее на холодное оружие. Это было мачете. Эллен осторожно извлекла его из ножен и подошла к ближайшему раптору. Некоторое время она молча разглядывала тушу, подыскивая нужное место для удара, а затем, размахнувшись, с силой ударила по лапе рептилии. Не сразу удалось отделить кисть с длинными когтями: ткань оказалась плотной и жёсткой, почти как высушенная кожа. Крови не было – она давно вскипела в вакууме, а тело превратилось в почти обезвоженную массу.

Когда, наконец, лапа оказалась в её руках, женщина поспешила назад к «Икару» и плотно закрыла за собой люк. Её сердце бешено колотилось. Она боялась, что новые хищники могут появиться в любой момент, а металл корпуса казался слишком тонким, чтобы выдержать атаку когтей или челюстей таких чудовищ. Даже прочный лунный корабль мог оказаться незащищённым перед этим кошмаром.

В этот момент в наушниках зашипел сигнал:

– Эллен! Эллен! Ты где?

– Я здесь, сэр! – вскрикнула Вест, подскакивая к радиоприемнику и лихорадочно щёлкая тумблерами.

– Куда ты пропала? Мы тебя вызываем уже целую вечность! – в голосе командира слышалась злость, смешанная с тревогой. – У тебя все нормально?

Эллен быстро рассказала обо всём, что с ней произошло. Ричард и Том слушали её молча. Они понимали, что она говорит правду. То, что они сами видели – отпечатки лап, следы на грунте, – тоже не было иллюзией или оптическим обманом.

– Мы видим город, – наконец сказал Хейгс.

– Что? – переспросила ошеломлённая Вест.

– Город под куполом! Огромное сооружение на дне кратера. Купол поднимается на высоту почти четыре километра.

Эллен перевела дыхание. Было ясно: это строили не люди.

И было совершенно ясно: динозавры, которых они видели, не были естественными обитателями Луны. На спутнике Земли никогда не существовало собственной биосферы. В вакууме не могла зародиться ни одна форма биологической жизни. Эту жизнь кто-то должен был привезти сюда – и не только привезти, но и каким-то непостижимым образом адаптировать к этим чудовищным условиям.

Эллен Вест, как профессиональный биолог, прекрасно понимала всю абсурдность происходящего. Да, жизнь во Вселенной проявляла невероятное разнообразие и умела приспосабливаться к самым жестоким условиям: выживала в условиях удушающего давления или его полного отсутствия, при экстремальной радиации, в кипящих кислотных озерах или среди замороженных пустынь. Некоторые организмы на Земле могли выдерживать вакуум космоса в спящем состоянии, но полноценная активная жизнь на Луне – без атмосферы, без воды, при перепадах температуры от палящего пекла до леденящих морозов – казалась невозможной.

И тем не менее жизнь здесь существовала. Эллен сама видела её собственными глазами: хищников юрского периода, в полном боевом великолепии, несущихся по серому, мертвому реголиту, словно это было их естественное место обитания. Их когти оставляли глубокие борозды в лунной пыли, а мощные лапы поднимали облачка пыли при каждом прыжке. Они не задыхались, не умирали от радиации или жары, двигались быстро, точно и агрессивно.

Это было необъяснимо, противоречило всей биологической науке – и в то же время это было реальностью. Эллен больше не могла списать увиденное на галлюцинацию или стресс. Луна, в её холодной безмолвной пустоте, хранила в себе что-то, что полностью переворачивало их представления о жизни и возможностях разумных существ.

Часть VI. Под куполом

Астронавты стояли на самом краю кратера, откуда открывался завораживающий, почти сюрреалистичный вид. Перед ними поднимался купол – колоссальное сооружение, уходящее вверх на километры. Его верхушка терялась в чёрном небе, где ярко сияла далекая Земля, а его гигантские изогнутые грани плавно отражали и рассеивали солнечный свет.

С Земли это чудо было невозможно разглядеть – и не только из-за расстояния или угла. Поверхность купола обладала антиотражающим покрытием, каким-то высокотехнологичным слоем, поглощавшим свет и мешавшим любым попыткам наблюдения даже через мощнейшие телескопы. Но сейчас, вблизи, под определённым углом, он казался полупрозрачным. Сквозь него угадывались очертания внутренней структуры – это были не привычные здания, не башни или купола, а нечто, напоминающее гигантские пчелиные соты. Ячеистая, органически плавная архитектура, как будто живая, словно росла, а не строилась. Сложные переплетения, пересекающиеся туннели, сияющие узоры, чьё назначение было неизвестно.

Но помимо эстетики, купол вызывал интерес с научной точки зрения. Он состоял из сплавов, неизвестных на Земле, с высокой плотностью и странными магнитными свойствами. Его массив оказывал влияние на локальные поля, вызывая отклонения в приборах. Учёные бы запрыгали от восторга, окажись они на месте астронавтов.

– Невероятно… – прошептал Бейнс, медленно крутя головой, пытаясь охватить взглядом это невообразимое строение.

– Да, в это трудно поверить, – согласился Хейгс, изучая склон кратера. Было ясно, что ровер не сможет спуститься вниз: угол слишком крут, поверхность – неровная. Дальнейший путь придется преодолевать пешком. По отпечаткам, ведущим вниз, было понятно: кто-то – или что-то – уже отправилось в сторону купола. Люди и динозавры… вместе.

– Том, надо идти, – сказал командир. Пилот кивнул. Они спрыгнули с ровера и двинулись вниз, медленно, осторожно, с оружием наперевес.

Чем глубже они спускались, тем холоднее становилось. Стрелка термометра ползла вниз. Вскоре температура опустилась до минус ста десяти градусов по Цельсию. Том с тревогой посмотрел на экран внутри шлема:

– Сэр, наши терморегуляторы могут не справиться. Мы замерзнем.

Хейгс прекрасно понимал опасность, но надеялся, что они достигнут цели прежде, чем техника откажет. И надежда оправдалась. Спустя каких-то сто метров они вышли к тому, что поразило их ещё сильнее, чем купол.