Психотерапевт

– Что ты меня прессуешь? Может, хватит? – Андрей ушёл в защиту.

– Скажи, что сделаешь что-нибудь!!! – выкрикнула я в отчаянии. – Скажи!

Понимала, что таким способом ничего не решить, но хотела услышать от него обещание и хотя бы на мгновение поверить в него.

– Да ладно-ладно, сейчас оглохну от твоих криков.

– Скажи мне что-нибудь хорошее, – попросила я.

– Что-нибудь хорошее, – сказал Андрей.

– Андрей!

– У нас всё будет хорошо, – вздохнул он. – Ты довольна?

– Теперь ты должен сдержать обещание, – сказала я.

Андрей повернулся к монитору, будто пропустив это мимо ушей.

Надоело выпрашивать внимание от собственного мужа. Поджав губы, я резко вышла из гостиной, а он, наверное, этому только обрадовался. Зайдя в комнату Арсения, я заметила, как он резко что-то спрятал под тетрадью.

– Что ты прячешь? – спросила я, подходя ближе.

– Ничего, – обреченно ответил Арсений.

Я убрала тетрадь и увидела под ней СВОЙ телефон. От такой наглости я сначала потеряла дар речи, а потом рассвирепела:

– Ты что, взял мой телефон? Без спроса?! Зачем?

– Ну ты же мой забрала, – неуверенно промямлил Арсений.

– И для чего он тебе?

Я схватила телефон и, разблокировав, взглянула на экран. На телефоне было открыто приложение, которого у меня раньше не было. Перевела на сына взгляд, в котором он должен был прочитать всё, что я думаю об этой ситуации.

– Ну мам, мне надо было срочно! Смотри, я сам сначала пытался сделать.

Арсений указал на листок с какими-то вычислениями.

– Если не понимаешь, спросил бы сначала у меня! А лучше обратился бы к отцу, ему как раз заняться нечем.

Арсений скептически посмотрел на меня:

– Тебе всегда некогда. Ну а папа… я знаю, что ему лень мне объяснять.

Я резко встала на защиту Андрея, будто хотела убедить сама себя:

– Нет, с чего ты взял? Всегда обращайся к нему, скажи, что тебе очень нужна его помощь.

– Угу.

– Ты ещё установил что-то на мой телефон. Я вижу, ты вообще не понимаешь, что делаешь себе только хуже!

– Да ладно, что ты злишься? Вообще, это очень крутая вещь. Пусть у тебя тоже будет это приложение, может пригодится.

Я нажала на экран и показательно написала в текстовое поле: «Что делать, если за сына домашнее задание выполняет нейросеть?» Ожидала получить краткий ответ, но вместо этого передо мной появился длинный текст с заголовками, подзаголовками и списками. Я принялась бегло пролистывать его. Проблема здесь рассматривалась с разных сторон и для каждого пункта предлагалось решение. Заметив мою заинтересованность, Арсений усмехнулся:

– Можешь не благодарить!

– Может это и полезная вещь, только не для детей, – парировала я. – Так что делай сам и пусть папа проверит.

Мне уже хотелось скорее лечь спать, забыть хотя бы на время о том, что мужу на меня наплевать и что я, возможно, что-то упускаю в воспитании детей. Поэтому, как только дети ушли спать, я тоже удалилась в спальню. Но сон, как обычно, не приходил. Я взяла телефон с прикроватной тумбочки. На секунду меня ослепил яркий экран. Бесцельно полистав социальные сети, я открыла приложение нейросети. Может, узнаю, как справиться с бессонницей?

Глава 3

– Диана!

Я проснулась оттого, что кто-то меня тормошил. Открыв глаза, я увидела Андрея.

– А детям что, никуда не надо? Ты что не встаешь?

Я медленно поднялась, с трудом заставив себя спустить с кровати ноги. Кажется, вчера забыла установить будильник. Вообще не помню, как уснула. Хорошо, что Андрей додумался разбудить. Поплелась в комнату детей, мечтая о чашке кофе.

Пока я помогала близнецам одеться, заметила, как Андрей прошел мимо детской в спальню. Через пару минут он вышел одетый для работы.

– Вот ты чем по ночам занимаешься, – проговорил он, остановившись в дверях.

Я нахмурилась и вопросительно посмотрела на него. О чем это он?

– Но получилось неплохо, – добавил Андрей. – Ладно, я пошёл.

– Ты о чём? – крикнула я ему вслед.

– Жалуешься, что не высыпаешься. Но талант не дремлет, да? – донесся его саркастический голос из прихожей.

Входная дверь хлопнула. Мне было не до выяснений, что он имел в виду. Ульяна ныла, что не хочет надевать ничего из предложенного, а Костя собирался взять в сад дорогую машинку. Мой заряд начал понижаться. А ещё только восемь утра.

Арсений угрюмо ждал в прихожей.

– Может, отдашь телефон? – спросил он с надеждой в голосе.

– Ещё чего! – возмутилась я. – Сначала удалю приложение и установлю родительский контроль.

…Вакуум. Тишина. Я стою в прихожей с ключами в руках. Гул и какой-то противный писк. Я закрыла уши руками. Постепенно шум пропал, я опустила руки. Да что это такое? Сердце сильно колотилось, и я присела на пуфик. Где дети? Меня охватила паника. Взглянула на часы – почти девять. Куда делся целый час? Я уже вернулась? Почему ничего не помню? Медленно раздевшись, я прошла на кухню и налила стакан воды. Напрягшись, попыталась восстановить пробелы. В голове возникли смутные образы детей, плетущихся по дороге, я говорю им идти быстрее. Вроде бы вспомнила. Или это было вчера? Написала воспитателю, чтобы узнать всё ли в порядке с детьми под предлогом их истерики по дороге в садик. Из ответа воспитателя выяснила, что дети на месте.

Выдохнув, прошла в спальню, чтобы переодеться в домашнюю одежду – растянутые штаны и футболка. Их я носила ещё во время беременности. Зато удобно. Можно подумать, кому-то есть до меня дело. Почувствовав усталость, я села на кровать и уже намеревалась прилечь, но тут взгляд упал на прикроватную тумбочку. На ней – блокнот на пружине. Я покупала его давным-давно, но так и не воспользовалась. На открытой странице было изображение. Сердце забилось быстрее, а по спине пробежали мурашки. Я медленно потянулась за блокнотом и в недоумении уставилась на карандашный рисунок. Сразу узнала свой стиль: тонкая штриховка вместо ровной заливки. На рисунке был изображен длинный коридор с окном в конце, на окне – трещины, словно паутина, сквозь которую пробивается лунный свет. Где-то я это уже видела. Когда я успела это нарисовать? Неужели ночью у меня тоже был провал? Скоро я вообще перестану что-либо помнить.

Отвлек звонок телефона. На экране высветился неизвестный номер.

– Алло, – ответила я.

Приятный женский голос произнёс:

– Здравствуйте, Диана Викторовна?

– Да… – неуверенно проговорила я.

– Клиника «Инсайт Про». Вы оставляли заявку на консультацию психотерапевта. У нас как раз сегодня освободилось окно на двенадцать. Вам было бы удобно подойти?

– Я ничего не оставляла, – возмутилась я. – Хотя… А когда была сделана заявка?

– В три двадцать ночи.

Я задумалась. Если я умудрилась сделать рисунок ночью, то может и в клинику записалась?

– Ну раз так… Тогда я подойду. Только куда?

– Адрес и всю информацию о вашей записи я пришлю личным сообщением.

– Спасибо, – пробормотала я. – До свидания.

Я бросила телефон на кровать. Интересно, что я ещё вытворяла? Я задумчиво покрутила в руках рисунок и взглянула на время. Перед посещением приличного места нужно хотя бы попытаться привести себя в порядок, а то я скоро буду напоминать местную сумасшедшую.

После душа я надела джемпер, который считался у меня парадным. Покрутившись перед зеркалом, я только ещё раз убедилась, что лишние семь килограмм мне не идут. Только это меня сейчас волновало мало.

Я вызвала такси до клиники, опасаясь, что по дороге снова может случиться провал в памяти. Лучше при этом спокойно сидеть в машине. Но на этот раз провала не было. Я настолько отвыкла выезжать, что с детским восторгом смотрела в окно на незнакомые улицы, новые магазины и кафе, рассматривала прохожих. Их походки, позы – как наброски в альбоме, случайные, но выразительные. Люди шли, погружённые в свои заботы, даже не подозревая, что какая-то женщина в такси восхищается их силуэтами, цветами их одежды, светотенью на лицах. Сама себе удивлялась, ведь раньше я приходила домой только ночевать, а теперь выезд – событие.

Клиника располагалась в отдельно стоящем здании с полностью остеклённым фасадом. Здание контрастировало с окружающими грязно-бежевыми постройками. Стёкла фасада, словно холодный блеск акрила, отражали небо, придавая зданию лёгкость. До начала моей консультации оставалось еще полчаса, и я не решалась войти внутрь, поэтому походила вокруг, озираясь по сторонам. Что я скажу психотерапевту? Даже не знаю с чего начать. Может, с того, что каждое утро расстраиваюсь из-за своего пробуждения, понимая, что впереди лишь беспросветная тоска? Я уже забыла, что значит испытывать лёгкость, чувствовать энергию, строить планы на будущее. Способна ли я вернутся к такому состоянию?

Спустя двадцать минут я зашла в клинику через автоматические двери. Девушка на ресепшне тут же встретила меня чрезмерно приветливой улыбкой и заговорила чересчур приторным голосом. Но такой приём меня не смутил, даже наоборот: мне понравилось ощущение, что мне здесь рады. Девушка проводила меня до кабинета.

– Пожалуйста, ожидайте. Александр Дмитриевич вас пригласит.

– Хорошо, – кивнула я.

Я волновалась. Вдруг психотерапевт будет критиковать, что не пришла раньше или наоборот, скажет, что мои проблемы надуманные и мне просто нечем заняться? Нет, в дорогих клиниках врачи не должны себе такое позволять. Сейчас придёт какой-нибудь седой профессор и будет копаться у меня в голове. Я вздохнула. Главное, чтобы их именитые спецы мне помогли. Дверь кабинета отворилась, и выглянул мужчина лет тридцати семи с густыми каштановыми волосами, аккуратной щетиной и очень привлекательными чертами лица.

– Диана Викторовна? – спросил он. – Пройдёмте.

Психотерапевт больше походил на актёра из турецких сериалов. Я почувствовала себя неловко. Наверное, лучше бы это был профессор в очках. Выпрямив спину и втянув живот, я прошла в кабинет.

Интерьер выглядел дорого и лаконично. Приглушённая цветовая гамма стен с серо-голубым оттенком явно была выбрана не случайно, а чтобы успокаивать взгляд. Слева от входа стоял белый кожаный диван с несколькими подушками пастельных тонов, а рядом – невысокий журнальный столик. На нём, кроме тонкой вазы с веточкой эвкалипта, лежали аккуратно сложенные брошюры о различных методах терапии.

У противоположной стены находилось рабочее место психотерапевта: небольшой письменный стол из светлого дерева, за которым стояло кресло с высокой спинкой. Кабинет освещала торшерная лампа в углу и несколько скрытых источников света под потолком, создавая мягкий тёплый полумрак.

Врач указал на диван, и я села, сразу обратив внимание на картины, украшающие стены – написанные маслом абстрактные линии в серо-синих тонах.

Психотерапевт сел за свой стол.

– Итак, меня зовут Александр Дмитриевич, – начал он приятным спокойным голосом. – Я врач-психотерапевт, кандидат медицинских наук, уже более десяти лет практикую в области когнитивно-поведенческой терапии. До прихода в эту клинику я несколько лет работал в научном центре психиатрии, где занимался исследованием механизмов депрессии и тревожных состояний.

Он говорил это, всматриваясь в меня так пронзительно, будто видел насквозь. Но это было приятно и волнующе.

– Понятно, – только и смогла выговорить я.

– Что заставило вас обратиться за помощью?

Он откинулся на спинку кресла, продолжая сверлить меня взглядом. Я начала волноваться и принялась сбивчиво объяснять:

– Ну… у меня уже давно такое состояние… – Не в силах выдержать его взгляд, я начала смотреть в пол, потом на журнальный столик. – Я постоянно на нервах. Срываюсь, кричу. А потом плачу… Ещё быстро устаю, ничего не хочется…

Я подняла на него взгляд. Психотерапевт кивнул прищурившись.

– Опишите ваше настроение в течение дня.

Я задумалась, судорожно вспоминая.

– Не волнуйтесь, расслабьтесь, – сказал он, будто почувствовав мое волнение. – Просто постарайтесь вспомнить. Я вас не тороплю.

На этот раз его голос подействовал на меня успокаивающе.

– Обычно, когда я просыпаюсь, у меня возникает такое неприятное чувство, как будто накануне произошло что-то плохое и теперь нужно пережить это. Хотя ничего плохого не случилось. Бывает, я искренне расстраиваюсь, что снова проснулась. Потом мне уже некогда отслеживать настроение. У меня трое детей, двое из них дошкольники. Они часто пропускают детский сад. У меня нет сил ни на что.

Я замолчала.

– Диана, а вот это неприятное чувство, как будто произошло что-то плохое, оно потом исчезает?

– Притупляется. Я могу начать нервничать из-за мелочей, кричу. Потом меня мучает чувство вины и жалости к себе.

Психотерапевт что-то записал и снова посмотрел на меня пронизывающим взглядом.

– Вы часто плачете без повода?

– Ну я не сказала бы, что совсем без повода. Повод у меня всегда найдется, – ответила я уверенно.

– И кто же заставляет вас плакать? – спросил он, вдруг поднявшись с кресла.

Я слегка растерялась. Следя за его перемещениями, ответила:

– В основном, муж. Точнее, отсутствие с его стороны поддержки и внимания.

Я прикусила губы, ощутив стыд при упоминании мужа.

– Ага. – Он опять прищурил глаза и прошёлся по кабинету. – То есть обстановка в семье действует на вас негативно?

– Да. Его отношение всё усугубляет. Если б было участие с его стороны, я бы не ощущала такого груза.

– То есть вы чувствуете одиночество в браке?

– Да, – закивала я. – Именно.

– А вы пробовали с ним об этом разговаривать? Замечал ли он ваше нестабильное состояние?

– Я пыталась поговорить с ним и не один раз. – Мой голос зазвучал громче от нарастающих эмоций. – Но он не видит ни в чём проблемы. Говорит, что работает, а все мои проблемы от безделья. А когда я плачу, он никогда меня не успокаивает, потому что ненавидит женские слёзы.

Психотерапевт снова уселся за стол и записал что-то в блокнот.

– Но недавно появилось ещё кое-что.

Александр перестал писать и внимательно посмотрел на меня.

– Появились странные провалы в памяти. Я делаю что-то, а потом вдруг как будто просыпаюсь в другом месте. Долго не могу вспомнить, что происходило в этот период. При этом в ушах стоит то шум, то абсолютная тишина. Это длится уже пару дней.

Он нахмурился

– Вы принимаете какие-нибудь препараты?

– Иногда снотворное, – проговорила я. – Только оно почти не помогает.

– У вас проблемы со сном?

– Да. Очень долго не могу уснуть. Просто лежу… Меня начинают одолевать тревожные мысли, которые иногда не имеет ничего общего с реальностью. Из-за этой бессонницы я потом целый день разбита.

Александр Дмитриевич снова встал с места. Но на этот раз он сел на диван рядом со мной.

– Диана, – его голос прозвучал чуть тише, мягче, и он не отводил от меня взгляда, будто изучал каждую эмоцию, пробегающую по моему лицу, – вы понимаете, в каком состоянии находитесь?

Я сглотнула:

– Ну… – Я отвела взгляд, чувствуя одновременно и неловкость, и волнение от его близости.

– Вы выгораете. Медленно, незаметно для себя. Это не просто усталость. Это депрессия. Возможно, с тревожными компонентами, а ваши «провалы» говорят о перегрузке психики. Может, даже о диссоциации. Это как… защита разума от слишком сильного напряжения.

Он продолжал смотреть на меня каким-то гипнотическим взглядом. Или мне только так казалось. Я набралась смелости и тоже посмотрела ему в глаза. Несколько секунд мы оба молчали. Он излучал абсолютную уверенность, которая передалась и мне. Я неуверенно улыбнулась.

Александр Дмитриевич наклонился вперед. Его движения были неторопливыми, словно наша консультация не ограничена временем.

– Вам нужна помощь, Диана. И я помогу.

Я замерла, внутри всё сжалось от звука его голоса и манящего взгляда. Почему он так смотрит? Слишком внимательно. Слишком… близко. Я отвела взгляд, а когда посмотрела снова, его глаза уже будто потухли, в них не было той манящей притягательности. Серьёзное лицо не выражало ничего, кроме безупречного профессионализма. Словно щёлкнули тумблером, – и то, что я на секунду приняла за интерес или даже за нечто большее, оказалось всего лишь отражением в стекле. Он сидел прямо, уверенно и не так уж и близко. Я почувствовала себя глупо, почти нелепо – может, мне показалось? Или я просто ищу в его лице то, чего нет и быть не может?

– Я назначу вам курс препарата. Это современный антидепрессант из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина, антидепрессант третьего поколения. Он мягкий, но эффективный. Постепенно вернёт вам способность чувствовать радость. Вам ведь хочется снова чувствовать, Диана?

Последняя фраза прозвучала… иначе. Будто в ней таился второй смысл.

– Да… – ответила я хрипло, еле взяв себя в руки.

– Вы правильно сделали, что пришли ко мне. Пока не слишком поздно. Я о вас позабочусь.

Я почувствовала, как моё лицо вспыхнуло, и я отвернулась. В висках запульсировала боль. Пока он выписывал рецепт, я уставилась на висящую напротив картину – абстрактные серые линии на синем фоне. Боль в голове усиливалась. Это не абстрактные линии. Они больше похожи на трещины.

Глава 4

Я стояла перед входной дверью своей квартиры с ключами в руках. Голова раскалывалась, чередование тишины и невыносимого шума разрывало уши. Сердце бешено стучало, и паника накатывала волнами. Почти на ощупь я вставила ключ в замочную скважину и ввалилась в прихожую. Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Ну почему это снова повторилось? Ведь я только что сидела в кабинете психотерапевта. Как добралась до дома? Какое лечение он мне назначил? Я порылась в сумке и вытащила рецепт на антидепрессанты. Ну хоть не зря съездила.

Взглянув на время, поняла, что нужно срочно делать дела по дому, а потом идти за детьми. Удивительно: я теряю память и, может быть, даже схожу с ума, но домашние дела никто не отменял. Понеслась готовить ужин, даже не переодевшись. Потом близнецы вряд ли дадут мне спокойно что-то сделать. Шинкуя лук и морковь, я вспоминала бархатистый голос психотерапевта и то, как он смотрел на меня. А я-то думала, что уже не способна краснеть и смущаться в свои тридцать шесть. Интересно, как я выглядела со стороны?

Вечером, когда Андрей вернулся с работы, я сообщила ему о своём визите в клинику.

– Ну наконец-то кто-то выслушал все твои монологи.

– Да, знаешь, выслушали, – ответила я с обидой.

– Главное, чтобы они тоже потом не начали ходить к психотерапевту. После твоих историй.

– В смысле?!

– Да я шучу, – проговорил Андрей улыбаясь.

– Мне назначили антидепрессанты.

– Зачем? – Он резко поднял голову от тарелки и убрал с лица начинающую седеть прядь волос. – Не вздумай их принимать!

– Что значит зачем? – возмутилась я. – Я тебе говорила о своём состоянии. И мне их назначил хороший специалист. Их просто так не назначают.

– Ты на них подсядешь и всё. Заняться тебе нечем.

Я знала, что он разозлится, потому что сам не любил принимать таблетки, а больше верил в гомеопатию.

– Я не собираюсь на них подсаживаться, – возразила я. – Я просто хочу радоваться жизни.

– Так радуйся, кто тебе мешает?

– Ты, – бросила я и отвела глаза.

– Ты, может, ещё график моего отсутствия составь, чтоб тебе было веселее? – колко проговорил Андрей.

Я окончательно вскипела.

– Если помочь не можешь, хоть не мешай! – воскликнула я, ожидая очередную ссору.

У Андрея завибрировал телефон. Взглянув на экран, он встал и быстро вышел из кухни, бросив из-за плеча:

– Нужно ответить.

Интересно. Он никогда раньше не выходил, чтобы поговорить по телефону. Я медленно прошла в гостиную, но Андрея там не было.

Через пять минут он появился в комнате и сказал:

– Если ты считаешь, что тебе это поможет, то может, ты и права. Не будешь телефоны разбивать.

– Тебя только телефоны волнуют, – недовольно сказала я. – Кто тебе звонил?

– Не ты же на них зарабатываешь, – заметил Андрей, проигнорировав мой вопрос.

Тут я окончательно потеряла самообладание.

– Моя работа тяжелее твоей! И мне за неё не платят!

– Ладно-ладно, не начинай. – Андрей сделал примиряющий жест, будто хотел понизить градус моих эмоций.

Но мой гнев уже сменился слезами.

– Ты знаешь, что это моя больная тема, а всё равно затрагиваешь её. Ты знаешь, о чём я мечтала. До сих пор не могу смириться, что не стала участвовать в выставке! Все, кто тогда принимал в ней участие, теперь на слуху. А я…

Я всхлипнула и размазала слезы по лицу.

– Да сколько можно, – с раздражением и усталостью проговорил Андрей. – Ты сама решила не ехать. Это был твой выбор.

– Да! А что мне было делать?! Арсений устраивал истерики и бился головой об пол, если меня не было рядом. Я не могла нанести ему травму. И никто не оценил моих жертв!

– Ну твои родственнички точно оценили. У вас же в семье культ детей.

– Кто бы говорил! – возмутилась я. – Это у тебя в семье культ, только одного ребенка – Андрюши.

Это была правда. То, что Андрей был маменькиным сынком, я поняла слишком поздно. Отец Андрея всю жизнь ездил по командировкам и почти не бывал дома, поэтому мать всё своё внимание переключила на сына. Она долго оставалась для него авторитетом. Сначала мне казалось, что это никак не сказывается на отношениях. Андрей ухаживал на высшем уровне, предугадывал любое моё желание, восхищался моими картинами. Он был очень привлекателен, постоянно шутил, разбирался в искусстве, сопровождал меня на все мероприятия, возил на плэнеры – боялся, что уведут, – и мне это нравилось. Я старалась не давать ему повода для беспокойства, хотя ко мне постоянно клеились мужчины. Казалось, вот он – мой идеал, и я мечтала провести с ним всю жизнь. Меня не смущало, что он часто спрашивал советов у мамы или рассказывал ей немного больше о наших отношениях, чем следовало.

Когда я забеременела, мы с Андреем тут же поженились. В двадцать три года я родила первого ребенка. Сначала это не казалось препятствием для карьеры, я считала себя счастливой женщиной. Я талантлива, у меня вся жизнь впереди, рядом любимый муж, я – мама. Всё виделось в розовым свете. Андрей оказался не готов к роли главы семьи, а в особенности – к роли отца: не хотел принимать решения, брать за что-то ответственность. Он по-прежнему хотел лишь ходить на работу и проводить со мной время. Но рождение ребёнка кардинально изменило наш образ жизни. Он не нашёл ничего лучше, как периодически самоустраняться под предлогом помощи маме, оставляя меня одну с орущим младенцем.

– Кто проверит у меня домашку? – прервал мои мысли Арсений.

Я перевела взгляд на Андрея. Тот был рад закончить разговор и пошёл в комнату сына. Я же вспомнила, что близнецы всё еще смотрят мультики, хотя я собиралась включить их только на пятнадцать минут.

Отправив детей спать, я приняла снотворное и рухнула на кровать. Как всегда одна. Андрей никогда не ложился спать одновременно со мной, и я к этому давно привыкла. Металась на кровати в тревожных мыслях, которые на этот раз чередовались с воспоминаниями о психотерапевте. Не могла, да и не хотела забывать тот пристальный взгляд, который он почти не отводил от меня. Его голос словно вновь зазвучал внутри головы: «Вам ведь хочется снова чувствовать, Диана?»

Кажется, на какое-то время я отключилась, а потом сна снова как не бывало. Я потянулась за телефоном. Какого было мое удивление, когда на экране высветилось сообщение: «Добрый вечер, Диана. Не могу забыть то, что вы сделали в конце нашей консультации. Это было неожиданно».

Я резко села, облокотившись на спинку кровати. Недоумение вперемешку с любопытством заставило быстро написать ответ: «Кто это?»

Ждать пришлось недолго.

«Тот, кто вам точно поможет».

Неужели это действительно Александр Дмитриевич? И что же я сделала в конце консультации?

«Если честно, я не помню, что сделала. Может, расскажете? У меня снова был провал в памяти».

«Как удобно всё списывать на провалы. Когда я вас вылечу, как будете отмазываться?»

Я уставилась на экран. Он что, флиртует со мной? Я не могла в это поверить.

«Вы всем клиенткам пишите посреди ночи?»

«Только вам», – последовал краткий ответ.

Хотя мне и льстило его неожиданное внимание, внутри я начала злиться. Как он может писать замужней женщине в таком уязвимом состоянии?

«Что вы хотите?» – спросила я прямо.

«Хочу удостовериться, что у вас всё в порядке. А то не смогу уснуть. Вы уже купили препарат, который я выписал?»

«Нет. Не помню даже, как до дома доехала».

«Тогда не покупайте его. Вы можете пока обойтись чем-то полегче. В этом я успел убедиться. Например, ноотроп «Нейролит F».

«Вы уверены, что он поможет? Вы же сказали, что у меня депрессия».

«В конце я убедился, что всё не так серьёзно. А этот препарат улучшает концентрацию, стабилизирует эмоциональный фон, поддерживает работу памяти».