Станешь моей сегодня

– Короче, ищем её. Выясняем, кто такая. Зачем мы сейчас гадать будем?

Слушаю их спор и шестым чувством понимаю – неспроста Софья так драпанула. Испугалась, что он опять сделает больно? Вроде не дура и понимает, что от этого еще никто не умирал. Наверное.

Но обижаться, что едва знакомый мужик, которому по глупости отдалась, как-то там тебя обозвал… Странно очень.

Слышу звонок снизу. Макс идёт встречать гостя.

– Кто это его так? – интересуется Феликс, заглядывая в гостиную.

– Девушке не понравился секс, – отвечает Виктор.

– Кто посмел?! Где мерзавка?

– У тебя хотели спросить как раз.

– А я при чём?

Снимаю компрессы, сажусь и вытираю полотенцем лицо. Жжёт. Это точно не кайенский перец был?

– Ну и рожа у тебя…

Подхожу к зеркалу и любуюсь. Рожа, действительно, красная. Особенно вокруг глаз и на щеках заметно.

– Фель. Ты мне вчера показывал на девчонок и говорил про Валентина твоего, помнишь? Так вот, Софья – одна из этих его студенток.

– Правда? Ну опиши её, я у Вальки спрошу сейчас, как её найти.

– Мы же решили, что не шлюха она!

– Но проверить надо. И записи с камер.

– Она сказала, что работает у Завойчинского. Дождёмся, когда рабочий день начнется, и поищем её там.

– Давайте поедем пожрём куда-нибудь? Вытащили меня, позавтракать даже не успел, – жалуется Феликс. – Жалко, мой бар еще закрыт.

– Можно в ближайший торговый центр, там есть пара приличных ресторанчиков. Маски наденем. и никто не узнает.

На том и порешили.

Глава 8

Софья

До квартиры – съёмной двушки, которую мы занимаем с подругами вчетвером, я добралась без происшествий.

Выбежала от Миллера, села в такси и через пятнадцать минут уже была возле проклятого бара. Отдышаться смогла, только оказавшись в родной букашке. Включила обогрев и какое-то время неподвижно просидела, облокотившись о руль.

Домой явилась около трёх утра. Надеялась никого не разбудить, но не тут то было. Лёлик, с которой мы делили комнату, увидела пятна крови на моей, то есть миллеровской, белой футболке даже в тусклом свете ночника. И подняла шум.

Разом проснулись все, и соседи, наверное, тоже.

Коротенько рассказав девочкам о своих приключениях, я юркнула в ванну и заперлась на замок. Думала, они разойдутся по кроватям.

Ага, как же.

– Сонечка, нельзя такое прощать! – орёт под дверью Чувакова.

– Оставить изувера без яиц – дело чести! – вторит ей Сиволапова.

– А я считаю, это судьба, – мечтательно протягивает Лёлик. – Судьбоносная встреча… романтическая ночь…

– Ты с дубу рухнула, Лёль?! – Ирка так возмущена, что со всей дури бухает кулаком в дверь ванной. – Он её изнасиловал, она ему перца в глаза сыпанула! Где тут романтика?!

– Никто меня не насиловал! Просто я передумала в процессе. А он не захотел останавливаться. Вот и …

– Когда женщина просит остановиться, а мужчина её просьбу игнорирует – это и есть изнасилование, чтоб ты знала.

Ольга – единственная, кто в курсе моей тайной влюблённости в шефа. Остальным об этом лучше не знать.

Домываюсь, наматываю на голову полотенце и выхожу. Девочки стоят полукругом в коридоре, поджидая меня.

Иду мимо них на кухню, ставлю чайник на плиту. Достаю батон и сыр из холодильника.

– Сонь, и что теперь? Он тебя уволит, за то что ты его так?

– Он меня уволит, потому что считает проституткой. Я думала, он просто издевается. А когда спустилась, на кухонном столе лежал конверт с моим именем. В нём была приличная сумма.

– И во сколько он тебя оценил?

– Не знаю, не стала считать.

– Эх, Соня… Немного до диплома не дотянула. Теперь новую работу искать…

Лёля наливает кипятка в четыре кружки. В каждую опускает чайный пакетик.

– Но и это еще не всё. Он называл меня аферисткой и говорил о какой-то подставе.

– Миллер, если злопамятный, может и по статье уволить?

– Запросто, – подтверждаю. – Зачем ему под боком держать напоминание о такой ночке? Которое, к тому же, может всем остальным сотрудникам растрепать, как Великий и Ужасный проводит свой досуг.

Рассаживаемся за овальным столом.

Нужно быстренько уволиться самой. Понятно, что две недели заставят отрабатывать. Но я за это время смогу что-то себе подыскать. Главное – не попасться ему на глаза.

– Две недели? По статье обычно увольняют одним днём, – вздыхает Наташка.

– Марк еще не знает, что я работаю в Миллер&Вайс. Я наврала ему, что мой шеф – Завойчинский. Если захочет найти меня, чтобы заткнуть мне рот, пойдёт туда сперва. Может, решит, что я во всём врала, и не станет дальше искать?

– Угораздило ж тебя! Нажить такого врага, как Марк Миллер! – ругается Ирка.

– Ладно, Сонечка, – перебивает её Лёлик. – С глаз долой – из сердца вон. Уволишься и забудешь его. Нехорошо, конечно, вышло…

Забуду, как же…

Может, если не вмазала бы я ему кулаком и не сыпанула перца, у нас могло бы что-то получиться?

Вот же характер! Чуть какая угроза, сразу иду в атаку!

Папа мечтает породниться с кем-нибудь из своих друзей-военных, выдав меня замуж за приличного, в его понимании, мужчину – офицера. Думает, что только такому будет под силу обуздать мой буйный нрав.

В девятнадцать. после очередных смотрин, я взбрыкнула и съехала из отчего дома сперва в общагу. Потом, начав зарабатывать, в съёмную квартиру.

Но поползновения родителя на мою свободу с этим не прекратились.

– Детка, ты и месяца на работе не продержишься! Нагрубишь кому-нибудь, и прости-прощай. Никто твой характерец терпеть не станет. Это тебе не военный городок, где папа – начальник.

Но я всё это время умудрялась держать свой гонор глубоко-глубоко внутри. Быть надёжным, исполнительным работником. Тише воды, ниже травы.

Всё ради мечты стать дипломированным юристом и построить успешную карьеру в крупной компании вроде Миллер&Вайс.

Теперь цель придётся скорректировать. И о своём прекрасном, но распускающем руки принце – забыть. Если не на всегда, то очень надолго. Пока Марк снова меня не спровоцировал, и я не нанесла ему никаких серьёзных увечий.

Так и вижу навещающего меня в тюрьме папу, который произносит назидательным тоном: "Я же тебя предупреждал! Надо было замуж за сына Аркадия Борисовича выходить!" Буэ…

***

С утра пораньше позвонила своей непосредственной начальнице, Анне Сергеевне. Взяла впервые за несколько месяцев выходной за свой счёт. Девочки решили меня поддержать и тоже прогуляли. Кто универ, кто работу.

Посовещавшись с девочками, решили, что мне нужна маскировка.

Загрузились дружно в Наташкину машину и покатили в ближайший Торгово-развлекательный центр.

– Зайдем в оптику, купим тебе очки со стёклами без диоптрий. Если спросят на работе, ответишь, что раньше линзы носила.

– Точно, очки очень меняют. Еще можно волосы затемнить коричневым спреем, он смывается.

– А если фигуру изменить – он ни в жизнь тебя не узнает.

– Как это?

– Спрятать си. Сплющить спортивным топом, например. А на талию намотать что-нибудь, чтобы появились дряблые бока и небольшое пузцо.

Проходим сквозь стеклянные вращающиеся двери и попадаем, такое ощущение, в гигантский дворец Дедушки Мороза. Всё внушительное пространство украшено к новому году – сияет и искрится. Посреди просторного зала установлена пятнадцатиметровая елка. До ушей доносится рождественская весёлая песенка и настроение сразу поднимается.

В душе поселилось ощущение праздника. Но мне грустно от того, что придётся попрощаться с Марком и компанией Миллер&Вайс.

Мы побродили по маленьким магазинчикам со всякими безделушками и выбрали подарки. Я купила себе очки в широкой роговой оправе, которая преобразила моё лицо – сделала строже и взрослее.

Ирина с Натой убежали вперед. Лёлик взяла меня под руку

– Не грусти, Сонечка. Можешь мне не верить, но я чувствую, что для вас с Марком – это начало.

– Всё может быть, Оль. Мне нужно продержаться всего две недели, после он уже не сможет уволить меня по статье.

– Ну ты же сказала ему, что не проститутка. Да и кровь если… понятно, что он первый.

– Это нам с тобой понятно. А Марку – нет, он меня аферисткой обозвал. Поэтому, лучше не рисковать и не попадаться ему на глаза. Анна Сергеевна даст мне хорошие рекомендации, и я легко найду новую работу. Может не такую, как у меня сейчас…

Встречаюсь с тёмным, адски будоражащим взглядом, и умолкаю на полуслове. Останавливаюсь резко и хватаю Ольгу за руку.

– Ух ты! Тот высокий брюнет так на нас глазеет…

Мужчина в маске, видно только глаза. Но я уверена – это Марк. С ним еще трое. Тоже, как и мы, наверное, куртки оставили на стоянке. Все высоченные, широкоплечие, кроме одного колобка. В элегантной дизайнерской одежде. Они сильно выделяются на фоне пресной людской массы.

– Тот, который глазеет – это Марк Миллер, – взбудоражено шепчу я.

Теперь уже смотрят все четверо. И разделяет нас всего метров двадцать.

– Беги в супермаркет, там через служебный вход к стоянке. Бери такси и домой. Я его как-нибудь задержу!

Бежать? Куда тут бежать?! Он догонит в два счёта.

Но Марк делает шаг ко мне, и я начинаю паниковать. Все рациональные мысли улетучиваются.

Разворачиваюсь и бегу, петляя.

Слышу, как ругаются позади люди. Марк, похоже, кого-то зашиб…

– Софья, стой!!!

Глава 9

Марк

– Два – ноль в пользу Софьи Павловны! – радостно констатирует Вик, выводя цифры на маркерной доске.

Феликс появляется в кухне в тот момент, когда я возвращаюсь туда из гостиной с литровой бутылью элитного шотландского пойла.

– Мне объяснит кто-нибудь, что произошло? Ты погнался за Софьей, и через минуту очутился в фонтане!

Из-за отдышки он добрался к месту происшествия позже всех и пропустил весь спектакль.

Я только-только переоделся в сухое. Замёрз, как собака, пока бежал в насквозь промокшей одежде на парковку к машине, а потом поднимался в квартиру. До сих пор зуб на зуб не попадает.

– Я её почти поймал. Но тут, откуда ни возьмись, две девчонки. Налетели, снесли, нахрен.

– Они нарочно, тебе так не показалось? – хмурится Макс, выуживая несколько пузатых бокалов из подставки под потолком.

Откупориваю пробку и наливаю четыре порции.

– Не стал разбираться. Не до того было.

– Что, попойка прямо с обеда? – ухмыляется Виктор. – Не хило она зацепила?

– Ещё как, – признаюсь. – Но у тебя там неверный счёт. Два – один. Один раз я её поимел, всё же.

От одной мысли о том, как тесно и жарко было в Соне, штаны спереди натягиваются, как парашют, и становятся пусто в башке.

– Из офиса Завойчинского не звонили?

– Нет. Не нашли пока, видимо.

Максим присаживается за стол. Освобождает от фольги большую плитку тёмного шоколада, разламывает на крупные куски. И начинает рассуждать вслух:

– Невиданная ситуация. Марк Миллер помешался на девушке, всего один раз с ней переспав! Ты глянь, сколько событий только за первые сутки: ударила в челюсть, укусила, сыпанула жгучего перца в глаза, сбросила в фонтан… И это я еще допускаю, что ты можешь скрывать нечто постыдное от нас…

– Постыдное? – я и правда не понимаю.

– Не случилось ли чего между вами, пока ты её в спальне наверху раскладывал?

Виктор берет бокал и присаживается на широкий подоконник. делает глоток и кивает:

– Соглашусь! После первого секса женщины обычно либо телефон обрывают. Либо в печали ждут звонка. С твоей Соней что-то не в порядке…

– Или не всё в порядке с тобой, – вставляет Феликс.

Я понимаю, что он шутит, но злюсь всё равно:

– Со мной – всё в порядке. Никто пока не жаловался.

– Это было до Софьи. Она тебе, случаем, бубенцы не оторвала? Ты какой-то прям слюнтяй, ей-богу. Соня… Соня… Соня… Где Соня? – передразнил Макс.

– Оторвала или нет, но твои яйца теперь – в её руках. Это факт. Найди её и завали еще раз. Чтоб знала, кто тут главный.

***

Парни расходятся ближе к вечеру, так и не дождавшись новостей. И к следующему утру их по-прежнему нет.

Не могу не думать о Софье. Не как о шантажистке или шпионке. А как о… ком?

Почему в торговом центре она побежала?

Могу понять причины её поступков здесь, в квартире. Решилась отдаться, но не стерпела боли и оттолкнула. Вполне логично.

Потом обиделась, когда в лоб спросил, давно ли она проститутка. С этим тоже всё ясно.

Понимаю даже, почему сыпанула перца. Захотела убежать, но испугалась, что не выпущу. Набросился же на неё снова, как безумный.

Но в торговом центре вчера утром? Почему она дала дёру, увидев меня издалека? Ясно же, что в людном месте я не представляю угрозы.

Если стыдится того, что между нами произошло, так прямо и сказала бы – отпусти и забудь. Отпустил бы, наверное. Или нет?

А тут – марш-бросок от ёлки до фонтана, и я остался ни с чем.

***

Приезжаю в офис в несусветную рань. Не везде еще горит свет, народу нет почти.

– Марк Матвеевич! – окрикивает меня Анна Сергеевна, руководитель службы делопроизводства и контроля. – Я вам папочку занесу сейчас?

– Да, Анна Петровна. Много накопилось за вчерашний день?

– Прилично!

Отодвигаю кресло, сажусь за стол. И чувствую в атмосфере какую-то едва уловимую разницу. Между тем, что было ДО Софьи и тем, как есть сейчас. Снова вспоминаю её.

И отвлекаюсь только, когда на стол мне опускается тёмно-синяя кожаная папка с золотым тиснением.

– Вы чем-то расстроены, Анна Петровна? – спрашиваю.

Потому как обычно жизнерадостная тётка и впрямь выглядит встревоженной.

– Да девочка моя сегодня огорошила – заявление об уходе с утра принесла.

– Ваша девочка? – переспрашиваю, хоть и совсем не интересно.

– Тихоня. Как без неё теперь, ума не приложу? Где такую искать теперь?

– Эйч ар вам достойную замену подберет быстро. У нас вакансии долго не висят, знаете же,

Подписываю еще несколько кадровых документов и договоров. В самом низу, как наименее важное, лежи то самое заявление Тихони, которое так огорчило Анну Петровну.

Глава 10

Марк

Настежь распахивается дверь. И мне не нужно поднимать взгляд от бумаг, чтобы узнать, кто вошёл. Когда мы остаемся вдвоём, без посторонних глаз, эта женщина многое себе позволяет. Ей можно.

– Привет, босс! – жизнерадостно здоровается Жанна. – Ты что так рано? И такой хмурый?

Подмахиваю заявление, не глядя. Закрываю папку и протягиваю её ассистентке.

Не спалось. А тебе? Ты в это время еще в постели, обычно.

Выхожу из-за стола, снимаю и вешаю пиджак.

– Я решила изменить свою жизнь! – она встряхивает копной огненно-рыжих волос. – Ты узнаешь первым.

– Сделай нам кофе и возвращайся. Расскажешь о новой диете. Выслушаю, так и быть.

Она послушно выходит. И появляется вновь минут через пять, с подносом.

– Ухожу от тебя.

Шутит, наверное. Кто, кроме меня, ее ещё станет терпеть?

– Что вдруг?

– Ты меня не ценишь!

– Я тебе плачу мало? Загляни в ведомость.

Если это шутка, то неудачная. Жанка – своя в доску. Да, дрыхнет до обеда. Да, может облажаться и натворить дел. Но достоинства её однозначно перевешивают недостатки.

– Платишь хорошо. Но моя задница ни разу не побывала на твоём рабочем столе! Я уж сомневаюсь иногда в своей привлекательности. Что ты за начальник такой?

Фух. Шутит, похоже. Настроение возвращается в норму. И я начинаю подыгрывать.

– Ты – красотка, хоть куда. Всегда считал, я у тебя во френд-зоне, куда ты меня еще в шестом классе определила.

Она начинает заливисто хохотать.

– Миллер, ты с дубу рухнул? Сравнил, тоже мне. Ты в школе был – без слёз не взглянешь, худой, длинный… А сейчас – самый завидный жених Москвы и московской области – сексуальный красавец-мужчина при больших бабках. Я б на тебя запала, если б не наша с тобой многолетняя дружба.

– Да ты подростком тоже была не айс… – вру, конечно.

Жанка обходит стол и усаживается в моё кресло. Я беру кружку и опускаюсь на подоконник. Делаю обжигающий глоток, любуясь одним из лучших видов столицы. Москва – как на ладони.

– Ладно. Кто старое помянет – тому глаз вон, – примирительно произносит рыжая. – Что у тебя с глазами, кстати?

Чёрт. Заметила, всё-таки. Если рассказать правду – будет дразнить несколько дней. Или месяцев.

– Меня, кажется, приняли за маньяка-насильника. Перец.