По нотам жизни

–Два, – чётко произнесла Анжела, доставая горшочки с картошкой из духовки.

–Что два?  – не поняла я.

–Ты сейчас назвала два варианта,– Анжела поставила на стол  и горшочек с тушёной картошкой, которая мне, голодной после длинного рабочего дня, показалась вкуснейшим блюдом, – ты назвала два варианта,  – в третий раз повторила подруга, – но вариантов может быть гораздо больше. Надо подумать.

– Да я уже столько лет думаю, и что толку?

–В том то и дело, что ты только думаешь, думаешь, а когда уже делать начнёшь? Хоть что то?

–Например? – спросила я.

–Например? – Анжела смешно поморщилась, – например, если сейчас я заставлю тебя задрать подол этого недоразумения, что у тебя платьем зовётся, то что я там увижу? Молчи, – она махнула в мою сторону кухонным полотенцем, – увижу я там у тебя столетние труселя, а должны быть кружевные трусишки, которые и трусишками назвать сложно. А для чего?

–Для чего мне и правда трусы, которые и не трусы сейчас? На улице не май месяц…

–Для секса! – ответила подруга, приспуская собственные спортивные штанишки, в которых щеголяла по дому. У неё с трусами был полный порядок, – Кризис для женщины,дорогая, это не когда денег нет, а когда трусы и лифчик разного цвета. И этот кризис в голове. Ну не уйти тебе от Влада и что? Живи для себя.

–Ой, насмешила! – горько рассмеялась я, пародируя подругу, – «живи для себя!» Да какие трусы, когда надо стройматериалы покупать? Какие шубы, хотя я о ней уже десять лет мечтаю, – это же ремонт  в целой комнате, а может и на коридор ещё хватит!

– Дура, – оборвала меня Анжела, – дурёха! Знаешь почему? Потому что Владик твой о таких вещах не задумывается. Он на себя денежек не жалеет, доказать? А ты посчитай все что он ежедневно тратит на собственную персону?

Я опустила глаза, понимая, что подруга бесконечно права. Но кто то же должен нести ответственность? И как так получилось, что будучи младше мужа на десять лет, ответственной за все в нашей семейной жизни стала я?

–И ещё дура в квадрате, что Пашу отпустила, – не унималась Анжела, которой я рассказала о недавней встрече, – надо было поулыбаться, взять телефон. Встретиться в конце концов. Может и стимул бы появился трусы себе новые покупать. Нам же, мамами нашими воспитанными в большинстве своём, и бабушками, войну прошедшими, с малых лет вдалбливают: для детей, для семьи, для мужа, для Родины, для Бога, прости меня грешную, а для себя? Хоть раз «для себя поживи» сказали? А, что тут говорить? Моя такая же. И я такая же. Иногда хочешь ведь чего то безумно, а разрешить себе не могу. Например, в отпуск хочу в Турцию, одна!

Анжела плеснула в стопки водочки из запотевшей чекушки, которую достала из морозилки во время своего монолога и сказала тост:

–За отпуск!

Мы выпили и я задумалась о том, что отпуск – это, пожалуй, самое замечательное, что сейчас могло со мной случиться. За все эти годы совместного проживания в отпуск к тёплому морю в тёплые страны мы ни разу не ездили, а возможности были…Но разве Влад отпустит, одну? И потом, Ванюша, куда же я без него? А в отпуск хочется. Хочется уехать далеко – далеко. Так далеко, что бы даже намёк на существующие в жизни проблемы казался нереальным. Но как? Денег то все равно нет.

Это вечное безденежье изматывало морально. Деньги были, но стройка дома  затягивала их  в себя не хуже промышленного пылесоса. Как там пел Вини Пух про мёд: «Он есть и вот его нет»?

–Знаешь, про Пашу этого, беру свои слова обратно, правильно сделала, что не связалась, – подумав, выдала Анжела – рано или поздно он узнал бы о твоей унылой лодке под названием семья Смирновых, да и сам факт того, что ты с ним переспала, был бы не в пользу твоей удачной семейной жизни. А планы на будущее этих отношений, – Анжела Пашу видела лишь пару раз, мельком, – строить не надо. Что ему мешало, если ты и правда ему понравилась, отбить тебя у этого Леши? Ну или утешить потом? Так что ну его, пусть катиться на своей «Мазде» лесом.

–Анжела, – всхлипнула я, – милая, как мне все это надоело, ты не представляешь. Мне ещё нет тридцати пяти, а у меня чувство, будто ничего интересного в моей жизни уже не случиться. Остаётся лишь плыть по течению и доживать своё. Ужасное чувство, понимаешь?

Подруга кивнула, предлагая осушить ещё по рюмашке.

–Знаешь, – сказала Анжела, поднимая стопку, – люди говорят, что после сорока лет жизнь только начинается, так что подожди немного, тебе ещё не сорок. А если серьёзно, то ещё раз говорю,заведи себе любовника.

–Заведи! – фыркнула я, – Любовник как то не похож на домашнее животное, что б его заводить? И не могу я, как представлю, что это с чужим мужчиной где то как-то урывками, на чужой кровати, бррр. Грязно это все как-то и подло, наверно. Влад же мне не изменяет.

–Что касается Влада,– ухмыльнулась подруга, – ну раз он не изменяет, как тебе кажется! – она многозначительно подняла руку с растопыренными пальцами, словно упреждая все возможные оправдательные аргументы с моей стороны, – а только выпивает, то и ты тогда пей. Вдруг все выпьешь и ему не достанется? Согласись, отличный план мести? И главное, сколько женщин им воспользовались: кто от великого ума, кто от великой любви! Так что срабатывает, поверь. Зато все будет по принципу: ты мне, я тебе! Ну а про чужого мужика, то кому как. Я бы предпочла такое милое животное и чтоб  пмж в чужом доме, а то вдруг он к лотку не приучен? Или ещё хуже, решит у моего лотка окончательно поселиться?

Я хотела засмеяться, представив себе «животное домашнее, обыкновенное из подвида: носки разбрасывающее», но поняла, что мне не смешно. Давно не смешно. Я перестала смеяться. Недавно в театре была с коллегой по работе. Давали комедию, смешную, наверно, потому что все смотрели на сцену и хохотали до слез, а я наблюдала за зрителями и не понимала: что там такого показали, что они так ухохатываются?

– Нет, Анжела, никого мне не надо, это точно. Мужчину вижу и сразу думаю: в чем подвох? В чем он уродом окажется? Как представлю, что он до меня дотрагивается, меня аж подташнивает.

–То есть, пять минут назад ты говорила вполне серьёзно? – протянула Анжела удивлённо, -ну это, подруга,ё уже диагнозом попахивает.

Мы ещё долго разговаривали о чем то своём, о женском, под тёплым светом настенного светильника на кухне. Ваня смотрел мультики и играл в машинки, которых у Анжелы было много. Они остались от единственного сына, студента первого курса, учившегося в соседнем городе. Так и заснул, сидя на диване в окружении целого автопарка…

Глава 1.6

Работа – дом, дом – работа, и ещё разные секции и подготовительные занятия будущего первоклассника Ивана вечерами. С мужем я почти не виделась. Когда мы с Ваней уходили в садик и на работу он ещё спал, а когда возвращались вечером после бассейна, музыкальной школы и иных детских радостей, то Влад, чаще всего, уже спал. А если и удавалось поговорить, то почти каждый раз это заканчивалось скандалом. Неустроенный быт в недостроенном доме плохо располагал к общению, а заодно, окончательно отбивал желание что то делать в опостылевшем семейном гнезде.

Вслед за осенью пришла зима и Новый год с его праздничным настроением. Ради Вани, ждавшего праздника и чуда, я купила новую искусственную ёлку, а к ней игрушки и море мишуры. Вдвоём с сыном мы принялись расклеивать дождик вдоль серых стен, пытаясь создать хоть какую то атмосферу праздника в семье. За этим занятием нас и застал Влад.

–А что это вы тут делаете? – спросил он, по обыкновению усаживаясь на стул между плитой и столом.

–К новому году готовимся, не видишь что ли? – ответила я, спрыгивая с табуретки, – Кушать будешь? У нас тушёная капуста.

–Мяса хочу, на х…р мне твоя капуста?!

Я, хоть и привыкла к выходкам мужа, но как то растерялась.

–Ваня просил, он любит капусту и потом, она с тушёнкой. Вчерашние котлеты сейчас разогрею.

Влад как-то обречённо махнул рукой:

–Что у меня за баба, не спать, не хлебать! Ешь сама свою капусту!

Он демонстративно поднял крышку  с кастрюли, словно сомневался, что на плите действительно тушёная капуста, а потом бросил её обратно так, что кастрюля опрокинулась, залив содержимым всю плиту. Муж развернулся, пройдя мимо меня, смахнул с старенького дивана разложенную мишуру и плюхнулся на него с выражением какого то дикого отвращения ко всему на лице. Словно это его только что незаслуженно оскорбили..

–Ну ты и скотина, – только и смогла сказать я, сдерживая слезы. Ваня заплакал в голос, собирая с пола спутавшуюся мишуру.

Влад нажал на кнопку на пульте и телевизор заорал на всю громкость динамиков, будто нас и не существовало в этом доме.

Я обхватила сына за плечики, пытаясь успокоить. С остатками мишуры мы поднялись по деревянной, грубо сколоченной лестнице на второй этаж и закрылись в своей комнате.

–Мам, – всхлипнул Ваня, – давай уедем куда-нибудь на Новый год? Пожалуйста, не будем встречать праздник с ним.

Дверь в комнату сына с шумом распахнулась:

–Давай, настраивай сына против меня, дура! – Влада аж перекосило от злости, голубые глаза казались совсем бесцветными, – Дура тупая, тебе сказали: я мясо люблю. Не буду я всякую траву жрать.

–Знаешь что, -взвилась я, – ты меня спросил, успеваю ли я за этим мясом после работы съездить? Ты спросил, есть у меня деньги мясом тебя кормить? Я и так в школе с восьми до пяти, в две смены ишачу. А ты за пол года ни разу ребёнка вечером на занятия не отвёз. Можно подумать, ты у нас сильно занят!

–Не переломилась, – Влад ухмылялся, – сидите там, в школе, ляжки тянете (это было его излюбленное выражение), чаи гоняете в перемену, детям херню всякую втираете. Не мешки разгружала – съездишь. И что бы мясо было – меня не волнует, поняла?

Не дожидаясь моего ответа, Влад хлопнул дверью.

Я буквально съехала на пол, обхватив колени руками и заплакала. Плакала я последнее время часто. Но потом как то становилось легче. В первом порыве хотелось уйти, собрать вещи, уехать, но наступало утро и с ним возвращалось то самое противное аморфное состояние: что воля, что не воля.

Меня, яркую, энергичную, весёлую когда то, словно отключили от питания: сил не было. Однажды вспомнив слова Анжелы о токсичных отношениях, я  залезла в интернет и ужаснулась: все про меня. И пусть Влад ни разу не поднял руку, он был домашним тираном чистой воды. Пару оскорблений, брошенных мимоходом, навязанное мнение (он же старше, умнее), а вместе с этим и постоянный акцент на том, какая же я глупая; попытки внушить отсутствие женской привлекательности и вот оно: никчёмный мужичек терроризирует вполне себе ранее самодостаточную и уверенную в своих силах женщину. Как там, у классика: «паучок муху – Цокотуху в уголок уволок». И вот уже красавица превратилась в неухоженную, задёрганную бытом женщину непонятных лет: все в дом, все в семью и ничего для себя, уже нелюбимой; умница и правда чувствует себя полнейшей дурой и боится открыть рот: а вдруг снова сморозит какую то глупость под покровительственно – понимающим взглядом своего надменного муженька, который после выскажет ей все, что думает о женском интеллекте; жизнерадостная, привыкшая к мужскому вниманию женщина, вдруг превращается в абсолютно асексуальное существо, потому что раз в месяц (на большее то он и не способен), её мужчина, неожиданно вспоминает о том что у его жены есть потребности, и совершает свой «подвиг» с таким видом, будто одолжение делает, нашёптывая ей в ухо, что на такую фригидную и никчёмную в постели, кроме него никто и не взглянет, да и он с ней из большой жалости. Знакомо?

И мне было знакомо. Мой нынешний портрет прорисовывался в полной красе. А уж каким привлекательным было будущее?

Жалела ли я себя? Еще как. И хотелось, что бы меня пожалел весь мир, я же такая несчастная, жертва. Но Анжела была права, что я делала для того, что бы перестать быть этой самой жертвой? Получился какой то порочный, заколдованный круг…

Глава 1.7

Перед новым годом, видимо, подозревая, что мыс сыном и правда можем уехать в деревню, оставив его в одиночестве встречать праздник, Влад резко сменил пластинку. Нас ждал заботливо украшенный дом. Он купил новую мишуру и развесил её вдоль стен, закрепил гирлянды разноцветных огоньков на окнах, и притащил из гаража коробки с старой ёлкой и ёлочными игрушками. Теперь у нас оказалось две ёлки: по одной на этаж.

Влад позвонил мне и сам забрал сына из детского сада. В музыкальную школу в тот вечер они не пошли, и я застала их, наряжающих ёлку.

Всю предновогоднюю неделю Влад был похож на нашкодившего маленького щенка. Видимо, понимая, что перегнул палку, он вечерами встречал нас готовым ужином, и даже одним чудесным морозным вечером  уехал с сыном на горку, кататься на ватрушках. И если я, сама того не желая, огрызалась на какую то мелочь, Влад превращал все в шутку.

Правда заключалась в том, что это была не первая трансформация мужа. Понимая, что я, хоть и эмоциональный, но очень терпеливый по натуре человек, вот вот дойду до белого каления, он сбавлял обороты и превращался в эдакую приторную слащавую снежинку с теми самыми легендарными глазами кота из мультика про Шрека. И как такого золотого бросишь? И кем ты себя будешь чувствовать после этого? Такой человек прекрасный, все в дом, все в семью, и сыном занимается. Снова по кругу…

–Катя, давай уедем на Новый год в деревню, к твоим родителям?– предложил Влад, обнимая меня за плечи, – Проведём праздник все вместе, по семейному.

Я мыла посуду, оставшуюся после ужина и от неожиданности чуть не выронила тарелку в раковину. Влад рушил все наши с Ваней планы праздничного побега. Я развернулась, полная решимости сказать, что не смотря на его прекрасное поведение в последнее время, Новый год мы собираемся встретить вдвоём с сыном.

–Я знаю, что я свинья, – начал Влад, прижимая меня к себе и не давая сказать ни слова, – не бросайте меня одного, пожалуйста. Я ведь вас очень люблю. Я же все равно приеду за вами, даже если вы уедите без меня.

Он попытался поцеловать меня, но я лишь дёрнулась, подставив щеку. Последнее время не то что целоваться, я старалась даже не касаться мужа без необходимости. Меня словно током ударяло, заставляя сжиматься в комочек. Было неприятно до дрожи. Раньше такого не случалось. Не скажу, что бы испытывала дикое желание непременно прижаться к Владу, поластиться, как домашняя кошка, но и такого отторжения как сейчас я не испытывала.

–Ладно, Влад, собирай вещи. Мы едем завтра утром, пораньше. Надо ещё в магазин заскочить, купить продуктов к праздничному столу.

***

Что может быть веселее чем Новый год в деревне. Родители были бесконечно рады нежданным гостям. Отец натопил баню, мама колдовала на кухне. Стол был накрыт, а на плите доваривался её фирменный хаш – завтра наступит утро первого января, а вместе с ним придёт похмелье и лучше всех изгонит этого нежданного гостя конечно же горячий, наваристый хаш!

Все было как положено: бой курантов, загадывание желаний и даже фейерверки. Влад не отходил от меня, то и  дело прижимая к себе и целуя в щёчку:

–Мамуля, – словно мантру, повторял он, – ты такая у меня хорошая, Я же тебя так люблю.

«Наверно любит, – думала я, – только по своему. И я его, наверно, то же как то по своему любою. Пусть у нас уже все наладится».

Клуб светился одиноким фонарём в конце заботливо расчищенной от снега дороги. Но это одиночество было обманчивым. Скоро там соберётся вся деревня.

Народ притащил с собой все, что только было не съедено и не допито за новогодним столом. Заведующая с отчаянием носилась у дверей, пытаясь образумить подгулявших граждан:

–С ума сошли? Нельзя в клуб с водкой!– кричала она, – Да не суй ты мне эти огурцы!

И тут в дело вступило старшее поколение.

–Дочка, – подхватила меня под рукав непонятно откуда явившаяся тётушка, – ну ка пойдём, подсобите.

Мы принесли из-за сцены будку для голосования, поставили в ней стол и велели всю закуску сгрузить туда. Потом, кто то маркером на большом листе написал: «капля добра!» и повесил на будку. Туда же сгрузили большинство алкоголя. В качестве народной дружины выступили бабушки..

Это был самый весёлый новый год. Все по очереди, чинно скрывались за шторкой и опрокидывали свою «каплю добра», не забывая добротно закусить. Так как употребить выше меры никому не давали, а влезть без очереди было нереально: страждущие не пустят, получилось, что никто не напился, зато все «убились» в танцах и веселье, в разгар которых начались конкурсы. Как это часто бывает на деревенских праздниках и свадьбах, конкурсы были в меру пошленькие.

Влад и сам не понял,как оказался в числе конкурсантов. Им, в паре с милой дамой, муж которой уже мирно посапывал в зрительном зале ( «накапался» мужчина) всучили банан и велели очистить его съесть без рук быстрее, чем остальные пары конкурсантов. Пышногрудая соседка, приготовилась обязательно победить в конкурсе и для скорости процесса взяла Влада за грудки:

–Минуточку, женщина,– завопил Влад на весь зал, – я женат!

Но, не тут то было, закусив бананом, она смачно чмокнула моего мужа, размазав остатки фрукта по его физиономии, а зал зашёлся в приступе хохота.

–Ой, Катька, – услышала я рядом голос соседки, – хороший у тебя Влад. Весёлый, не напился, как некоторые, драться не лезет, за бабами не бегает. А мой дома в новогоднюю ночь сидит, у телевизора. Никуда его не вытащить. Нашёл – молчит и потерял – молчит. Скучно.

«Скучно! – подумала я, – Работает мужик , двое мальчишек в школу сам возит, все свободное время с ними, в сарайке пропадает, не выпивает совсем, а ей – скучно! Пойми нас, женщин? А может и я, такая же, сама не могу понять, чего мне надо?» Но в слух я этого, разумеется, не сказала, а подтолкнув приятельницу под локоть, указала ей на будку и предложила капнуть по чуть чуть.

Впереди было ещё пара дней новогодних праздников. Накатавшись с горки, напарившись в бане и просто навалявшись у телевизора, мы вернулись в город, домой.

–Знаешь, Влад, – начала я разговор как то вечером, сидя у телевизора за просмотром очередной новогодней комедии,– знаешь, если мы хотим сохранить нашу семью, нам надо доделать ремонт. Эта серость все убивает.

Я обвела взглядом потолок из досок, серые стены и пол, покрытый фанерой. Развешенная ёлочная  мишура лишь подчёркивала убогость. Влад сидел рядом, разместив на подлокотнике дивана тарелку с закуской и чекушку. Первое время мне было дико, как человек может пить один? Но потом я перестала обращать на это внимание: себе дороже. Сейчас праздники, и муж считает, что имеет законное право отдыхать.

–Знаю я, – вздохнул Влад, – только мне надоело работать. Работать и все время во что то вкладывать. Я и денег никаких не вижу. Я машину хочу нормальную. Объект обещали большой, заработаю, куплю себе машину, тогда и ремонтом займусь.

–Себе? – спросила я.

–Ну и тебе, разумеется, – с раздражением ответил Влад, – только полностью у меня не хватит, кредит брать будем.

–Влад, – понимая, что мы снова оказались на слишком скользкой теме для разговора, начала я, – ты же знаешь, что я категорически против кредитов.

–Вот что ты за баба такая!– вдруг сорвался муж. Куда и делся тот немного простоватый, заботливый Влад, которого видели в нем окружающие и которым он был эти пару прошедших недель? – Обязательно надо настроение испортить. Выходила бы замуж за миллионера, он бы тебе все и сразу купил! Видела, за кого шла.

–Я, пожалуй, и правда, пошла, – сказала я, налила себе чая и поднялась на второй этаж. Уж лучше книжку почитать, чем слушать эту ахинею. Все вернулось на круги своя. На самом деле хотелось завыть от какой то безысходности, но показывать свои слезы Владу и расстраивать Ваню, игравшего на втором этаже в компьютер, совсем не хотелось.

Глава1.8

-Понимаешь, Анжела, – мы встретились с подругой в торговом центре. Она буквально силком вытащила меня за покупками. Приближалась весна и в женщинах просыпался охотничий инстинкт. Скоро придёт время скинуть шубки, дублёнки и пуховики и продемонстрировать миру свою красу, – если раньше я испытывала к Владу хоть какие то сильные эмоции: раздражение, гнев, злость, то теперь я словно устала от них. Мне стало все равно.

–А он? – спросила Анжела, подливая из чайничка вкусный молочный улун ( откуда она все эти чаи – вкусняшки знает?)

Нет, все таки нет ничего более приятного, чем сидеть в кафешке торгового центра после удачных покупок. Это сладостное чувство предвкушения демонстрации будущих обновок. Все мы в душе первобытные охотники, только охотимся теперь не за зверьём ради пропитания, а за красивой вещью. Поймал, примерил – мимо, поймал, примерил – бинго! И полигоном для нашей охоты стали торговые центры.

–Ну, а он? – повторила свой вопрос подруга.

–А что он? – ему как будто не хватает наших ссор. Он мирно жить не может. Я пыталась к нему прижаться, приласкаться, так он как дурак, ржёт и щиплется. Ласки у него такие. У меня все бока синие от таких ласк. Подойдёт, щипнёт и заржёт. Я ему пообещала, что ещё  раз и заеду чем не попадя.

Анжела рассмеялась.

–Тебе смешно? – надулась я.

–Не на тебя, – ответила анжела, отламывая десертной вилочкой кусочек пирожного, – я просто представила как я с Мишкой так заигрываю. Надо попробовать.

Миша был последним ухажёром Анжелы, но я его ещё не видела, да и зачем?

–Смотри, понравится твоему Мише щипаться, он и тебе все бока пообхватает, – я ухмыльнулась, – потом не жалуйся.

–Если серьёзно, дорогая моя, – Анжела на секунду задумалась, рассматривая в огромном окне светившиеся, окна новостроек, – то Влад твой не только тиран, он ещё и вампир порядочный, если так можно выразиться. Он не умеет жить в положительных эмоциях, в тепле, любви, в заботе. Может, у него в жизни такого и не было никогда? Откуда мы знаем? А вот отрицательные эмоции его заводят, ему в них все понятно и комфортно. Он от тебя так подпитывается. Доведёт тебя до ругани, получит свою подзарядку и оставляет, опустошённую, в покое на какое то время. У тебя, кстати, голова потом не болит? Нет такого ощущения утомлённости, усталости?

–Два вопроса: зачем оставлять в покое? – сказала я, согласно кивая, – И второй: я ведь и сама неплохо его провоцирую. Мне завестись с пол оборота – раз плюнуть.

Анжела прищурилась:

–Ты и правда не понимаешь? Если он тебя совсем выкачает, то ты помрёшь. Да, да, – она кивнула, глядя в мои недоумевающие глаза, – получишь какую-нибудь хрень хроническую и все, нет у Влада батарейки. Это он на подсознательном уровне понимает. Ну а по поводу тебя, то как женщина, существо все же более эмоциональное, чем мужчины, ты подстроилась под эту модель поведения. Ты изначально, по собственному неведению, приняла его правила игры. Вы, как гармоничная пара, не выработали какие то свои, не приняли за основу твои, вы пошли по жизни с его правилами, да и были ли у тебя шансы, дорогая?

Анжела давно увлекалась психологией. Она не превратилась в маньячку – консультанта для своих подруг, пытающуюся анализировать и комментировать каждый поступок окружающих, она просто много читала, смотрела, проходила какие то курсы. То есть вела себя как адекватный учёный, погрузившийся в интересное исследование и мнение своё высказывала крайне редко.

–Эх, Катерина, такие разговоры не за чайником чая вести надо, но я попытаюсь кратко сказать тебе то, что ты и сама знаешь. Кто есть Влад? Работяга из обычной семьи таких же работяг. Одинокая мама, всю жизнь в цеху на заводе, воспитывающая сына, молодая и привлекательная, ещё хочет любви и внимания. А теперь предположи его детские эмоции? Вариантов море, но, пожалуй, одно точно: есть какая то обида на маму, отсюда и негатив, который переносится на всех женщин без исключения. Плюс, отсутствие образования. Я согласна, полно идиотов с дипломом, но и ты согласись, лучше начитанный идиот с дипломом, чем идиот совсем пустой. С первым можно хотя бы попытаться договориться, а второй прав и точка. И при этом муж твой дитя улицы, жизнь знает от и до.

Она подняла руку, подзывая официанта. Чай слишком быстро кончился, как и пирожное.

–Анжелка, – я подпёрла щеку ладонью, готовая вот-вот расплакаться, – до чего же ты умная и как я тебя люблю…

–Ага, – отозвалась та, – умная и, поэтому, одинокая. Сижу одна вечерами в своей квартире, и, иногда, так тошно, что и твой Влад бы сгодился. А что? – она улыбнулась, – Рукастый мужик, все шкафчики бы на место прикрутил, а то того гляди кухонный гарнитур на голову упадёт.

–Ошибаешься, дорогая, – парировала я, – не было бы у тебя никаких шкафчиков, потому что ремонта у тебя то же не было бы.

Глава 1.9

В преддверии весны мы с Ваней заболели очередной сезонной заразой. Сидя вторую неделю на больничном, я попросила Влада отвезти нас сыном в деревню. Сама вести машину я не могла, а сил ухаживать за больным ребёнком уже не было. У Влада на работе был большой объект с очень жёсткими сроками, за который муж должен был получить хорошие деньги. Он приходил вечером уставший, злой и голодный, а мне было так плохо, что я едва могла сготовить какую то похлебку. И он согласился отвезти небольшое кашляющее и чихающее семейство в деревню.