Цепи Гончих

– Алекс. 19 лет, – он сделал небольшую паузу и выдохнул. – Люблю обычный шоколад и готов попробовать твой необычный кофе.

Он пожал ей руку, но улыбаться не стал.

– Что ж…у нас с тобой явный прогресс мистер «я никогда не улыбаюсь».

Она отпустила его руку и пошла дальше. Алекс остался стоять, глядя ей вслед. Впервые за долгое время он почувствовал… Надежду?

Крис была безмерно рада, что он хоть немного открылся ей и теперь у неё есть шанс помочь ему.

Поддавшись её порыву, он двинулся за ней. Перед ним раскрылся Сад Искупления, более скромный, но не менее важный.

Хрупкие ростки пробивались сквозь землю, словно пытались прорваться к солнцу.

В саду, помимо пары гончих, которых он видел на занятии, были и обычные студенты, которые с увлечением занимались садоводством. Они работали вместе, смеялись, болтали. Удивление Алекса сменилось недоумением, а затем и надеждой.

Он увидел, как студенты и гончие работают вместе, плечом к плечу.

Мир вокруг словно перевернулся. В этот момент он понял, что здесь нет того жестокого разделения, которое он представлял.

– Что… что это такое? Неужели… они вместе? Но как такое возможно? Я думал… Может я ошибался? – подумал он.

Крис увидела его удивление. Она понимала, что он считал, что к гончим здесь относятся плохо. Но это место, эти люди… они дали ему понять, что никто не считает его плохим.

– Прекрасное место, не правда ли? – Крис улыбнулась, и в её глазах заиграли искорки одобрения. Она вдохнула аромат цветов.

– Мне казалось, что к таким, как я, здесь будут относиться… – он сделал паузу, подбирая слова, – …немного хуже.

– В этом нет ничего плохого,– она заглянула ему в глаза.– Каждому кто здесь находится, было тяжело.

Повисло неловкое молчание.

– Что ж, не будем расстраиваться, – Крис пошла дальше. – Экскурсия на этом не закончена. Мне ещё многое стоит тебе показать. Поверь, ты полюбишь эту Академию, и не будешь считать её страшным местом, она станет вторым домом. Там в конце, отдельно от всех, в одиночестве работает Серхио.

Крис улыбнулась и указала на дальний угол сада, где было видно кусты с розами и яркими пятнами видны различные цветы.

Пройдя через сад, Крис показала другое крыло. Здесь находились различные классы искусств и мастерские. Окна мастерских были широко открыты, и Алекс увидел группу студентов, сосредоточенно работающих над своими эскизами. Кто-то рисовал углем, кто-то пастелью, а кто-то работал с акварелью. Воздух был наполнен ароматом красок и легкого волнения.

Алекс задержался у окна, глядя на сосредоточенные лица художников. Неужели… В этот момент он почувствовал сильную ностальгию. Рисование было для него не просто хобби, а способом выражения себя, своих мыслей и чувств. Каждый штрих, каждая линия – это была часть его души. Он приехал сюда почти ни с чем, он не мог взять краски или холст, но взял блокнот, который носил с собой в рюкзаке. Его старый блокнот, был потрепан и измялся, страницы были усыпаны заметками и набросками.

– Тебе нравится рисовать или петь?– поинтересовалась Крис. – Я вот в этом плане совсем безнадежна. Рисование совсем не выходит, да и пою я на любителя.

– Я… не люблю рисовать,– тихо произнес Алекс.

– Мы можем записать тебя сюда, заодно ты сможешь научиться.

– Нет. Я не хочу…– он отвел взгляд.

– Хорошо, я не буду настаивать, но ты подумай ещё. В любом случае, тебе нужно хобби, а это хороший способ скрасить вечер. И скоро будет художественный конкурс, там очень большой приз.

– Спасибо, но меня это не интересует, – Алекс покачал головой. В его глазах мелькнула тень.

Крис выдохнула, чувствуя, как нарастает разочарование. Она уже не знала, как найти подход к Алексу. Он был непробиваем, словно запертый в себе. Он не давал ей ни единого ключа, ни малейшего намека, за что можно было бы зацепиться, чтобы помочь ему. Ей было тяжело, хоть она и старалась не показывать, как растеряна.

– Почему он так отталкивает меня? Что я делаю не так? Я же хочу помочь ему… Но как? Он словно стена, которую невозможно ни пробить, ни обойти, чтобы я не делала… – подумала Крис.

Она улыбнулась, вспоминая первые дни с Серхио. Он с самого начала был открыт всему новому, тянулся к ней и к Академии. Крис остро почувствовала, насколько Алекс и Серхио противоположны. Один – хмурый и закрытый, другой – лёгкий и свободный, как ветер. Ей хотелось, чтобы Алекс был хоть немного похож на Серхио и так же легко тянулся к её помощи.

– Ну а там, чуть дальше, возле озера, стоят общежития. Думаю, ты их уже видел, когда приехал.

Здание для гончих, мрачное и серое, одиноко возвышалось в стороне, словно отгороженное от остальной академии. Его стены, казалось, хранили в себе отголоски презрения, которое общество когда-то испытывало к его обитателям. Каждая трещина, каждый скол напоминали о том, что они – клеймо, несовершенство, пятно на безупречной ткани. Тесные комнаты, вмещавшие лишь необходимую мебель, усиливали ощущение безысходности.

Рядом, словно насмешка, сияло здание для обычных студентов. В отличие от угрюмого обиталища гончих, оно было светлым и уютным, словно дом, полный жизни. Здесь царили покой и умиротворение. Светлые стены, огромные окна, через которые лился солнечный свет, рассеивали мрак.

Весёлый смех и оживленные разговоры студентов контрастировали с гнетущей тишиной в общежитии гончих.

Два здания, стоящие рядом, но такие разные. Контраст между ними был очевиден: чистое общество и то, что оно считало своей грязной ошибкой.

Время за экскурсией пролетело незаметно, и солнце уже садилось, когда Крис повела Алекса к «Дому исцеления». Здание, стоявшее в стороне, вызывало у него мурашки.

– Каждый день тебе надо будет приходить сюда на консультации со своим доктором, – пояснила Крис, заходя в здание. – Если что-то ещё будет беспокоить – всегда помогут.

Длинный коридор, освещённый приглушенным светом, казался бесконечным.

– Здесь гончие делятся о своих достижениях и баллах, – тихо объясняла Крис, проходя мимо дверей кабинетов. – Там дальше, есть кабинет групповой сессии. Наши студенты часто там бывают, если у них скопились переживания.

– Это обязательно? – тихо спросил Алекс.

– Да, в твоем случае, ежедневные консультации, это часть исправительной программы.

Крис отворила дверь кабинета, который в отличие от коридора, был уютным: мягкий свет ламп, спокойного тона стены, мягкий ковер под ногами. Всё, чтобы чувствовать себя здесь в безопасности, но Алекс чувствовал, как напряжение пронзает каждую клеточку тела. Он чувствовал, как сжимается челюсть, как напрягаются мышцы. Алекс не собирался, чтобы кто-то раскрывал его чувства, копался в прошлом, которое он так усердно старается забыть.

– Не бойся говорить обо всём, что тревожит, – мягко сказала Крис. – Здесь всё останется между вами. Даже кураторы не узнают о том, что вы обсуждали на терапии.

Крис подвела Алекса к небольшому стенду на стене в кабинете.

– Здесь ты можешь подобрать себе хобби, чтобы заработать больше баллов, вот смотри, – Крис коснулась его руки, мягко, но настойчиво. – Все они оцениваются одинаково, но за счет внутренних конкурсов можно быстро выйти в огромный плюс. Но выбирай сердцем, что нравится, а не чтобы быстрее заработать.

Алекс мрачно уставился на список кружков. Он чувствовал себя выжатым, как лимон. В голове гудело от обилия информации.

– Я уже вроде сказал, я ничего из этого не хочу и вообще не собираюсь ничем здесь заниматься, – резко отрезал Алекс.

Слишком многое свалилось на него в одночасье. Алекс был благодарен Крис, за то, что она была рядом с ним, но он чувствовал себя задавленным её заботой. Она старалась помочь ему, но её было слишком много, он словно утопал в ней, как в вязком болоте, без возможности выдохнуть.

Крис тяжело выдохнула и потёрла переносицу. Она понимала, что сопротивление не минуемо, но та стена, которую Алекс выстроил между ними, была даже слишком огромной. В голове пронеслось отчаяние, которое зудило, словно настойчивая муха.

– Пожалуйста, Алекс, – Крис попыталась встретиться с ним взглядом, но он отворачивался.– Не будь таким… категоричным. Я подожду твоего решения до завтра.

Она сделала паузу, словно собираясь с силами, и, не дождавшись ответа, развернулась и направилась к двери.

Тишина сдавила Алекса, когда он остался один. Напряжение пульсировало в висках. Он метался глазами по кабинету, ища опору. Мягкий свет лампы, трещина на стене, потертый ковер – все это отвлекало, но не успокаивало. Тревога росла, превращая ожидание в пытку. Он вслушивался в коридор, улавливая каждый звук. Шаги, шёпот, скрип двери – всё смешивалось в нарастающем напряжении. Где-то глубоко внутри, в самом сердце смятения, пробивалось осторожное согласие на разговор.

Спустя несколько долгих минут дверь осторожно приоткрылась, и в кабинет вошёл мужчина. Его вязаный свитер, словно приглашение к спокойному разговору за чашкой чая, смягчал атмосферу.

– Прошу прощения за опоздание, – тихо произнес доктор, нарушая тишину. Очки, немного криво сидевшие на переносице, добавляли ему возраста.

Алекс следил за движениями доктора, словно изучая его. Доктор открыл папку и начал изучать взглядом информацию внутри.

– Итак, Алекс… как тебе первый день в Академии? – голос доктора был намеренно тихим, словно он пытался успокоить испуганного котёнка.

Внутри Алекса вспыхнуло раздражение.

– О, просто чудесно, даже замечательно, – Алекс с саркастичным нажимом произнес слова «чудесно» и «замечательно». – Я ведь всегда мечтал, чтобы каждый второй смотрел на меня, словно на зверушку в зоопарке.

Алекс откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди, показывая своё недовольство и нежелание общаться.

– Что ж, вас можно понять. В первый день всем бывает тяжело, – лицо доктора оставалось невозмутимым. – Что на счет Крис? Смогла ли она как куратор помочь вам в первый день?

– Помочь? – Алекс издал горький смешок. – Её доброта, просто часть работы. Фальшивка, как и всё в этом месте.

Он наклонился вперед, чувствуя, как кровь кипит в жилах. Голос его стал резок, как сталь.

– И нет, я не собираюсь тут ничем заниматься, – отрезал Алекс. – Это же просто бред.

– И что же именно тебе кажется бредом, Алекс?

– Работать здесь каждый день, для получения баллов. Собери баллы, очисти свое имя и выйди из Академии раньше, чем закончится ваш срок. Это ваш шанс стать новым человеком. – Алекс пародировал голос судьи, объявившего ему приговор.

Алекс вскочил с места и стал ходить из стороны в сторону. Доктор молча наблюдал за ним, давая Алексу время высказаться, показать все свои эмоции.

– Программа очистит имя, да?! Но что дальше?! – голос Алекса начал срываться. – Будто эти люди выйдут отсюда и забудут меня… этот ошейник… Нет, они выйдут, и будут помнить. Тогда зачем стараться?

Алекс резко сел обратно в кресло, в голове пульсировало.

– Зачем стараться, если всё равно… я обречён…– мысль врезалась в голову, не давая шанса выдохнуть.

Доктор поправил очки и сделал небольшую паузу, в ожидании.

– Что ж, это твоё мнение, и ты имеешь на него право. Я не в праве тебя убеждать. Но правила есть правила, – доктор откинулся на спинку кресла, его взгляд оставался внимательным. – Ты должен будешь приходить ко мне каждый день. Днём или вечером, на твой выбор.

Алекс фыркнул, чувствуя, как раздражение закипает внутри.

– Или что… баллов не соберу… велика проблема, – процедил Алекс, в его глаза сверкнула ярость.

– Конечно… – голос доктора был мягким, но в нем послышались нотки холода, – но тогда я не подпишу твой пропуск на выходные. Но ведь для тебя и это не проблема, да, Алекс?

Ничего не ответив, Алекс вскочил с места. Шаги его отдавались тяжелым эхом в кабинете. Он резко распахнул дверь и вылетел наружу, хлопнув дверью.

В коридоре, пройдя несколько шагов, он ощутил, как в голове смешивается злость, разочарование и невыносимое одиночество.

Алекс вышел на улицу, пытаясь подавить злость. Он направился в сторону художественного класса, цепляясь за последнюю надежду, на что-то хорошее в этой Академии.

Дверь оказалась неожиданно лёгкой. Внутри царила творческая суматоха: кто-то смеялся, другие работали кистью, некоторые изучали в углу какие-то книги по искусству.

Сердце начало бешено колотиться в груди, он уже чувствовал, как сможет полностью посвятить себя рисованию, выразить на бумаге всё, что чувствует.

Алекс медленно подошёл к преподавателю и передал свой пропуск, чтобы записаться, он нервно теребил край рукава в ожидании. Женщина посмотрела на него с добрыми, немного уставшими глазами, а затем взглянула на пропуск. Её взгляд был внимательным и сочувствующим.

– Извини, но мы не можем принять тебя самостоятельно. Куратор должна подтвердить твою запись, – тихо произнесла она, словно извиняясь за неудобство.

Боль, словно удар под дых, пронзила его. Последняя надежда треснула, оставляя за собой миллионы осколков, которые впивались в кожу.

– Да… я понял… – он старался говорить ровно, но голос предательски дрожал. В горле стал ком обиды.

— Нельзя… нельзя показывать слабость… не сейчас…– сам себя внутри успокаивал Алекс. Его губы дрогнули, но он сжал их, пытаясь взять себя в руки.

Он кивнул, развернулся и вышел из кабинета. Ему хотелось кричать, бить кулаками о стену. Мысль том, что нужно просить Крис, вызывала тошноту. Её фальшивая доброта казалась издевкой, оскорблением.

– Ненавижу, – сквозь зубы процедил он. – Эту Академию… программу…всё это просто какой-то бред.

Он резко повернулся и пошёл к себе в комнату, чувствуя, как улетучились и последняя надежда, и капля оптимизма.

Глава 3. Море сомнений.

Уже несколько дней Алекс не выходил из комнаты. Он дал себе это обещание в первый день и не собирался его нарушать. Несколько раз к нему приходили другие гончие, стучали в дверь, звали его по имени, но он не отвечал им даже через дверь. Он был словно призрак, запертый в этой комнате, разъедаемый чувством вины и одиночества. Но тяжелее всего было, когда приходила Крис. Она подолгу могла стоять у двери и умолять его выйти, но желание Алекса было непреклонным.

Лежа на кровати, взгляд Алекса скользил по стенам комнаты, изучая каждую пылинку в комнате. Пыльно…

Комната казалась специально созданной для того, чтобы изматывать и ломать дух: минимум мебели, лишь одно окно, которое выходит во двор. Но, Алекс признавал, хоть комната и давила на него своей безысходностью, но вид на озеро не давал ему окончательно пасть духом. Вид из окна открывался на редкость красивый. Это было немноголюдное место, деревья создавали арку, небольшая деревянная скамейка на которой можно было отдохнуть, и больше ничего, что мешало бы ему, наслаждаться видом закатного солнца. В этот момент ему хотелось лишь одного – чтобы рядом был кто-то, с кем можно было бы разделить эту красоту.

Алекс взглянул на окно, пыль толстым слоем лежала на подоконнике.

– Не хочу, – прошептал он, его голос звучал глухо и безжизненно. – Смысл убирать если завтра будет также.

За окном был яркий солнечный день, а в комнате безысходность, давившая грузом печали.

Солнечные лучи пробивались сквозь жалюзи, словно пытаясь развеять тьму в его душе. Алекс прикрыл глаза рукой, словно ища укрытия от мыслей, которые не давали ему уснуть. Ему казалось, что весь мир отвернулся от него… или это он отвернулся от мира?

«Ты позор для нашей семьи…», – эхом пронеслись в голове слова матери, заставляя его сжаться от боли.

– Позор, да! – вскочив, взревел Алекс, швырнув блокнот в стену. Рисунки с портретами родных людей, животных, моментами из прошлого рассыпались по полу, будто снег посреди лета.

Он сел на кровать, его дыхание было не ровным, а в голове пульсировало. В ушах звенело, перед глазами все плыло. Ему хотелось кричать, чтобы хоть как-то успокоиться, но это не имело смысла, прошлое не вернуться и теперь он навсегда останется один на один с её словами.

– Почему, мама… что я сделал не так… – его хриплый голос дрожал от наступающих слёз. Он взглянул на россыпь рисунков, заметив портрет матери, которая улыбалась ему, он протянул руку чтобы поднять его, но картинка резко исказилась, напоминая ему о пустоте её взгляда, когда она отрекалась от него. Боль пронзила его, заставляя сжаться в комок.

Он упал обратно на кровать и закрыл глаза, чтобы успокоиться. Ему казалось, что он никогда не сможет забыть эти слова, эти глаза.

– Что-то я много нервничаю в последнее время, – прошептал он.

Тихий стук в дверь прервал его терзания и отвлек от непрошенных мыслей. Он вздрогнул.

– Алекс… Я знаю что ты здесь, – голос Крис был тихим и нежным, словно между ними была не стена возведенная Алексом, а хрупкий цветок.

Алекс издал тихий, полный раздражения стон.

– Снова она здесь, – пронеслось в голове. – Что ей нужно? Чего она от меня хочет? Неужели она не понимает, что я не хочу её видеть? Когда она уже оставит меня.

Он несколько раз беззвучно пробормотал что-то себе под нос и спрятался под подушкой. Сил и желания говорить с ней просто не было. Ещё в первые дни он дал понять, что выходить отсюда он не собирается, и лучше просто оставить его в покое. Но она приходит к нему каждый день, говорит с ним, просит его выйти.

Алекс просто хотел остаться в своей комнате, в которой он чувствовал себя в безопасности. В этой маленькой, заставленной парой книг и рисунками комнате, где солнечный свет проникал сквозь тонкие шторы, он мог чувствовать себя в безопасности. Это был его уютный, маленький мирок, где его никто не видел.

– Алекс, я понимаю, что тебе тяжело, но нужно выйти, – в её словах слышалась мольба, смешанная с отчаянием. – Пожалуйста, выйди, и мы попробуем начать всё сначала.

– Понимает она, – он горько усмехнулся. – Однажды я уже попробовал, и ни к чему хорошему это не привело. Я оказался здесь.

Воспоминания о роковой ночи, словно обрывки фильма всплыли в голове. Крики… звук разбитого стекла… кровь… Он сжал кулаки, пытаясь подавить подступающую волну паники. Его дыхание участилось, а сердце бешено колотилось в груди. Всё это эхом отдавалось в голове.

Крис прислонилась к двери, пытаясь услышать хоть что-то, что дало бы ей понять, что он её слышит.

– Я просто хочу убедиться, что ты в порядке, – прошептала она.

Она надеялась, что он откроет дверь, буквально на секунду, и она сможет увидеть его.

– Уходи, – не выдержав крикнул Алекс.

– Я никуда не уйду. Прошу тебя, хотя бы открой дверь.

Алекс закатил глаза и натужно выдохнул. Каждый день она приходила и говорила одно и то же. Это начинало утомлять. Он подошёл к двери и облокотился на стену, надеясь, что сегодня он даст понять ей, чтобы она больше не приходила.

– Я никуда не пойду, – пробормотал он. – Никто не расстроится, если я останусь здесь.

Крис отшатнулась от двери, будто та могла её укусить.

– А как же я? – с болью в голосе спросила она. – Я расстроюсь…

Его нежелание сблизиться, его слова, причиняли ей боль и обиду. Она сжала кулаки, пытаясь сдержать себя, не показать, как его слова ранили её.

– Ты так говоришь, просто потому, что ты мой куратор, – прошипел он.

– Я ведь просто хочу помочь…

– Иди, помоги кому-нибудь другому, а меня оставь в покое, – рявкнул Алек, не дав, Крис договорить.

Его голос, да он сам был напряжен, словно натянутая струна. Молчание повисло в воздухе. Он чувствовал, что в этом разговоре, никто из них не вышел победителем, лишь двое проигравших.

Алекс не видел её, но чувствовал, что она стоит там, в своей белоснежной форме, на фоне темных стен общежития гончих. Казалось, он чувствует её обиду даже сквозь дверь и ему стало стыдно, что он так поступил.

– Прости, – прошептал он. – Но пожалуйста, просто оставь меня.

Алекс отшатнулся от стены и медленно сел на кровать, не отрывая взгляд от двери.

Неожиданная мысль о красоте, Крис в этой форме, вспыхнула в голове, словно пламя и пронзила его. Ему хотелось оттолкнуть её, скрыться от всех, но он жаждал помощи, как никто другой. Её хрупкий образ, встал перед глазами, и он чувствовал странное смешение раздражения и… восхищения.

Крис до сих пор ничего ему не ответила. Она просто стояла, молча и неподвижно, пытаясь успокоить бурю внутри себя.

– Я ведь хотела помочь, – прошептала она. – Для этого я попала в Совет.

Её желание помочь каждому, даже такому сломленному, как он, мотивировало её к упорной работе. Она хотела показать каждому гончему что мир, не отвернулся от них, не смотря на их ошибку. Вера в исправление, вот что было основой её труда, её священным долгом.

– Каждый достоин второго шанса, – твердо произнесла она, надеясь, что он всё ещё слушает её.

Крис отшатнулась от двери, её глаза заметались по коридору, словно в поисках спасения. Она изучала каждую дверь, словно в надежде найти подсказку.

– Неужели я действительно ничего не могу сделать? – мысль давила на нее тяжелым грузом.

Её взгляд упал на дверь в конце коридора с номером 3.

– Точно, Серхио, – воскликнула она.

Серхио всегда мог помочь ей в трудной ситуации. Она, не мешкая, быстрым шагом направилась к его комнате, надежда в сердце заставляла её двигаться быстрее. Раньше они вместе проводили каждый день, но с появлением Алекса, все мысли и разговоры были только о нем, и место Серхио сжалось до размера незаметной точки. Крис осознавала это, но признать это было тяжело. Мысль об этом царапала совесть, как заноза. Она вспомнила, как ещё несколько дней назад, они проводили много времени в саду, ухаживая за цветами. Тогда это было только их время, полное спокойствия и взаимопонимания. Теперь же… Крис уже не помнила, когда они в последний раз разговаривали без упоминания Алекса.

Она остановилась напротив его комнаты, её рука замерла над блестящей ручкой. И уже собиралась войти, как неуверенность в том, что он сможет помочь, внезапно поглотила её с головой.

– Сможет ли он помочь, – задумалась она, глядя на блестящую ручку его комнаты. – Или разобраться во всём самой?

Сейчас Серхио, возможно, совсем не хотел её видеть. Эта мысль заставила замереть в нерешительности.

– Привет котёнок, – хриплый голос Серхио обжег ухо своим горячим дыхание и заставил Крис обернуться.

Крис резко выдохнула, её сердце от испуга забилось в груди, словно бешеное.

– Серхио, ты напугал меня, – выдохнула она, её голос дрогнул. – И сколько раз я просила так меня не называть… это глупо.

Серхио лишь легко посмеялся, его глаза блестели от удовольствия. Его смех невольно заставил Крис расслабиться, и она почувствовала, как напряжение сходит с её плеч.

Он любил придумывать ей всякие ласковые прозвища, чем часто вгонял её в краску, но она все равно считала это очень милым.

Другие члены Совета и в особенности президент ругали Крис за эту вольность, и говорили, чтобы она его приструнила. Вздор!

Слепо следовать уставу Совета и общаться с ним более формально, в рамках куратор – гончий, было не в характере Крис. От их доверительного общения, словно они были старыми друзьями, её душа пела и радовалась. Она знала, что может положиться на него, а он может рассчитывать на неё, и его милые прозвища лишь подкрепляли их доверие.

– Врываешься ко мне посреди белого дня, это странно, – протянул он, в его глазах плясали смешинки. – Или ты просто хочешь, чтобы что-то произошло?

Он слегка приподнял уголки губ, словно предвкушая нечто интересное. Крис почувствовала, как щеки заливает краска. Она поспешно отвела взгляд, пытаясь скрыть смущение. Его лёгкий сарказм и юмор всегда смущали Крис, и она просто не могла оставаться рядом с ним серьёзной.

– Да… нет… так, стоп. Не путай меня! – запнулась Крис, смутившись его улыбки и хищного взгляда.

Она выдохнула и взяла его за руку, грубую от ежедневной работы в саду, но такую теплую. Она заглянула ему в глаза и в них, полных спокойствия и ожидания, увидела отражение своего отчаяния. Даже если он не сможет помочь, то сможет просто поддержать её.