Три года

Двадцатилетний Ван Су, невысокий и худой, добросовестно трудился на шахте, добывая уголь. Он работал на самом тяжёлом участке, мечтая быстрее накопить денег и снять жильё, чтобы пригласить к себе жену. Каждую ночь, свернувшись калачиком в холодном бараке, он вспоминал свою любимую и надеялся на скорую встречу.

Вторая мировая война окончилась поражением Японии, и Южная часть Сахалина вошла в состав Советского Союза. Но через несколько лет началась гражданская война – конфликт между Северной и Южной частями Кореи, в котором участвовали СССР и США. Ван Су оказался отрезан от родины «железным занавесом», без возможности выехать с Сахалина. Пришла и другая беда – должно быть, от всех тягот и лишений у Ван Су появились признаки страшной болезни – лепры, по-другому – проказы. Из-за болезни его отправили в далекую Среднюю Азию, в глухую деревню.

В те годы не существовало понятия амбулаторного лечения для больных лепрой, им была уготована пожизненная изоляция, фактически больных обрекали на долгую унизительную смерть. Можно только представить, какие жуткие условия были в лепрозориях. Но Бог смилостивился – диагноз Ван Су не подтвердился.

Ван Су оказался на свободе и здоровым, но с плохим знанием русского языка, без образования, без нормальных документов и совершенно один. Из документов было временное удостоверение личности без гражданства, которое крайне ограничивало передвижение. Вернуться в Корею невозможно, на Сахалин – нужно специальное разрешение или советское гражданство. Так и скитался Ван Су по городам и весям. Создать семью не получилось; всё реже и реже вспоминал он свою жену. Первый год Ван Су часто представлял такую сцену: вот он в новой белой рубашке, в старых потрепанных чёрных брюках, поношенных пыльных ботинках встречает свою Ген Ок. В корейской традиции мужчинам не принято выражать свои чувства, но он так рад её видеть, что обнимает и целует её при людях – так сильно хотел он увидеть свою жену, с которой уже год был в разлуке. Вспомнил, как откладывал заработанные деньги и считал, сколько ему нужно времени, чтобы появилась возможность снять маленькую комнату, и тогда он сможет пригласить свою супругу. Мечтал о семье, детях, обязательно должен был родиться сын. Но с каждым месяцем и годом он все реже и реже вспоминал свою Ген Ок, а оказавшись в Средней Азии, окончательно потерял надежду. В его воспоминаниях она осталась застенчивой симпатичной девушкой с большими мягкими глазами, длинными собранными в пучок волосами, нежной шелковистой кожей, маленькой упругой грудью, и ещё запах, лёгкий запах детского молока, который исходил от её тела, его он долго не мог забыть. Никто не предполагал, что это будет первая и последняя их ночь вдвоём. Как жила она все эти годы, как сложилась её жизнь, ведь он совершенно ничего не знал о ней. Ван Су не мог представить её старой, для него она оставалась такой же юной и красивой, как в молодые годы, с озорными смеющимися глазами.

…Когда появились первые сообщения о поездках сахалинских корейцев на родину, о возможностях найти своих родственников, Ван Су просто боялся, ведь прошло 62 года. Все эти годы он жил в Средней Азии, получил советское гражданство, его родители давно уже умерли, а жена… может, замуж вышла, зачем её тревожить. Но невыносимые тоска и боль с новой силой охватили его, и он решил всё-таки попасть на родину, найти могилы своих родных, поклониться им. Вот об этом и было письмо, которое получил мой отец.

Красный Крест Южной Кореи провёл большую работу, и случилось чудо: Ген Ок нашлась, и она жива.

Не менее драматичная история сложилась и у Ген Ок. По корейской традиции она жила с родителями мужа, и в первый год очень надеялась приехать к нему. Но время шло, никаких вестей от Ван Су не было. Куда писать, кого спросить, где искать? Уже нет японской оккупации, закончилась гражданская война, страна в руинах, жив или погиб – никто не знал. Повторно выйти замуж без развода и свидетельства о вдовстве в те времена было нереально, да Ген Ок этого и не хотела. Так и жила, ухаживая за свекром и свекровью. А когда они умерли, пришлось освободить дом, никаких прав на него Ген Ок не имела. И тогда она поселилась при церкви. В Южной Корее много последователей протестантских традиций христианства, одна из таких общин и приютила Ген Ок.

Потребовалось больше года, чтобы оформить для Ван Су загранпаспорт. Все расходы взял на себя Красный Крест Кореи. Для встречи Ван Су с женой сняли номер в небольшом отеле. И вот, наконец, супруги увиделись – 63 года спустя. Это были уже старые люди, время безжалостно, никого не щадит. Обоим было уже за восемьдесят. Нет, они не бросились обниматься, как это бывает в фильмах. Какое-то мгновение они рассматривали друг друга, вспоминая черты лица, которые остались в памяти. В глазах Ген Ок, всегда мягких и добрых, отразилась такая печаль и тоска! Ван Су не смог сдержать своих чувств, подошёл и молча обнял свою любимую. Они стояли так, обнявшись, опустив головы, в полном молчании, не произнося ни слова. Не было ни слёз, ни рыданий. Была пронзительная тишина, и немолодая пара, стоявшая посередине комнаты. Сложно представить и описать словами их встречу… Кто виноват в этой трагедии? Почему это случилось с ними?

Всю ночь после встречи Ген Ок не могла уснуть, ворочаясь в кровати, вспоминая прожитые годы. Не было слёз, не было обид на свою горькую судьбу. Её только тревожило, что она не может приготовить утром рисовую кашу и накормить мужа, ведь в отеле не было у неё ни кухни, ни посуды. Утром Ген Ок, низко кланяясь, извинилась перед мужем за то, что не может выполнить свою традиционную обязанность:

– Извините, я не смогла приготовить завтрак…

От неожиданности у Ван Су перехватило дыхание, его спина ещё больше сгорбилась, кисти рук задрожали, глаза увлажнились. О какой каше она говорит, ведь они не виделись 63 года, проклятая судьба лишила их всего, всего… Хотелось кричать, стучать, но он смог только тихо, тихо прошептать:

– Всё хорошо, хорошо… Не беспокойся…

Слеза предательски скатилась по щеке старика.

В этом, наверное, вся суть женской природы. Верность, уважение и любовь к своему мужу Ген Ок бережно хранила все эти годы.

И об этом рассказал Ван Су в последнем письме моему отцу, после чего поблагодарил его и добавил, что готовится к окончательному переезду в Южную Корею.

Часто мы слышим фразу «такова судьба». Но что же это такое? Как её измерить? Можно ли на неё повлиять? Или всё предопределено свыше, и мы бессильны что-либо изменить? В детстве я думал: как здорово было бы родиться сыном короля или миллионера, не нужно ничего добиваться, всё уже есть. Живи и наслаждайся жизнью. Нет, такая жизнь не по мне, скучная, неинтересная. Если чего-то хочешь от жизни и если есть для этого желание и силы, нужно стремиться и добиваться. Даже сейчас я могу и должен влиять на свою судьбу. От чего это зависит? Думаю, только от меня. В любой ситуации есть возможность изменить судьбу. Наши герои выжили и смогли встретиться. Это тоже счастье. В моей ситуации твёрдо убеждён, что нужно продолжать жить и радоваться каждому дню и часу, даже когда буду прикован к кровати в памперсе, я должен и буду улыбаться и заставлять вокруг меня улыбаться, умирать с улыбкой на лице. Это нужно мне, это нужно родным. Суицидальные мысли – это слабость, улыбаться не потому, что я такой сильный, просто очень хочу дойти до своей вершины горы Нараямы. На моём прощании должна играть красивая мелодия, а не похоронный марш.

V

Думаю, мои родители умели сочувствовать чужой беде, потому что сами не понаслышке знали, какой трудной бывает жизнь.

Моей маме Сун Ен тоже досталась нелёгкая доля. Выйдя замуж, она оказалась в большой семье, жила с родителями своего мужа, его сёстрами и братом, да ещё растила троих собственных детей: меня, моего брата и сестру. Жили мы в корейском посёлке (так назывался, потому что там компактно проживали корейцы) в частном деревянном доме, убогом и некрасивом, таком же, как и у всех остальных. Отопление было печное, рано утром разжигали дровами печь, затем добавляли угля. Если дымоход был забит сажей, огонь разгорался плохо и было много дыма. Высота потолков в доме, может быть, до двух метров, легко можно достать рукой, стены и потолки белили известью, рамы окон красили белой эмалевой краской, полы – в ярко-коричневый цвет. Снаружи дом был обит какими-то серыми необструганными досками, раз в год наружные рамы окон красили синим цветом, крыша была покрыта тёмно-серым шифером. Дома выглядели безобразно, словно из плохой сказки пришли такие избушки на курьих ножках, как ни повернись, выглядели одинаково со всех сторон.

Первые пятиэтажные хрущёвки, которые появились в 60-х годах, с центральным отоплением и печным титаном в ванной комнате, казались настоящими дворцами. Из бытовой техники у нас был только холодильник «Бирюса», который гудел как трактор, имел две полки и морозильную камеру с постоянной наледью, но в то время и это считалось шикарной техникой. Еду готовили на обычной печи с двумя чугунными конфорками, в которую нужно было постоянно подбрасывать уголь. Маленьким я очень любил прижаться к стенке печки и греться. Уборная стояла на улице, вместо туалетной бумаги использовали газеты, старые книги. Был центральный водопровод, но вода шла только холодная. Посуду мыли с хозяйственным мылом и содой. Раз в неделю, по выходным, в ванной комнате растапливали печь, грели воду, и все мылись. Бельё меняли раз в неделю. Для мамы самой тяжёлой домашней работой была стирка постельного белья: сначала прокипятить в ванне, затем вручную на стиральной доске растереть, прополоскать, высушить, аккуратно сложить и утрамбовать ногами.