Часовщик забытых минут

И посреди этого хаоса стояла она сама – полупрозрачная, словно сотканная из света, но несомненно Лиза. Она смотрела прямо на него, и в ее глазах читалось удивление, радость и страх.

– Алексей? – ее голос звучал одновременно близко и бесконечно далеко. – Это правда ты?

– Лиза! – он хотел броситься к ней, обнять, но обнаружил, что не может двигаться в этом странном пространстве. – Я нашел тебя! Ты жива!

Ее образ заколебался, словно отражение в воде.

– Не приближайся, – предупредила она. – Это опасно. Он может почувствовать тебя. Может проследить связь.

– Веретенников? Мы защищены, Лиза. В палате установлены блокираторы.

– Палате? – она выглядела озадаченной. – Ты нашел мое тело?

– Да, в клинике "Эдельвейс". Ты в коме уже два года. Я думал, что ты умерла, но сегодня узнал правду.

Лиза покачала головой:

– Не два года… времени не существует здесь, Алексей. Для меня прошла вечность. Я блуждала по лабиринту забытых минут, пытаясь найти выход, пытаясь вспомнить, кто я. Иногда мне казалось, что я схожу с ума.

– Я вытащу тебя отсюда, – пообещал он, чувствуя, как сердце разрывается от боли за ее страдания. – Я найду способ.

Образ Лизы снова заколебался, на этот раз сильнее. Фрагменты окружающего пространства начали смещаться, перестраиваться.

– Нам мало времени, – торопливо сказала она. – Слушай внимательно. Авария не была случайностью. Он устроил ее, чтобы добраться до меня… до моих способностей. Но случилось что-то непредвиденное – я создала защитный кокон из забытых минут, куда он не мог проникнуть.

– Орден рассказал мне об этом, – кивнул Алексей. – Они говорят, что ты обладаешь уникальной способностью создавать стабильные темпоральные структуры.

– Это не все, – Лиза оглянулась, словно опасаясь, что их могут подслушать. – Веретенников ищет не только меня. Он охотится за нами обоими. За нашей связью. Тебе не говорили? Мы… особенные, Алексей. Наши сознания резонируют в темпоральных потоках особым образом. Вместе мы можем создать мост между измерениями. Веретенников хочет использовать это для своей темпоральной линзы.

Пространство вокруг них начало темнеть. Алексей почувствовал, как связь ослабевает.

– Я не понимаю, Лиза! Что мне делать? Как тебя спасти?

– Найди правду о себе, Алексей, – ее голос становился все тише. – О своем прошлом. О своей семье. Все связано… все было предопределено…

Ее образ начал таять, растворяясь в окружающем хаосе.

– Лиза! Не уходи! – отчаянно позвал Алексей.

– Я люблю тебя, – донеслось до него. – Найди меня в забытой минуте… там, где все началось… на перекрестке…

И она исчезла. Пространство вокруг схлопнулось, и Алексей с резким вдохом вернулся в реальность палаты. Его рука все еще сжимала ладонь Лизы, а резонатор в другой руке раскалился до такой степени, что обжигал кожу.

– Алексей Игоревич! – Черновский тряс его за плечо. – Вы слышите меня? Вернитесь!

Он моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Монитор, контролирующий мозговую активность Лизы, показывал беспрецедентный всплеск – красная и синяя линии почти полностью синхронизировались.

– Я говорил с ней, – прошептал Алексей. – Она там, она помнит меня.

– Что она сказала? – быстро спросила Вера, пристально глядя на него.

– Что авария не была случайностью. Что Веретенников охотится за нами обоими – за нашей связью. Что вместе мы можем создать какой-то мост между измерениями.

Вера и Черновский обменялись тревожными взглядами.

– Она попросила меня найти правду о моем прошлом, о моей семье, – продолжил Алексей. – Сказала, что все связано и предопределено. Что я должен найти ее в забытой минуте, "там, где все началось, на перекрестке".

– Перекресток… – задумчиво произнес Черновский. – Место аварии. Оно действительно может быть ключевой точкой темпоральной аномалии.

– Я должен отправиться туда, – Алексей встал, чувствуя необычайную решимость. – Я должен найти эту забытую минуту и вытащить Лизу.

– Это слишком опасно, – возразила Вера. – Вы еще не готовы к самостоятельному погружению в темпоральные потоки. Без должной подготовки вы можете потеряться там же, где и Елизавета.

– Тогда подготовьте меня, – в голосе Алексея звучала сталь. – Научите всему, что нужно знать. Я готов стать Часовщиком, если это поможет спасти Лизу.

– Это долгий процесс, – покачал головой Черновский. – Годы обучения, постепенное раскрытие способностей…

– У нас нет лет! – Алексей повысил голос. – У Лизы нет лет! Веретенников не станет ждать, пока я пройду полный курс обучения. Он придет за ней снова – за нами обоими. И в следующий раз блокираторы могут не сработать.

Он посмотрел на неподвижное лицо жены:

– Я помогу вашему Ордену. Буду следовать всем правилам и протоколам. Но взамен вы должны помочь мне спасти Лизу. Это мое условие.

Вера долго смотрела на него, словно оценивая его решимость, а затем медленно кивнула:

– Скоростной курс возможен, хотя и сопряжен с рисками. Но учтите, Алексей Игоревич – подобное обучение будет интенсивным и болезненным. Оно может открыть воспоминания, которые были заблокированы в вашем сознании по веским причинам.

– Я готов, – твердо сказал Алексей. – Что бы ни скрывалось в моем прошлом, я должен узнать это, чтобы спасти Лизу.

– Очень хорошо, – Вера протянула ему руку. – Добро пожаловать в Орден Часовщиков, Алексей Игоревич. С этого момента вы становитесь учеником, а времени на обучение у нас катастрофически мало.

Алексей пожал протянутую руку, чувствуя, что пересекает невидимую черту, за которой его жизнь уже никогда не будет прежней. Но если это приблизит его к спасению Лизы – он готов был заплатить любую цену.

Он еще раз взглянул на лицо жены. Ему показалось, или на ее губах действительно мелькнула легкая улыбка? Алексей наклонился и тихо прошептал:

– Я найду тебя, Лиза. Что бы ни случилось, я вытащу тебя из этого лабиринта забытых минут.

И в ответ монитор, отслеживающий мозговую активность, снова показал синхронный всплеск обеих линий – красной и синей, – словно ее сознание, блуждающее между измерениями, услышало и поняло его обещание.

========== Глава 5. Ученик часовщика ==========

Утро после контакта с Лизой встретило Алексея странным ощущением двойственности. С одной стороны, его переполняла решимость – теперь, когда он знал, что Лиза жива, он был готов на все, чтобы вернуть её. С другой – мир вокруг больше не казался прежним. Цвета стали ярче, звуки отчетливее, словно пелена спала с его чувств. Он замечал детали, которых не видел раньше: тонкие световые нити между предметами, едва заметное мерцание воздуха вокруг часов на стенах клиники, размытые силуэты людей, которые при ближайшем рассмотрении исчезали, словно дым.

Когда Вера Ливанская вошла в его комнату, Алексей сидел у окна, наблюдая за странной игрой света в кронах сосен.

– Уже начинаете видеть, – это не было вопросом. – Ваша чувствительность к темпоральным потокам усиливается быстрее, чем я ожидала.

– Это нормально? – Алексей повернулся к ней. – Иногда мне кажется, что я схожу с ума.

Вера положила на стол небольшую деревянную шкатулку и сняла строгий пиджак, оставшись в белой блузке с закатанными рукавами. Без своего официального одеяния она выглядела моложе, человечнее.

– Абсолютно нормально для пробуждающегося Часовщика, – она слегка улыбнулась. – Ваш мозг адаптируется к восприятию временных слоёв, которые обычные люди не способны увидеть. Как человек, долго живший в темноте, не может сразу привыкнуть к яркому свету.

Она открыла шкатулку и достала оттуда три предмета: серебристый диск, похожий на тот резонатор, с помощью которого Алексей установил контакт с Лизой; карманные часы из потемневшего серебра и странную конструкцию из тонких металлических обручей, вращающихся вокруг общего центра.

– Ваше обучение начнется с базовых упражнений на контроль восприятия, – Вера расположила предметы на столе. – Прежде чем погружаться в забытые минуты, вы должны научиться отделять их от обычного временного потока. Различать реальность и темпоральные отголоски.

Она взяла резонатор и протянула Алексею:

– Этот прибор – усовершенствованная версия того, что вы использовали вчера. Он поможет фокусировать ваше восприятие, но будьте осторожны – длительное использование вызывает зависимость. Некоторые начинающие Часовщики так увлекаются новыми ощущениями, что теряют связь с основным временным потоком.

Алексей взял диск, ощущая его приятную тяжесть и легкую вибрацию. Теперь, когда он смотрел на него более внимательно, он заметил тончайшую гравировку по периметру – символы, напоминающие одновременно древние руны и математические формулы.

– Первое упражнение самое простое, – продолжила Вера. – Сожмите резонатор в ладони и сконцентрируйтесь на часах. Не пытайтесь изменить своё восприятие – просто наблюдайте.

Алексей последовал инструкции. Сначала ничего не происходило, но через несколько секунд серебряные часы на столе начали… расслаиваться. Он видел не один предмет, а десятки полупрозрачных копий, наложенных друг на друга с небольшим смещением. Каждая копия показывала разное время, словно часы одновременно существовали в разных моментах.

– Что это? – выдохнул он, не решаясь моргнуть, чтобы не потерять удивительное видение.

– Временной след, – спокойно ответила Вера. – Вы видите часы не только в настоящем, но и во всех моментах их существования одновременно. Каждый предмет оставляет такой след в темпоральном поле – чем старше вещь, тем глубже и сложнее её временная структура.

Она указала на самое размытое изображение часов, почти невидимое на периферии:

– Эти часы принадлежали Часовщику, жившему в XVIII веке. Если вы сконцентрируетесь на этом конкретном отпечатке, то сможете увидеть фрагмент его жизни – забытую минуту, связанную с этим предметом.

– И как я… – начал Алексей, но в тот же момент его сознание словно провалилось сквозь невидимую преграду. Комната исчезла, и он оказался в тускло освещенной мастерской, наполненной запахами масла, металла и свечного воска. За верстаком сидел сухощавый мужчина в старомодном жилете, с увеличительным стеклом в глазу. Его тонкие пальцы ловко управлялись с крошечными деталями часового механизма. Картина была настолько яркой и детальной, что Алексей мог разглядеть капельки пота на лбу часовщика, слышать его тихое дыхание и даже ощущать спёртый воздух мастерской.

– Вдох-выдох, – голос Веры вернул его в реальность. – Не задерживайтесь в видении дольше нескольких секунд. На первых порах это слишком нагружает мозг.

Алексей моргнул, возвращаясь в комнату клиники. Сердце колотилось, словно он пробежал марафон.

– Это было… невероятно, – пробормотал он. – Я действительно был там. Я всё видел, слышал, чувствовал…

– Именно так мы взаимодействуем с забытыми минутами, – кивнула Вера. – То, что вы видели – темпоральный отпечаток эмоционально значимого момента из жизни прежнего владельца. Он был поглощён работой настолько, что потерял счёт времени – буквально "забыл" о нескольких минутах своей жизни.

Она взяла странную конструкцию из металлических обручей и привела её в движение. Кольца завращались независимо друг от друга, создавая гипнотический узор.

– Это темпоральный гироскоп. Он поможет вам научиться ориентироваться в многослойной структуре времени. Смотрите на него, сохраняя контакт с резонатором, и попытайтесь мысленно замедлить вращение внутреннего кольца.

Алексей сфокусировал взгляд на устройстве. Сначала ничего не происходило, но потом, когда он попытался представить внутреннее кольцо движущимся медленнее, оно действительно начало терять скорость. Вскоре оно полностью остановилось, хотя остальные кольца продолжали вращаться.

– Отлично, – одобрительно кивнула Вера. – Теперь попробуйте изменить направление вращения.

Следующий час прошёл в подобных упражнениях. Алексей учился контролировать своё восприятие времени, фокусироваться на конкретных темпоральных слоях, отделять "эхо" прошлого от настоящего момента. С каждой попыткой это давалось ему легче. Странно, но многие движения и техники казались смутно знакомыми, словно он когда-то уже изучал их и теперь просто вспоминал забытые навыки.

– Вы схватываете на лету, – заметила Вера, когда Алексей успешно выполнил особенно сложное упражнение по разделению временных потоков. – Это подтверждает теорию Черновского о ваших врождённых способностях.

– Какую теорию? – Алексей опустил руки, чувствуя приятную усталость. Работа с темпоральными потоками оказалась физически утомительной, словно после интенсивной тренировки.

Вера помедлила, словно решая, сколько можно ему рассказать:

– Григорий Андреевич считает, что ваша чувствительность к забытым минутам – не случайное явление и не результат контакта с часами Веретенникова. Скорее, артефакт просто пробудил то, что всегда было частью вас.

Она подошла к окну, задумчиво глядя на лес:

– Есть определенные… родословные. Семьи, в которых способности Часовщиков передаются из поколения в поколение. Часы Веретенникова не могли бы так сильно повлиять на обычного человека.

– Вы хотите сказать, что в моей семье были Часовщики? – Алексей нахмурился. – Но это невозможно. Я знаю свою родословную до прадеда – обычные люди, никаких сверхъестественных способностей.

– Вы уверены, что знаете всю свою родословную? – тихо спросила Вера, и в её голосе Алексей услышал нечто большее, чем просто вопрос.

Он хотел возразить, но вдруг понял, что не может вспомнить многие детали своего детства. Родители редко говорили о своих предках, а когда они погибли в автокатастрофе, когда Алексею было пятнадцать, он остался без связи с прошлым семьи.

– Что вы знаете о моих родителях? – спросил он, чувствуя, как учащается пульс.

– Не сейчас, – Вера покачала головой. – Сначала вы должны освоить базовые техники защиты сознания. Знание без подготовки может быть опаснее неведения.

Она достала из шкатулки ещё один предмет – маленький стеклянный флакон с прозрачной жидкостью, в которой плавали крошечные серебристые частицы.

– Это темпоральный стабилизатор. Он поможет вам взаимодействовать с более глубокими слоями забытых минут без риска потерять связь с реальностью.

Алексей взял флакон, разглядывая перемещение серебристых частиц – они двигались не хаотично, а по сложным спиралевидным траекториям, словно крошечные планеты вокруг невидимых солнц.

– Как это работает?

– Три капли под язык перед погружением в темпоральный поток, – объяснила Вера. – Действие длится около часа. Стабилизатор создаёт своего рода "якорь" для вашего сознания в основном временном потоке. Вы сможете погружаться глубже, но всегда будете чувствовать путь назад.

Она убрала инструменты обратно в шкатулку, кроме резонатора, который оставила на столе.

– На сегодня достаточно теории. Пришло время практики. Мы отправимся в специальное место для тренировок – Зал Хронометрии. Там вы сможете безопасно взаимодействовать с контролируемыми темпоральными аномалиями.

– А что с Лизой? – Алексей машинально потянулся к резонатору. – Я хотел бы увидеть её перед тренировкой.

– Доктор Черновский проводит серию тестов, – покачала головой Вера. – Вчерашний контакт создал неожиданные изменения в паттернах мозговой активности Елизаветы. Это хороший знак, но требует тщательного изучения. Вы сможете увидеть её вечером.

Зал Хронометрии располагался в самой старой части клиники, в подвальном помещении с массивными каменными стенами. Когда Вера провела Алексея через серию защищённых дверей и коридоров с усиленной охраной, он понял, что это место имеет гораздо большее значение для Ордена, чем просто тренировочная площадка.

Сам зал поражал своими масштабами – круглое помещение диаметром не менее тридцати метров с высоким куполообразным потолком. В центре располагалась платформа из чёрного камня, на которой стояло устройство, напоминающее астрономические часы невероятной сложности. Вокруг платформы концентрическими кругами расходились странные символы, высеченные прямо в каменном полу. Стены были увешаны часами всех форм и размеров – от крошечных карманных до огромных напольных. Все они показывали разное время, создавая какофонию тиканья, которая, тем не менее, складывалась в странно гармоничный ритм.

– Добро пожаловать в сердце Ордена, – торжественно произнесла Вера, жестом приглашая Алексея войти. – Этот зал существует почти восемьсот лет. Здесь проводили свои первые эксперименты основатели Ордена Часовщиков.

Алексей осторожно ступил на каменный пол, ощущая странную вибрацию под ногами, словно здание жило собственной жизнью. В воздухе витал запах старых книг, металла и чего-то неопределимого – возможно, самого времени.

– Поразительно, – выдохнул он, разглядывая центральный механизм. – Это похоже на часы, но…

– Это Хронометр, – пояснила Вера, подходя к платформе. – Древнее устройство, способное визуализировать темпоральные потоки и создавать контролируемые аномалии для изучения и тренировок. Его создал один из основателей Ордена, в 1247 году.

Она провела рукой над поверхностью механизма, не касаясь его, и шестерёнки пришли в движение с мелодичным звоном. Над Хронометром появилось голубоватое свечение, которое постепенно расширялось, формируя сложный объёмный узор из светящихся линий и спиралей.

– Темпоральная карта, – пояснила Вера, глядя на узор с благоговением. – Визуальное представление всех временных потоков в этом регионе. Яркие участки – стабильные потоки. Тёмные разрывы – аномалии и забытые минуты.

Алексей заворожённо смотрел на светящуюся структуру. Она напоминала трёхмерную модель галактики, где звёзды и туманности складывались в невероятно сложный узор. В некоторых местах свечение было ярким и равномерным, в других – тусклым, с тёмными провалами, похожими на чёрные дыры.

– Вы сказали, что Орден существует с XIII века? – спросил он, не отрывая взгляда от карты. – Но как? Технология выглядит слишком… продвинутой даже для нашего времени.

Вера улыбнулась:

– История Ордена гораздо древнее, чем может показаться. Присядьте, – она указала на каменные скамьи у стены. – Полезно знать прошлое, прежде чем погружаться в него.

Когда они сели, Вера провела рукой в воздухе, и темпоральная карта изменилась, показывая теперь не пространственную, а временную проекцию – светящаяся линия, уходящая в прошлое, с множеством ответвлений и узлов.

– История человечества полна загадок, – начала она. – Древние цивилизации обладали знаниями, которые мы до сих пор не можем объяснить. Пирамиды, Стоунхендж, линии Наски – все эти сооружения, помимо прочего, были инструментами для измерения времени, для наблюдения за космическими циклами.

Она указала на яркий узел в начале светящейся линии:

– По нашим данным, первое осознанное взаимодействие людей с темпоральными потоками произошло около двенадцати тысяч лет назад. Древняя цивилизация, имя которой не сохранилось, обнаружила возможность воспринимать забытые минуты и использовать их энергию. Они создали первые примитивные инструменты – предшественники современных темпоральных резонаторов.

Светящаяся линия продвинулась вперёд во времени, показывая новые узлы и ответвления.

– Знание передавалось из поколения в поколение, сохраняясь в тайных обществах и эзотерических школах. Египетские жрецы, вавилонские звездочёты, индийские мудрецы – все они были частью непрерывной цепи хранителей темпоральных тайн. Но настоящий прорыв произошёл в Средневековье.

Карта сфокусировалась на ярком узле, датированном XIII веком.

– Один часовщик-отшельник, странствовавший по Европе, объединил разрозненные знания в единую систему. Он создал первую версию Хронометра и основал братство, которое позже стало известно как Орден Часовщиков. Первоначально их было двенадцать – представители разных культур и традиций, объединённые общим даром видеть забытые минуты.

Вера обвела рукой зал:

– Этот Хронометр – не оригинал, конечно. Он был воссоздан в XVII веке по сохранившимся чертежам. Но принцип остался тем же – визуализация темпоральных потоков и создание безопасных аномалий для обучения новых Часовщиков.

– А Хронофаги? – спросил Алексей. – Веретенников не первый, кто восстал против Ордена?

Лицо Веры помрачнело:

– К сожалению, нет. На протяжении всей истории Ордена находились те, кто искал способы использовать темпоральную энергию для личной выгоды. Забытые минуты – это не просто воспоминания, это фрагменты человеческих душ. Извлекая их насильственно, Хронофаги получают огромную силу, но ценой разрушения чужих личностей.

Она подошла к Хронометру и коснулась одной из шестерён. Механизм издал мелодичный звон, и темпоральная карта изменилась, показывая теперь тёмное пятно, пульсирующее зловещим светом.

– Это активность Веретенникова, – пояснила Вера. – За последние недели она усилилась. Он собирает забытые минуты, готовясь к чему-то масштабному. Мы полагаем, что авария вашей жены и последующие события – часть его плана.

– Какого плана? – Алексей подошёл ближе, всматриваясь в тёмное пятно на карте.

– Создания темпоральной линзы, – Вера вздохнула. – Устройства, способного фокусировать энергию забытых минут для изменения прошлого в масштабах, которые мы считали невозможными. Веретенников одержим идеей вернуть свою дочь, но цена такого вмешательства может быть катастрофической.

Она жестом изменила проекцию, и теперь карта показывала разветвлённую структуру вероятностных линий, исходящих из тёмного пятна. Большинство из них обрывалось или сливалось в хаотические узлы.

– Наши расчёты показывают, что создание темпоральной линзы может привести к полной дестабилизации временного континуума. Не просто изменению отдельных событий, а к фундаментальному перекраиванию реальности. Миллиарды судеб будут переписаны, причём совершенно непредсказуемым образом.

– И Лиза… связана с этим? – тихо спросил Алексей.

– Её способности уникальны, – кивнула Вера. – Елизавета не просто видит забытые минуты – она может существовать в них продолжительное время, сохраняя целостность сознания. Более того, она способна создавать стабильные структуры из этих фрагментов времени. Для темпоральной линзы Веретенникова она идеальный… компонент.

Алексей почувствовал, как внутри поднимается волна гнева:

– Вы говорите о ней как о детали механизма!

– Я говорю о реальности, – твёрдо ответила Вера. – Веретенников видит в Елизавете именно это – ценный ресурс для своего плана. И он не остановится ни перед чем, чтобы получить его.

Она снова изменила проекцию, и теперь карта показывала яркую точку, пульсирующую в унисон с одним из ответвлений тёмного пятна.

– Это ваша жена. Точнее, её сознание, блуждающее в лабиринте забытых минут. Вчерашний контакт создал своего рода… мост между вами. Теперь Веретенников может использовать эту связь, чтобы найти вас обоих.

– Но вы говорили о блокираторах, о защите…

– Которые эффективны только в пределах клиники и только против прямого темпорального вторжения, – покачала головой Вера. – Но есть и другие способы. Во сне, например, ваше сознание особенно уязвимо. Или через эмоциональные триггеры, связанные с забытыми минутами.

Она отключила Хронометр, и голубоватое свечение медленно угасло.

– Именно поэтому вы должны научиться защищать своё сознание. И именно поэтому мы начнём с практических упражнений по взаимодействию с контролируемыми аномалиями.

Вера подошла к одной из стен, где в нише стояла стеклянная витрина с различными предметами – старинными ключами, монетами, перстнями, миниатюрными шкатулками.

– Эти артефакты содержат стабильные забытые минуты, – пояснила она. – Мы используем их для тренировок. Они безопасны, поскольку эмоциональная нагрузка, связанная с ними, невелика.

Она выбрала один из предметов – потускневший медный ключ с замысловатой головкой – и протянула Алексею:

– Этот ключ содержит забытую минуту его владельца – лондонского банкира XIX века. Ничего травматичного, просто момент, когда он задумался и потерял счёт времени, ожидая клиента. Идеально для первого самостоятельного погружения.

Алексей взял ключ, ощущая его неожиданную тяжесть. Металл был тёплым, словно его только что держали в руке.

– Используйте технику, которую мы практиковали утром, – инструктировала Вера. – Сожмите резонатор в одной руке, ключ в другой. Сконцентрируйтесь на ощущении металла, представьте, как вы проникаете сквозь временные слои к моменту, когда этот ключ был действительно важен для своего владельца.

Алексей последовал инструкциям. Закрыл глаза, сжал резонатор в левой руке, ключ в правой. Сосредоточился на ощущении металла, на его весе, текстуре. Сначала ничего не происходило, но затем он почувствовал, как реальность вокруг начинает плавиться, словно воск под пламенем свечи.

Когда он открыл глаза, то оказался в роскошном кабинете, отделанном тёмным деревом. За массивным столом сидел полный джентльмен средних лет в безупречном костюме с золотой цепочкой часов, свисающей из жилетного кармана. Он нервно постукивал пальцами по столешнице, время от времени поглядывая на стоящие в углу напольные часы. На столе перед ним лежал тот самый ключ, который Алексей сжимал в руке, – только новый, блестящий.