Возвращение домой

– Как же ему повезло. Ты превращаешься в человека? – подкрадывается сзади Роман, когда пассажир выходит из кухни.

– Врач собственной персоной, по совместительству телохранитель и вышибала. Здравствуй.

– Я хорошо лечу, можешь не сомневаться. И еще иногда качаюсь, потому и могу перекинуть через плечо кого угодно. – Парень ставит на столешницу аптечку, которую принес с собой.

– Окей. Допустим. Теперь ты можешь из аптечки в награду взять витаминку, но все это, – указательным пальцем делаю маленький круг в воздухе, – умаляет твою мужественность перед серьезным поступком.

Парень легким движением дергает пломбу аптечки и открывает ее.

– Тебе неинтересно знать, о чем я говорю? – не выдерживаю я тишины.

Лиза приветствует пассажиров по громкой связи, дублируя реплики на английский язык. В параллель гудит промывка баков туалетных отсеков.

– Почему мне это должно быть интересно? – Парень награждает презрительным взглядом, даже не думая признавать свое нахальство.

Он до сих пор не собирается извиняться. Сжимаю губы в тонкую линию, желая врезать по высокомерной роже Романа еще раз.

– Ну попробуй. – Его взгляд опускается на мои руки. – Я же вижу, как ты хочешь этого. Ты так давно не мелькала в сводках. Сегодня я сдачи не дам, так что давай. – Спокойный тон заставляет все внутри протестовать перед выбором.

– Идиот!

Чешу взмокшие ладони в местах следов от ногтей, прячась в уборной. На меня из зеркала смотрит переполненная злостью стюардесса, которую отец сегодня назвал дрянью. Он даже не удосужился позвонить и поговорить лично. В попытках забыть публичные оскорбления, переданные Лизой, пытаюсь выдохнуть и сконцентрироваться на работе.

Через стену слышу, что Роман до сих пор топчется на моей кухне. Долг заставляет выйти и посмотреть в глаза этому нахалу.

– Я просто приняла тебя за отца. Так что не бери в голову, если в тебя полетит этот чайник, – указываю на металлический предмет.

Роман молчит, пока я укладываю в телегу соки и газированные напитки.

– Я полез в аптечку, чтобы найти успокоительное. Сложно было не заметить твои руки вчера у Полины, они слегка дергались. И сегодня тоже.

Авиационный врач протягивает блистер с маленькими таблетками. Демонстративно отворачиваюсь и складываю в телегу салфетки.

– Пошел вон из моей кухни, – говорю не громко, но этого достаточно, чтобы услышать за спиной шаги в сторону салона.

Что ж, никакие таблетки не смогут смягчить главную досаду этого дня.

Самолет поднимается в воздух, встречая облака и заснеженную землю неизвестного региона, над которым мы летим. На иллюминаторе – маленькие снежинки, а суета в кухне постепенно вытесняет мои переживания о нищенском существовании.

Массивные телеги застелены одноразовыми скатертями, а сверху я расставляю горячие напитки, молоко в молочниках и лимоны. Эллина недавно подсказала про дополнительный сахар для пассажиров, который я складываю в выдвигающийся ящик телеги. Подносы для горячих чашек я также прячу в потайное отделение.

Когда стюардессы заканчивают обслуживание, а до снижения еще достаточно долго, я занимаю последний ряд из трех пустых кресел. На салон опускается тишина, и только двигатели завывают в этом спокойствии, но ненадолго. Через время слышу сонный храп – кто-то устал настолько, что ему безразличны шумы низких частот.

Женщина в середине салона наконец смогла угомонить свое дитя, которое плакало несколько часов. Ребенок ерзал на ее коленях, но потом сдался, свернувшись в теплых маминых руках. Другой пассажир, мужчина в возрасте, который спрашивал про свое место на посадке, ходит по салону, разминая колени. Остановившись возле своего кресла, мужчина принимается рассматривать самолетную обшивку и потолок. Когда наши взгляды встречаются, он резко отворачивается. На этом мои наблюдения за пассажирами заканчиваются.

Ко мне подсаживается Лайина. Она сегодня работает на втором этаже самолета.

– Знаешь, Кристи, когда я стану старшим бортпроводником, мне будет проще справляться с материнскими обязанностями.

– Ты замужем? Но на тебя это даже похоже.

– Был у меня муженек, но мы расстались. Я одна воспитываю дочь, а она у меня подрастает и просит купить ей то одно, то второе. У меня всегда должны быть деньги на ее элегантные наряды.

В иллюминаторе ярко-оранжевый закат утопает в пушистых облаках и окрашивает их в свои теплые цвета. Свет от уходящего солнца частично касается и левого крыла самолета. Заканчивается еще один день – единственное, что мелькает в голове.

Появляется Даня, я пересаживаюсь ближе к окну.

– Мне тут одна деваха, то есть пассажирка, вручила визитку. Ей понравилось, как я ее сегодня обслуживал. В ее компании есть вакансия менеджера по продажам.

– Даня, ты с ней флиртовал? – спрашивает Ина.

– Нет. Только не с клиентками на борту.

– Сложно не заметить твои навыки говорливости.

– А как там с зарплатой? – Меня этот вопрос теперь явно интересует больше.

– Минималка. Но если будешь хорошо продавать, то можно прилично заработать.

– Что значит минималка? Я не понимаю.

Можно хоть сколько тараторить, но если тебе неизвестен язык под названием «работа», то даже в дружеской компании ты – белая ворона.

– Минимальная оплата труда, – поясняет Ина. – Думаешь, где-то будет лучше, чем в «КиЛайн»? – Вопрос адресован Дане.

– Отсюда очень редко уходят, но хотелось бы сравнить, – говорит парень, вертя в руке визитку с номером телефона строительной компании.

– Непонятная контора и сомнительные продажи, – вздыхает Ина.

– Может, там лучше? – подхватываю я. – Даня, думаю, тебе стоит попытаться. Что ты теряешь?

– Верно. Я не собираюсь увольняться, просто схожу на собеседование.

Мне уже давно не светит место в раю. Я хочу насолить компании отца и поэтому поддерживаю ответственного коллегу покинуть «КиЛайн».

– А ты бы пошла? – внезапно интересуется Даня.

Была – не была, вынесу душевную тираду.

– А вот пошла бы. И вы знаете, почему. Я зла на своего отца, он оставил меня без средств к существованию. И я не о клубах – та жизнь ко мне не скоро вернется, может быть, уже никогда. На днях мой папенька выпер меня из моей квартиры, теперь мне негде жить. Жалость не принимается! – Я делаю на этом акцент. – Я сейчас поселилась у одной знакомой, но долго ли мне придется терпеть такие неудобства… И вишенка на поганом торте. Сегодня мой отец, то есть ваш любимый начальник, уважаемый командир воздушного судна, передал через Лизу, что я дрянь, которая должна кучу денег компании. Он бросил меня в моем нищенском существовании. Да что уж там, он его создал.

Мои руки покорно сложены в замок на коленках. Я не смотрю на реакцию ребят и не вижу удивления в их глазах, а может, в них испуг или осуждение. Но в следующую секунду Ина зовет пожить у себя, не требуя оплаты. Даня предлагает поселиться в его квартире, так как живет один.

Но колючая правда в том, что я не нуждаюсь ни в сочувствии, ни в предложениях помочь. Все, чего мне сейчас хочется, – достать надувную спасательную лодку в потолочной нише «боинга» и спрыгнуть с ней в океан. Она вместительная и широкая. Я видела такие на тренировочных уроках в авиационной школе. В самолетной шлюпке можно доплыть до какого-нибудь острова и попытаться не умереть там от укуса ядовитой змеи или от голода. Только вот летим мы внутри страны, океанов у нас нет, и сейчас вообще зима.

Фюзеляж самолета сдавливает виски. Руки я растерла об ткань брюк, пока делилась правдой жизни. Попросив ребят оставить тяжелую для меня тему, я отправляюсь в переднюю кухню, где по традиции Лиза рисует на тонких губах красной помадой. Нехотя тяну такого же цвета телегу под аккомпанемент светских бесед старшей и второго пилота. Сорвав пломбу с металлической створки, спешу в хвостовую кухню.

– Покажи мне, что тут есть. Я хочу тушь для ресниц! – возникает Эллина на моем пути.

– Ничего здесь для тебя нет, не мешай мне, – огрызаюсь я.

Усевшись на станции бортпроводника, провожу ревизию алкоголя. Он не является собственностью компании, все товары из коммерческой телеги нам нужно предлагать пассажирам за деньги – это «дьюти-фри»7 в полете. И меня совершенно не пугает материальная ответственность, ведь я родилась с серебряной ложкой во рту. В семье Багровых вообще никогда не считают деньги.

Начать вечеринку решено с элитных марок. Еле открутив крышку, я начинаю медленно поглощать терпкую жидкость. В голодном желудке взрываются веселые фейерверки, и бутылка наполовину опустошается. Нисколько не удивленная своим способностям, я пробую смешать алкоголь со сладкой шипучкой из этой же телеги – и мне нравится еще больше.

Прячась от внешнего мира, я выключаю основной свет, оставив небольшой огонек над столешницей. В тусклой лампадке мое любопытство не удовлетворено лишь одной алкогольной позицией, поэтому принимаюсь крутить этикетки других горячительных напитков. Следом внимание привлекает швейцарский шоколад. Распакованная плитка недолго будоражит внутреннее желание – я приятно обрадована приторно-алкогольным рационом.

Лайнер несется на волнах пушистой дымки. Сумерки за окном превращаются в ровную темную гладь, а попойка продолжается.

На очереди другая дорогая бутылка – ром. Не тот, которым упивалась Рита в аэропорту, в моей руке иная марка. Этот напиток я пью из пластикового стаканчика, ощущая на языке вкус терпкости и опасности вытворяемого.

Ко мне никто не заходит, бортпроводники отдыхают на длинном рейсе. В тусклом свете я принимаюсь рыться в остальных ящиках телеги, чтобы найти ту самую тушь, которая делает ресницы Эллины такими сексуальными. Одна проблема – не удается разглядеть бренд на упаковке.

– Кристина… Что здесь происходит? – входит Лиза, поспешно закрывая шторку.

Я хихикаю при виде ее широких бровей и размазанной красной помады.

– Не видишь? – поднимаю бутылку с ромом, отшвыривая от себя шоколадные обертки. Только сейчас я понимаю, что сижу на холодном полу у двери «боинга».

– Ты не представляешь, что натворила, Багрова. Как ты могла увезти телегу у меня из-под носа. А потом распотрошить ее, – в руках у старшей две стекляшки, одна из которых пуста лишь наполовину.

– Почему? Очень даже представляю. Думаешь, я совсем из ума выжила? – Из меня вырывается неприятная икота. – Уф-ф-ф, что я только что выпила?

Такой медленной и заплетающейся речи я не слышала давно, с тех пор как начала здесь работать. И даже в пьяном бреду сложно не заметить дрожащие руки Лизы. Судя по голосу, она вот-вот даст волю слезам. Я хватаюсь за край столешницы, пытаясь встать, но мои ноги словно сладкая вата.

– И когда я успела стать такой растяпой?! – Передо мной снова широкие растянутые брови и клякса вместо губ. Становится так смешно, что хватаюсь за живот. – А вот и вы, милые мои!

Сбегаются коллеги посмотреть на представление. Заспанная Эллина хлопает ресницами в такт моему унижению.

– А я видела, когда она собиралась торговать, но не остановила ее, – радостно объявляет девушка.

Делаю вторую попытку подняться, и у меня получается встать почти ровно, держась за столешницу. Ощущения невесомости и усталости подкатывают мгновенно, и меня придерживает Лайина.

– Кристина, ты выпиваешь на рабочем месте. Думаю, понятно, чем это все закончится?

Мне кажется, или голос Лизы звучит строго?

Хочется снять каблуки и прилечь прямо здесь, на полу.

– Кристи, давай поговорим? – интересуется Ина и осторожно устраивает мое непослушное тело на станцию бортпроводника.

Рука коллеги бережно поднимает мой подбородок, чтобы я сосредоточила свое внимание. А потом Ина присаживается на корточки, сохраняя зрительный контакт. Я представляю перед собой маму, что ее теплые руки сейчас трогают мои в ласковом неравнодушии. Отчаянно признаюсь самой себе, что потихоньку схожу с ума.

– Разговорами тут не поможешь, ты же видишь. Безнадежность, – подытоживает Эллина с ухмылкой.

– Я, кстати, хотела найти твою тушь, – улыбаюсь, но не смотрю на нее.

– Что? Какую тушь?

Лайина подает мне воды, и я, причмокивая, с жадностью опустошаю пластиковый стакан. Затем забираю бутылку с ромом у Лизы и, раскачиваясь в проходе пассажирского салона, ухожу прочь от любопытных коллег. И откуда во мне появляются новые силы? В голове зреет план найти Даню, чтобы забрать у него визитку. Хочу попробовать себя в продажах, лишь бы мне платили. Я держусь на ногах ровно до появления лестницы, но преграда неожиданно вводит в ступор и завершает мои приключения.

Я помню сказанное коллегами: Лиза грозилась увольнением, Даня уговаривал отдать ему бутылку, Эллина строила из себя правильную, а Ина просила остановиться в бунтарствах и подумать о себе.

– Мне не нужна эта чертова работа в «КиЛайн», я ненавижу отцовскую фирму, которая отняла у меня родителей.

Мои руки обвивают шею Дани. Приятно найти опору.

– Что теперь будем делать?

Я узнаю хриплый голос врача позади себя.

Каким образом я поднялась по лестнице, не помню, но сейчас мы находимся в кухне второго этажа.

– Место будет моим! – Я имею в виду новую работу.

Мой до боли уставший голос пытается звучать красиво и ровно, но слова вяло переплетаются между собой.

– Ничего не может быть твоим только потому, что ты дочь управляющего, – ядовито отрезает всезнайка Ромео.

– Ты никогда не был и не будешь на моем месте, жалкий врачишка, – со всей силы дую на свесившуюся прядь своих волос.

Даже в таком состоянии я могу разглядеть маленькую полоску на переносице угловатого лица. А может, дело в том, что Рома стоит достаточно близко ко мне.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Может быть, я завтра пожалею об этом, но сказать все же стоит. Боже, я теперь бодрая алкоголичка, – поражаюсь своей способности стоять на каблуках и теперь уже говорить почти без запинок. – Вы все здесь горячо уважаете моего отца, но этот мужчина уже давно живет двумя жизнями. Одна нога здесь, другая где? В Италии!

Я улыбаюсь во все зубы и не сразу замечаю подошедшую Эллину. Она что-то пытается сказать, но моя речь слишком напористая. Я сжимаю ладони в кулаки и продолжаю во всю мощь:

– И сегодня он не во Франции, где решает вопросы компании, он у своей лю-бов-ни-цы в Риме, – тяну я как можно громче. – И самое паршивое во всем этом, что я все равно хочу ему понравиться. Мне нужно выслужиться перед ним. Я должна получить одобрение, что я молодец, что мне не надо больше биться головой об стену. Жизнь стала бы проще, она бы заиграла высокими нотами. Если бы я точно знала, что заслужила это гребаное расположение.

Взгляд опускается на носки туфель, в кухне воцаряется тишина.

– Но сейчас такая дочь ему не нужна, пьяная. Только трезвая и исключительно правильная.

– Кристин, – отрывает меня Даня от грустных речей. – Я всегда готов тебя выслушать, но сейчас предлагаю тебе поспать в бизнес-классе. Он почти пустой сегодня.

– Не пойдет, – мотаю головой в отрицании и одариваю друга милой улыбкой. А в следующую секунду вываливаюсь из кухни и направляюсь на первый этаж. Туман в глазах рассеивается, но остается безумие. Интересно, есть ли выход из депрессии, если мне здесь даже в окно проблематично будет выпрыгнуть?

Нужно наказать отца – это значит рассказать миру о его интрижке, ведь не одна я должна все время краснеть перед журналистами. Почти весь эконом-класс заполнен пассажирами, кто-то да снимет видео моей речи через интерфон. Беру трубку, зажав кнопку, чтобы начать рассказывать правду, но меня хватает Рома и уводит в переднюю кухню. Больше я не вижу пораженных глаз зрительского зала, как и не слышу оваций. Передо мной бурлит химическая туалетная жидкость голубого цвета, уносящая последствия моего банкета возле коммерческой телеги.

Глава 9

Роман

– Почему я должна помогать ей? Ты же видел это представление. Сто процентов, кто-то из пассажиров успел снять на телефон ее поведение. У нее большие проблемы, зачем тебе с ней связываться? – недоумевает Эллина, ведь нам пришлось тащить Кристину до машины.

– Мне нужно отвезти ее к себе домой, к Полинке не получится.

– Не нравится мне, что какая-то девка будет ночевать у тебя. А как же ее подруга?

– У Ины заболел ребенок. Этот вариант отпал сразу же, когда наш самолет приземлился и ей позвонили сообщить об этом. Я должен помочь.

– Это из-за ее отца? Ты прислуживаешь ему.

– Эль, это ревность? Предлагаю другой вариант – мы отвезем ее к тебе домой, – прицеливаю взгляд, отрывая руки от руля. – Попрактикуешься в налаживании хороших отношений. Вдвоем вы точно не соскучитесь.

– Ты с ума сошел, – мотает темными кудрями Эллина. – Да мы убьем друг друга раньше, чем переступим порог лифта моего дома.

Девушка стягивает с себя аметистовый шарф и оглядывается на спящую пассажирку. На заднем сиденье тихонько посапывает Багрова – беда, свалившаяся на наши головы.

– Я почти уже не сплю и слышу вас, – внезапно пробуждается и мотает головой эта алкоголичка, потирая виски и глядя в потолок автомобиля. – Кольца Сатурна однажды показались мне удивительным явлением, когда я впервые увидела их через большой оптический телескоп еще в университете. Сейчас мне совершенно не хочется видеть перед собой смесь льда и пыли.

– У тебя уже горячка, – вздыхает Эллина, прислоняясь к окну.

– Мне так здесь неудобно… – мямлит Кристина.

– Твое поведение может наложить досадный штамп на авиакомпании твоего отца. – Эллина, кажется, нервничает.

Девушка покусывает губы – однажды она предположила, что мне нравится, когда она так делает.

– Как ты можешь так себя вести? – продолжает моя спутница, выкрикивая, и ее темные кудри недовольно подпрыгивают.

– …здесь лежать… – договаривает Кристина, пытаясь усесться. – Спина превратилась в палку. Я где вообще?

– Ты в машине, не видно? Эль…

Девушка хлопает дверью, когда мы останавливаемся, и скрывается в подземном переходе.

– Психанула? Ты ее наконец-то послал? – бурчит пассажирка, прикрывая лицо ладонями.

Ничего не отвечаю. Бежать за Эллиной нет смысла, мне нужно отвезти горе-стюардессу домой, чтобы у ее отца не возникло ко мне вопросов.

Всю дорогу до моего дома мы молчим. Правда, Кристина то и дело пытается поговорить. Сначала она рассказывает о подкрадывающейся боли в виске, но с диагнозом долго колеблется. В конце концов, Багрова решает, что у нее мигрень. Потом я выслушиваю, как отец закрыл ее счета, которые, впрочем, ей и не принадлежали. А когда я включил музыку, моя попутчица попросила выключить проигрыватель и дослушать ее мысль.

– Остановись, очень нужно выйти. – Просьба прерывает рассказ о несчастной судьбе.

– Ну конечно, – недовольно бурчу и включаю аварийный сигнал на обочине трассы.

На свежем морозном воздухе Кристину снова выворачивает. Дорожный знак служит ей опорой.

Пальто, которое Кристина никак не хотела накидывать при выходе из самолета, мне пришлось надевать на нее сквозь бесконечные протесты. Эллина дала понять, что ей не нравятся мои ухаживания за дочерью босса. Однако это делается с благими намерениями. Я не могу пустить ситуацию на самотек и доверить Багрову кому-то еще.

– Тащить меня к себе домой я не просила – к сведению. Я живу…

– У тебя нет своего дома. Ты рассказала об этом несколько минут назад.

Лифт, в котором мы едем, медленно меняет цифры этажей.

– Мой пьяный вид оставляет желать лучшего, – смотрит девушка в зеркало позади меня, вытаскивая из прически шпильки. Светлые волосы волнами падают на плечи.

– С этим охотно соглашусь, – говорю в ответ, ожидая очередную смену цифр.

– Твои комплименты поднимают настроение. Ты, как всегда, джентльмен. Это она наконец тебя послала. А не наоборот. Эллина – божий одуванчик в сравнении с тобой.

– А кто везет тебя в теплое гнездышко? Оставил бы в сугробе возле самолета.

– Тебе совестно перед моим отцом. Стыдно будет смотреть в глаза, если бросишь меня где-нибудь нетрезвую.

Смиряюсь с правдой, мечтая поскорее попасть домой. А Кристина рассматривает мой профиль, облокотившись о поручень и, кажется, ее не смущает тот алкогольный «аромат», который она источает.

Первым делом, когда мы входим в мою квартиру, Багрова направляется к дивану и благополучно устраивается на нем. Я ставлю заряжаться телефон. Несколько сообщений от Эллины так и остаются непрочитанными. Временно не буду открывать мессенджер, ведь моя девушка явно накатала не самые ласковые сообщения по поводу сложившейся ситуации. Лучше отвечу позже, когда все уляжется. Эллина в последнее время сама не своя из-за наших отношений.

Я иду принимать душ, потом проверяю пустой холодильник, который мной никогда и не наполняется, и решаю спуститься за продуктами. Войдя обратно в свое логово, я обнаруживаю Кристину с отпаривателем в руке.

– Что ты делаешь? Положи это.

– Не могу, в твоем доме полтергейст.

– Интересно. Как ты это поняла?

Тихонько ставлю пакеты на пол и пытаюсь понять, что имеет в виду эта безумная девушка.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Она все еще держит отпариватель на уровне головы. Сейчас девушка вовсе не напоминает высокомерную стюардессу. На ее лице читается явная обеспокоенность ситуацией.

– Хочу. Наверное. Но сначала разберемся с привидениями. Кто у тебя тут живет? Если это какая-то змея, о чем ты меня должен был предупредить…

– Скорее всего, ты имеешь в виду Фломика, – догадываюсь я.

– По твоему мнению, фломастеры умеют шуршать?

Улыбаюсь, осознавая, что ей все еще страшно от непонимания.

– Что конкретно обитает у тебя под шторами? Говори быстро, иначе я буду защищаться, как только раскрою занавеску.

– Кристин, он тебе понравится, но с оружием лучше к нему не подходить, может и схватить.

– Рома! Какая это змея? Удав? – Кристина издает визг и забирается ногами на диван. Эмоции страха на лице переплетаются с недовольством.

– Змеи умеют ползать по высоким поверхностям, – после озвученного известного факта девушка прячется за моей спиной.

– Если ты это не уладишь, я вскарабкаюсь на тебя! Я не шучу, Ромео.

– Теперь я знаю, чего боится бесстрашная Кристина Багрова, – смеюсь, но будто вижу в ее синих глазах пугающего морского кракена8. Ей совсем не до шуток.

– Можно я просто закроюсь в твоей спальне, пожалуйста?

– О, ты даже стала воспитанной.

– Если будешь издеваться, я и тебя огрею этим отпаривателем. – Она оценивающе глядит на свое оружие. – Нормально ударить им не получится, слишком крупная жертва мне досталась.

Я направляюсь к окну, отодвигаю штору и ласково приветствую своего питомца.

– Друг, знакомься, это злюка Кристи, она тоже хочет пить, но вместо воды предпочитает ром.

Кристина в недоумении стоит посреди большой комнаты.

– Это всего лишь… Черепаха, – говорю медленно. – Какой страшный зверь! Посмотри на его чудовищную морду!

– Как-нибудь я покажу тебе мою кошку, – цедит сквозь зубы светловолосая стюардесса. – Почему это чудище не в аквариуме?

– Моему питомцу вода не нужна на постоянной основе, но три раза в неделю я его купаю. Вот сейчас как раз и устроим водные процедуры.

Я аккуратно приземляю черепаху, и та начинает ползти по линолеуму, резво отталкиваясь когтями.

– Да, вот эти шорохи меня и напугали.

Оглядываю Кристину, которая убирает отпариватель. Девушка до сих пор в лётной форме. Ее одежда осталась у Полины. Сестре пришлось выехать за город для представления своих десертов в одном кулинарном конкурсе. А тетя Света на работе.

– Есть какая-нибудь футболка хотя бы? – открывает гостья мой шкаф.

– Собираешься осмотреть мое шмотье? А впрочем, дерзай, ты все равно не спросила разрешения.

– Твоя одежда слишком опрятная для меня. Кажется, что я ее «напитаю» чем-то несерьезным, а может быть, веселым, что точно бы тебе не помешало.

Смотрю внимательно, закрывая дверцу шкафа перед носом девушки.

– Эллина у тебя часто бывает? Притащила бы что-то женское из своего ущербного гардероба.

Тихонько двигаю челюстью, выжидая дальнейшего потока ругательств.

– Ладно, – улыбается она той искусственной улыбкой, какую я терпеть не могу. – У нее, наверное, отличные наряды, раз ты так свирепо смотришь.

Исправляется.

– Впрочем, я действительно не знаю, как одевается Эллина, ведь мы с ней видимся только на работе, где носим лётную форму.

– Могу дать халат, он теплый.

– Сойдет, – хватает девушка предложенное шмотье и, шоркая моими большими тапками, плетется в ванную.

Глава 10

Горячий пар окончательно пробуждает меня, несмотря на неприятный вкус алкоголя на языке. Хоромы ванной комнаты Ромы хороши, но я бы не отказалась вернуться в свою старенькую обветшалую квартирку у аэропорта. И у Полины дома уютно от их с мамой разговоров и веселого смеха. Здесь же мне приходится терпеть недовольную мину Романа, от которой вянут цветы.