Побеждает первая ложь

Он так многого не знает. Столько всего я не могу ему рассказать и никогда не расскажу.

Райан окидывает взглядом беспорядок на столе.

– Похоже, сегодня тебе не удастся уйти пораньше.

– Не-а. К завтрашнему дню они должны быть уже готовы. И еще нужно проверить скатерти на всех столах. – Я спрыгиваю с его коленей и быстро пересаживаюсь обратно на свой стул.

Он подается вперед, будто не может допустить, чтобы нас разделяло слишком большое пространство.

– Приходи работать ко мне. Тогда мы сможем уходить, когда захотим.

Райан это уже предлагал, но на этот раз, похоже, говорит серьезно.

– Совместная работа будет слишком отвлекать. Нас обоих, – с тихим смешком добавляю я, намеренно сосредоточившись на сортировке карточек по группам.

Он подцепляет мою ступню своей.

– Ты права. Я бы тогда ничего не делал. Ходил бы за тобой по пятам целый день.

Приглушенная вибрация заставляет Райана с тяжким вздохом встать и вытащить телефон из заднего кармана.

– Я сейчас, – говорит он, выходя в коридор.

Здесь достаточно тихо, чтобы, не слишком напрягаясь, слышать его разговор.

– Подтверждение? – спрашивает он. И почти без паузы продолжает: – Одного дня должно быть более чем достаточно. Присылайте предварительный расчет и планируйте приезд на одиннадцать утра в этот четверг.

Четверг.

– Что-то еще?

Его плечи напрягаются, пока он слушает неведомого собеседника. Я готова к его взгляду через плечо, поэтому он видит только мою полную поглощенность планом рассадки гостей. Он отходит еще на шаг, понижает голос. Слов не разобрать, но он явно недоволен – разве что не рычит в телефон. Таким я его еще не видела.

– Найдите, – резко говорит он, прежде чем завершить звонок.

И теперь я хочу знать, что же он потерял.

– Все в порядке? – спрашиваю, когда он возвращается.

Отмахнувшись от вопроса, он посылает мне улыбку, от которой у него на щеке появляется ямочка.

– Ага, просто небольшая проблема на работе. – Он снова садится рядом.

Поворачиваюсь к нему на вращающемся стуле.

– Если бы я работала на тебя, могла бы помочь с такими проблемами.

Хотя эта конкретная проблема явно не из тех, к которым у меня был бы доступ.

Он напряжен, но все равно наклоняется ближе и берет мою руку.

– Но ты отказала, так что, видимо, придется все разгребать в одиночку.

Мы оба старательно избегаем слов, которые не можем произнести вслух.

Чувства к нему сбивают меня с намеченного пути, так что это маленькое напоминание обо всем, что он скрывает от меня, и обо всем, что я скрываю от него, как нельзя кстати.

– Как думаешь, когда закончишь? – шепчет он и нежно целует меня в губы.

Немного отстраняюсь, чтобы ответить:

– Может, через час? А ты?

– Примерно в это же время. – Поцеловав меня напоследок, Райан встает. Уже почти у самой двери он добавляет: – Ты ведь знаешь, что можешь что угодно мне рассказать?

Киваю, поерзав на стуле.

– Знаю.

Несколько секунд он пристально смотрит на меня – достаточно долго, чтобы часть меня задумалась, не может ли его взгляд проникнуть под созданную мной блестящую обертку. Он добавляет:

– Даже когда мои друзья ведут себя по-уродски.

Улыбаясь, я отвечаю:

– Даже тогда. Не волнуйся, меня не так просто напугать. Пока, увидимся дома.

Бросив еще один взгляд на телефон, он снова смотрит на меня.

– Мне нравится, как это звучит.

Я провожаю его взглядом, пока он не исчезает за поворотом коридора.

Карточки рассадки готовы. Миссис Робертс и миссис Салливан будут пялиться друг на друга с разных концов первого стола, а все остальные, я уверена, будут пялиться на них. С другими делами тоже покончено, но перед уходом надо сделать один звонок.

Она поднимает трубку после первого гудка.

– Привет, Рейчел. Это Иви. Есть минутка?

Тишина. А потом:

– Конечно, говори.

Откидываюсь на спинку стула и бросаю взгляд в коридор – никого.

– Мы расстались на плохой ноте, и я от этого совсем не в восторге. – Даю словам повисеть в воздухе, затем добавляю: – Было бы здорово сделать еще одну попытку.

Сначала молчание, потом тихий смех.

– Должна признать, сегодня мне многие звонили насчет нашего ланча, но этого звонка я не ожидала.

Райан наверняка звонил, и это ее не удивило. Но теперь мне любопытно, что он сказал.

– Я тоже виновата в том, что произошло, – говорю я. – Мне действительно сложно говорить о прошлом.

– Нет, я не должна была на тебя давить. Это было бестактно. – Она произносит «бестактно» так, будто это слово сегодня уже не раз звучало в ее адрес.

– Мир? – спрашиваю я.

– Конечно, мир, – коротко отвечает она.

Я издаю такой вздох облегчения, чтобы она услышала.

– Отлично! Что ж, увидимся в субботу на скачках.

– Жду не дождусь, – говорит Рейчел и отключается.

Я улыбаюсь, убирая телефон в сумку.

Наверняка сейчас Рейчел прокручивает в голове наш разговор, откинувшись на стуле в маленьком кабинете, расположенном через три двери от кабинета партнеров – заветного места, которое она, без сомнений, разглядывала в свой первый рабочий день, бродя по коридорам самой престижной юридической фирмы в городе. Той самой фирмы, где она стажировалась в студенческие годы и соблазняла младшего партнера. Той самой фирмы, которая ведет все дела Райана.

Она разбирает мою историю на молекулы в поисках правды, скрывающейся за моими словами. Я изучила ее биографию, и, судя по всему, она хороша в своем деле. Что-то ее насторожило, и теперь она решает, стоит ли копать глубже, рискуя дружбой с Райаном.

Придется наблюдать за Рейчел внимательнее.

Глава 7

– Это просто смешно, – говорю я, глядя в зеркальце на солнцезащитном козырьке и поправляя воздушную розовую отделку шляпы. – Я выгляжу нелепо.

Наш внедорожник сворачивает на длинную гравийную дорогу и въезжает в богато украшенные ворота, над которыми раскинулась составленная из металлических букв надпись: «Ферма Укромные холмы».

Райан бросает на меня быстрый взгляд.

– Твоя шляпа будет далеко не самой большой.

– Думаешь? Потому что я уверена на все сто, что они решили меня подставить. – Я согласилась пойти по магазинам с Сарой и Бет, чтобы купить все необходимое для вечеринки по случаю скачек, и они убедили меня, что эта шляпа – идеальный выбор. – И это нечестно: я весь день буду таскать на голове эту штуку, а ты – разгуливать в брюках-хаки и рубашке.

– Ты замечательно выглядишь. Как всегда, – говорит он, затем перехватывает мою руку, которой я ощупываю шляпу, и подносит к своим губам, целуя каждый палец.

После моего переезда Райан стал еще более романтичным: нежные прикосновения, ласковые слова – он делает все, чтобы я была счастлива. Когда он не на работе, мы всегда вместе. Судя по его репликам во время разговоров с друзьями, они недовольны, что я монополизирую его время. Хорошая девушка настаивала бы, чтобы он больше виделся с друзьями. Но я не хорошая девушка.

– Твои друзья обидятся, что мы не встретились с ними перед вечеринкой?

Мы пропустили встречу в доме Бет и Пола не потому, что мне была невыносима сама мысль о разговоре с Рейчел, а потому, что она была невыносима Райану. Он до сих пор не успокоился насчет ее поведения за ланчем. Она вытягивала из меня информацию, а не ударила по лицу, но в маленьких городках и тесных компаниях друзей это почти одно и то же. Райан умеет затаить обиду.

– Уверен, мне об этом обязательно заявят, но не переживай.

Мы, вероятно, приехали раньше его друзей, и мне интересно, к какой компании Райан примкнет – обычно на таких мероприятиях он не расстается со своей «группой поддержки». Когда мы паркуемся, я с радостью убеждаюсь, что хотя бы насчет шляп он был прав: моя не слишком большая по сравнению с другими и не самая уродливая, хотя это лишь означает, что мы все выглядим глупо.

Первую остановку делаем у бара.

– Добро пожаловать на ферму «Укромные холмы», – говорит женщина за грубо сколоченной деревянной стойкой. – Можно узнать ваши имена, прежде чем я сделаю вам коктейль?

Мне эта просьба кажется необычной, но Райан без колебаний отвечает:

– Райан и Иви.

Барменша кивает и присаживается на корточки за стойкой. Я с минуту разглядываю женщину, стоящую в очереди за нами: уверена, что пластиковая лошадка на ее шляпе точь-в-точь как та, что мне подарили на Рождество в детстве: одна из лошадок Барби с розовым седлом и бантиком в гриве. Барменша выныривает из-под стойки и начинает делать нам мятный джулеп. Не уверена, что у нас был выбор, ведь она даже не спросила, что мы будем пить. Но когда я вижу, сколько виски она наливает, исчезает всякое желание протестовать. Она вручает каждому из нас по серебряному стакану. На стакане Райана выгравирована буква «Р», а на моем – «И».

Я все еще рассматриваю стакан, когда мы с Райаном отходим от бара.

– Это все-таки уже перебор, – говорю я. – А если бы я сказала, что меня зовут Квинн, она бы достала стакан с буквой «К»?

– Когда я подтверждал приглашение, то сообщил имена. Дома у меня целая коллекция таких стаканов. Этот шестой.

– Глупость какая, – бормочу я, а он смеется.

Мы пробираемся через толпу, и Райан знакомит меня буквально с каждым встречным, представляя своей девушкой.

– Так-так, а вот и вы двое!

Мы оборачиваемся на голос миссис Роджерс, соседки Райана. Похлопав меня по руке, она обнимает Райана. Меня восхищает, как ей удается притянуть его к себе и не сбить при этом свою нелепую шляпу.

– Как весело, правда?

– Правда, – отвечаю я.

Вскоре она отправляется обнимать других гостей, а Райан погружается в беседу о предстоящих выборах с местным судьей. Я же, пользуясь моментом, осматриваюсь вокруг. Красиво. К дому ведет длинная подъездная дорога, так что трассу отсюда не видно и не слышно шума проезжающих машин. Кажется, будто это место скрыто от остального мира, – как и следует из его названия. Красный деревянный павильон стоит на вершине холма, во все стороны от него, спускаясь по склонам, простираются пастбища, похожие на зеленые моря в обрамлении белых заборов. На одной стене павильона висит большой, как в кинотеатре, экран, а между столами с белыми скатертями расставлены экраны поменьше – для трансляции скачек. Официанты разносят серебряные подносы с мини-сандвичами «хот браун», кукурузной кашей в порционных горшочках и изысканными канапе.

Судья отходит, и Райан вздрагивает от неожиданности, когда к нему приближается какая-то пара.

– Райан! – Мужчина обхватывает одной рукой шею Райана.

Пока они обнимаются, я изучаю женщину. Высокая, примерно моего роста, светло-каштановые длинные волосы, стройная, но крепкая – наше сходство буквально бросается в глаза.

Освободившись, Райан представляет нас:

– Иви, это мой старый друг Джеймс Бернард. Джеймс, это моя девушка Иви Портер.

– Так значит, ты и есть та девушка, которая подмяла Райана под себя, – говорит Джеймс с широкой ухмылкой.

Я протягиваю руку, и он с энтузиазмом пожимает ее. Джеймс высокий и худой, и у него вид человека, борющегося с зависимостью: впалые щеки, темные круги под глазами, дрожащие руки, висящий костюм. Его спутница выглядит куда лучше – не только ее одежда, но и сама она излучают благополучие. Кремовое платье-рубашка без рукавов, доходящее до середины бедра, дорогие итальянские туфли и простые, но стильные украшения. Они друг другу не подходят.

– Еще не подмяла, но работаю над этим, – отшучиваюсь я.

Джеймс поворачивается к Райану:

– Чувак, я так за тебя рад.

Мы с Райаном переглядываемся. Мы вроде как не помолвлены, и эти сердечные поздравления – некоторый перебор.

– Спасибо, – говорит Райан, обнимая меня одной рукой. Мы оба смотрим на женщину, стоящую рядом с Джеймсом, и Райан кивает в ее сторону. – Представь нас своей спутнице.

Джеймс резко оборачивается, явно смущенный своей забывчивостью.

– Райан, Иви, это Лукка Марино.

Ее имя пронзает меня подобно электрическому разряду.

– Лукка, – говорю я, словно пробуя слово на вкус. – Необычное имя. – А ведь именно так сказала Бет на званом ужине.

Женщина с улыбкой закатывает глаза.

– Знаю. Меня назвали в честь итальянского города, где родились бабушка с дедушкой. Две буквы «к». Никто не может написать его правильно.

Мой взгляд падает на серебряный бокал у нее в руках: между пальцев проглядывает буква «Л».

Пока Джеймс и Райан обсуждают ставки на скачки, я не могу оторвать глаз от женщины.

– Вы родом из этих мест? – Во рту пересыхает, я делаю глоток джулепа. Всего один.

– Нет. Из маленького городка в Северной Каролине, чуть севернее Гринсборо. Он крошечный, уверена, вы никогда о нем не слышали.

– Иден, – выпаливаю я, не успев прикусить язык.

Она едва заметно вздрагивает.

– Ну, да… Иден. Как вы…

– Да просто наугад сказала. В колледже была девчонка из Идена.

Я должна взять себя в руки. Сделав глубокий вдох, я на мгновение задерживаю дыхание, а потом мягко выдыхаю. Проделав это еще два раза, чувствую, что сердцебиение начинает замедляться.

– У вас остались там родственники? – спрашиваю я, вернув самообладание.

– Нет, – хмурится она. – Мы с мамой жили вдвоем, но она умерла, когда я училась в старших классах. Рак груди.

Я уже заметила наше сходство, но теперь изучаю ее в деталях, сравнивая с собой. У нас обеих слегка волнистые волосы до середины спины, но ее светлее. Мои были бы такими же, не покрась я их, переехав сюда. Цвет глаз – совпадает. Оттенок кожи – одинаковый.

Заметив мой пристальный взгляд, она тоже начинает меня разглядывать: скользит по моему телу снизу вверх – от ступней до большой нелепой шляпы. Удивляет ли ее наше сходство?

– Вы бывали в Идене? – спрашивает она.

– Да. Мы с однокурсниками ездили туда на какой-то фестиваль, нас приглашала та самая подруга, о которой я говорила. Кажется, «Спрингфест»… Есть такой?

Это тест. И мне нужно, чтобы она его провалила.

Ее лицо растягивается в улыбке, брови ползут вверх.

– Осенний «Риверфест». Он всегда проходит в сентябре, в районе моего дня рождения. Обожаю его!

Нет. Нет-нет-нет.

Кивнув, я поворачиваюсь к Райану. Он поглощен разговором с Джеймсом, но я все равно его перебиваю.

– Слушай, мне нужно в туалет. Скоро вернусь.

Я быстро ухожу, не дав ему шанса что-то сказать или предложить мне помощь в поисках. Быстро шагая в обтягивающем черном платье и на высоких каблуках, я едва не роняю запотевший бокал с буквой «И». Подходя к до нелепости симпатичному биотуалету, сталкиваюсь с какой-то женщиной.

– Ой, вы в порядке? – спрашивает она, придерживая меня за руку, чтобы я не упала.

Я киваю, не в состоянии произнести ни слова. Они с мужем озабоченно переглядываются, когда я освобождаюсь и иду дальше под их недоуменными взглядами.

Я изо всех сил стараюсь держать себя в руках, но теряю самообладание, едва скрывшись от посторонних глаз в одной из кабинок, потому что у меня едет крыша.

Заперев дверь, я приваливаюсь к ней спиной, издаю беззвучный крик и крепко зажмуриваюсь.

«Это не хорошо. Не хорошо. Не хорошо».

Не она родом из Идена, Северная Каролина, а я.

Не ее мать умерла от рака груди, а моя.

Не ее зовут Лукка Марино, а меня.

Лукка Марино. Десять лет назад

Я медленно и осторожно открываю окно. Сегодня днем я его проверяла – оно скрипит, если открыть больше, чем наполовину, и потому надо вовремя остановиться. Щель достаточно широкая, чтобы проскользнуть внутрь.

Прилив адреналина никто не отменял.

Бросив рюкзак на пол в гостевой комнате, я быстро стягиваю черные леггинсы и осторожно снимаю худи, стараясь не задеть сеточку для парика и не размазать макияж. Из сумки достаю расшитое блестками черное коктейльное платье и натягиваю его: сидит как влитое и едва прикрывает попу – любое неосторожное движение грозит демонстрацией нижнего белья. Идеально для сегодняшнего мероприятия.

Теперь длинный золотисто-каштановый парик. Надеваю и несколько минут вожусь, поправляя. Я достаточно много тренировалась в темноте, чтобы понять, когда он сядет как надо. Туфли на шпильках и маленький черный клатч довершают образ.

Запихиваю свою одежду под кровать и тихо выхожу из комнаты.

Вечеринка в разгаре, а от гостевой комнаты до центра дома рукой подать. Снаружи играет живая музыка, в гостиной накрыт шведский стол – устрицы и миниатюрные сэндвичи с лобстером я приметила на кухне, когда приходила днем. В животе урчит, но поем потом.

В меня врезается какая-то женщина, и мне приходится поддержать ее, чтобы не завалиться на пол вместе с ней.

– Ой, милая, мне так жаль! – заплетающимся языком говорит она, хватаясь за мою руку. Это миссис Уиттингтон. Вторая миссис Уиттингтон, нынешняя жена мистера Уиттингтона. Не путать с первой миссис Уиттингтон, которая обожает поливать грязью вторую при каждом удобном случае.

– Ничего страшного, – отвечаю я.

Она обводит меня взглядом с ног до головы.

– Прелестное платье! Где брали?

– Ой, в одном маленьком бутике на Вирджиния Бич. Мы там отдыхали, и я случайно на него набрела, – отвечаю я без малейшего акцента. Избавиться от него было сложнее, чем научиться надевать парик в темноте.

Я жду, когда на ее лице промелькнет узнавание, но в этом образе – в парике и с густо накрашенными глазами – от меня ничего не осталось. Мне не обидно. Никто не ожидает увидеть бедную девушку из цветочного магазина среди высшего общества, празднующего помолвку пары, чей брак не продержится и двух лет. По правде говоря, этим двоим очень повезет, если они вообще дойдут до алтаря.

Убедившись, что миссис Уиттингтон твердо стоит на ногах – насколько позволяет ее нынешнее состояние, – я иду дальше. Было бы проблематично войти через главный вход, поскольку родители жениха и невесты встречают гостей. Но теперь, когда я внутри, никто не заподозрит неладное.

Осторожно пробираюсь через зал к коридору в дальнем конце особняка. Я обычно стараюсь не светиться, но планировка дома не оставляет выбора. Оркестр расположился буквально под окнами хозяйской спальни, поэтому придется пройти через внутреннюю дверь.

Я замедляю шаг перед коридором, который приведет меня в спальню супругов Албриттон. С телефоном в руке выгляжу как гостья, ищущая уединенное место для звонка. Но смотрю не на экран, а по сторонам, оценивая, насколько я интересна окружающим. Второй рукой я сжимаю небольшое устройство, припрятанное в клатче. Сделав глубокий вдох, нажимаю на кнопку.

Оглушительный грохот со стороны кухни заставляет всех обернуться, и я незамеченной проскальзываю по коридору в спальню. Когда они попытаются найти источник шума, то не обнаружат ничего необычного.

В комнате темно, но без труда нахожу ванную. Достаю из клатча пару черных перчаток и, натянув их, выдвигаю ящик туалетного столика в поисках шкатулки в форме сердца, которая, насколько мне известно, скрывается в его недрах. Вот она. Роюсь внутри: кольцо с сапфиром, изумрудные сережки, цепочка с крупным аметистом в бриллиантовом обрамлении. Жаль, нет тех бриллиантовых серег и подвески, что миссис Албриттон надевала в магазин на прошлой неделе, – уверена, что они сейчас на ней.

Бросаю добычу в сумку, сверху – перчатки. Возвращаюсь тем же путем. Страх быть пойманной душит меня, но я отбрасываю его и невозмутимо вхожу в большой зал.

К счастью, никто не обращает на меня никакого внимания. Я не торопясь иду в комнату для гостей, даже останавливаюсь на какое-то время, чтобы ухватить один сэндвич. Он нереально вкусный, как я и надеялась.

Вытаскиваю из-под кровати рюкзак, снимаю платье, скидываю туфли. Через несколько секунд уже вылезаю в окно, облаченная в леггинсы и худи.

– Мама, я пришла! – кричу, входя в трейлер. Стоит переступить порог, и мой тягучий южный выговор возвращается.

– Привет, милая! Кто победил? – спрашивает мама из своей комнаты.

На моих светло-каштановых волосах уже нет сеточки для парика, а на лице не осталось и следа от макияжа. Вместо черного худи джемпер с названием и эмблемой школы.

С коричневым бумажным пакетом в руках я захожу к маме. Бросив пакет на сервировочный столик у кровати, забираюсь к ней в постель.

– Мы проиграли. Немножко не хватило до победы.

Мама запускает руку в пакет, и ее лицо растягивается в улыбке.

– Ох, моя сладкая, ну зачем ты…

По комнате распространяется запах корицы, и мое сердце разрывается, когда я вижу, как она радуется обычной булочке.

– Тебе нужно больше есть, мам. Ты сильно похудела.

Она разворачивает кондитерскую бумагу – большая маслянистая улитка с корицей выглядит так же роскошно, как пахнет.

– Моя любимая, – шепчет она.

– Я знаю, – шепчу я в ответ.

Пока она ест булочку маленькими кусочками, я беру один из квадратных листков бумаги из стопки на прикроватном столике и начинаю складывать, как она учила. Мама ест, молча наблюдая за мной, и не поправляет, – ждет, пока я сама замечу ошибку.

Через несколько минут листок бумаги в моих руках превращается в маленького белого лебедя.

– Какой красивый! – Мама берет лебедя с моей ладони и ставит на полку в изголовье. Там уже целая коллекция бумажных животных всех цветов – караульные у ее постели. У мамы всегда были золотые руки, а у меня хорошо выходит только лебедь.

Осилив примерно половину улитки с корицей, она заворачивает ее в бумагу и кладет на прикроватный столик.

– Завтра доем, – говорит она, хотя мы обе знаем, что не доест. Она и так уже съела на удивление много.

– Какие планы на остаток выходных? – спрашивает она, укутываясь в одеяло.

– Работа в цветочном. Завтра большая свадьба.

Она слабой рукой гладит меня по щеке.

– Ты слишком много работаешь. А ведь ты в выпускном классе. Надо больше гулять с друзьями и развлекаться.

Качаю головой, сглатывая ком в горле.

– Я успеваю и то, и другое, – вру я, но мы обе делаем вид, что верим этим словам.

– Тебе уже ответили из колледжей, куда ты подавала документы?

Я отрицательно качаю головой.

– Еще нет, но должны со дня на день. – Я не могу ей сказать, что не подавала документы, потому что не хватило денег даже на вступительный взнос. И, как бы я ни гнала от себя эти мысли, мама, возможно, уже не узнает, что осенью я все еще буду торчать в этом маленьком городке.

– Все будут рады тебя принять. Но выбор за тобой.

Я согласно киваю, но ничего не говорю. Затем она вдруг придвигается ближе и хватает меня за руку.

– Скоро ты станешь совсем взрослой. – Она издает смешок и добавляет: – Да что я такое говорю, ты и так уже взрослая. Заботишься обо мне и обо всем остальном. Я так многого для тебя хочу, Лукка. Чтобы однажды у тебя появилась своя семья. И тот дом, о котором мечтаешь. Может, тебе удастся его построить в том модном новом районе на берегу озера.

– И там у тебя будет своя комната, – подыгрываю я ее фантазии. – Мы выкрасим ее в зеленый цвет, потому что он твой любимый, и поставим кровать с балдахином. А на заднем дворе ты сможешь разбить сад.

Мама поднимает руку и заправляет мне за ухо прядь волос.

– Мы будем выращивать помидоры и огурцы.

– И морковь.

Ее веки тяжелеют. Я знаю, что через несколько секунд она провалится в сон, хотя наверняка спала весь день.

– Морковь обязательно. Ты ведь ее обожаешь. И я испеку тебе морковный пирог.

Она засыпает, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку, стараясь не паниковать от того, какой прохладной кажется ее кожа. Накрываю дополнительным одеялом и тихо выхожу.

Иду в крошечную комнатушку в передней части трейлера. По сути, это всего лишь большой шкаф, но, входя в эти двери, я словно оказываюсь в другом мире. До того как рак растерзал ее тело, мама пропадала здесь целыми днями – сидела за швейной машинкой. Матери со всей Северной Каролины приезжали сюда, чтобы заказать ей платье для конкурса красоты или на выпускной, а иногда и свадебное платье для своих дочерей. В детстве я сидела у ее ног, наблюдая, как обычные девушки превращались в принцесс. Именно тогда я поняла: можно стать совершенно другим человеком, если правильно подобрать прическу, одежду и аксессуары.

У одной стены сложены рулоны ткани и мотки ленты, а на стеллаже позади швейной машинки громоздятся банки, набитые разнообразной фурнитурой: и перья, и стразы, и все что душе угодно.

Когда мама только заболела, я взяла ее заказы на себя. Сколько себя помню, я ей помогала, так что сложностей не было. Но платья для конкурсов красоты и бижутерия ручной работы не приносили достаточно денег, чтобы оплатить лечение и лекарства. Пришлось проявить смекалку.