Крылатый эмбрион

– Ой-ой-ой, всё, хватит уже! Понял я, что мать твоя мудрая женщина.

– Да, дедушка.

– Как же она отпустила тебя ко мне?

– Она меня не отпустила, она меня послала к тебе. Отец не хотел, кстати…

– А вот это поворот, – крякнул дед. – И зачем же?

– Она мне объяснила, что тебе нужна помощь, это благое дело. Но перед самым отъездом шепнула, что если я пройду испытание жизни с тобой, то боги это заметят.

***

На следующий день после обеда дед развалился в кресле покемарить. Ирмас устроился у двери на низкой табуретке натереть дедовы сапоги, тихонько напевая песенку о городе огней и высоких блестящих крепостей. «Мечтай, малыш, и станешь богом».

Старик, наблюдая за ним через полуоткрытые веки, пробубнил:

– На что тебе сдался тот город? Впрямь хочешь в яйце летать?

– Да, дедушка.

– Ну-ну, мечтай.

– Мама говорит, что если кто и заслуживает этого, то я. Я не согласен, есть много прекрасных людей в нашем селении.

– Но ты ж ещё очень мал, чтобы пересекать реку, – дед напрягся и резко выпрямился. – Ага! Вот, оказывается, почему отец не захотел брать тебя с собой. Чтобы ты глупостей не наделал! Не вызвался добровольцем!

– Дедушка, я знаю, что не готов, так почему отец меня не взял?

– Потому что, дурень, бывают случаи, когда небесная повозка указывает лучом даже на того, кто не вызвался по доброй воле. Отец хочет тебя уберечь.

– Но чем это плохо? Это же мечта каждого – жить в сверкающем огнями городе.

– Ты разве не знаешь, что каждому, кто удостоен такой чести, полагается провожающий?

– Знаю. При чем тут это?

– По тому, как ты описал твоего брата, у него все шансы победить в этом конкурсе.

– Что в этом плохого?

– Ты как думаешь? Может ли отец ваш потерять обоих сыновей сразу?

***

Месяц тянулся бесконечно, мальчик уже попривык и чувствовал себя счастливым возле старика, даже подумывал остаться в помощь.

Вечерами они с дедом забирались на холм и смотрели на город огней, где обитали боги, на огромные небесные повозки с прожекторами. Разноцветные лучи бродили по селениям.

– Деда, а что будет, если пойти в другую сторону от реки? Что там?

– Река образует кольцо. Поэтому наша страна и называется Кольцом богов. Мы же на острове живем. Боги неусыпно наблюдают за нами. Когда у нас чего-то не хватает, они нам бросают подарки.

В старые времена, до твоего рождения, в каждом селении после ярмарки и выбора достойных люди готовили огромную площадь, украшали её сеном и цветами, становились по кругу, водили хороводы, а потом прилетало яйцо. Из его брюха выпадали подарки. Сейчас все еще так?

– Да, деда. Жаль, что я в этом году ничего этого не увижу. Брат мне обещал что-нибудь привести.

– Дааааа, Боги заботятся о нас.

– Деда, а почему, когда кольцевая река замерзает, мы не можем все перебраться туда? Почему мы не можем пойти в город огней и жить там? Познакомиться и поговорить с теми богами, узнать, кто они? Вдруг они такие же, как мы, но у них есть волшебство, чтобы поднимать в воздух повозки с разноцветными солнцами.

– Если, дружочек, у них есть такое волшебство, то вряд ли они обрадуются всем нам там. Кто знает, может, они ждут к себе только учеников, достойных волшебства. Ты так точно достоин. Но не в этот раз, посмотрим, что случится с твоим братом. Если его в этот отбор заберут, то, думаю, отец будет тебя ещё долго прятать. И правильно, не верю я им, этим волшебникам.

– А ты знавал тех, кто вернулся оттуда?

– Никто оттуда не возвращался.

***

Примерно через месяц, пыля дорогой, приехал отец со старшим сыном.

Мальчик с радостными криками побежал им навстречу.

Дед нехотя поднялся со скамьи и заковылял следом.

– Мы вас обыскались! А вы в хозяйский дом перебрались. Молодцы!

Ирмас, запыхавшись, подлетел к старшему брату. Тот игриво махал перед ним кулаками, мальчик, хохоча, увертывался. Дед наблюдал за мальчишечьим ритуалом подобревшими глазами. А потом Ирмас бросился обниматься с отцом:

– А где мама с сестрой?

– Они домой поехали, готовить нам ужин, – отец потрепал ладонью вихры сына. – Собирайся, дружок. Ты избранный.

Тут дед как заорет, Ирмас аж вздрогнул:

– Что?!! Как ты не доглядел?!

Ребята замерли, но их отец, стараясь сохранять подобие радости в голосе, объяснил:

– Выбрали защитника, – он указал на старшего сына. Ирмас ахнул от восторга. Отец продолжал. – Стали искать того, кого бы он мог защитить, и поняли, что он никого не любит, что единственный человек на всём белом свете, ради которого он мог бы отдать свою жизнь, как положено по кодексу чести в случае опасности, это Ирмас, его брат. У меня не было выхода. Наши парни – избранные, будут жить в городе огней с богами, и мы будем ими гордиться вечно. Ты не рад, отец?

Дед сплюнул, не говоря ни слова сыну, пошел к мальчишкам:

– Ирмас, ты можешь отказаться. Я вот отказался. И до старости дожил.

– И всю семью опозорил! – выпалил отец мальчика.

Ирмас недоверчиво переспросил:

– Это правда?

– Правда, не уходи, оставайся со мной, – голос сник до шепота.

Ирмас-младший молча пошел в дом и тотчас вернулся, держа в охапке свой незатейливый скарб. Залез на телегу и отвернулся от деда.

Отец, прощаясь, похлопал по плечу старика, кивнул старшему, мол, поехали, вскочил на телегу и медленно выехал из двора своего детства, оставляя за спиной причитающегося сквозь слезы старика: «Что ж ты наделал, что ж ты наделал…»

***

Проводы всегда были пышными: на берегу застывшей кольцевой реки собрались все жители острова. Каждое селение отправляло одного праведника и его защитника служить богам, свято веря, что избранных ждет удивительная жизнь в городе огней.

Ирмас с братом также пустились в путь по льду под гимны в их честь. Родные провожали их глазами, пока те не превратились в точки.

Ирмас всю дорогу восторгался, вот ведь повезло: они с братом – команда. А брат почему-то не разделял его радости.

– Мучает меня мысль о моем будущем. Понятно, что ты – избранный, а я просто тот, кто тебя переведет через реку. Вряд ли я удостоюсь чести служить богам. Так какова же моя участь?

Ирмас никогда не думал об этом, но заверил, что быть проводником – уже победа. Все лучше, чем закончить, как дед.

На берегу братьев ждали те самые боги или их служители. Как же красивы были их наряды! Они улыбались, и сердечко Ирмаса запело: наконец-то!

Мальчики остановились напротив встречающих и поздоровались, как их научили: учтиво и сдержанно. Поблагодарили за выбор и замерли в ожидании.

Один из богов вышел вперед, бросил им две кирки и приказал:

– Долбите, сделайте прорубь.

Мальчики подчинились и принялись за работу под улюлюканье смотрящих. Это казалось Ирмасу странным и неуместным, но он подавил неприятное ощущение и усердно замахал киркой. Вскоре появилась небольшая дыра во льду. Братья повернулись к богам. Их надсмотрщик указал жестом: ещё! Так они и долбили, пока не образовалась большая лунка, метровая. Тем временем вокруг собирались и другие боги. Один из них, в высокой шапке из блестящих камней, подошёл поближе и спросил:

– Кто из вас защитник? Кто хочет стать воином армии города огней?

Старший брат тут же завопил:

– Я, я, я хочу быть воином!

– А ты что же? – кивнул на Ирмаса бог в блестящей шапке. Мальчик несколько сконфузился, но все же нашел силы ответить.

– Я не воин, я не смогу убить человека. Я хочу служить богам иначе, хочу получить в руки волшебство, чтобы исцелять людей, хочу научиться самой высокой любви, какая только существует.

Боги расхохотались, оставив его без ответа. Потом тот самый, в шапке, ткнул в брата Ирмаса роскошным посохом:

– А вот ты должен заслужить место в рядах наших воинов.

– Как? – растерялся парень.

– Принеси в жертву мальчишку, брось его в воду.

– Там же монстры, он погибнет!

Ирмас попятился.

– А тебе какое дело?

– Он мой брат!

– Среди нас нет братьев, – мужчина нахмурил брови, – мы непобедимые воины. Мы не боремся ради высоких целей или братской любви, мы убиваем ради наживы и ради удовольствия.

Мы космические наемники, и убивать – наша работа. А вы, островитяне – наш резерв. Тебе, парень, придётся драться каждый день, и сегодня твой экзамен. Если ты его не убьёшь, умрете оба.

Ирмас закричал:

– Не заставляйте его, я сам прыгну в реку!

– Тогда мы утопим вас обоих. Я же сказал!

Мальчик посмотрел на оцепеневшего старшего брата и прошептал:

– Давай, я не буду сердиться на тебя, ты же не знал.

Тот закричал фальшивым богам:

– Лучше смерть! – обнял брата, заглянул ему в глаза, полные слёз. – Не бойся, я тебя прощаю. Сбеги от них. Живи за нас обоих.

Старший брат завопил от нестерпимой боли, ужас затуманил ему разум, и он оттолкнул Ирмаса. Но не рассчитал силы, мальчик упал, заскользил к проруби, не отрывая от брата глаз, полных любви, и скрылся в темной воде.

Будильники

Студентка Женя Остапова покончила с собой. Поднялась на верхний этаж университетского корпуса, открыла окошко и… поминай как звали. Лекции отменили, по всему факультету – следователи, подозревают, что кто-то её столкнул. Студенты разошлись по своим аудиториям провести день с кураторами.

Ирина Аркадьевна или Динозавровна, как звали её за глаза подопечные, вошла в гулкий класс, словно в улей. Никто на неё не обратил внимания. «Ну конечно, – думала Ирина Аркадьевна, – сейчас бы рявкнуть, как это умеет завкафедрой, или хотя бы сделать лицо, как профессор старославянского: непроницаемое и выдержать паузу, пока все не угомонятся». Но нет! Она всего этого не умела. Да и не хотела уметь. Ирина Аркадьевна любила читать, любила представлять альтернативные счастливые развязки классических произведений, анонимно вела блог с незатейливым названием «Читаем с Ириной», где имела удовольствие общаться с теми, кому всё это было интересно и весело, как и самой Ирине Аркадьевне.

Она бралась редактировать тексты начинающих авторов, писала рецензии и неизменно скрывала свою личность. Так она ощущала себя свободной. На аватарку вставила сгенерированную ИИ красотку в очках, так, на первое время, которое тянется три года. Прикрываясь несуществующим лицом, Ирина Аркадьевна наслаждалась интеллектуальными дебатами, записала курс по поэзии, и ей капала денежка.

Однако помимо тайной виртуальной и прекрасной жизни она почти год работала на кафедре в местном университете, вела практику по современной литературе. Она таскала туда свой тяжёлый зад каждое утро, прикрывая его широкими брюками и всяческими балахонами. Подруга со студенческих лет, Дина, смеялась над ее тряпками, обзывая их занавесками.

Пока Ирина Аркадьевна учила в школе пятиклашек, ей было куда комфортнее. Но в этом году заветная мечта сбылась. Её наконец взяли на кафедру. И дали курировать группу коммерческого отделения, хотя ей не было и тридцати. Студенты сходу прозвали её Динозавровна. Узнав об этом, Ирина Аркадьевна даже не обиделась. По большей части она именно так себя и ощущала. Тем не менее, она решила, что в следующем году переедет к родителям подальше от городской суеты, устроится в местную школу, и будет вести свой маленький секретный канал, став отшельницей. Уж лучше вернуться к деткам. Разве она справится с этими разодетыми дерзкими умниками?

Она готовила подходящую ложь для завкафедрой около недели. И тут вдруг такое! Самоубийство или убийство? Ирину Аркадьевну потряс этот факт, возможно, даже сильнее остальных.

Женя Остапова, дочь прокурора, в городе личности известной. Вот если бы она, Ирина Аркадьевна, покончила с собой? Как бы вели себя коллеги на кафедре? Пришло бы кому-то в голову, что её столкнули? Нет, конечно! Сказали бы, что, скорее всего, она была так несчастна, что не выдержала. вы же ее видели?

Но Ирина Аркадьевна не сомневалась в самоубийстве Остаповой. Да-да, это решение девочка приняла самостоятельно. Однако на факультете никто не разделял её предположение! Почему? Нужно было видеть эту студентку. Женя Остапова вела себя так, словно была уверена в своей эксклюзивности, в своём совершенстве.

Вот именно поэтому и ведется расследование. Разве такая принцесса может расстаться с жизнью по собственной воле? Но ничто не смогло бы переубедить Ирину Аркадьевну. Чего Женечка Остапова ждала от жизни? Аплодисментов? Она родилась под них. Нет, она ждала наслаждений другого сорта.

Ирина Аркадьевна поначалу даже подумала о том, что денег в принципе всегда мало. И всегда есть кто-то богаче, и допустила зависть. Но этого явно недостаточно для смерти. Это может быть мотивом для соперничества, для ненависти, но желать смерти можно только тогда, если страх перед ней будет меньше чем страх перед жизнью. А жизнь требовала от Остаповой быть той, кем она быть не хотела. Ирина Аркадьевна прочитала это между строк в последнем эссе девушки.

Таким образом, вопрос, чем занять своих первокурсников, пока идет разбирательство, отпал сам с собой. Конечно, это должен быть разговор о смысле жизни. Но как подойти, с какой стороны? Ирине Аркадьевне вдруг вспомнился фильм, который она видела лет 10 назад. Он не собрал кассу. Так себе фильмец. Неудавшаяся фантастика. Ирина Аркадьевна скрестила наудачу пальцы и зашла в студенческую библиотеку. Фильм был. И у Ирины Аркадьевны застучало сердце от предвкушения эксперимента. Что скажут эти неоперившиеся цыплята, причем почти все от куриц, несущих золотые яйца?

Под полное равнодушие к своей персоне она настраивала проектор. И только когда опустила затемнение на окнах, молодёжь затихла. Что происходит? Ирина Аркадьевна зажгла холодный свет на потолке и, пользуясь непредвиденной тишиной, спокойно объявила:

– Мы сегодня будем обсуждать фильм «Будильники». Кто-нибудь его видел?

Студенты переглянулись, и последовал насмешливый вопрос:

– Это что, из вашей далекой молодости?

– Нет, господин Малюк, это из молодости моих родителей.

Студенты недовольно бурчали, повозмущались. Но Ирина Аркадьевна спокойно продолжила.

– Так случилось, что сегодня мы закрыты здесь, пока всё не выяснится, но это не значит, что вы должны сидеть без дела. Давайте получим удовольствие от дискуссии. Как часто вы дискутируете на лекциях? Сегодня у вас есть возможность проявить способности к анализу. Не будет ни отметок, ни осуждений. Нет правильных или неправильных ответов. Просто каждый поделится своим мнением, если захочет. Сначала мы посмотрим фильм, а потом попробуем ответить на вопросы. Запишите их себе, чтобы держать в памяти во время просмотра. Итак, тема: изменить себя.

Вот вопросы: зачем? Как понять, что пришло время для изменений? И как мы определяем, какое именно изменение необходимо? Есть ли реальная возможность измениться по собственному желанию? Наше обсуждение мы построим таким образом. Если в течение фильма будет желание прокомментировать, достаточно поднять руку, и я остановлю показ. Это необычное фантастическое кино. Есть над чем подумать. Кто-то ехидно выкрикнул:

– Ого, фантастика, надо же, как интересно!

Ирина Аркадьевна молча включила фильм, вырубила свет, и отправилась на последний ряд аудитории наблюдать за спектаклем.

– Разве мы не должны обсуждать смерть Остаповой? – недовольно промямлила зануда Савельева.

– Ещё не наговорились, не насплетничались, а? Савельева! Сегодня мы будем обсуждать жизнь, а не смерть.

Из фильма было непонятно, кто установил на планете эти будильники. В какой-то день для каждого жителя звонил звонок. И в этот самый момент происходило нечто невообразимое. Исполнялось заветное желание человека. А разве не замечательно?! Точно знаешь, что рано или поздно ты получишь желаемое, когда меньше всего этого ждешь. Как бы ты не жил, и в какой бы ситуации в этот момент не находился, жизнь считывает твоё заветное желание и меняется, чтобы угодить тебе. Все в обществе проходят через эти этапы.

Но главное – каждый прекрасно помнит весь свой пройденный опыт, а также и новый, изменённый вариант придуманного будильниками прошлого. Однако все действующие лица, все былые знакомые, возлюбленные, враги в этой новой жизни изменились в угоду новому сценарию, теперь это уже иная реальность, и это здорово… иногда. Но иногда это настоящая трагедия.

Разбиваются семьи, погибают близкие люди, чтобы исполнилась твоя мечта. И это наказание, ведь ты всё помнишь. Система не обладает критическим подходом, она не спрашивает и не уточняет, она только считывает самое заветное желание, которое подчас даже не осознаёт человек, и переносит его в ту реальность, где всё именно так, как он и хотел. Эти трансформации происходят три раза за жизнь. Личные трагедии пересказывают, и детей учат осознанности: ты должен чётко знать, чего ты хочешь.

Люди натыкаются на будильники совершенно случайно, некоторые радуются, а некоторые отчаиваются, – не хотят ничего менять. К сожалению, это не в их власти. Будильники находят тебя тогда, когда приходит время. Бывает, люди ищут эти будильники, чтобы изменить жизнь. И не находят. А когда находят, загадывают выношенное годами желание, но не факт, что именно оно будет исполнено.

Всё общество построено таким образом, чтобы люди как можно раньше задумались о том, что им нужно для счастья. Вся школьная программа этому посвящена. Осознанности. И воспитанию правильного мышления. Бог в этой вселенной работает по-другому, и непонятно, лучше или хуже. Он создаёт бесчисленное количество вариантов.

Ирине Аркадьевне пришла мысль о том, что в принципе и на этой, нашей Земле, одну и ту же ситуацию люди видят и проживают по-разному. Достаточно спросить разведенных супругов, каким был их семейный мир. Можно услышать две совершенно разные истории.

Главные герои фильма, Чад и Эмма, сражались со своими внутренними демонами, стараясь концентрироваться на желании быть вместе. Партнёр всегда требует уступок, компромиссов, жертв. И даже если ты его очень сильно любишь, победит собственный эгоизм, желание сделать свою жизнь приятнее. И ты найдешь тысячу оправданий этому. Человеческая природа такова.

Когда юная Ирина Аркадьевна первый раз смотрела этот фильм, то мечтала, как было бы здорово найти такой будильник, и превратиться в привлекательную богатую девушку. Она бы была счастлива, она бы добилась высот в карьере, она бы вышла замуж за замечательного человека, у них родились бы красивые дети. И тому подобное. Сегодня, когда именно красивая и успешная студентка покончила с собой, Ирина Аркадьевна вспомнила свои девичьи страдания и мечты. Скорее всего, именно поэтому решила пересмотреть старую фантастику. И подумать: а она ещё мечтает о том, как хорошо бы стать такой красоткой, такой богатой, такой любимой всеми, как Женя Остапова.

Главные герои фильма впервые встретились, потому что просили идеальное счастье, нечто романтичное, некое начало всего. Они желали прожить жизнь вместе с любимым человеком. Через какое-то время Эмма наткнулась на будильник с желанием изменить Чада, она изнемогала от его ревности. А Чад захотел изменить своё материальное положение, думая, что таким образом удержит Эмму.

Чад был уверен, что он потеряет любимую, если не сможет дать ей всё, о чём она могла бы только мечтать. Так они снова встречались, в собственных измененных реальностях, в реальностях любимого человека, но ни одной версии партнёра не смогли рассказать, что это вмешательство будильника. А потому не работали над ошибками и по-прежнему хотели изменить друг друга. И только в последний раз, набравшись смелости и мудрости, они открыли сердца и пришли к единому мнению: нужно понять, что делает счастливым каждого. Это не может быть другой человек, это может быть стремление к чему-то важному лично для тебя.

Чада привлекала политическая карьера. Эмма хотела писать музыку, режиссировать спектакли, создавая образы людей, боровшихся с последствиями трансформаций после звонка будильника. И каждый пошёл своей дорогой.

Ирине Аркадьевне нравился именно такой конец, она бы не стала его переписывать. Поседевший Чад приходит на спектакль в честь знаменитой композиторши Эммы, целует ей руку и, понятное дело, теперь им не нужно ничего доказывать друг другу, им можно просто любить. Сюжет незатейливый, но Ирина Аркадьевна была уверена, что каждый студент погружается в свои мечты, и думает о том, что бы изменил в своей жизни.

Шли титры, ребята молчали. И вдруг Елена Щур, подруга Остаповой, выдала на всю аудиторию:

– Женьку вообще вчера понесло. Может, она действительно спятила?

Ирина Аркадьевна заметила, что группа разделилась на две части, некоторые с интересом и недоумением обернулись на Лену, но были и те, кто зло шикнул.

Ирина Аркадьевна как бы невзначай бросила:

– Может, просто выпила лишнее?

Но Лена не сдавалась:

– Я знаю, как ведёт себя Остапова, когда выпьет. Вчера она сказала, что мы ничего не понимаем, и что мы все идиоты и что ничего и никогда не принесет нам счастья. Орала прямо: ни-че-го!

«Вот это манифест!» – поразилась Ирина Аркадьевна.

Студенты зашумели, громко переговариваясь. Ирина Аркадьевна встала и подошла к своему столу. Гул слегка затих.

– Господа, нехорошо перебивать подругу. Давайте позволим Елене высказаться. Продолжайте, Елена. О чём вы общались?

– О будущем. Её парня назначили переводчиком в посольство в Испанию. Она говорила, что дальше? И где цель? Для чего это всё? Мы спорили: узнавать другие места на планете – это удовольствие, не всем доступное. А она всё твердила: и что дальше? И что дальше? Называла постоянно нас идиотами. И вот потом только напилась. Это да.

– И как же она вела себя, когда напилась?

– Да не умеет она пить. Заснула и всё.

– Итак, – поспешила продолжить Ирина Аркадьевна, – нашу Женю Остапову мучил вопрос о цели её существования. Я правильно понимаю?

Развалившись на задней парте, Саша Гринько громко засмеялся. Ирина Аркадьевна терпеть не могла его наглую физиономию. Но сдержалась и уважительно спросила:

– Гринько, у вас есть комментарии?

– А что тут комментировать? Женька последнее время своей депрессухой доставала всех. Я ей так и сказал: искать смысл жизни – это для бедных. А у людей при деньгах, как у неё, смысл – в умении ими распоряжаться, приумножать и баловать себя любимую. Это ж как награда. Не жизнь, а удовольствие. А вы, Ирина Аркадьевна, от чего получаете удовольствие? – и снова заржал, поганец.

Некоторые студентки тоже захихикали.

Но Ирина Аркадьевна решила сегодня не заморачиваться.

– Удовольствий у тела много. Но, видимо, Женечке этого было мало. О себе же скажу, Гринько, что получаю удовольствие от факта быть полезной кому-то. Как бы это пафосно для вас не звучало.

Её перебил Воронов:

– Это такой тип гордыни? Типа гордыня бедняка?

– Господин Воронов, это очень интересное замечание. Я над этим часто размышляю. Чтобы понять мою мысль, нужно ответить на вопрос: что значит быть полезным. У вас есть соображение на этот счёт?

– Разумеется, это простая истина. Вот только удовольствия от этого я не получаю. Если нет вознаграждения, я не хочу быть полезным.

– И чего же вы хотите, Воронов?

– Это тоже очевидно. Жить – не тужить, получать радость от жизни. Хочу даже работу, которая мне будет всё это обеспечивать, ну и хорошие деньги. Семью. Как у всех.

– Ну не так уж это и очевидно, во всяком случае, для Жени Остаповой, как я понимаю.

У Ирины Аркадьевны будто сломался, развалился на куски и самоликвидировался некий барьер, который мешал ей общаться так, как она могла и вела диалог за маской симпатичной аватарки. Она неожиданно почувствовала связь, и в ней проснулась та самая Ирина из её канала. Пронеслась мысль: «Какая разница? Я ведь всё равно уйду». И совершенно неожиданно для всех, да и для себя, она улыбнулась.

– Как вы считаете, господа, почему существуют частные платные школы, университеты?

– Там всё круче! Почему же ещё, – отозвался разгильдяй Толик Григорьев.

– В смысле? Что значит круто?

– Красиво, маленькие классы, всякие оборудованные лаборатории. Вон нас всего 12 человек, а на обычных потоках 25—30.

– И что же это даёт? Комфорт?

– Можно лучше учиться.

– Я правильно понимаю, что эти школы для того, чтобы дать лучшее образование? Там лучше учат?

– …думаю, да, там учителя более мотивированы лучшей зарплатой.

– Как преподаватель замечу, что нормальные учителя и в обычных школах хотят, чтобы их ученики вышли в мир подготовленными. Так что же, там дети все на подбор? Умные, усидчивые? Так?

Все засмеялись.

– Так почему же эти школы существуют?

– Спрос порождает потребление! – сумничал Голобородько.

– Так, хорошо! И почему же появился такой запрос от общества?

– Это не от общества! – вставила Надя Соляр. – Это от богатеньких.