Тысячелетник: Истоки

Я почти рассмеялся. Его самоуверенность была типична для новообращенных – они всегда переоценивают свои силы.

– Ошибаешься, мальчик, – ответил я спокойно. – Это мой город. И был моим задолго до твоего рождения.

Я видел, как в его глазах мелькнуло сомнение. Он чувствовал мою силу, древность моей крови. Но гордость не позволила ему отступить.

Он атаковал с яростью и скоростью молодого вампира – впечатляющей для человека, но предсказуемой для того, кто живет тысячу лет. Я уклонился от его удара с легкостью танцора и нанес свой – рукоятью катаны по затылку. Он рухнул на колени, ошеломленный.

– Кто тебя создал? – спросил я, приставив лезвие к его горлу.

Он усмехнулся, и в его глазах я увидел не страх, а странное удовлетворение.

– Он сказал, что ты придешь. Сказал, что ты не сможешь устоять.

– Кто? – я надавил сильнее, и капля крови скатилась по клинку.

– Тот, кто знает тебя лучше, чем ты сам, – прохрипел он. – Тот, кто вернулся за тобой.

В его словах было что-то жуткое, что-то, от чего холод пробежал по моему позвоночнику. Я знал, что должен получить больше информации.

– Имя, – потребовал я. – Дай мне его имя.

Молодой вампир собирался ответить, но вдруг его глаза расширились от ужаса. Он посмотрел мне за спину, и на его лице отразился такой первобытный страх, что я невольно обернулся.

Но там не было ничего, кроме теней и тумана. Когда я снова повернулся к пленнику, было уже поздно – он воспользовался моим замешательством и бросился к разбитому окну.

Я метнулся за ним, но он был быстр – отчаяние придавало ему скорости. Я видел, как его фигура растворяется в тумане ночи.

– Морф! За ним! – приказал я, но пес остался неподвижен, его взгляд был прикован к тому самому углу, куда смотрел молодой вампир.

– Что там? – спросил я, напрягая все свои чувства.

– Ничего, – ответил Морф, но его голос в моей голове дрожал. – И в этом проблема. Там пустота… словно дыра в ткани реальности.

Я подошел ближе, вглядываясь в темноту. И действительно – в том углу депо туман двигался странно, закручиваясь вокруг себя, словно вода, уходящая в слив.

Внезапно я почувствовал запах – тот самый, который не мог идентифицировать раньше. Теперь он был сильнее, чётче. И я узнал его.

Запах крови. Моей крови.

И еще одного существа – того, кто тысячу лет назад превратил меня в то, кем я являюсь сейчас.

Морф тихо зарычал, и я положил руку на его голову, успокаивая.

– Похоже, в игру вступает новый игрок, – сказал я, глядя на странный вихрь тумана. – Или очень старый.

Мы покинули депо, оставив тело для полиции. Я знал, что детектив Найт будет озадачен новой жертвой, не соответствующей почерку предыдущих убийств. Возможно, это заставит его копать глубже. А может, и обратиться за помощью.

Туман сгущался, когда мы возвращались к моему убежищу. В его клубах мне чудились лица – лица всех тех, кого я потерял за тысячу лет. И чьи-то еще, лица тех, кого я еще встречу.

Одно из них особенно четко проступало в белесой мгле – женское лицо с зелеными глазами, преследовавшее меня веками.

– Она возвращается, – тихо произнес Морф, поднимая морду к небу. – Туман приносит её.

Я не ответил, но внутри знал, что он прав. Тысячелетний цикл подходил к завершению. То, что началось в лесах каменного века, должно было получить свое разрешение здесь и сейчас.

И я знал, что не готов к этому.

Глава 3: Лицо в тумане

Ночь медленно отступала, но до рассвета оставалось еще несколько часов – достаточно, чтобы вернуться в убежище. Я шел по опустевшим улицам, где фонари отбрасывали бледные круги света на мокрый асфальт. Туман, казалось, следовал за мной, обволакивая ноги и цепляясь за плечи.

Морф был непривычно молчалив, погруженный в свои мысли. Его обычно уверенный шаг стал осторожным, настороженным. Он то и дело останавливался, оглядываясь по сторонам, словно ожидая нападения из темноты.

– Ты чувствуешь это? – наконец спросил он.

– Да, – ответил я, не останавливаясь. – За нами наблюдают.

Это ощущение преследовало меня с момента, как мы покинули депо. Словно чей-то взгляд, тяжелый и пронзительный, следил за каждым моим движением. Но сколько бы я ни вглядывался в тени, источник этого взгляда оставался неуловим.

Мы свернули на Ривер-стрит – старую улицу с фасадами зданий в викторианском стиле. Когда-то это был респектабельный район, теперь же – забытый уголок города, где время замерло столетие назад. Я любил эти места за их ненавязчивое напоминание о прошлом.

Внезапно Морф остановился, его тело напряглось, а шерсть встала дыбом.

– Впереди, – его голос в моей голове звучал напряженно.

Я проследил за его взглядом. В тумане, на перекрестке, стояла фигура. Женский силуэт, неподвижный, словно статуя. Она была слишком далеко, чтобы разглядеть лицо, но что-то в ее позе, в наклоне головы, заставило мое мертвое сердце сжаться от предчувствия.

Я сделал шаг вперед, и фигура исчезла, растворившись в тумане.

– Постой! – невольно вырвалось у меня.

Я бросился вперед, несмотря на предостерегающий рык Морфа. Она не могла уйти далеко – не так быстро. Но когда я достиг перекрестка, там никого не было. Только туман клубился вокруг фонарного столба, словно живое существо.

И запах – едва уловимый аромат полевых цветов и свежей земли. Запах, который я не чувствовал тысячу лет. Запах моего дома, моего племени, моей…

– Это невозможно, – прошептал я.

Морф подошел ко мне, принюхиваясь.

– Она была здесь, – подтвердил он. – И она не человек.

Я знал это. Знал с того момента, как увидел силуэт в тумане. Она не могла быть человеком – не спустя столько веков.

Мы продолжили путь в молчании. Ощущение наблюдения исчезло, но его место заняло что-то другое – тревожное предвкушение, словно перед грозой.

Когда мы наконец добрались до убежища, первые намеки на рассвет уже окрашивали небо на востоке. Я опустился в кресло, устало закрыв глаза. События ночи требовали осмысления.

Молодой вампир в депо, тело как подношение, странный запрос, и теперь – эта фигура в тумане… Все это складывалось в узор, который я пока не мог разгадать.

– Это началось, – тихо произнес Морф, устраиваясь на своей подушке. – То, чего ты избегал веками.

– Что именно? – спросил я, хотя в глубине души уже знал ответ.

– Возвращение, – его глаза встретились с моими. – Они возвращаются. Все они.

Я откинулся в кресле, позволяя воспоминаниям затопить сознание. Воспоминаниям о времени, когда мир был проще, и одновременно – бесконечно сложнее.

Франция, 1347 год

Дождь лил стеной, превращая улицы Парижа в грязные реки. Я стоял под сводами Нотр-Дам, наблюдая за процессией кающихся, движущейся к собору. Чума косила население города, и люди обращались к Богу в отчаянной надежде на спасение.

Я жил в Париже уже почти два десятилетия, выдавая себя за итальянского купца. Эпидемия не пугала меня – болезни смертных не затрагивали мое бессмертное тело. Но смерть, царившая вокруг, делала охоту слишком легкой и оттого лишенной азарта.

В то утро я заметил ее впервые – молодую женщину, помогавшую больным у стен собора. Ее темные волосы были спрятаны под капюшоном, но я видел ее лицо – бледное, с ярко-зелеными глазами, которые, казалось, светились изнутри.

Что-то в ней заставило меня замереть. Знакомые черты, которых я не мог видеть никогда прежде. И все же – ощущение, что я знаю ее, было неодолимым.

Весь день я наблюдал за ней, следуя на расстоянии. Она переходила от одного умирающего к другому, предлагая воду, утешение, молитву. Никакого страха заразиться, никакой брезгливости. Только бесконечное сострадание в глазах.

Когда наступила ночь, я решился заговорить с ней. Она как раз покидала последнего пациента, когда я возник из тени перед ней.

– Вы делаете благородное дело, мадемуазель, – сказал я на безупречном французском.

Она не вздрогнула, не испугалась – только подняла глаза и посмотрела на меня с таким спокойствием, словно ожидала этой встречи.

– Они нуждаются в помощи, – ответила она, и ее голос отозвался во мне странным эхом воспоминаний. – И в надежде.

– Боюсь, надежды мало, – заметил я. – Чума не отпускает своих жертв.

– Все мы чьи-то жертвы, месье, – она слегка улыбнулась. – Вопрос лишь в том, признаем ли мы это.

В ее словах звучал подтекст, который я не мог полностью расшифровать. Словно она говорила о чем-то большем, чем смертная болезнь.

– Могу я проводить вас? Ночь опасна даже для тех, кто не боится чумы.

– Для меня ночь не опаснее дня, – она поправила капюшон. – А есть вещи страшнее чумы.

– Например? – я невольно шагнул ближе, заинтригованный.

– Забвение, – она посмотрела мне прямо в глаза, и на мгновение мне показалось, что она видит меня насквозь – не маску итальянского купца, а древнее существо под ней. – Когда ты забываешь, кто ты.

Ее слова поразили меня как удар. За столетия я действительно начал забывать – свое племя, свою человечность, даже свое настоящее имя.

– Кто вы? – спросил я, уже зная, что не получу прямого ответа.

– Меня зовут Мария, – она отступила на шаг. – А вас, месье?

Я мог назвать имя, под которым жил в Париже. Или любое из сотен других имен, которые использовал за века. Но вместо этого с моих губ сорвалось:

– Эша.

Имя, которое я не произносил так давно, что почти забыл его звучание.

Она кивнула, словно подтверждая что-то для себя.

– Доброй ночи, Эша. Берегите себя от забвения.

И прежде чем я смог ответить, она скрылась за поворотом. Я бросился следом, но улица была пуста – словно она растворилась в воздухе.

Все последующие дни я искал ее у стен собора, в приютах для больных, на улицах города. Но она исчезла так же внезапно, как и появилась.

А через неделю в Париж пришел он – Демитрий, которого я не видел почти столетие. Мой собственный «ребенок», обращенный мной в минуту слабости, и ставший моим величайшим разочарованием.

Я помнил нашу последнюю встречу в горах Трансильвании, его обещание отомстить за то, что я отверг его методы, его жестокость, его стремление к власти.

Где-то в глубине души я знал, что появление женщины с зелеными глазами и приход Демитрия связаны. Но лишь много позже я понял, как именно.

Воспоминание растаяло, когда первый луч солнца проник сквозь щель в шторах. Я вздрогнул и поднялся, чтобы задвинуть их плотнее. Даже для древнего вампира прямой солнечный свет был неприятен – не смертелен, как для молодых, но болезнен и ослабляющ.

– Она предупреждала тебя и тогда, – заметил Морф. – Как делает это сейчас.

– Возможно, – я вернулся в кресло. – Но предупреждала о чем?

– О том, кто возвращается.

Я кивнул. Демитрий. Моя величайшая ошибка. Мой собственный «ребенок», которого я создал из сострадания, и который превратился в монстра даже по меркам вампиров.

Я не видел его почти два столетия – с памятной встречи в Вене, закончившейся кровавой бойней и пожаром, уничтожившим половину квартала. Я считал, что он погиб в том огне. Или хотел так считать.

– Если это действительно он, нам понадобится больше информации, – сказал я, поднимаясь. – И я знаю, где ее искать.

Сон мог подождать. Я направился к своему рабочему столу, где хранил записи о странных событиях в городе за последние месяцы. Любой след, любая аномалия могла быть связана с появлением Демитрия.

Я провел несколько часов, изучая газетные вырезки, полицейские сводки, сообщения в местных блогах. И постепенно картина начала складываться.

За последние три месяца в городе произошло несколько необъяснимых исчезновений – люди просто растворялись в воздухе, оставляя все свои вещи. Это не попадало в сводки убийств, поскольку не было найдено ни одного тела. Но если сопоставить даты исчезновений с фазами луны…

Я расчертил календарь, отмечая каждое исчезновение красной точкой. Они образовывали почти идеальный круг вокруг центральной даты – полнолуния, которое должно было наступить через две недели.

– Ритуал, – пробормотал я. – Он готовит ритуал.

Морф подошел к столу, изучая мои пометки.

– Жертвоприношение?

– Возможно, – я откинулся на спинку стула. – Но ритуал чего? Что он задумал?

Ответа не было, но я знал, кто мог бы его дать. Человек, знающий о древних ритуалах вампиров больше, чем кто-либо в этом городе.

Доктор Лилит Грей, специалист по оккультной истории и мой редкий человеческий… друг? Союзник? Я не был уверен, как назвать наши отношения. Но я доверял ей настолько, насколько вообще мог доверять смертному.

Встреча должна была подождать до вечера. А пока мне нужен был отдых – даже древним вампирам требуется восстановление сил после активной ночи.

Я устроился в своей спальне – комнате без окон, с тяжелой дверью и автономной системой вентиляции. Место, где я был максимально защищен от дневного света и незваных гостей.

Сон пришел быстро, но оказался беспокойным. Мне снились зеленые глаза, туман, и голос, зовущий меня по имени. Настоящему имени.

Я проснулся на закате, чувствуя странное беспокойство. Что-то изменилось в атмосфере моего убежища. Я прислушался – Морфа не было слышно, что само по себе было необычно. Обычно он дремал у двери моей спальни.

Осторожно я выскользнул из постели и бесшумно открыл дверь. Гостиная встретила меня полумраком и тишиной. Но запах… запах полевых цветов и свежей земли. Он был здесь, в моем убежище.

– Морф? – позвал я мысленно, но не получил ответа.

Я двинулся вперед, напрягая все чувства. И увидел ее – сидящую в моем кресле, словно она имела на это право. Ее темные волосы свободно спадали на плечи, зеленые глаза светились в полумраке, а на губах играла легкая улыбка.

– Здравствуй, Эша, – сказала она голосом, который я помнил из снов и воспоминаний. – Прошло много времени.

Я застыл на месте, не веря своим глазам. Она выглядела точно так же, как в средневековом Париже. Как будто для нее не прошло семисот лет.

– Кто ты? – спросил я, хотя в глубине души знал, что не получу прямого ответа.

– Имена имеют значение только для тех, кто в них нуждается, – она поднялась из кресла плавным движением. – Ты можешь звать меня Татьяной. Сейчас это подходит.

– Как ты попала сюда?

– Туман находит пути, – она сделала шаг ко мне. – Как и я.

– Где Морф?

– Твой пес в порядке. Он узнал меня… или то, что я представляю. Он не стал мешать.

Я не знал, верить ли ей, но интуиция подсказывала, что она не причинит вреда ни мне, ни Морфу.

– Зачем ты здесь, Татьяна? – я произнес ее имя с особой интонацией, давая понять, что не верю, что это ее настоящее имя.

– По той же причине, что и в Париже. И в Риме. И в дюжине других мест на протяжении твоей долгой жизни, – она подошла ближе, и я почувствовал исходящий от нее запах – не человеческий, но и не вампирский. – Чтобы предупредить тебя.

– О чем?

– О нем. О том, кто скрывается в тумане. О том, кого ты создал и кто теперь возвращается, чтобы закончить начатое.

– Демитрий, – произнес я имя, которое избегал произносить столетиями.

Она кивнула, и в ее глазах мелькнула тень.

– Он нашел способ, Эша. Способ получить то, что всегда желал.

– Власть?

– Больше. Гораздо больше, – она покачала головой. – Он нашел древний ритуал. Тот, что позволяет вампиру поглотить сущность своего создателя.

Я невольно отступил на шаг. О таком ритуале я никогда не слышал, но сама идея была ужасающа.

– Если он преуспеет, – продолжила она, – он получит не только твою силу, но и твои воспоминания, твое знание. Все, что делает тебя тем, кто ты есть.

– И что останется от меня?

– Ничего, – ее голос был мягким, но беспощадным. – Ты исчезнешь, словно тебя никогда не существовало.

Я молчал, осмысливая сказанное. Демитрий всегда жаждал власти, но это… это выходило за рамки даже его амбиций.

– Почему ты предупреждаешь меня? – спросил я наконец. – Кто ты на самом деле? Почему появляешься в моей жизни на протяжении веков?

Татьяна улыбнулась – печальной, древней улыбкой, которая не соответствовала ее молодому лицу.

– Я – хранитель равновесия, – сказала она. – Того, что удерживает мир от хаоса. Если Демитрий получит твою силу, равновесие будет нарушено. Это затронет не только вашу вражду, но и весь мир теней.

– Мир теней?

– Тот, что существует параллельно обычному миру. Мир вампиров, оборотней, призраков и других существ, о которых люди предпочли бы не знать, – она протянула руку и коснулась моего лица – ее пальцы были прохладными, но не холодными, как у вампира. – Мир, к которому ты принадлежишь с момента своего превращения.

От ее прикосновения по моему телу пробежала странная дрожь – не отторжения, а узнавания, словно часть меня помнила это ощущение из времен, предшествующих моему обращению.

– Ты знала меня до того, как я стал… этим, – это было не вопросом, а утверждением.

Она отступила, и тень печали скользнула по ее лицу.

– Это не имеет значения сейчас. Важно то, что происходит в настоящем. Демитрий собирает силы. Он создал новых вампиров – молодых, послушных его воле. Он разыскивает артефакты, необходимые для ритуала.

– И убийства – часть его плана?

– Каждое убийство – послание для тебя. Каждая жертва – шаг к завершению круга, – она указала на мой стол с разложенной картой города. – Ты уже начал понимать узор. Ему нужно тринадцать жертв, расположенных по кругу вокруг места проведения ритуала.

Я быстро подсчитал отмеченные точки на карте.

– Их уже восемь, – пробормотал я. – Осталось пять.

– До полнолуния, – кивнула она. – Когда круг замкнется, он призовет тебя, и ты не сможешь сопротивляться зову крови.

– Что мне делать?

– Нарушить круг. Найти место ритуала. И главное – найти союзников, – она отошла к окну, за которым сгущались вечерние сумерки. – Ты не сможешь противостоять ему один.

– У меня есть Морф, – возразил я. – И теперь ты.

Она покачала головой.

– Я могу указать путь, но не могу сражаться твою битву. Таковы правила равновесия, – она прикоснулась к стеклу, и оно слегка запотело под ее пальцами. – Ищи тех, кто ходит между мирами. Тех, кто видит больше, чем показывает.

Мне сразу вспомнился детектив Найт с его пронзительным взглядом. Возможно, неслучайно наши пути пересеклись.

– Времени мало, – продолжила Татьяна. – С каждой новой жертвой сила ритуала растет. С каждым днем Демитрий становится сильнее.

– Где он сейчас?

– Ближе, чем ты думаешь, – она повернулась ко мне, и ее глаза вспыхнули неестественным зеленым светом. – И он знает, что я здесь.

Словно в подтверждение ее слов, воздух внезапно стал тяжелым, а тени в углах комнаты сгустились, приобретая странные очертания.

– Мне пора, – сказала она, и ее фигура начала размываться, словно растворяясь в воздухе. – Ищи доктора Грей. Она знает больше, чем говорит.

– Подожди! – я шагнул к ней, но мои руки схватили лишь пустоту. – Кто ты на самом деле?

Ее голос донесся уже словно издалека, хотя она все еще была видна – полупрозрачная фигура на фоне окна.

– Когда-то давно ты называл меня своей душой, Эша, – прошелестела она. – Возможно, часть меня ею и осталась.

И затем она исчезла окончательно, оставив после себя лишь легкий запах полевых цветов и ощущение пустоты, которое я не мог объяснить.

В тот же момент дверь в гостиную открылась, и вошел Морф. Он выглядел встревоженным, но не испуганным.

– Ты видел ее? – спросил я, хотя знал ответ.

– Да, – его мысленный голос был задумчивым. – Она пахнет как начало.

– Начало чего?

– Всего. Жизни. Смерти. Перемен, – он подошел ко мне и положил голову мне на колени. – Я помню этот запах. Из времен до времен.

Я не стал расспрашивать, что он имел в виду. За годы нашей совместной жизни я понял, что Морф гораздо старше и загадочнее, чем кажется. В нем была мудрость, не свойственная ни собакам, ни даже людям.

– Нам нужно найти доктора Грей, – сказал я, поднимаясь. – Сегодня же ночью.

Морф кивнул, и в его глазах отразилась решимость.

– И детектива, – добавил он неожиданно. – Он может видеть.

Я вспомнил пронзительный взгляд Найта и согласился.

– Сначала Лилит. Затем решим, что делать с детективом.