Операция «Шайтан»

– Слушаюсь! Разрешите идти?..

– Федя, – встал Ступак.

Кулибин, вздохнув, обернулся и твердо посмотрел на комбата – немного полноватого, высокого мужчину, которого за глаза называли «шкафом». Еще бы, около двух метров ростом, в плечах косая сажень, кулак с дыню. И лицо у комбата почему-то всегда было красным. Но запаха спиртного от него никогда и никто не слышал. Это, наверное, так заложено у него в организме.

– Федя, – Ступак положил свою ладонь-лопату на плечо Кулибина. – Ты это… – он расправил черные усики под носом, – если что, так сразу бегом в 357-й полк. Он находится рядом, знаешь.

Кулибин с удивлением посмотрел на комбата.

– Ну, это так, к слову, – кашлянул Ступак и подтолкнул Фёдора в бок. – Ну, понял, да?..

– Понял, Виталий Александрович. Все будет хорошо…

* * *

Дивизия жила повседневной жизнью. В автопарке солдаты обслуживали и ремонтировали технику, кто-то прибирался на территории части, на стадионе чей-то взвод разучивал приемы рукопашного боя.

Фёдор посмотрел на часы: уже восемь двадцать, а майор так и не появился. Может, Ступак ошибся, кагэбэшник должен прийти в восемь сорок, а не в семь сорок?..

Но вот наконец-то на дороге появился ГАЗ-66 с кунгом. Машина ехала медленно, чтобы не поднимать пыль. У БМП Кулибина остановилась. Из кабины вылез худощавый мужчина, одетый в комбинезон песчаного цвета и, спрыгнув на землю, посмотрел на Фёдора.

Кулибин скатился с брони БМП и, сделав несколько шагов к Фёдорцову, доложил:

– Товарищ гвардии майор, второй взвод второй парашютно-десантной роты…

– Ладно, ладно, – поднял тот руку. – Старший лейтенант, поедете со мной в машине. Оставьте за себя старшим вашего заместителя, сержанта… Прошу за мной, – и, поднявшись по лесенке, майор открыл дверцу кунга, приглашая Фёдора.

Внутри лежали несколько длинных ящиков из-под снарядов, с другой стороны, у окна, железный столик, с обеих сторон которого стояли такие же железные скамьи. Фёдор, усаживаясь слева у стола, хотел для удобства поправить сиденье, но оно было намертво прикручено к полу кунга.

– Все, поехали, – стукнул по стене кунга майор, и машина тут же тронулась. – Ну что, Фёдор Валентинович, давайте поближе познакомимся, я – майор Фёдорцов Семён Семёнович.

– Гвардии старший лейтенант Фёдор Валентинович… Ой, извините! – встал Кулибин. – Вы и так уже меня знаете.

– И завидую, – улыбнулся майор. – На днях домой собираетесь. С вами месяц назад встречался капитан Веселов.

– Да, да, – закивал Фёдор.

– Ну что, решились переходить к нам или так и останетесь «ванькой взводным»?

Кулибин смутился.

– У меня всё так же было когда-то… – Майор снял панаму и провел рукой по выбритой голове. – Жарко. Утро, а уже такая жара… заскучился за Уралом. Я там родился. – Смягчив тон, Фёдорцов посмотрел на Кулибина и улыбнулся. – В Серове родился и вырос – город металлургов, кругом тайга. Там не так жарко. Ну, так что, Фёдор Валентинович?

– Даже не знаю…

– Ну, ладно. – Майор полез под стол, раскрыл дипломат и вытащил из него книгу. – Читали «Войну и мир»? – подал её Фёдору.

Кулибин, посмотрев на обложку, попытался раскрыть книгу и тут же, улыбнувшись, вернул ее майору.

– Это же фляга.

– Догадливый…

Майор поставил на стол две железные кружки, налил в них из фляги коньяка.

– Армянский, три звездочки. Давай, Валентинович, за твое возвращение, чтобы ничего тебе не угрожало в последние дни твоего пребывания «за речкой».

– Това… – Фёдор сделал попытку отказаться от спиртного, но майор, резко взглянув на него, замотал головой.

– Так я на службе…

– Что, от пятидесяти грамм тебя развезет?

– Да нет, – кашлянул Фёдор и тут же опрокинул в себя содержимое кружки.

– Ну, вот и хорошо. – Майор протянул ему развернутую в фантике шоколадную конфету. – Куда вернешься?

– Еще не знаю, куда буду назначен.

– Я, когда первый раз отсюда вернулся, в Союзе с ума чуть не сошел, – надкусив конфету, сказал Фёдорцов. – С месяц вскакивал с постели и бежал в оружейку. Дневальные, дежурный по роте тоже едва не чокнулись. А я все воевал… До этого был командиром роты, в звании как у тебя, только в мотострелковой дивизии. Наш блокпост стоял на Пагмане… Ну ладно, давай еще по капельке, – и открыв пробку, поднес книгу-флягу к кружке Фёдора.

– Так вы…

– Да, Валентиныч, но сейчас разговор не обо мне. Война, скажу так, здесь затянется. Ситуация у партии Кармаля сложилась не очень хорошая: никак не может договориться ни с мятежниками, ни с… – майор вдруг замолчал, потом снова резко вскинул глаза на Фёдора и продолжил: – Ты пока еще не наш, поэтому остановимся на этом. – И подал Фёдору кружку.

Коньяк был теплым и неприятным на вкус. Скривившись, Фёдор откусил половинку конфеты и внимательно посмотрел на майора, который с причмокиванием втягивал в себя остатки коньяка из своей кружки.

– Фу, какая гадость эта война! – выдохнул Фёдорцов. – У тебя сколько солдат-то погибло за время твоей службы?

– Пятеро, – икнул Фёдор. – Трое контуженых, двое ранены, один тяжело.

– Поквитался за них?

– Так… – Кулибин развел руками.

– Что, правда? – Майор не сводил своих глаз-угольков с Фёдора.

– Ну, пытался… В Пули-Хумри, когда взяли трех душманов… Они здорово нас тогда потрепали…

– Ох, какие мы хорошенькие! Коммунист? – снова уставил свои «угли» на Фёдора майор.

– Да.

– Молодец! – теперь икнул Фёдорцов и, вытащив из дипломата большую пластмассовую флягу, сделал несколько глотков из нее. – Вода холодная, из арыка, хочешь?

Да, она была еще и холодной, и поэтому Фёдор, не отрываясь от фляги, сделал как можно больше глотков, пытаясь погасить в себе жар от коньяка и опьянение в сознании.

– Ну-ну, все понятно. А ведь духи тебя запомнили как убийцу. А вдруг у кого-то из них в афганской армии есть родственники? А? Тут у них свои законы.

– Так чего бояться, товарищ майор?

– Ну-у… – закачал головой Фёдорцов. – Вот если сейчас на просмотре захваченного оружия на тебя кто-то накинется из афганцев, что будешь делать?

– Пальну и все! – Забыв, что стул прикреплен к полу кунга, Фёдор попытался отодвинуться от стола.

– Не вздумай, а то сам тебя пристрелю! – голос у майора стал металлическим. – Понял?

Помотав головой, Фёдор напрягся и, медленно поднимая глаза, посмотрел на своего собеседника.

– Вскакиваешь и бежишь в сторону своих БМП. И не в бээмпэшке прячешься, а бежишь дальше. Если будут в тебя стрелять, продолжай бежать, и спрячешься в разрушенном дувале. Понял?

Фёдор, не понимая майора, с удивлением посмотрел на него.

– Повтори! – приказал майор.

– Если что…

– Повтори то, что я тебе сказал, – напрягся старший офицер.

Но Фёдор сразу понял, что у майора крыша поехала, и чтобы кагэбэшник отстал от него, слово в слово повторил его слова.

– Еще раз повтори.

Фёдор подчинился, и еще раз, и еще.

– Ты понял, что я тебе сказал? – Теперь голос у майора стал необычно мягким, напоминающим голос женщины, обращающейся к маленькому ребенку.

– Товарищ гвардии майор, вы шутите? – рискнул спросить старший лейтенант.

– Ты это вложи в свое сознание, и если что сегодня произойдет, возникнет какая-то опасность, поступишь именно так. – Теперь в голосе майора Фёдор уловил не столько приказ, сколько предупреждение.

– А вы?.. А солдаты?.. – Фёдор вопросительно смотрел на старшего офицера.

– Забудь обо всем. Если это произойдет, то поступишь именно так. Ты меня понял? – Металлический скрежет вернулся в голос кагэбэшника. – Так нужно. Потом я тебя окликну, и тогда выйдешь! Понял? Ни на чьи голоса больше не откликайся, только на мой. Понял?..

– Так точно! – не зная, как вести себя дальше, приподнялся Фёдор и приложил руку к виску.

– Ну и хорошо. – Майор встал, подошел к ближнему ящику, открыл его и, покопавшись в нем, вытащил флягу. Она была испачкана, вся в масле. – Помоги открыть, – подозвал Фёдора.

Пробка скользила в руках. И только после того, как Фёдор зажал ее рукавом, она поддалась.

– Это мазут, – поднял флягу над своей головой майор и вдруг резко опрокинул ее горлышко на Кулибина, и тот еще не поняв, что происходит, замерев, чувствовал, как вонючая жидкость льется ему на плечи, грудь.

– Что вы делаете? – отпрыгнул в сторону от майора Фёдор.

– О, старлей, извини! – сделал вид, что осознал свой поступок тот. – Ёкэлэмэнэ, испачкал тебя!.. Извини, я думал, мазут очень густой и не польется.

– Ну, у вас и шуточки, товарищ гвардии майор! Остановите, пожалуйста, машину, – попросил Кулибин. – Я посмотрю, может, у меня в БМП есть сменка.

– А есть? – на лице кагэбэшника появилась ухмылка.

– Н-нет… – повинно прошептал Фёдор.

– Ладно, не прикидывайся ребенком. Ты взрослый человек. – Подняв крышку другого ящика, майор показал на уложенный в нем полосатый тюк. – Переодевайся.

– Так это же… – Фёдор, развернув тюк, невольно сделал шаг назад и принялся рассматривать халат.

– Сначала надень на себя вон то, – указал майор на темно-зеленый сверток, лежавший на дне ящика. – Там штаны, а потом только наденешь этот халат. И чалму не забудь. Только не разворачивай, а то я не умею ее скручивать, как афганцы.

– Товарищ майор… – снова недоумевающе посмотрел на старшего офицера Кулибин.

– Ты думаешь, я здесь комедию перед тобой ломаю? – перебил его кагэбэшник. – Может, все и обойдется, старший лейтенант, тогда и посмеемся. Но! – он поднял вверх указательный палец. – Желательно, чтобы не обошлось. Пока наперед ни о чем не хочу говорить, только, чтоб ты знал, тебе нужно пройти небольшое испытание. Что уставился?..

– Зачем?..

– Не задавай лишних вопросов. Это новая задача, с которой ты должен справиться, тем более она просто смешная: посмотрим, тот ты человек или не тот. Ясно?..

– Я что, похож на какого-то душмана? – сообразил наконец Кулибин.

– Догадливый!.. И запомни, если уловишь для себя хоть какую-то опасность, то поступишь именно так, как я сказал. Еще раз повторяю: вам, товарищ гвардии старший лейтенант, нужно бежать в сторону своих БМП и, не останавливаясь, – дальше, в сторону разрушенного дувала. Там минных полей нет. И сидеть там, пока я вас не вытащу. Задача ясна?..

– Никак нет, – почему-то сорвалось у Кулибина.

– Я вас тогда лично расстреляю, старлей! Поняли? – Голос майора снова стал жестким. – Чтобы все было, как я сказал, гвардии старший лейтенант, не то сгною…

Он вытащил из кармана небольшую бутылочку с прозрачной жидкостью и показал Фёдору.

– Нет, спасибо, товарищ гвардии майор, я пить больше не буду, – решительно сказал Кулибин.

– А это и не пьют, понюхай!

Фёдор сделал шаг, наклонился, и тут же майор плеснул из бутылочки жидкость ему в глаза. Кулибин отскочил назад и, выпрямившись, ударился затылком о потолок кунга.

– Вы что творите?! – закричал он, вытирая обожженный какой-то вонючей жидкостью глаз…

* * *

Место, на котором проходила выставка захваченного оружия, находилась между плотно застроенной частью Кабула и мощными оборонительными укреплениями – многоугольными башнями древней крепости Балла-Хисар. Её история была Фёдору неизвестна, только запомнился рассказ ребят из 357-го полка, который находился в этой крепости. Будто там есть грот, и ночью в полнолуние из него вылетают духи. В этот момент лучше не выходить из казарм, а то не разберешься, настоящие это люди или призраки английских солдат прошлого века, афганцы это тех времен или нынешние душманы. Короче, «крыша» запросто может поехать. Да, парень тогда перебрал после серьезной операции, вот и нес разную чушь. А что до крепости, если кто нападет на него сейчас, так просто с одного маху не добежать…

Фёдор посмотрел на своих солдат, которые по стойке «смирно» стояли перед майором и внимательно слушали его. Нет, своего командира, переодетого в афганскую одежду, они не видели. Фёдорцов высадил его между разбитым снарядом автобусом и остатками дувала. А вот гора старого огнестрельного оружия, наваленного перед остатками автобуса, могла привлечь много внимания у ребят. Может, куда-то перелезть?..

Фёдор осмотрелся по сторонам и с грустью посмотрел на ГАЗ-66, стоявший в метрах ста от него, у БМП.

«Нет, все-таки не могу понять: почему я здесь? Зачем он меня напоил и облил этой гадостью? Зачем он меня постоянно предупреждал о какой-то обязательной опасности, и куда после прохождения мне нужно бежать?..»

Фёдор отбросил в сторону найденный в кармане халата камушек и посмотрел на гору старых, разбитых винтовок и пистолетов. Его внимание привлекла сабля. Она лежала на самом верху кучи и на вид достаточно хорошо сохранилась. Ладонь зачесалась. Может, ее потихонечку взять, рассмотреть?..

Он посмотрел в сторону солдат, которых особист отвел еще дальше от кунга. Со стороны города запылили приближающиеся к ним автомобили. Нет, бронетранспортеры. Три, пять, семь БТРов. Да, семь. Фёдор слегка высунулся из своего укрытия и, забыв о сабле, только что заинтересовавшей его, не спускал глаз с приближающейся колонны.

На броне сидели афганские армейцы. Их Кулибин узнал по форме. БТРы остановились, люди попрыгали на землю. Фёдорцов с несколькими офицерами подошел к ним, жмут друг другу руки, обнимаются… Хм, может, влезть в их толпу? Вот смеху-то будет!.. И был бы Кулибин таджиком или узбеком, тогда ладно – ну, испачкал одежду, переоделся в национальную одежду.

М-да! Коньяк, что ни говори, тяжеловатый напиток – вся правая половина головы будто свинцом налита. Помассировав лоб, висок, Фёдор уселся на камень. Да, правильно сделал особист, что не оставил его в БМП или в кунге своей машины. Он бы там сварился или спекся от нарастающей жары. Да еще этот хмель!..

Фёдор глубоко зевнул и по инерции правой рукой попытался нащупать маленькую флягу с водой, которую постоянно носил с собой, выезжая за пределы части. Но она осталась в кунге вместе с его формой, прицепленная к ремню. И сколько он здесь просидит?.. В принципе, оружия, разложенного вдоль строя солдат, было не так уж много. Несколько американских винтовок, пулеметы, кажется, английские, ружья буров, даже русский ППШ. Удивительно! Что там еще?.. Кулибин приподнялся, но тут же, увидев приближающуюся к нему группу людей, спрятался за камнем.

Фёдорцов, оказывается, неплохо знал фарси или дари. Этих языков сам Кулибин не знал – только то, что это основной язык афганского народа. Ну, может, пушту, не важно. Однако то, что особист не только разговаривал с афганскими офицерами на их языке, но и почему-то вел их не к оружию, разложенному по обочине дороги, а к куче этого мусора из старого оружия, которое разве что годится для музея или висеть у какого-нибудь коллекционера на стене.

Фёдорцов повернулся к остаткам от автобуса спиной и продолжал что-то рассказывать афганцам, вытащив из горы оружия маузер. Маузер?! Фёдор приподнялся, чтобы внимательнее рассмотреть пистолет, но глаз опять сильно защипало, и он начал его в очередной раз растирать рукой.

– Файзулла, Файзулла! – вдруг громко закричали из толпы афганцев, и один из них, схватив ту самую саблю, что лежала наверху кучи оружия, бросился с ней на Фёдора.

Кулибин, словно был готов к этому моменту, мгновенно перепрыгнул груду камней, за которыми прятался, и понесся в сторону БМП своего взвода.

Афганцы что-то кричали вслед, раздалось несколько выстрелов. Фёдор, приподняв полы халата, ускорил свой бег и, не оборачиваясь, проскочил между двумя боевыми машинами пехоты, на одной из которых сидел на броне замерший от удивления механик-водитель и оторопело смотревший на него, и бежал дальше, к тому самому разрушенному дувалу, о котором говорил ему особист.

Глава 4

Двойник

Все осталось за пеленой вчерашних событий. Кулибин понимал, ему нужно теперь время, чтобы осознать все, что с ним произошло там, у крепости Балла-Хисар. Он не раз просыпался ночью, и в эти короткие мгновения бессонницы пытался мысленно вернуться к произошедшим там событиям. Но как только об этом начинал думать, в голове тут же появлялась странная тяжесть и одолевала зевота, зовущая назад, в сон. И еще на что обратил внимание Фёдор: управляло его желанием спать не столько сознание, сколько усталость в теле, и он заново возвращался в бездонное, мягкое пространство сна.

Который раз он просыпался в эту ночь, со счету сбился. Свет пробивался из коридора казармы в их офицерский «кубрик» через полуоткрытую дверь. Это Фёдор понял, рассмотрев в освещенном пространстве кровать сменщика и стол посередине комнаты. Другие кровати, на которых спали старшина и командир первого взвода сержант запаса Коломиец, еле-еле просматривались, но то, что на них спали, Кулибин видел…

Приподнялся, ощупал стул, стоявший у тумбочки, одежду, висевшую на стуле. Громко заерзал на кровати старшина, потянулся, встал и, натянув на себя штаны и китель, посмотрел на панаму и бросил ее на тумбочку.

За ним с кряхтением поднялся с кровати и Фёдор.

– О, как голова? – тихо спросил старшина.

– На месте, – глубоко вздохнул Кулибин. – Как я сюда попал-то?

– Нормально, – протянул руку для рукопожатия старшина. – Майор тебя привел, сам – тоже неслабо… Говорит, командира не трогать, мы с ним посидели. Солдаты говорили, что там стрельба была, правда?..

– Да, – отмахнулся Фёдор и натянул через голову на себя китель.

– Ты в туалет?

– Сейчас, сейчас, подожди меня в коридоре… – Кулибин заново снял и внимательно осмотрел свою форму.

Да, это именно его китель, а где же пятно от мазута?.. Фёдор еще раз внимательно, сантиметр за сантиметром начал осматривать форму. Нет, ничего похожего даже. А, стоп! Вот, потеки какие-то остались… Принюхался и тут же невольно сморщился: бензин!.. Значит, кто-то очистил китель от мазута, а это разве возможно?.. Отколупав от ткани кусок твердой смолы – да, она самая, натуральная! – Фёдор вышел в коридор.

Дневальный сразу же подбежал к нему и, приложив руку к панаме, начал громко докладывать:

– Товарищ гвардии старший лейтенант, за время моего дежурства по роте…

– Тише! – перебил его старшина. – Люди же спят.

Фёдор, улыбнувшись солдату, тоже приложил палец к губам и пошел за старшиной на улицу.

– Три! – громкий возглас караульного сразу же привел Фёдора в себя.

– Пять, – ответил ему старшина, подхватил под локоть Кулибина, и они пошли в сторону котельной, потом свернули от нее направо и по еле освещенной светом фонарей на плацу тропке направились в сторону длинного деревянного строения.

– Так как все было, расскажи, – остановился на середине пути Кулибин.

– Да я толком и не знаю. Твои приехали, поставили БМП на стоянку и строем пришли в казарму. Я принял оружие, потом построил твоих сорванцов у курилки, поверил – все на месте. Потом подъехал ГАЗ-66, прямо к крыльцу, я даже не видел, как ты вошел в казарму. Ну, отпустил солдат перед ужином привести себя в порядок, захожу в «кубрик» – там майор. Он раздел тебя, уложил в кровать и говорит мне, мол, дай командиру отдохнуть. И всё, ушел. По запаху от тебя я понял, что ты помогал ему наливать бензин, спиртного не уловил.

– А-а, ну прекрасно… А это что? – И Кулибин протянул ему кусочек смолы.

Старшина взял его в руки, стал рассматривать, потом пожевал и сказал:

– Резина.

– Как – резина?!

– Ну, импортная какая-то, её наливают на что-нибудь, чтобы снять слепок или, ну как тебе сказать, форму…

– А-а, – облегченно вздохнул Кулибин.

– А что Федя?..

– Да майор опрокинул на меня бутылку с этой смолой, я думал, мазутом или нефтью облил, одежду придется выкинуть. Ан нет.

– Ага, – рассмеялся старшина, – так это он для прикола так сделал, я тебе точно говорю. – И, посмотрев в глаза Кулибину, что-то пробормотал про себя.

«Значит, все нормально, – успокоился Фёдор. – Спасибо майору, умный мужик… Погоди-ка, погоди-ка, «умный» – это ладно. А вот для чего была разыграна вся эта комедия-трагедия?.. – Кулибин снова напрягся. – Уж больно я похож на какого-то полевого командира душманов. И не афганца, а наёмника. Наёмника?.. Погоди-ка, имени его он не назвал, а только предупредил, что это секретная информация, и за разглашение её я сам должен знать, что со мной будет.

Так, так… Сегодня в десять утра я должен ему дать окончательный ответ, согласен ли заменить того душмана. Заменить… Что это значит? Командовать группой «духов». Раз. Убивать своих. Два. Ну, может, не своих, но зачем-то я должен подменить их командира. Ладно. Если соглашусь, во-первых, я должен знать несколько языков, или хотя бы английский. Ну и что же, я за пять минут его выучу?.. Что-то здесь не так. Вернее, особисты не на того делают ставку… то есть я не потяну!» – Фёдор встал с кровати, подошел к столу. Чайник, к счастью, почти полный. Несколько больших глотков теплой воды тут же вызвали сильное потоотделение.

Обтершись полотенцем, Фёдор вернулся к кровати и лег.

«Вот такая вышла с вами, товарищ гвардии старший лейтенант, загвоздочка. И что дальше вы будете делать? Воевать?.. Или собираться домой?.. Легче, конечно, отказаться – хватит, навоевался. Чего им еще нужно от меня? И тут же, Феденька, к тебе прикрепится хвостиком прекрасное определение – «трус»! Погоди-ка, а как старшина на меня посмотрел после туалета?.. Что, и он знает, в какую авантюру меня хотят втянуть? Навряд ли, он посмотрел мне в глаза потому что они красные и опухшие. Да-да, и потому, что от меня несет перегаром от паленого трехзвездочного коньяка!

Погоди-ка, – Фёдор закашлялся. – Погоди-ка, он точно знает, как я бежал сломя голову от афганца, который за мной гнался с саблей. Бли-ин! Точно, когда я пробегал мимо бээмпэшки, на ней сидел механик-водитель. Как его… мм-м… Ми-ми-хайлов. Да, Михайлов. И он обо всём увиденном растрезвонил. Черт! Правду говорят: «От любви до ненависти один шаг». А причем здесь «любовь»? Ладно, изменим это слово на «уважение». Не все ли равно, какое это имеет значение – «любовь» или «уважение»? Завтра же вся рота, батальон, полк… будут во все горло смеяться, как я струсил и бежал от афганца».

Фёдор, сжав зубы, смотрел в потолок. Хотелось рвать и метать. «Ну, блин, попался! Ну, блин…»

…Майор вытащил из ножен саблю и подошел к Кулибину.

«Ну, что решил, а? Решил?.. Ну, так что?..» – И начал тыкать в Фёдора саблей…

– Товарищ гвардии старший лейтенант, товарищ гвардии старший лейтенант, проснитесь, к вам пришли!..

Фёдор открыл глаза, перед ним стоял не майор с саблей, а дневальный.

– Товарищ гвардии старший лейтенант, извините, – он улыбнулся, – к вам пришли. – И отошел в сторону.

– Доброе утро, Фёдор Валентинович, – вышел из-за спины дневального майор Фёдорцов.

– Ох, извините! – Кулибин тут же вскочил с постели.

– Тс-с, – приложил указательный палец к губам майор, – не шуми, люди спят. До подъема еще десять минут. Я жду тебя у выхода, – он махнул рукой себе за спину, – в смысле, в сторону плаца выходи.

– Вы это… – начал было Фёдор, но майор снова приложил палец к губам и укоризненно покачал головой.

– Три минуты тебе хватит?..

– Да-да, – Кулибин начал быстро натягивать на себя штаны, китель.

– Еще… – Майор показал, что хочет что-то сказать ему на ухо.

– Слушаю, – с готовностью шагнул к нему старший лейтенант.

– У тебя, случайно, с собой нет сберегательной книжки?

– В чемодане. Он здесь, в каптерке.

Майор посмотрел на часы:

– Торопись, а то скоро подъем роты. – И быстро пошел к выходу из модуля.

* * *

– Так, так… – Хирург внимательно осмотрел левую бровь Фёдора и продолжил: – Нужен глубокий разрез, и желательно, чтобы быстро затянулось, а то пыль, мусор…

– А что, спрятать рубец от пыли нельзя? – спросил особист.

– Пластырь будет мешать заживлению и может оставить после себя нежелательные изменения. Шов один, и если судить по снимку, то рана получена недавно. Такое впечатление, что он был ранен осколком камня или снаряда. Осколок прошел сверху вниз.

– Ножом, – поправил хирурга майор. – Ладно, Петя, времени у нас нет.

Фёдор думал, что будет больно, но оказалось не так. Только почувствовал на верхней скуле прикосновение холодной, мокрой салфетки и шедший от нее сильный запах спирта.

Лишь когда хирург начал накладывать на бровь шов, пробив ее иголкой, Кулибин непроизвольно ойкнул.

Всё?.. Ан нет, теперь хирург своими железными пальцами оттянул ему веко, и Фёдор этим глазом на мгновение увидел прокуренные усы врача, а в нос старлею ударил резкий запах алкоголя. И Кулибин невольно с опасением подумал: только бы хирург не разрезал ему глаз.

– Всё, старший лейтенант. Теперь так: бровь не трогать, и вообще глаз не трогать. Товарищ майор, вы хоть что говорите, но на улицу ему желательно без повязки не выходить в течение двух часов, пока не закроется рана.

– Ладно, – услышал Фёдор голос особиста. – Вы теперь ему там, на шее, что нужно сделайте, и на ухе.