Одинокая птица

Что и как он собирается делать, представлялось довольно смутно. Отчитает засранку и отконвоирует в спальню? Попытается подсмотреть, чем она занята? Поднимет тревогу?

Решение не успело сформироваться окончательно – в кабинете что-то оглушительно грохнуло и покатилось. На втором этаже скрипнули половицы. Малыш решил, что с него хватит странностей и подал голос.

Артём высказался. Беззвучно, непечатно и витиевато. И, уже не таясь, рванул дверь кабинета. С Евой он столкнулся на пороге. От неожиданности она придушено взвизгнула и отшатнулась. Узнала его и, кажется, вознамерилась дорого продать свою жизнь.

– Тих-хо! – поймав её за запястья, и тем самым более-менее обезопасив себя, он вытолкал преступницу в коридор и поволок к лестнице. – Не шуми!

– Пусти!

– Обойдёшься, – зло выдохнул ей на ухо Артём, – я жить хочу.

– Больше не буду. Обещаю! Да отпусти же!

Выпустив одну руку, он продолжил тянуть за другую. План дома он себе примерно представлял. Тем не менее вот так, в темноте и с разбегу, ориентироваться не очень получалось.

– Стой, – вцепилась в притолоку Ева, – куда?! Где он будет спускаться по-твоему?!

– Постирочная?

– Там спрятаться некуда, а заглянут обязательно!

В кладовке под лестницей, конечно, было куда. Казалось, кроме ведра и швабры там не поместится никто и ничто. Даже кане-корсо. На деле они, согнувшись в три погибели, втиснулись оба и даже ухитрились закрыть дверь.

В коридоре грохотали ботинки, по ступеням над головой с вкрадчивым скрипом спускались тапочки.

– Санёк, окно проверь, нет ли следов. И с двери входной глаз не спускать! Чтобы мышь не проскочила! Виталику набери. И этому, Рембо недоделанному, нечего им дрыхнуть, когда такие дела творятся!

И другим тоном:

– Илья Андреич, компьютер включен в кабинете.

Богомольцев ответил неразборчиво.

– Нет, остальное всё вроде в порядке. Этот вот только упал, круглый. Но он цел. Да, он самый, Будда.

Чувствуя себя Дэвидом Копперфилдом, Артём изогнулся, как смог, и потянулся к заднему карману.

Распластанной по нему на манер цыпленка табака Еве угодило локтем под ребра, она сдавленно охнула и ущипнула его за спину:

– Обалдел?!

– Вибро включён! – прошипел в ответ Артём. Вытащил двумя пальцами телефон и едва успел ткнуть на нужную иконку – на экране появилась жизнерадостная физиономия Санька.

Полюбовавшись на неё вдоволь, он от греха подальше вырубил трубу.

Пребывать в состоянии стазиса преступная супруга г-на Богомольцева не умела в принципе. Сначала она поёрзала, устраиваясь поудобнее, затем принялась бесцеремонно ощупывать его поясницу.

– Что это?

– Хвост, – сварливо объяснил Артём.

Вспомнился очередной бородатый анекдот. На сей раз про Красную Шапочку.

– Ого! Ты чего, всегда с ножом?

– Руки убери.

– Интересно куда?! Твоё мачете скоро во мне дырку проковыряет. Какое-то оно… угловатое.

– Это не мачете.

– А что? Тесак? – искренне заинтересовалась Ева.

– Ты тесак вообще когда-нибудь видела?

– Нет, а что? Можно посмотреть? Не сейчас, конечно, потом. Сейчас не видно ничего.

Артём внезапно осознал, что одетая только в футболку и трусики Ева, зажатая между ним и наклонным потолком кладовки, фактически лежит у него на спине. На секунду он представил, что будет, если их застукают в такой вот интересной композиции. Чёрт.

Она снова заерзала.

– Угомонись, а?!

– Чего ты всегда такой грубый?!

– А чего ты всегда такая… как вода в унитазе?

Ева шикнула, и в тишине стало слышно, как Богомольцев с Шумко-старшим на два голоса бубнят в кабинете. Утопленную в нише лестницу не видно от входной двери. От неё просматривается, конечно, фрагмент коридора длиной метра четыре, но не больше. Артём решился. Осторожно, по миллиметру, приоткрыл дверь, выглянул.

– Куда?!

– Думаешь, обойдётся без обыска каждого помещения? И без проверки, на месте ли любимая султанова жена?

За спиной судорожно втянули воздух, видимо до Евы начало доходить, что шутки кончились.

– Живо за мной. И наступай у самой стены.

– Не учи учёного.

– Твоё настоящее имя, случаем, не Мата Хари? – хмыкнул Артём.

– Моё настоящее имя Ива, – непонятно ответила г-жа Богомольцева. – Другого нет.

– Ива?..

Она проигнорировала вопрос и, кажется, здорово пожалела о сказанном.

––

Удивительно, но они благополучно пробрались на второй этаж. Перед дверью спальни Ева затормозила:

– А ты куда?

– Угадай!

– С ума сошёл?!

– Вот сейчас не понял. Какие варианты? Что я, по-твоему, должен сделать, стать невидимкой? – начиная злиться всерьёз, поинтересовался Артём. – Или научиться летать?

– Ты можешь… – она умолкла. Видимо тоже сообразила, что без спецподготовки выбраться из окна второго этажа, спуститься по гладкой стене и остаться незамеченным ни Малышом, ни охраной шансов немного, а её спальня – единственная комната, которую вряд ли станут тщательно обыскивать. – Ладно, только без глупостей!

– Без чего-без чего?

Кажется, она всё-таки смутилась. Закрыла за ним дверь, повернула ключ. Нервно одёрнула футболку, шустро забралась под одеяло, буркнула:

– Там, в шкафу, плед на верхней полке слева. Кресло в твоём распоряжении.

– Вот спасибо, вот замечательно, – голосом Жени из «С лёгким паром» обрадовался Артём. – Всю жизнь мечтал коротать ночь вот так, в чужом кресле, под чужим пледом, практически на месте преступления, с риском быть застуканным и казнённым без суда и следствия.

– Может, хватит уже?

– Хватит чего?

– Беситься.

– Пока, – с расстановкой сообщил Артём, – даже не начинал. Но скоро обязательно начну. Ненавижу, когда меня держат за дурака.

Она набрала воздуху, явно собираясь напомнить, кто есть кто. Набрала и выдохнула, вовремя сообразив, что расстановка сил несколько изменилась.

– Никто тебя за дурака не держит. Паш, я устала, давай спать, а?

– Не давай.

– Господи, – шёпотом взмолилась г-жа Богомольцева, – ну чего тебе надобно, старче?

– Диалога. Живого, конструктивного, содержащего море полезной информации.

– Обязательно сейчас?

– И сейчас, и завтра.

В дверь деликатно постучали. Ева явственно вздрогнула. Махнула в сторону шкафа и затаилась. Дверцы шкафа отчаянно скрипели, это Артём отлично помнил ещё с прошлого визита. Поэтому одним плавным движением переместился к ванной комнате и скрылся внутри, оставив дверь приоткрытой. Вжался в угол между раковиной и полотенцесушилкой и приготовился слушать.

В наружную дверь постучали громче.

– Ева?

Тишина.

– Ева, откликнись, пожалуйста.

Она щёлкнула выключателем, вылезла из кровати, нарочито громко шлёпая по полу босыми ступнями прошла к двери, повернула ключ.

– Что случилось?

– Сколько раз просить не запираться?

– Я… не могу. Ты же знаешь, после Красавина я не могу! – Ева сухо и не слишком натурально всхлипнула.

– Ладно. Сегодня, может, и к лучшему, что заперлась.

– В смысле?

Голос в меру испуганный, в меру любопытный.

– Кто-то забрался через окно, пытался влезть ко мне в компьютер.

– Влез?

– Не успел.

– Его поймали? – в голос добавились тревога и лёгкая истерика.

– Увы. Скорее всего, успел удрать. Ребята на всякий случай прочёсывают дом. Ты не выходила из комнаты?

– Нет, зачем.

– Ничего не слышала?

Видимо, Ева помотала головой, потому что ответа не последовало.

– Да, хорошо, – произнёс Илья Андреевич рассеянно. – Закройся снова и никому кроме меня и Нади не открывай.

Клацанье ручки, поворот ключа.

Артём выждал пару минут и вернулся в спальню. Ева снова пряталась под одеялом, таращилась на него из темноты.

– Так что насчёт диалога?

– На тему?

– Тумбочка-отношения с мужем-сегодняшняя диверсия, – с готовностью перечислил Артём и великодушно разрешил: – Выбирай, не стесняйся.

– Четвёртый час утра.

– Ничего, переживёшь.

– Не представляю, чего ты от меня хочешь, – Ева утомленно прикрыла глаза и неубедительно изобразила умирающего лебедя. – Спрашивай, если есть конкретные вопросы.

– Конечно, есть. Например, такой. Возле забора, неподалеку от вольера Малыша, несколько дней валялся солидный, изрядно протухший кусок мяса. Тебе что-нибудь про это известно?

Глаза Евы изумлённо распахнулись.

– Что?..

– Что слышала. Это эпизод из какой истории? Про нежно любящих друг друга супругов? Или из истории о тёте и незакрытых дверях? Или про тумбочку? Или про незваных гостей? Или про ночные похождения одной самоуверенной девицы?

– Понятия не имею.

– Сдам, – без выражения пообещал Артём.

Она помолчала, слабо улыбнулась.

– Сделка по поводу карате ещё в силе?

– Допустим.

– Если в силе – кое-что расскажу. Не про мясо – про него ничего не знаю. Про другое.

– Про что? – жадно спросил Артём.

– Историю про нежных супругов, – нехотя буркнула Ева. – Только сказочных чудес и всё объясняющих откровений не жди, я тебе не Шехерезада.

Невинные шалости

Опрометчивые поступки наказуемы. День не задался с утра. Когда в меру злой и невыспавшийся Артём вернулся с пробежки и вознамерился позавтракать, оказалось, что в кухне его поджидают.

– Чё, отличился вчера, служивый? – Егор Шумко скалился точно волк, загнавший в кусты беспомощного кролика. – Трубку почему не брал?

– Когда? – делано удивился Артём.

– Ночью сегодня.

– А, ночью. Конечно, не брал. И впредь не буду. Я после полуночи телефон отключаю, чтобы всякие дятлы спать не мешали. Моё право.

– Это кто разрешил?

– А кто запретил? В договоре такого пункта нет.

– В комнате тебя тоже не было, Виталик проверил.

– Опять же – в договоре не прописано, где я ночевать обязан.

– Не прописано, говоришь… Где шлялся-то ночью, не расскажешь по дружбе?

– Не расскажу, – оскорбительно-вежливо улыбнулся Артём. – Опять же, не обязан.

– Чё-то ты вконец оборзел, ушлёпок. Скажу Илье Андреевичу, он тебе враз разъяснит по поводу обязанностей. Ты бабу охранять взялся?

– Взялся. В периоды отсутствия основного охранного состава. Состав присутствовал. Какие ко мне вопросы?

– Она вчера подвергалась опасности. Находилась одна в комнате в то время, как по дому шастали посторонние. Режим ЧС, слыхал о таком?

– Договором ночные дежурства и режим ЧС не предусмотрены.