Имперский вор. Том 2

– Мр-р, – слышу я спустя полчаса. – Наш-шёл.

– Живая хоть?

– Не мёр-ртвая, – сообщает кот с некоторым сомнением.

И показывает: голая зеленоволосая девица сидит в… оранжерее у крохотного пруда. Ну хоть на это у барона ума хватило – к растениям поближе лесную нечисть устроить. И девица точно навка: у неё прозрачная спина, сквозь которую отлично видно кости и внутренности. Вполне, кстати, человеческие.

Я передёргиваюсь – то ещё зрелище! – но тут ракурс меняется, и я смотрю навке в лицо.

Абсолютно… пустое. Даже губа вон отвисла. Как будто её наркотой накачали. Хотя, скорее всего, так и есть. Иначе бы сама давно ушла.

Одним движением поднимаюсь.

– Погнали, пушистый.

Я, конечно, не ассасин. Но кое-что умеем…

Перелезаю ограду, прикрыв себя иллюзией – это выглядит как размазанная по решётке тень. Иду по саду осторожно, хотя ни одного фонаря нет. Зато полно сухих кустов, поваленных деревьев, камней каких-то… Не будь у меня ночного зрения – тыщу раз бы свалился, запнувшись. А так только раздираю себе плечо незамеченным острым сучком. Не криминально, но до крови.

Пережидаю обход пары охранников.

Если их вообще можно назвать охранниками. На удивление беспечны. Видимо, нападения людей здесь не ждут, а против нечисти стоит купол. Эти двое идут, шумно переговариваясь, перешучиваясь, передавая друг другу фляжку. Но нет, не пьяные.

– Тёмная с-сладкая вода, – подтверждает кот, уловив мои сомнения. Кофе, значит. А нюх у него завидный…

В доме охрана тоже есть – пост у входных дверей. Трое. Драка в мои планы не входит – к чему поднимать шум? Да и смысла особого нет – оранжерея находится в дальнем крыле.

Дверь в оранжерею освещена. И заперта. А на ступеньках сидят двое охранников.

Тихо и быстро вырубаю обоих удавкой из тьмы.

Запускаю своих пауков в замок – самый обычный. Открыть несложно. Оглядываюсь. Парк пуст. Перебегаю к двери, захожу.

На оранжерею накинуто плетение беззвучия – а вот камер тоже нет. Ни здесь, ни в саду. Тогда бы уж и охрану не нанимал, чего там.

Навку нахожу около пруда – кажется, за минувшие полчаса она даже не пошевелилась. По-прежнему голая и никак на меня не реагирует. Присаживаюсь перед ней на корточки, осторожно трогаю за безвольно свешенную руку.

– Эй…

Навка поднимает прозрачные, бесцветные глаза. Ноль эмоций. Зрачки узкие, причём вертикальные… Хотя я без понятия, как нечисть реагирует на наркотики. Если это наркотики. Но чем-то она точно накачана.

– Я за тобой пришёл.

– Нет… – шепчет навка. Не такая уж она и красивая, как пишут в легендах. Губы чуть не в пол-лица. Зеленоватая, опять же.

– Тебя леший ждёт. Пойдём?

– Танцевать? – И вот теперь в глазах проявляется тоска.

– Нет. В лес. Домой.

– Не хочу танцевать.

Да чтоб тебя… точнее, не тебя, девочка.

Вытаскиваю из-за пазухи тряпку, выданную лешим. Какое-то платье, тонкое и изодранное. Но навка проявляет слабый интерес:

– Это мне?

– Тебе, тебе.

Поднимаюсь, отхожу, протягиваю ей платье и ленту.

– Идём?

– Дай… – неуверенно говорит навка.

– Если пойдёшь со мной.

И она встаёт. Покачивается. Да она на ногах едва стоит! Какие тут танцы!

Осторожно подхватываю под локоть, обнимаю, веду на выход.

– Р-рвать! – внезапно рычит в моей голове кошак.

Чужое присутствие за спиной я ощущаю секундой позже него.

Мужик стоит в дверях, ведущих в дом, – здоровенный, в кружевной, мать его, рубашке. Радостно лыбится, словно брата родного увидал. Точно хозяин – барон Васильев. И точно псих. Но как он меня учуял? Камер-то нет.

Вместо того чтобы звать охрану, барон складывает руки на груди и спокойно обращается ко мне:

– У-у-у, кто тут у нас… Ну что, писюк? Попался? А ну прекрати мою девку лапать. Отпусти и иди сюда.

Приказываю Крайту не вмешиваться – размерчик у него теперь маловат для драки, а вот пострадать может. Отодвигаю послушную навку себе за спину, шагаю вперёд. Оцениваю источник барона – так себе, слабоват, но барон…

…и не пытается использовать магию. Что ж, можно и размяться физически. Тьму я призову в любой момент.

Он кидается на меня с места. Легко уворачиваюсь, бью ногой под колено. Барон хекает, валится, но вскакивает мгновенно.

Бью кулаком снизу. Жилистый, сука.

Получаю ответку – но вскользь по челюсти. Некоторое время кружим друг против друга.

Помощи барон явно не ждёт – иначе явился бы сразу с охраной. И это странно. Так уверен в себе? Он продолжает лыбиться, пытаясь меня достать. Но выходит у него плохо – месяц тренировок в лагере даром мне не прошёл.

– Не хочешь, значит, по-хорошему? Кто ж тебя такого сюда послал?

Он делает обманный выпад, но я не ведусь. Руки у барона длинные, а двигается он так себе. В общем-то, не соперник… Поиграть ещё? Или уже удавкой?..

– Леший послал, – уверенно отвечает сам себе Васильев, зачем-то отскакивая. – Ну вот и получит подарочек. Ты, писюк, не бойся, я тебя насмерть грызть не буду. Я тебе ручонки наглые оторву и в лес выброшу. И тебя, и ручонки. Гы-гы-гы.

А я вот не люблю трепаться, когда дерусь. Но баронское «гы-гы» слегка подбешивает. Достаю пяткой в живот – и понимаю, что что-то не так. Барон даже не покачнулся. И продолжает гыгыкать.

А также…

…расти.

Отскакиваю подальше, глядя, как он выставляет перед собой руки, скрючивает пальцы с загнутыми ногтями. Когтями, мать твою!

И жуткий треск – но не оттого, что вздувающиеся мышцы рвут на нём одежду. Кости трещат! А вот и клыки полезли…

Клизма Шанкры! Оборотень. Вот откуда такая самоуверенность. И теперь понятно, почему он припёрся в оранжерею – учуял запах крови из моего пораненного плеча.

Медведь – раза в два выше меня ростом – смотрит оценивающе. Утробно рыкает и срывается с места с невероятной для такой зверюги скоростью. Успеваю только швырнуть удавку, пока валюсь на пол, придавленный его тушей.

Он не рвёт когтями, просто хватает обеими лапами мою голову и с урчанием разевает пасть. Из пасти стекает слюна и исходит жуткий смрад. Глаза едва видны под шерстью – и в них не звериная ярость, нет. Смех.

– Гыр-р-гы-ы-ы, – сообщает медведь. Чуть поводит башкой, пытаясь избавиться от моей удавки, которая явно не причиняет ему особого вреда. – Гры-ы…

Сука!

Тьма хлещет из меня, и я не пытаюсь её удерживать. Жра-ать… Жрать!

Перед глазами разливается алая пелена, я выкручиваюсь из-под оборотня, но он слишком тяжёл. Вцепляюсь вслед за тьмой в жирную шею.

В рыке медведя больше нет смеха, но и сдаваться он не намерен. Давит на меня всем весом, стискивает лапами голову.

Смутно думаю, что мой череп вот-вот лопнет. Отпускаю шею, хватаюсь за лапы, перекидываю удавку на них. Медведь не поддаётся.

Сдохни, сука! Сдохни!

Алая пелена перед глазами начинает чернеть.

Направляю тьму в мышцы своих рук и рву медвежьи лапы в стороны от себя. Давление на череп начинает уменьшаться, я ухмыляюсь и чувствую, что из губы течёт кровь. Когтем задел, сука…

Довершить начатое удаётся неожиданно легко: медвежьи лапы вдруг резко слабеют, а вонючая пасть исторгает даже не вой – визг.

Медведь подрывается, продолжая визжать. И я вижу, что на башке у него сидит мой кот и яростно рвёт когтями глаза.

Вскакиваю, загоняю тьму назад и без затей бью медведя по шее сцепленными в замок руками. Он замолкает и валится. Но это последнее, на что я способен физически: слабость в мышцах такая, что мои руки безвольно виснут вдоль тела.

– Прекрати! – командую кошаку. – Слезь с него!

– Р-рвать! – огрызается тот. Да, боевой транс – штука такая…

– Живым нужен, – отвечаю коту. – Лешему хочу подарить…

Согласно Договору, моя задача – только ПОПРОБОВАТЬ спасти навку. А я и попробовал, и спас, и барона в нагрузку приволоку. Причём барона – именно как подарок. Значит, придётся лешему отдариться. Куда ни посмотри, а иметь в должниках хозяина леса – это очень выгодно.

С любопытством наблюдаю, как оборотень возвращается в человеческий облик, съёжившись на полу. Наконец он обмякает. Не удержавшись, пинаю оборванного барона ботинком в бок.

– Живой, – констатирует кот. И с глубоким удовлетворением сообщает: – Кр-райт защ-щитил!

– Да обалдеть вообще! – подтверждаю. – Ты крут!

– Кр-райт крут!

Надо уходить. Двинутый на всю голову оборотень явно любит разбираться с гостями сам, но наличия охраны это не отменяет. И даже если я наложу на барона иллюзию – как допереть-то такую тушу? Особенно ослабевшими руками. Он и человеком килограмм под сто весит, с-сука… Однако он мне нужен. Придётся тащить. В том числе через ограду, м-да.

И тут сзади доносится нежный голосок. Упс, а про лесную девчонку-то я и забыл…

– Теперь танцевать? – равнодушно спрашивает навка. То есть ей вообще на всё пофиг. Точно под наркотой…

Глава 5

– Ты бы оделась, что ли, – говорю по-прежнему голой лесной девчонке.

Отворачиваюсь и чешу в затылке, прикидывая, как упаковать баронскую тушу покомпактнее. И как транспортировать.

– Брос-сить, – рекомендует химеринг. Он прохаживается по телу барона, тоже явно что-то прикидывая.

– Нет. Это подарок лешему.

Химеринг задирает хвост, пристраивает зад над башкой оборотня… Не, обоссать поверженного врага – конечно, дело благородное. Но!

– Э-эй! Даже не думай. Вонять будет. Мне ж его тащить.

– Пф-ф… – откликается кот, но спрыгивает. И вдруг негромко рычит.

Оборачиваюсь.

Навка оделась. Стоит, обхватив себя за плечи. Смотрит на тушу своего мучителя. Пристально так смотрит. А глаза-то у неё уже не пустые.

Ну, леший… По ходу, платье он для неё дал совсем не простое. Зачарованное платье, которое махом привело её в порядок.

Девчонка переводит взгляд на меня, и я понимаю, что вообще-то она вовсе не девчонка. Она – лесная нечисть. Измождённая, только что очухавшаяся от какой-то наркоты – но нечисть. Далеко не слабая.

– Ты как? Домой идём? Леший ждёт.

– Не сразу, – отзывается она и плавным, танцующим шагом идёт к барону.

Не иначе глотку ему собралась перервать. Навки, насколько помню, пьют человеческую кровь.

– Подожди. Не трогай его.

Глаза навки вспыхивают зелёным огнём, и химеринг рычит опять, махом становится между нами, щетинит шерсть, прижимает уши.

Вообще, это большой вопрос – кто страшнее, разломные твари или вот эта, лесная. Пожалуй, я бы предпочёл разломную.

– Тебя не трону, – говорит она насмешливо.

Чует эмоции, зараза.

– Это же ты мне его приготовил. Не мешай, человек. Уходи.

– Что ты хочешь сделать?

– Выпью его. Уходи! А то и тебя выпью.

Ага. Попробуй. Тьма тебе обрадуется.

Но в помещении становится холодно.

– Ух-ходи-и… – хрипло шипит навка.

Голову, и без того едва не лопнувшую от медвежьей хватки, прошивает резкой болью. Морок наводит, поганка! Не выйдет – печать Высшего защищает меня от любых ментальных воздействий. Но вот боль… боль может и уложить.

– Хватит! – требую я, морщась. – Я без тебя не уйду.

Навка продолжает шипеть, и боль нарастает.

– Но и этого хочу забрать. Лешему подарить, понимаешь? Давай его лешему отнесём. Вместе. Там выпьешь.

Она моргает. Свечение в глазах притухает, и вместе с ним уходит резь в висках. Навка склоняет голову и будто задумывается.

– Дашь крови? – спрашивает наконец. – Я есть хочу. Мне надо.

Ну милаха просто.

– Дам, – вздыхаю. Если она обретёт полную силу – это мне на руку. И охрану заморочит, и барона тащить поможет. Ну или меня попытается прибить. Посмотрим, в общем.

«НЕТ!» – протестует кот. Успокаиваю его картинкой: очень толстая навка тащит на себе барона.

Реальная навка тем временем неуловимо оказывается рядом, вытирает пальцем мой окровавленный подбородок, слизывает кровь.

– Невкусный… – говорит с удивлением.

Ну извините!

Режу ножиком запястье, подставляю ей.

– Пей уже, блин, – бурчу.

Подсчитать, сколько оны выпивает, проблемно, но навка выпускает мою руку ровно в тот момент, когда у меня начинает темнеть в глазах. Протягивает мне свою ленту, которой ещё не успела завязать волосы.

Я перетягиваю рану и с укором говорю:

– Ну теперь я ослаб. Помочь тащить этого урода не можешь? И побыстрее бы надо, пока охрана не набежала.

Вдруг прокатит.

– Охраны не бойся, – певуче отвечает навка. – Мороком всех накрою. А барона тащи сам.

Твою ж мать…

– Я не сдержусь и выпью, – поясняет она.

За дверями оранжереи я почти сразу убеждаюсь, что кровью делился напрасно. И без меня есть что пожрать. Бегущий к нам охранник останавливается как вкопанный, на лице у него появляется идиотская улыбка. Навка неторопливо подходит к нему, охранник падает на колени…

За дальнейшим я не наблюдаю – волоку барона к ограде. Не руками, конечно – не потяну сейчас, – а удавкой из тьмы. При полной моральной поддержке моего кошака. Крайт просто исходит сочувствием, злостью на навку, опять сочувствием, желанием всё ж таки барона обоссать…

Около ограды я убираю удавку и сажусь на парапет передохнуть. Прикидываю, сумею ли сам перелезть через решётку, с такими-то руками…

Навка присаживается рядом, вздыхает, потом берёт барона за пояс штанов и…

…без усилий поднимает.

Я в шоке от её силы. Это ж сколько охранников она по дороге попила? Надеюсь, всё же не насмерть. Но наверняка зря надеюсь…

– Ну ты даёшь! – говорю с восхищением. – Точно справишься?

Навка, видимо, воспринимает мой вопрос как беспокойство за баронскую жизнь. Тот, кстати, уже подаёт признаки этой самой жизни. Надеюсь, ненадолго. Вот таким сволочам лучше бы вообще на свет не появляться.

– Не бойся, я не стану его пить. Потерплю, да и сыта уже, – обещает навка и направляется к решётке. Всё тем же танцующим шагом, словно в руке у неё не стокилограммовая туша оборотня, а курица со свёрнутой шеей.

Ну… приятно, когда кто-то делает за тебя твою работу.

* * *

Леший мигом залечивает все мои травмы.

Он заметно озадачен тем, что у меня получилось спасти его девчонку. Не особо, значит, надеялся.

И очень доволен полученным подарком в виде баронской туши. Надеюсь, сделает из этого урода шашлык. Медвежатину если правильно пожарить – очень даже вкусно.

А уж я как доволен, что леший мне теперь вроде как должен за подарок.

Пока что высказываю единственную просьбу: выдать мне какую-нибудь тару. Мои костяные боло – это два шара размером с женский кулак. Не тяжёлые, но таскать их в карманах неудобно. Особенно в рваных карманах. Из которых я, кстати, потерял и смартфон, и банковскую карту.

Курсантская форма хоть и напоминает лёгкие доспехи, но всё же не вечная. Побег из бункера, три дня разлома и драка с оборотнем – этого и рыцарское железо не вынесет. С другой стороны, от неё вообще должны были остаться одни лохмотья. Видимо, курсантская форма пошита из какой-то неизвестной мне ткани, способной выдержать несколько десятков сражений с монстрами.

«Добрый» леший выдаёт мне кожаную сумку на ремне и такую же потрёпанную куртку. Как он выразился – срам прикрыть.

Но и об обещанной инфе я не забыл.

– Так кто такие изменённые, которые в разлом ходят? Вы обещали рассказать, если навку приведу.

– Жрать хочешь? – спрашивает леший вместо ответа.

Хотеть-то хочу. В разломе в мой желудок попадали только какие-то грибы, листья и корешки, найденные и отмеченные Крайтом как неядовитые. Но принимать еду от лешего – себе дороже. Нечисть – она такая: накормить тебя ядом и поставить на счётчик – раз плюнуть. Будешь потом всю жизнь на противоядия пахать. И то, что леший мне должен за подарок, – ничего не меняет. Брать еду у нечисти нельзя – это негласный закон.

– Спасибо, Семён Феоктистыч, не хочу.

– Обидеть хочешь… – тянет леший. – А я ведь без задней мысли!

Может, и так. Но бессмысленный риск – это не моё.

Отказываюсь ещё раз, и в глазах лешего опять мелькает удивление. Я слишком многое знаю – такого, что вряд ли может быть известно восемнадцатилетнему пацану.

– Вот теперь ты мне совсем не нравишься, малой, – задумчиво говорит он. – Не был бы ты в рассудке – я бы точно решил, что ты изменённый. Так вот о них. Изменённые – это маги ваши, людские. Их зельями накачивают, чтобы потом в разлом запускать. Кто подыхает там, а кто ингредиенты на продажу хозяину выносит.

Навостряю уши. Равнодушно говорю:

– Не могу представить, чтобы кто-то добровольно накачивался зельями. Разве что за большие деньги…

Леший ржёт.

– Да вы, люди, за деньги на что только не соглашаетесь. Но и делиться не любите. Нет, малой, изменённые – они не по своей воле глотают дрянь и лишаются ума. Они для других умников зарабатывают. Так что смотри, чтоб тебя, такого крутого, по голове где не стукнули и в лабораторию не притащили. Ты сам за себя отвечаешь, больше некому, – говорит он назидательно.

М-да. Полный курвец, как сказал бы Палей.

Леший только что практически подтвердил мне слова главы Тайной Канцелярии.

…Несколько лет назад начали пропадать молодые аристократы. Как правило – из захудалых или обедневших родов… Преступники выбирали тех, кого не хватятся сразу. Или не хватятся совсем… Некоторые из пропавших принадлежали пусть и к обедневшему, но древнему роду, имевшему и хранителя, и источник магии… Когда их начали искать, оказалось, что хранители исчезли, а источники их родов исчерпали себя…

Если связать это со словами лешего…

…то, вполне возможно, пропавших можно отыскать в некой лаборатории, где они подвергаются целенаправленной мутации. Чтобы ходить в разломы. Что-то вроде рабов.

Интересно, знает ли об этих лабораториях князь Львов? Как глава Тайной Канцелярии – не может не знать.

– Ты меня понял? – настойчиво спрашивает леший.

Киваю.

– Спасибо, что предупредили.

– Ну лишь бы запомнил, – хмыкает он. – Чего задумался-то? Из друзей, что ли, кто пропал?

Можно и так сказать.

Матвея Соболева я спас из бункера – в котором он пробыл около недели. А для изменения человека явно нужно больше времени.

Но если предположить, что лаборатория, где изменяют людей, находится именно в том бункере… То это не сходится с рассказом князя Львова. Матвея или Шаха, который тоже там сидит, может, и можно назвать захудалыми аристократами – но точно не молодыми.

Зато сильными.

– Пора мне, Семён Феоктистыч.

– Не пора. Жрать не хочешь – так хоть ляг поспи. В этом лесу тебя никто теперь не тронет. Выспишься – подкину вас к Москве.

Тоже логично. Да и кот, если что, разбудит.

Подкладываю под голову куртку лешего, сворачиваюсь клубком. Под боком тут же устраивается мой кошак и начинает мурлыкать. Негромко, так, что я слышу и шум леса. Под эти убаюкивающие звуки мне удаётся выбросить из головы все мысли по поводу полученной информации и уснуть.

Кажется, впервые за пару суток… Но всё равно сплю вполглаза.

Просыпаюсь от чавканья. Крайт сидит около моей головы и чем-то хрустит – очень громко. Явно, чтобы разбудить меня… Вижу выложенные ровным рядом змеиные головы: девять штук. Намышковал. По ходу, проблем с его питанием у меня не возникнет.

* * *

Леший перемещает нас с кошаком в подлесок около широкой трассы. Машет направо:

– Тебе туда!

И исчезает.

А на дороге перед собой я вижу…

…аварию. На серьёзную не похоже, но вряд ли в это место я попал случайно. Семён Феоктистыч – существо крайне предусмотрительное.

Продираемся с химерингом сквозь кусты, слушая возмущённый ор на дороге.

Орут двое. Третий явно оправдывается, причём тихо, даже слов не разобрать. Так понимаю, он или виновник аварии – или его хотят подставить.

У обочины стоит синий автомобиль с правым рулём – явно «иностранец». Фордик, подсказывает мне память Никиты. И хозяин фордика не богат, иначе приобрёл бы российскую машину – это и дороже, и круче. Вторая машина – чёрный люксовый «Градиент» российского производства. На заднем сиденье – пассажир.

Двое мужиков – здоровяк и тощая шпала – фактически прижали к капоту фордика третьего, достаточно широкоплечего. Но он даже не думает сопротивляться.

Все трое, кстати, – неодарённые.

– Ты, сука, на такие бабки попал! Да ты век у Бритого дорожки в саду мыть будешь! – вопит здоровяк. – Вылизывать, мать твою!

– Да вы ж сами, ребята… – пытается возражать водитель фордика. И тут ему тычут в глаз.

– Короче, козлина! – сплёвывает тощий. – За ремонт расплатишься, ты понял? Чё, нам теперь – без двери ездить?! А в полицию стукнешь – в саду и закопаем, понял, не?

Мимо периодически проносятся в обе стороны машины – никто и не думает тормозить.

Ну, картина понятна. Какие-то бандюки решили легко подзаработать.

Не люблю, когда несколько на одного. Понятно, если этот один – не гидра, высранная Шанкрой.

Оставляю кошака в кустах, предупредив:

– Не лезь. Я сам.

– Пф-ф, – недовольно отзывается он.

Выхожу на обочину за фордиком и неторопливо иду к мужикам. Почти поравнявшись с ними, вклиниваюсь в «беседу» – многозначительно произношу:

– Вы поосторожней бы, парни. Этот кадр очень опасный.

Тощий крутит головой, окидывает меня взглядом и язвительно спрашивает:

– Ты чё, бомжара, в свидетели прёшь? Вали отсюда, пока не обломилось!

– Ой! – делаю я удивлённое лицо. – А у вас какая-то грязь прилипла.

И протягиваю левую руку к тощему. К области солнечного сплетения. Он пялится туда же, и я бью.

Точнее, это даже не удар – короткий тычок резким сокращением мышц руки, буквально полтора-два сантиметра вперёд. Тощий икает, сгибается пополам и явно теряет способность оценивать обстановку. Можно было и сильнее, но стукни я со всей дури – мог его и на тот свет отправить.

Реакция у здоровяка оказывается отличной, впору похвалить. Он успевает размахнуться, но я его не жду. Бью внутренней стороной берца ему в голень. Глаза мужика округляются от боли, он тоже сгибается. Ну – большой и довольно быстрый, лучше добавить. Бью ладонями по ушам – наверняка этот удар заставит его лечить барабанные перепонки. А в настоящий момент займёт на несколько минут.

Убедившись в том, что противники плотно заняты собой, неторопливо шагаю к чёрному «Градиенту».

Двери целы. Да и вообще видимых повреждений с этой стороны машины нет, так что точно – решили водилу фордика на бабки развести. Может, с другой стороны? Но тогда интересно, каким образом фордик сумел там что-то поцарапать…

Пассажир сзади и не думает выскакивать и принимать участие в происходящем.

А нет, затвором клацнул. Ну-ну.

Быстро строю иллюзию перед своим лицом – морду барона Васильева в медвежьем обличье. Первое, что на ум пришло.

И заглядываю в окно.

Жирный мужик издаёт сдавленный звук. Зеваю, предъявляя огромные клыки. Он тонко визжит, роняет ствол и закрывает голову руками. Правильно: оборотня пулей не возьмёшь.

Хмыкаю и отправляюсь выводить из ступора пострадавшую сторону.

Водитель фордика держится за заплывший глаз и по-прежнему жмётся к капоту, моргает, явно ничего не соображая.

– Быстро за руль! – рявкаю ему. – И сматываемся.

Должен же я обеспечить себе проезд до Москвы?

Он кивает, судорожно рвёт дверку машины, и я занимаю переднее пассажирское место. Кошак прыгает мне на колени.

Всю дорогу бандитская жертва, счастливо избежавшая подставы, болтает без умолку. На всякий случай беру визитку, в которой значится, что водитель фордика – страховой агент.

– Если вам вдруг понадобится, обращайтесь в любой момент! Хоть ночью! – трещит он.

Ну… всё может пригодиться. Кота вот застрахую, почему и нет.

Глава 6

Говорю мужику, чтобы высадил в паре кварталов от тренировочной башни Императорского училища.

– Гос-сподин князь?.. – заикается девушка на ресепшене, когда я провожу по считывателю ключ-картой.

Представляю, как я сейчас выгляжу. Куртка лешего подошла мне по росту, но изрядно велика. А уж то, что под ней… Выгляжу наверняка так, будто продирался через терновые кусты.

– Что-то не так? – любезно интересуюсь.

– Кот… С котом… с животными… – начинает мямлить девица.

– Запишите: с сегодняшнего дня в комнате князя Каменского проживает хранитель рода.

Не думаю, что девушка хорошо разбирается в родовых хранителях. А на оставшиеся четыре дня и такая ложь сойдёт.

При словах «хранитель рода» ощущаю исходящее от химеринга удовольствие. Лови, пушистый, мне не жалко.

Подхожу к лифту и едва успеваю выставить руку, потому что следом влетает незнакомый парень.

– Аркадий Мезенцев, – представляется он тут же. И продолжает тараторить: – Князь, что вы думаете насчёт вашего будущего турнира с Даниилом Котовым? Вы будете делать ставки на себя? Если да, обратитесь ко мне, всё будет чётко как в банке.

Киваю. Значит, не просто пари, а ставки? Деньги у меня есть – около сорока тысяч, полученных с продажи на аукционе шерсти химеринга. Но они лежат на карте, потерянной в разломе вместе со смартфоном. Восстановить карту – не проблема, да и сумма для ставки, пожалуй, неплоха. Конечно, я опять останусь без денег. Но ведь есть что продать. И сумка лешего, в которой перекатываются вынесенные из разлома шары-боласы, – тому подтверждение. А ещё можно попробовать настричь химеринговой шерсти…