Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV

«Угрюмых правил у грамматик…»

Угрюмых правил у грамматикВ ту пору я ещё не зналЯ не спускался в математикЗубов размеренный оскалЯ был ребёнок узколицыйЯ офицерский был сынок…Домов задрипанные лицаЖил в Харькове, как в театре «Док».

«Зима изнурительная. Строг и суров…»

Зима изнурительная. Строг и суровГорода облик, Москвы,Это собрание грязных домовКрепко не любите выЭто скопление, этот продол,Праздник для ШахерезадЯ не люблю тебя, Moscow, подолТвой для меня грязноватГлупой Волхонкой в Охотный РядАвтопоток, впадай!Очи ментов с операми горятЗдесь их находится рай!Кремль итальянский с цыганской косойНа косогоре – татарский соборБазиль блаженный, Борис смурнойМрачных царей наборСталинских семь крепостей видны,Храмы Змеи стоятДумаю, что уничтожим мы,Этот поганый град!

Убираю постель

Фифи ушла. Немного грустноЗачем ты скрылась в двери щель?И мне вдруг кисло и капустноУбрать смятённую постель…Где попа девушки лежалаПостель там больше пострадалаПодковырнута простыняТам, где терпела от меня…Фифи, Фифи, во мгле зелёнойТебя везёт теперь таксиА я, любовник потрясённый,С гримасой может некраси-(Вой, Эдвард! Ляжки у девчонкиНе прикасаются к тебеИ нет вулкана, нет воронки,В которую проник в борьбе!)Снимаю медленно покровыПодушек, пледа, простыней.Четырёхрукий, двухголовыйЗдесь охорашивался змей?Кладу на полку наши страстиЧешуйки кожи, волоски,Слюну из моей волчьей пастиЗасохшей спермы пузырьки…До пятницы пускай томятся,Лежат, вздыхают, вспоминаютЧерез неделю вскобелятся,Запенятся, возобладают…Дворцовая площадьНа площади Дворцовой – дождьИ если ты в сопровожденьиПяти охранников идёшьВ раздумьи, да ещё в волненьи…Ты против Зимнего, до пятШтаб Генеральный замер строгоТам кони (Клодтовы?) висятКолонны. Встала как бефстроганЛишь там державность горяча,Там слёзы застят моё зренье,Единственная, как свечаКолонна для успокоения…А больше нет в России местНу разве Кремль с Петром сравнится?Россия кто? Большая птицаВпотьмах присевшая на крест.

Законы Хаммурапи

Учу законы Хаммурапи,Чтоб терракотовых вождейДиктаторов чужих сатрапийЯ понимал бы как людей…В горячей мгле МесопотамийТам где поэт Саддам ХусейнСоздал режим гиппопотамийА янки прыгали в бассейнПотомки бродят ХаммурапиСтенают и стреляют вдальА с терракотовых сатрапийСобрали финик и миндальЭдем меж Тигром и Евфратом!…Затем повесили его,Кадык его объяв канатом,И снявши смерть на видео.

Ф

И в тело ваше узкое, глубокое.Моё заходит тело одинокоеИ тело ваше, влажное, кривляется,Сжимается, дрожит и разжимается…В окно заглядывает небо любопытноеЧто в комнате возня парнокопытнаяЧто фырканья, что стоны, сквернословияИ грива ваша виснет с изголовья…

Ф

Бёдрышки хрупкие вашиВсех и овальней и краше…Груша! Какие лекала!Помню, собакой стояла,Попкой красивой играя,Сука моя молодая!Девка моя! Потрох сучий!Мучай меня дальше, мучай!Сдавливай задним проходом,Путайся, хочешь, со сбродом!Но приходи, улыбаясь!Вечером, переминаясь,Стаскивай куртку в прихожейНе добираясь до ложа,Стань моя девочка, doggy,Шире раздвинь твои ноги…Старый развратный козёл, —Ввёл я себя в тебя, ввёл!«Сука, кобыла, собака…Вот тебе, вот тебе!» всяко…Ведь все ушли в конце концовПо-деловому ездят «кары»Туда-сюда, сюда-тудаСквозь затруднённые бульварыСквозь пережитые годаЕще «полуторки» я помнюОни в резине молодойА в них стояли, словно кони,Солдаты потною толпой,Голов ежи, на них пилоткиПослевоенные улыбкиТех женщин ботики и «лодки»Да, были среди них красотки,Хотя вокруг не пели скрипки…Рычали краны и прицепыСобою стройки бороздилиЭфир? «Хованщины», «Мазепы»…А вдалеке кирпич носили…Отец мой, в гимнастёрке новойЖурнал он «Радио» читаетА мать стоит на всё готовой,Но для чего, сама не знает…По-деловому ездят «кары»По набережной, где рекаЛежит пустая… За бульвары.А ну-ка выпьем коньяка!За тех, кто жил, их больше нетуЗа женщин в ботиках, отцов,Тех, чей сапог топтал планетуЗа этих русских храбрецовВедь все ушли в конце концов…

Фифи (вид из спальни)

Она на чёртика похожа!Промежность кремом натираетВидна мне, как, согнув в прихожейКолени, в туалет шагает…Она – моя большая драмаОна – последняя быть можетМоя возлюбленная дама.Ведь жизни путь-то мною прожит?!А я в постели пребываю,Я жду её, сейчас вернётсяИз темноты я наблюдаю,Как на свету ей всё неймётся.В век маньеризма эту девуЖивописали бы охотно.Тонка, изящна, бёдра, чрево, —Всё хорошо бесповоротно.На грациозных и высокихНогах несётся груша-попаТам, в недрах жарких и глубокихДля каждого быка – ЕвропаЧерноволосое отродье!Еврейка Древнего ЕгиптаТобой любим я даже вроде,О, дочка Сциллы и Харибта!

Из окна

Заходит солнце. Дом восточныйДом генеральский, сильный, прочныйНа набережной освещёнСтал бледно-жёлтым, сильный он.А я, которого квартираВ юго-восток обращенаСлежу с вниманьем командираНа небеса, на временаТам неба синяя туникаТам пара пятен облаковТам происходит зло и дикоОбщенье бесов и боговВниз падает незримый демонПрирода в рёв! Природа в вой!И мы не знаем точно, где онНо был визгливый и живой…Там лапок точки и тиреТам бог клюющий падишахаИ обнажённая, как МахаУ Гойи, стрижена кареПлывёт Фифи на небосклонеЛежит, обрублен её хвост,Бледны её глаза, ладониИссечены кнутом корост…Заходит солнце. Дом восточныйДом, помещённый над рекой —Москвой и жёлтый и порочный,Покрытый солнечной корой.Послужит местом, где девицаФифи опустится, вздохнётЧерноволоса, бледнолицаЧерез чердак ко мне войдёт…

«От императорского Рима…»

От императорского РимаВ Москве нет ничего, пойми!Здесь женственность неоспоримаЛишь громко хлопают дверьми,Но мужественности ноль здесь, Дима!В Москве как будто бы в улусеПриземистых сараев рядВ метро Коляны и Маруси,Сомкнувшись бёдрами, стоят.Тот, кто не самка, тот кастрат.Бездарный город! МонументыЗдесь редкость, если б не СталинТо изучали бы студентыСплошную степь, а Кремль – один.От императорского РимаВ Москве ну разве что есть МИДКак храм Змеи, смотри-ка, Дима,Он над Смоленкою висит.Степей московских мёрзлый глянецМороза неживая гладьВ Москву приедет иностранецНу разве только умиратьА не средствасвои влагать…Прекрасны наших женщин глубиА вот земля у нас плохаШесть месяцев мы ходим в шубеИ нету лоз для коньяка…Красотки наши безотказны,Однако, как они глупы!Мужчины русские бессвязны.За Геркулесовы столпы.Глянь внутрь свободных ПортугалийДругая жизнь, цветёт лимонА здесь ни пляжа, ни сандалийИ не танцуют вальс-бостон.

Фифи в Хельсинки

Фифи лежит, во сне я вижу,С мужчиною большим и рыжимПод потным этим простакомИ стонет от него тайком…Фифи раскрыта как тетрадка,Она забыла обо мнеТам в Хельсинки, под финном сладкоЯзык плывёт в его слюне…Его бесстыдный член в ней шарит!Её в волнение привёл!Сейчас ещё разок ударит,Фифи слаба, ведь женский полНастроен на экстаз насилий,Вот финн ушёл, она одна,Стук в дверь. Открыла без усилий,Шеф входит. К шефу, как жена…Она, нагая, приникает,А он её меж ног ласкаетИ как собачку ставит в позу…И членом мнёт, мерзавец, розу.Идёт качание, долбёж…Фифи, ты и ему даёшь?

Фифи с итальянцами

Вижу я международно(в злые губки не целуй!)Что в тебя вошёл свободноИтальянский красный уй.Что, его не вынимая,В задик вдруг вошёл другой,Что пипи твоя ночнаяВдруг подёрнулась слезойЧто и в ротик твой шершавыйЗасадили третий, злой.Издевались всей оравойИтальянцы над тобойЧтоб, униженная, тихоТы сидела бы потомС писькой красной, как гвоздика,Пахнув спермой и котом.И тебя по бледной кожеПо шарам тяжёлых векОблизал бы вдруг похожийНа меня вдруг человек…

«Ты любишь твой жёлтый берет…»

Ты любишь твой жёлтый берет,Ты любишь твой жёлтый берет,В кафе никого больше нетНам танго играет квартет.В кафе не пришёл никтоСегодня. Где Жан Кокто?Где друг его Жан Марэ?Здесь дело не в ноябре…Ты любишь твой жёлтый беретОн лихо, берет, надетЗа ним, за окном ParisСмотри на меня, умри…Какой же я был молодой…Сидел там в кафе с тобойВесёлый и пьяный был,Твой жёлтый берет хвалил…

На площадь!

На площадь! Родина! На площадь!Где стяги северный полощетТревожный ветер колесомМы их ряды собой сомнёмИ будет жить гораздо проще…Мы будем Родину беречьС её горящими глазамиИ берега её стеречьИ расширять родную речьНад казахстанскими степями…Мы Русь, уверен, заберём,Поэтому беги на площадь!Под проливным беги дождёмГде стяги северный полощет.Россия хочет перемен!Беги, хватай друзей за руки,Не будет больше серых стенИ серых лиц, режима скуки.Полковников пинком под задДа здравствует живая площадь!Ты рад? И я безмерно рад!И мы стоим единой рощей.Собою ветер шевеляПрекрасны и разнообразныСтраны печали утоляИ все места отмывши грязны…«Подвиньтесь! Мы, народ, тут встанем!»И из-под наших хмурых векВсю площадь огненно оглянемНарод-хозяин. Человек…

Ф

Эх, из чайничка-кофейничка,Я тебя бы поливалЧтобы ты росла бы веничком,Ну а я бы ликовал…Ты, Фифи, Фифи моя цыганочка,Ты жидовочка моя,Есть в тебе, подружка, раночка,Что люблю тревожить я.Я люблю, люблю её растягиватьЧасть себя в неё влагать,А ты любишь, девка, вздрагивать,Когти в спину мне вонзать…Эх из чайничка-кофейничкаПоливал тебя бандит,Ты расти, расти моё растеньичко,Мой подружек Афродит…

День Победы

Я полон гулов детства моегоНарода бесшабашного и злого,Орущего прекрасно бестолково,О, пьяного народа торжество!Безногие мордатые орлыНа пьедесталах бюстов вдруг ансамбли!Летящие за водкой (им до баб ли)Подшипники визжат как кандалы…Теперь вас нет. Смирились под землёй,Но я, ваш младший современник дикий,Вам подношу кровавые гвоздикиС упавшими: слезинкой и соплёй…

«Пейзаж желтеет. Набухают…»

Пейзаж желтеет. НабухаютНа деревах московских почкиУже в колясочках катаютМладенцев, самки-одиночки…А я корплю над текстом «Мозес»Над египтянином тружусьИ в запах горных алых roses,То погружусь, то окунусь…

«Поеду что ли, в Вавилон…»

Поеду что ли, в Вавилон,А то бои идут в Багдаде,Греми, обшарпанный вагон,Сидят вокруг арабы-дяди.Рябит от фесок и бейсболокИ в полотенцах на плечах,Мужчины свешивались с полок…Поеду в Вавилон на днях.Там по тропинкам Вавилона,Где овцы протоптали путьХодили же во время оно,Пророки же, чтоб словом дуть.Чтоб обличать царей, и овцыСмотрели мирно из-под векАдепты Ганди и толстовцыЗачем безумен человекИсайя, что кричишь, Исайя?!Ведь всё равно придёт ХристосИ по волнам ступня босая…Дорога свяжет, не бросаяНас с Вавилон, под стук колёс.

«Ветер. Вечер. Свет линейный…»

Ветер. Вечер. Свет линейныйПерспектива нулеваяОн сидит в виду бассейнаСилуэт сидит у края.На плече его блик солнца,Он сидит ко мне спиноюМолодого вавилонцаСветлый нимб над головою…Молодой месопотамец,Арамеец ли, шумерец?Плеск воды и света танецЭто мой единоверец, —Мне не нужно поворотаИ лица его не надо,Я-то знаю, что он кто-тоНе из Рая, не из Ада…

Фифи в виде француженки бреет п

Весна. Мир сетчат и салатов,Пора уже сажать фасольИ паучишек-акробатовВидна дорожная бемольИз-под поверхности ребристойЗимой там подоконник былКолонной бледною туристовВзвод паучишек проходил…А ты? Ты брила свою щёлкуИ пела, отведя бедро,Про Жанну, Жана и помолвку,А бритву опустив в ведро…Ты мне намеренно открылаРукою тонкой оттянув,Всё то, что лезвие не брило,Собой, француженкой, взмахнув…

Ф

Какого цвета на тебе трусы?!Поганая, несносная девчонка!По тощей попе бы отшлепать звонко,На пухлой попе ставя полосы,Ремня военного, поскольку я полковникИз войска грубого суровейших воякНе наказать нельзя тебя никак,Мой нежный, мой капризный уголовник!Иначе ты, своих не различая,Себя раздашь кому попало вдругЖеланию преступно потакая,Беря пример с развратнейших подруг.Иди сюда! Так, сиськи на колени!В ромашках у тебя твои трусы(Овальных поп прекрасных поколенийУкрасили укусы бы осы!)Сейчас вот я, угрюмый, многолетнийТебя сомну в желающих рукахИ пусть про нас с тобой распустят сплетню,Моя Фифи, Марьям, моя Sarah!

«Два задержаны студенты…»

Два задержаны студентыБомб при них ингредиентыПровода и изоленты…Всё как водится, как встарьВот сейчас проедет царь…И махнёт рукой с каналаДочь большого генералаПолетит в канал фонарьТорс жандарма полкаретыО, российские сюжеты!О, российский календарь!Ничего не изменилось!Так же хмур и зол тиранТак же небо наклонилосьПочему, скажи на милость?Русь за стилем обратиласьК вам, Багдад и Тегеран?

Dirty old man

Меня просмотрят в интернетеПримером поражаясь «Ну?!»Старушки, дамы, даже детиЯ прогремел на всю странуТем, что лежу на девке жирной,Она же пятками сучитМне самому смотреть противно,Что я мужик, не инвалид!Я верю, вы меня поймёте!Зачем в Кремле Вам импотент?Меня возьмёте и наймёте,И стану я ваш президент!Жорж Клемансо погиб в минете,Жорж Помпиду любил партузА Клинтона с Левински (дети!)Я превзойду в один укус!

«Дети… Ну чего возьмёшь с детей…»

Дети… Ну чего возьмёшь с детей!Каждый в бессознанье пребывает,Бегает Богдан, как воробей,Голову склоняет, поднимает…Сашка, упоённая собой,Словно червячок она стремитсяА куда стремиться ей, малой?Чтобы пожевать или напиться?Дети – это глупые шары,Ничего от них не ожидайте…А скорее выйдя из игры,Будьте равнодушны, не страдайте.Катя, злобный, равнодушный мать,ДНК с изъянами, банальна,Красоту продолжит мать терятьПо своей системе – пятибалльна…Ваш отец – седой ЕресиархНа рассвете смотрит вглубь рассветаОн – папаша Лир, ночной монарх,Не боится написать про это.Что любовь – родительская чушь,Что живут отдельно и летаютСонмы равнодушных сонных душ,И они друг друга не узнают…

Людоед

Ты часть моей драмы, ты часть моей жизни,Ты, хочешь не хочешь, женаТы тёмная сила в которую (брызни!)И бёдер твоих белизна.Ты узкий проход, ты ужастик-ущельеТы косточек с мясом набор.Так буду сидеть на твоём чудо-теле яТебя пожирать как Бог Гор!Начну тебя с трепетных губ между ногИ с львиных зубов бесконечно роняяСтоль вкусные нити тебя и трусовЯ тигром тебя загрызу, о родная!Затем я раскрою твой тесный живот,Запутав в кишках похотливые руки,Я страстно вопьюсь тебе в мокренький ротИ будет священным съедание суки…

Ф

Она придётИ ляжечкой о ляжкуПотретИ суковатого бродяжкуВзглотнётИ будет туго и спокойноЯзык и зубы: жерноваИ так причмокивает знойно…О, острова! О, острова!

«Старик гуляет, заложив за спину руки…»

Старик гуляет, заложив за спину руки,Он на бульвар бежал, оставивши квартиру,Здесь шумные ему не докучают внуки,Гулять ушёл, и хватануть эфиру,Не слышать и не видеть театр Кабуки —Его ужасной бабушки-жены…На старике отглажены штаныНачищены до блеска его туфлиИ лишь глаза весёлые потухлиПри общем ликовании весны…

Он

Он – старый изверг, сексом бредитОн презирает «дебет-кредит»О девок трёт своё яйцоОн старый монстр в конце концов!Он юношей недавно былПоскольку возраст свой забылЕврейке юной, натирая,Щель, шепчет ей: «Моя, нагая!»У голенькой сосёт из губ,Он девкоед и девколюб!

««Ты плотояден, словно зверь…»

«Ты плотояден, словно зверь!Ты пьёшь вино железной кружкой!Ты обзавёлся, плюс теперьИ похотливою подружкой!Когда возьмёшься ты за ум!»Мне снилась мать моя живаяСтоит в пустыне Кара-КумИ обвиняет меня, злая,А я присел на табуретВ пустыне Кара-Кум светаетМне матери ответа нет…Звук никакой не вылетаетИз глуби горла моего…А мать стоит и машет палкой,«Родила сына одного,Но блудным сыном стал он, жалко!»

В прошлой Польше

С летом будешь ты на «ты»,Дети, внуки и кроты…Щавелевые борщи,Мухи, блохи и клещи…Лето медленно подходит(Удаляется – бегом!)Лето хриплый хрип заводитПатефоном с петухом.Если к лука килограммуПодложить редиски пукК краю рамы сдвинуть даму,Будет дача и досуг…Если китель вдруг военныйПоявился на стенеЗначит в доме спрятан пленныйИ скорее «да», чем «не…»Красноармеец убегаетЗа котёнком с молокомА Пилсудский нам моргает:Маршал, демон, военком…Жарко… Налетели осы,Три огромные осыИсторически курносыТам настенные часыТам сокрыты в летней сини«Чудо Вислы», мрак «Катыни»…

«В море льются нефти бочки…»

В море льются нефти бочкиБочки «баррели» зовутсяЭто всё ещё цветочки,У природы слёзы льютсяКатастрофы по цепочкеПострашнее революцийОт исландского вулканаТолько воздух просветлелГлядь, в заливе МехиканоВзрыв. «“Петроль” Петраль! Путана!»Сам Обама стал как мел,Потому что нефти силыШтаты, видно, похоронятНе талибы, не тамилы,Не иракские громилыНо из недр бочки гонят…Хлюпает вино Петроля,Что ж, такая ваша доля…Бьёт прибой в ЛуизиануВ Алабаму бьёт прибойЧёрный, вязкий, по КорануТо колдун с АфганистануПлюнул в янки. Харкнул злой…

Воспоминанье

В Москве нету свежей рыбыВот в Ницце, в Марселе, тамПовсюду жареной рыбойНесёт с вином пополамИ там мы сидим, мадам…Там к вечеру город целыйСтановится рестораном,О как хорошо быть белымWriter(ом) обезумелымWriter(ом) очень пьяным…Толпы многотысячный гул,И шум ото всех столовГде каждый турист свой стулПодвинул либо нагнул,Откинулся, весь багров.Объевшись морских даров…Тебе подмигнул араб?Разделаюсь я с арабом!«Ты вздумал шутить с саабом?»Араб оказался слабОблили его кебабом…А после спустились к морю,Ты туфли свои снялаИ я стоял на дозореПописать ты отошла…И очень смешной былаМолодость-сука зла.Молодость – это горе…Поскольку в РФ, в ночи,Глядя в тюремную стену,Я молча считал кирпичи…Я больше тебя не раздену…И не войду в ту пену,Которая там кричит…Там writer с певицей хмуройИдут, пошатнувшись, парой,Одною сплошной фигуройА попа её – гитарой,И он там ещё не старыйНад ними кружат амурыВ ногах их рычат котяры…

В ожидании Фифи

IПоя… Фифи, иль не появится?Ко мне приехать ей понравится?Сегодня вечером, когда,Зажжётся Сириус-звезда?Спустившись с неба в авионе,Переведя немного дух,Как матерь божья на иконеХудущая, с глазами пони,Она в такси приедет вдруг!Чуть заикаясь в букве «ка»,Попросит выпить коньяка,Поскольку оный не найдётсяОна в «мускат», в бокал вопьётсяА позже в ванную уйдётГде совершит переворотВернется уж не Матерь Божья,А Магдалина придорожья.Свиреп подросток молодой!А сиськи, сходство ей с козойВдруг подчеркнут, и её плотьПознаю я, прости, Господь!Плоть козочки, кобылки-пониИ мы ускачем от погони…Поя… Фифи, иль не появится?Ко мне приехать ей понравится?IIНу и где ты, Фифи?Я хожу и психую.Я глотаю вино,Прикасаюсь я к «кую»,«Вы гражданку Фифи не видали?» —Вопрошаю я взором оконные дали…Она пахнет теплом,Она домик для пчёл,О, в неё я вошёл!О, Шалом!IIIНочные бабочки летаютКак чёрный тополиный пух,Они собою запятают(Как запятые в ней порхают!)Всю комнату часов до двух…А я сижу и зол и бешен,Желавший твоего огня,Чтоб твоих вишен и черешенБылобы вдоволь у меня…Что ж ты ко мне не прилетела?Иль заикаешься с другим,Его заманивая смело,Преступным телом молодым..?

Ф

Действительность так фантастична!Она по-своему милаВот в зоопарке (не столичном)Ты со слоном видна былаВот и с жирафом постоялаВ твоих лиловых сапогахТы и фламинго обнималаИм пах, уверен, твой пропахЗверей «по мылу» мне прислала,И я их долго лицезрелМеня, скорее, удручало:«Кто же её запечатлел?»Хотя циничный, злой и страшныйКорявый труженик борьбы,Привык политик рукопашныйЯ мухоморы есть грибы,Ходить под кепкою с ментами,Порой сидеть в глухой тюрьмеИ всё же я бессилен с вамиКак перед самкою саме…ц, и мне совсем не безразлично,Кто экзотичных сняв зверей,Имел вас в позе неприличнойВ отеле сразу у дверей…И, не снимая аппарата,Тобой стуча об объектив,В тебя вонзался воровато…Надеюсь, молод и красив…

Ф

Если девка своевольна,Непослушна, неправа,Ей приятно сделать больно,Ей сдавивши шара два.Ей, отрадно раздвигая,Полушарья ягодиц,Зло шептать «Ну что?», втыкая,Самой тесной из девиц.«Будешь слушаться?» – «Не буду!»Заикается от злости,«Ну, тогда подвергну блуду,Как подстилку, как Иуду,Словно нищенку в коросте…»Крик: «Тебя я ненавижу!»«Ненавидишь?» Тык в проход«О, как я тебя унижу!Обхвативши твой живот..!»Девки любят униженья,Им приятен нервов звонТела лёгкие мученья,Вызывающие стон…

Над Коктебелем во сне

О, Коктебеля скромные утехи!Холмов полынных полотно,И обжигающие чебуреки,И известью гашённое вино!О, солнце раскалённое Тавриды!Пирог слоёный жёлтых береговКак будто бы гиганты АтлантидыВ изгнании здесь жили без боговЯ, узами скреплённый Гименея,Здесь с жёнами «одна» и «два» гостилСтрастями молодыми пламенеяИх на гранитах и базальтах пил…Их рук остались, видишь, отпечатки,И сохранили горные орлыСоития на зорких глаз сетчаткеПоскольку наблюдали со скалы…

Коктебель: воспоминание

И лета мирный запах щей(Иль это суп из овощей?)Разрушенная колоннада…Мне ничего в Крыму не надоПомимо брошенных вещей…Здесь камень горный лёг столбом,Здесь черноморское ущельеА тут из скал курится зельеУ дамы-ведьмы в голубом…Ей-богу, я простой пацанС интересующимся взглядом.Хожу с большой водою рядомИ головы несу кочан…А лета мирный запах щей(Иль это суп из овощей?)Из хаты «тiточки» МарусиТой, у которой ходят гусиИ по двору, и вне дверейБольшого, важного сарая…О, господи, не надо Рая,Ты помести меня у скалЧтобы поселок КоктебеляСобою море прикрываяА псы искали бы трюфеля..!

«Косое солнце выходило…»

Косое солнце выходилоСтояло, ослепляя дом,Пейзаж неистово коптило,Попутно зажигая хром,И никели автомобилей,Взрывая до десятка разЖелезные бока рептилий.Прохожему сжигая глаз…

Антропологов

Антропологов с немецкими фамилиямиПродвигавшихся по Нигеру с флотилиямиАрхеологов – учёных из Германии,Заболевших пирамидоманией.Белокурых бестий с сломанными шляпами,Окружённых неграми с арапами,Улыбающихся, стоя с карабинами,С тушами слоновьими и львиными,Я любил при тусклой лампочке разглядывать,Я вгрызался в мясо книг, способных радоватьИ мне нравились шикарные историиЕвропейцев, основавших лепрозорииВдохновляли меня дамы тонконогиеБелые чулки их, юбки строгиеЛица, осенённые панамамиЯ мечтал дружить с такими дамами…

Ф

Живу, чудак, «memento mori»Влияет только в смысле том,Что рву я мартовским котомТебя на части категорийЖиву, чудак, вожу губойПо твоим прелестям, подруга,Себя в тебя вбиваю тугоВ твоей промежности шальной.Там, с бледно-розовой подкладкойЯ до утра играю сладкоКак будто егерь молодой…Либо охотник, конюх смутныйСплелся с девицею распутнойОдной распутною веснойИ стон стоит и «Боже мой!»До дрожи зелены в окнеТуберкулёзные растеньяА ты скажи спасибо мне,За тот экстаз столпотворенья,В который я тебя вовлёкТерзая твой разрез, зверёк!

Небытие

С небытием встречаться рано,Пожалуй, мне ещё успетьПридётся деду-хулигануНемало девок претерпетьНебытие, качая шеейПусть ждёт меня чудовищемИ наблюдает свирепеяКак я у девок мякоть емКак глупые и молодыеЛежат и стонут и мычатКак сиськи их нестроевыеИ животы у них торчат…– Слезай, проклятый, с этой внучки!Хрипит ко мне небытие.– Не отрывай меня от случки!Приди позднее – еее!И, фыркая и рассердившись,Стоит поодаль в темнотеПока я с внучкой вместе слившись,Её качаю на хвосте…

Сметана нынче уж не та

Сметана нынче уж не та,Нет густоты в сметанеКак будто молоко даютКоровы-пуританеРедиска нынче уж не таУпругости в редискеНе нахожу я ни черта.Как грудки гимназистки,Редиски были при царе,При Сталине все былиА в современности пореСмягчали и оплыли…На хлеб противно мне смотреть,После войны – был сладкийТяжёлый, сытный, молодой.Не то что нынешний – пустойИ словно вата – гадкий.

В еврейском квартале, 1984

Цирюльник кофе пьёт густой,Парикмахером воображая,А музыкант идёт с трубойДомой, ругаясь и хромая.Вот лавочку закрыл еврейК метро «Сент-Поль» бредёт усталыйИ давит девочка угрейПокрыта шалью обветшалойНа подоконнике стоятБутылка, с кружкою молочнойУгри меж пальцами скользятВнимая музыке восточнойРю дэз Экуф в рю дэ РозьерВливается как бы копытомА я гляжу из-за портьерВ мир литератором небритым,Моя подруга ходит петь,Печальной, в кабаре ночноеМне предстоит всю ночь сидетьИ Дафнисом мою ждать Хлоэ…

«Банальный люд, простой, как пыль…»

Банальный люд, простой, как пыль,Как в Риме, или Тегеране,Повсюду одинаков стиль,Что в Библии, а что в Коране.И даже Торы кто адепт,Кто Яхве строго почитаетВсяк одинаково одет,Мобильник, джинсы из Китая.Поедешь в город АмстердамТам также пьется «кока-кола»И среди будничных рекламГолландцы бродят полуголо…Ох, надоела нам земля!Весьма прогорклая планета,Впотьмах начавшая с нуля,Где ж межпланетная карета?!

«Быть может потому что дождь…»

Быть может потому что дождь,Быть может, потому что сильный,Ты, старый парень много пьёшь,Ты, старый парень, что, двужильный?Быть может, потому что дождь,Ты, старый парень, опечален,И в пять часов уже встаёшь,В одной из двух возможных спален…Глядишь сквозь толстый слой дождяВсё было, всё красиво былоУ одинокого вождяПодружка – страстная кобыла…