Казань и Москва. Истоки казанских войн Ивана Грозного

Подобная версия вызывает массу вопросов. Сибирские нападения на русских людей в Прикамье и Усолье носили локальный характер и едва могли бы существенно помочь казанцам и ослабить Москву. Сомнительно и то, что Сибири с Казанью удалось бы вместе «съесть пуд прикамской соли» и по-братски разделить влияние в регионе. «Готовность к сотрудничеству» сибирских татар в полной мере показали действия Мамука в тот короткий период, когда он взял власть в Казани в 1496 году. Прямое разграбление местного населения и многократное взвинчивание налогов привели к тому, что сами казанцы тут же ополчились против сибирского «партнера» и покаялись перед великим князем Московским. Можно, конечно, предположить, что Кулук-Салтан был менее скаредным, чем его дядя. Но верится в это с трудом.

Имела Казань дипотношения и с Астраханским ханством, с которым в основном поддерживался мир. Астраханцы то и дело оказывали определенную военную помощь казанцам в различных конфликтах.

Абсолютная дипломатическая тишина сохранялась лишь между Казанским ханством и Большой Ордой. Повторим, в целом эти татарские государства оставались сугубо враждебными друг другу по вышеописанным причинам. В источниках не встречается сведений об обмене посольствами между казанцами и большеордынцами, как, впрочем, и о каких-либо военных столкновениях.

Развиваются с начала XVI столетия и дипсвязи Казани с Османской империей через посредство Крыма. Дойдет до того, что в начале 20-х годов на казанский престол взойдет дядя султана Сулеймана Великолепного, крымский царевич Сагиб Гирей, а в 1524-м волжское ханство вовсе объявят вассалом Турции. Этот эпизод по-разному оценивается в историографии: от полного и фактического подчинения ханства османам до чисто формального акта, не имевшего никаких реальных политических последствий. К счастью для Москвы, период турецкого главенства над Казанью продлился недолго.

Общалась Казань и с западным миром, в частности с Великим княжеством Литовским. Особенно казанско-литовская дипломатия оживлялась в периоды обострения отношений каждой из сторон с Русским государством. Литва всячески старалась натравить волжское ханство на Москву, и казанцы отвечали западным партнерам полным «алаверды». Например, в 1506 году Мухаммед-Эмин втягивал литовцев в русско-казанский конфликт, в разы преувеличивая потери московских войск. Как писал хан, у него «в руках померло» десять тысяч русских воинов. Похожий посыл несли и встречные грамоты в Казань относительно победы сил Литвы в битве на Орше:

«Мы, воземъши Б(о)га на помочь, сами с нимъ великии ступъныи бои мели и зь Божее помочи воиско его все на голову поразили… и воеводы и кн(я)зи и панове его радны многи намъ в руки впали… Про то навпоминаемъ тебе, брата нашего, абы ся еси с тымъ неприятелемъ нашимъ московскимъ не мирилъ, а нам бы еси былъ приятелемъ и посполу с нами на того неприятеля нашого былъ заодинъ»[17].

В 1506 году, в разгар русско-казанской войны, к великому князю Литовскому Александру прибыли послы от хана Мухаммед-Эмина, которые чуть позже присутствовали на коронации уже Сигизмунда в Вильне. Литовцы встретили гостей из Поволжья с распростертыми объятьями. Казанскому представителю Хакиму Берди вручили в дар скакуна, две шубы, отрезы сукна. В свою очередь, новый польско-литовский правитель отправил в волжское ханство посла по фамилии Сорока. Он вез поминки (сукно, серебряную чашу и 13 локтей аксамита) уже непосредственно хану. Увы, никаких вестей из Казани Сорока «на хвосте» принести уже не смог, так как скончался прямо в столице ханства, вероятно, по естественным причинам. Дальше «протоколов о намерениях» создать военный альянс против Москвы дело тогда не двинулось, хотя эта тема так и оставалась лейтмотивом всей казанско-литовской дипломатии.

Литва даже вмешивалась во внутренние дела Казани, подыгрывая Крыму. Так, Сафа Гирей, занявший казанский престол после свержения и убийства очередного московского ставленника Джана-Али, вовсе признавал главенство Сигизмунда II Августа. Еще будучи крымским царевичем, Сафа не просто называл себя «сыном» Сигизмунда, но и обещал оказывать ему всяческую помощь в борьбе с Русским государством. Вполне возможно, так ставленник Тавриды платил за содействие в утверждении его на казанском троне в 1524 году.

Интересно, что в своих письмах уже конца 30-х годов XVI века хан продолжает называть Сигизмунда «отцом», хотя на деле никакой политической зависимости Казани от него не существовало. Такие «реверансы» подчеркивали верность Сафы Гирея данному им слову быть «приятелю вашей милости приятелем, а неприятелю – неприятелем». Разумеется, развитие казанско-литовских контактов являлось производной от возраставшего влияния Крыма на волжское ханство. С 1512 года Таврида и Литва все чаще действуют сообща против Великого княжества Московского.

Если же взглянуть в целом на дипломатию Казанского ханства, то она пыталась балансировать между разными силами подобно искусному канатоходцу. Но в реальности уже с конца XV века скорее походила на флюгер, вращающийся под дуновением разных внешнеполитических порывов то в одну, то в другую сторону.

Статус Русского государства: «А мы как есть… от Августа-кесаря»

«Исполин-младенец» – таким оксюмороном охарактеризовал Иван Иванович Лажечников Русское государство времен Ивана Великого. Трудно выразиться более емко: нарождавшаяся империя и вправду только вчера скинула с себя пелену раздробленности и политической несамостоятельности. «Взросление не по дням, а по часам» задавало определенный вектор развитию русской дипломатии.

То, как в Москве придирались к каждой запятой в грамотах иностранных послов и указывали им на дверь из-за цвета печати на документе, сегодня многим покажется странным. Но дело здесь вовсе не в «нарушении фирменного стиля»: нередко какая-нибудь мелкая деталь доходчивее любых слов выражала отношение одного правителя к другому. Если, скажем, в XVIII столетии даже на определенные огрехи в царской титулатуре иногда смотрели сквозь пальцы, то на стадии становления единой державы мелочей не было. Любая «ошибка» становилась опасным прецедентом. Подписанный по невнимательности документ, где в формулировках принижен статус монарха или не указаны подконтрольные ему земли, мог привести к войнам, территориальным претензиям и многим другим неприятностям. Следили московские дипломаты не только за текстами посольских грамот, но и за собственными словами. Порой какие-то невнятные для современного человека «заклинания» (скажем, «царево слово на голове держу») настолько роняли престиж страны и ее государя, что сознательный посол где-нибудь в Бахчисарае отказывался произнести такое и под страхом смерти.

Подобная самоотверженность дипломатов вкупе с ростом могущества их правителя приносила свои плоды. Вторая половина XV – первая треть XVI века отмечены полосой признания Великого княжества Московского значимой державой в глазах всего известного мира. Даже тогдашний «сотрясатель вселенной», османский падишах, назвал великого князя братом, то есть равным. Этот термин стал ключевым для московских правителей, которые «братались» с самыми сильными монархами Запада и Востока. Поэтому когда в 1489 году прибывший в Москву австрийский посол посулил Ивану III пожалование королевским титулом от императора взамен на вступление в антитурецкую лигу, ответ великого князя был однозначным. Он вольный самодержец по «Божьему произволению», и назначений от кого-либо еще «высочайшее небесное начальство» не потерпит. Ведь принять предложение императора означало признать вассальную зависимость от Габсбургов.

И без их ненужных милостей титулатура московского правителя постоянно набирала вес по мере присоединения все новых княжеств к его государству. Еще в 90-е годы XV – начале XVI века она включала порядка девяти пунктов: великий князь Владимирский, Московский, Новгородский, Тверской и т. д. Уже при Василии III список увеличился до 21 территории и «иных земель». Все это скрупулезно указывалось на великокняжеской печати и в государственных документах, выражая статус страны на международной арене.

Еще одним «дипломатическим аватаром» крепнувшей державы стал изменившийся облик самой Москвы. При Иване III на месте обветшалой белокаменной крепости времен Дмитрия Донского вырастает настоящий уголок Милана – возведенный итальянскими зодчими кирпичный кремль. Перестраивается великокняжеский дворец, создается роскошная Грановитая палата. В ней начинают принимать послов, которые в обязательном порядке проходят через знаменитый портал, украшенный единорогами и двуглавым орлом. И действительно, после долгого пути по безлюдным просторам «Московии», непритязательной деревянной архитектуры ее городков и деревушек для иностранных представителей все это было как телепорт в другое измерение.

Словно на дрожжах вырастает комплекс кремлевских храмов, полностью сохранившийся до наших дней. Идет активное каменное строительство и за стенами Кремля. Начиная с 70-х годов XV века в будущую Первопрестольную караванами едут итальянские архитекторы, последние из которых покинут Русское государство уже в 1530-х. В период регентства Елены Глинской строятся укрепления Китай-города, что расширяет пределы тогдашнего «Москва-сити» (непосредственно городом назывались укрепленные районы, в то время как остальная территория обозначалась термином «посад»). Такое преображение столицы служило презентацией величия молодого Русского государства не только для собственных подданных, но и для зарубежных гостей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Лажечников И.И. Басурман: в 4 ч. – М.: тип. А. Семина; тип. Н. Степанова, 1838.

2

Согласно некоторым версиям, так ордынцы называли Москву.

3

Пушкин А.С. Медный всадник (1833).

4

Былинный пахарь-богатырь.

5

Симеоновская летопись // Полное собрание русских летописей*. – CПб.: Тип. М.А. Александрова, 1913. – Т. 18. – С. 90. (*Далее – ПСРЛ.)

6

В литературе можно встретить и другие даты договоров. Дело в том, что между Дмитрием Ивановичем и Владимиром Андреевичем в разные годы было заключено несколько докончаний. Менялись условия, появлялись новые пункты. Последнее докончание они заключили уже после Куликовской битвы. Судя по всему, докончание 1367 года было самое обширное и основное. См., например: Шапиро А.Л. Русское крестьянство перед закрепощением (XIV–XVI вв.). – Л.: Изд-во ЛГУ, 1987.

7

Впоследствии выдвинутый Тимуром (Тамерланом) хан Синей Орды Тохтамыш объединил две половины Улуса Джучи. Однако дальнейшее столкновение Тохтамыша с его патроном Тамерланом окончательно надорвало Орду и вылилось в ее дальнейший развал и дробление.

8

Джанибек (? – ок. 1357/58) – хан Золотой Орды.

9

Цит. по: Горский А.А. Москва и Орда. – М.: Наука, 2005. – С. 154.

10

Летопись по Воскресенскому списку / под ред. А.С. Норова; А.Ф. Бычкова // ПСРЛ. – Т. 7, 8. – СПб.: Тип. Эдуарда Праца, 1856–1859.

11

Документы Венецианского Сената. Письмо великому князю Московскому Ивану III от Венецианского Сената, 20 ноября 1473 года. Цит. по: Скржинская Е.Ч. Русь, Италия и Византия в Средневековье. – СПб.: Алетейя, 2000.

12

Такое обозначение закрепится за Казанским ханством уже во времена Ивана Грозного.

13

В 1507 году Крым впервые участвует в войне против Москвы на стороне Литвы. В 1521 году состоялся масштабный крымский поход на Великое княжество Московское, который получил в историографии название «Крымский смерч». Участие в нем на стороне Крыма принимали и казанские войска.

14

Горский А.А. Москва и Орда. – М.: Наука, 2005.

15

Илюшин Б.А. «Война лета 7014»: Московско-казанский конфликт 1505–1507 гг. – Нижний Новгород: Стимул-СТ, 2018.

16

Цит. по: Илюшин Б.А. Казанские войны Василия III. – Казань: Логос-пресс, 2021. – С. 100.

17

Грамота («лист») короля польского и великого князя Литовского Сигизмунда I казанскому хану Мухаммед Амину с предложением военного союза против Москвы (18 ноября 1514 г.) / Татарские государства в XV–XVIII веках // История татар с древнейших времен: в 7 т. – Казань: Ин-т истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2014. – Т. IV. – С. 920.