Доктор Моне

Опоить Ивана снотворным оказалось просто. Сработал стандартный метод соблазнительниц из фильмов – алкоголь и клофелин. Все гениальное – просто. Потом Максим разблокировал телефон своей модели, нашел приложение каршеринга, выбрал машину поблизости, подогнал ко входу в студию. В это время в здании никого не было, поэтому попасться Максим не боялся. Он тащил мужчину к машине и все думал, как удачно вышло, что он видел, как Иван уезжал на каршеринге с показа. Звезды помогают ему. Все складывается идеально. Сама Вселенная хочет, чтобы он творил!

Уложив мужчину на заднее сидение, он вернулся за скамьей. Пришлось складывать ее по частям, потому что целиком она не влезла. Что ж, для этого люди и придумали шуруповерты… Макс ехал к одному из домов, которые приготовили под снос по реновации. Люди все еще вывозили оттуда вещи, так что машина никого не удивит. Но вот шанс наткнуться на кого-то ночью – минимальный. Макс провел тут две ночи. Совершенно безопасно.

Для своего шедевра он присмотрел квартиру на втором этаже, она была не заперта, и зал в ней уже опустел – как чистый холст. Идеально!

Тащить взрослого мужчину вверх по лестнице оказалось куда сложнее, чем вниз. Лифта в доме, естественно, не было, а даже, если бы был, он бы уже не работал. Скамью Максим еле донес. Потом еще пришлось спускаться за лебедкой и тканями, а также за клеенкой.

Он как раз успел связать руки Ивана кабельной стяжкой, двумя на всякий случай, срезать с него одежду, установить скамью, разложить красную ткань, обернуть бедра своей модели белым полотном и затащить его на скамью, когда мужчина очнулся. Голова его свешивалась вниз со скамьи, что вместе с остаточным действием снотворного замедляло мыслительный процесс. Иван не понимал, что происходит, не мог пошевелить руками. Голова раскалывалась, а кляп, который ему запихнули в рот, когда он уже очнулся, мешал дышать.

– Потерпи, мой Эразм. Сейчас я освобожу тебя от этой прогнившей реальности, ты останешься в веках, – Иван заметил в руках фотографа нож.

Попытался освободиться, но тщетно, ноги его тоже были привязаны к чему-то.

– Не дергайся! Ты поранишь ноги, а ноги должны быть чистыми, как ты не понимаешь, это же искусство! А ради искусства можно потерпеть!

Разрез на животе дался Максиму легко. Нож он заточил так, что даже в руки его брать было страшно. Кровь, конечно, пошла, но меньше, чем он предполагал. Она стекала на клеенку. Ее потом легко будет убрать.

Вытащить кишки тоже не так уж и сложно, главное найти конец, который стоит отсечь.

Он привязал конец к лебедке и начал постепенно накручивать. Иван был все еще жив. В его глазах читалась нестерпимая мука.

– Все правильно, мой Эразм, так и должно быть! Ты почти свободен! А благодаря твоей свободе, свободным стану и я. Я создам шедевр и тоже останусь в веках.

В какой момент умер Иван, Максим не заметил, так увлекся процессом.

Когда кишка натянулась, фотограф остановился. Он поднялся со своего места, срезал путы с ног модели, растер их, чтобы скрыть борозды от связывания. Результат ему не понравился, но для этого существует Фотошоп. Кабельные стяжки он заменил на веревки. Тщательно смыл всю кровь с тела своего Эразма, утащил кровавую клеенку из кадра. Ему так понравилось, что Иван умер с широко раскрытыми глазами. Они были прекрасны! Темные и полные боли. То, что нужно для шедевра! С натурщиком он не ошибся.

Вспышка чужого фотоаппарата выдернула Максима из приятных воспоминаний. Ему снова пришлось заняться этим утилитарным ремеслом. Фотографии за деньги… Какая пошлость и грязь. Радовало только то, что теперь у него есть Василиса! Она его понимает. Еще немножко и она станет его половинкой!

***

«Каждый творческий человек, каким бы он ни был, всегда будет искать аудиторию для показа своего творчества. Сначала люди начинают творить для себя, как хобби, потом знакомят со своим произведением родных и друзей, а дальше хочется больше оценок. Не лестных из ближних кругов, а настоящих, и творцы выходят на простор – выставки, встречи, показы. В современном мире простор дают популярные социальные сети, поэтому там я могу познакомиться с ним. Осталось только закинуть наживку», – рассматривая трупы жертв с глазами, вырезанными с идеальной точностью и аккуратностью, размышляла я.

Разрезы век на всех жертвах были настолько ровные, что становилось понятно, он не мог сделать это плохо, как обычный художник не мог нарисовать натюрморт, не соблюдая все пропорции и правила ремесла.

– Вот, что ты любишь! Изящно изуродованные трупы! – произнесла я вслух, придя, как мне кажется, к правильному выводу.

По работе в Университете у меня скопилось множество снимков с мест самых разных преступлений. Выбрав из своей фототеки самые впечатляющие фотографии жертв маньяков, я поняла, что большая часть из них, это моих рук дело. После чего я открыла ноутбук Семенова и прошерстила все последние дела его отдела, где наткнулась на интересное фото, напоминающее картину Николя Пуссена. Фото я переслала в свою коллекцию, а, ознакомившись с делом, сменила название папки на «ЛОЖЬ» и оставила ее на середине рабочего стола Семенова.

Если наш маньяк ищет славы на просторах интернета, то явно не в России. В нашей стране с такими картинками на странице тебя заблокируют моментально, а могут и арестовать, следовательно, нужно искать популярные сети в толерантных странах «Сада земных наслаждений», пахнущего серой. Таких сетей оказалось немного, но достаточно, чтобы потерять кучу времени, если пытаться разместиться во всех. По рейтингу я определила самую крупную и наиболее посещаемую сетку и начала с нее. Назвав себя именем богини Кали, выкладывала фотографию за фотографией. Если он смотрит, то точно свяжется со мной, я же похитила его шедевр… Я расписала всю красоту этого полотна, нахваливая свою гениальность, как художника. Уверена, если серийник увидит вора в моем лице, взбесится так, что потеряет голову.

Выкладывая жуткие фотографии и создавая длинные комментарии, я в творческом порыве опустошила целую бутылку коньяка, и когда вернулся Семенов, находилась в состоянии патологоанатома после очередного вскрытия трупа.

– Как дела? – зайдя в номер, поинтересовался Семенов.

– Устала, весь день пишу комментарии в соцсетях, да еще и на английском, – честно призналась я.

– По психологии? – снова задал вопрос Виктор, подозревая, что я вновь вернулась к научной работе.

– По ней, кормилице, по ней – ответила я и, закрыв свой ноутбук, продолжила: – Своди меня в ресторан; кроме калорий из коньяка, я сегодня ничего не ела.

В уютном ресторанчике я спросила Семенова про дело, которое у него болталось в рабочих папках.

– Оно давно висит, почти закрыто. На месте преступления поймали двух уголовников, у которых по пятнадцать лет тюрьмы за плечами. Бывший житель дома сообщил, что видел мародеров, заходящих в дом, и патруль их накрыл. Сначала отпирались, мол нашли труп и вещи нетронутые, вот и хотели прибрать. Но следователь их додавил, оба только вышли из тюрьмы, где, кстати, сидели за убийство: увидели метросексуала, вот, видать, кровь и взыграла, замучили беднягу, – вкратце поведал мне муж, я не стала его перебивать, хотя читала всю эту бредятину в его папке.

– Есть подозрение, что это наш убийца с глазами, а не зэки, – улыбаясь, сказала ему я.

– Я тоже сильно сомневаюсь, что это зэки, поэтому не отдаю дело в прокуратуру, картина не складывается, там слишком чисто и театрально, – расстроенный, тем, что оказался прав, и дело нужно начинать с нуля, ответил Виктор. – Но почерк же совсем другой. С чего ты решила, что это наш маньяк?

– Женщины без глаз – те, кто его творчество не оценил, а мужчина из дома под снос – как раз тот самый шедевр, который нуждался в оценке. Больше тебе скажу, это не единичный случай. Ищи другие «полотна», – облизывая нож после сочного мяса и хищно улыбаясь, заключила я.

Смотря на меня, Семенов хмыкнул, показывая, что знает, чем кончится дело.

***

Василиса уже две недели сидела в подвале Максима. Надежда на спасение медленно таяла. Если ее не отыскали ни через сутки, ни через трое, ни даже через неделю, вполне возможно, что ее вообще никто не ищет. Друзей у нее особо не было, семья тоже быстро не заметит, что Вася пропала. На работе этого не пропустят, но вряд ли побегут в полицию. Пропала и пропала, мало ли куда загуляла сотрудница одного из многочисленных отделов.

С недавних пор Макс разрешил ей заказывать книги. Василиса попросила у своего тюремщика несколько томов и теперь путешествовала по мирам, на которые у нее вечно не хватало времени на свободе. Если так подумать, Максим хорошо ее кормил, приходил и рассказывал что-то интересное, внимательно слушал саму Василису. Она уже не первый раз наталкивалась на мысль, что Макс был идеальным мужчиной. Если бы не трупы и глаза в банках… К глазам, кстати, Вася уже привыкла. Ну глаза и глаза! Пусть смотрят и завидуют, что у нее хватило смекалки и нервов выжить. А они мертвы!

Дверь в подвал открылась, на пороге стоял Максим с охапкой цветов и красивой хрустальной вазой.

– Муза моя, как прошел твой день? – его сияющая улыбка вызвала ответную улыбку женщины.

– Очень увлекательно, – она поднялась из-за стола, забрала цветы, поместила их в вазу, наполненную водой, поставила на стол и обняла своего Максима. – Книги, которые ты принес лучше, чем я надеялась, когда читала обзоры на них. Вот, если бы ты еще разрешил мне пользоваться интернетом, мне стало бы совсем здорово тут жить, – Василиса не особо надеялась, что он действительно позволит это, но, кто знает…

– Прости, муза, интернет будет отвлекать тебя от наших отношений. Я хочу, чтобы пока ты полностью отдалась им, – он легонько поцеловал ее в макушку.

Удивительно, но мужчина не пытался склонять ее к близости, он ухаживал. Приносил цветы, конфеты, водил на долгие прогулки под луной. Казалось, что он пытается построить нормальные отношения в этих безумных условиях.

– Я понимаю, Макс. Спасибо за цветы и книги, – Вася поняла, что не особо-то и расстроилась из-за его отказа.

– А еще у меня прекрасная новость, я почти закончил готовить свой новый шедевр, скоро я тебе его покажу! – он был так счастлив, что чувство это затронуло и Василису.

Она даже не сразу поняла, что Макс, судя по всему, хочет взять ее с собой на убийство. Там она сможет попытаться от него сбежать или остаться…

***

Пока моя уловка с социальными сетями, стояла как рыболовная сеть. Ловились туда, правда, исключительно любители трупов. Работой маньяка восхищались так, что это пугало. Сам творец на связь не выходил. Следственный комитет действовал по своим стандартам.

– По сводкам пропала еще одна женщина, возможно, это нашего дела не касается, но ознакомьтесь, – объявил полковник.

В папках, розданных нам, лежал листок с фотографией симпатичной девушки по имени Василиса Павлова, работающей в архитектурном бюро ведущим инженером. Ей был тридцать один год. Заявление от компании поступило в полицию после того, как Василиса не выходила на работу в течение недели. Эйчары пытались найти ее, но безрезультатно. По регламенту они подали заявление в полицию о пропаже, одновременно с ним разместив вакансию ведущего инженера.

– Товарищ полковник, разрешите повторно опросить коллег, родственников и друзей пропавшей? – предложил Семенов.

– Разрешаю. Гала Каримовна, составьте майору компанию, ваша оценка не помешает, – согласился полковник, приказав мне идти с мужем. Он либо пытается нас отправить с глаз долой, либо действительно верит, что мы можем помочь. Допуска к секретным материалам у него нет, и для него я обычный доктор психологии, навязанный Москвой.

Семенов повез меня на квартиру Василисы. Перед вскрытием двери участковый, которого пригласил Семенов, собрал соседей в качестве понятых, и они вместе опросили их. Кроме, как милая спокойная и хорошая, Василису никто никак не описывал, и чтобы к ней в гости приходил кто-то, ни один человек не припомнил.

Внутри небольшой скромной двухкомнатной квартиры было очень чисто, и первое, что бросалось в глаза – это книги, стоящие и лежащие везде. Среди них я заметила и свои работы. За большим столом стоял дорогой компьютер с огромным монитором и игровым креслом, которое не вписывалось в интерьер. Сразу становилось понятно, где Василиса проводила все свое время.

– Граждане понятые! Мы изымаем системный блок для следствия, – объявил Семенов и, пока он отстегивал провода от компьютера, участковый составил акт об изъятии, а соседи подписали его.

Дальше наш маршрут проходил через архитектурное бюро, где Семенов допрашивал коллег пропавшей. Все в один голос твердили, что она была увлечена общением в интернете с каким-то писателем. Она справлялась со своей работой очень хорошо и быстро, начальник отдела закрывал глаза на то, что большую часть времени она занималась перепиской и работала над какими-то текстами то читая, то исправляя их.

Семенов изъял компьютер, чему начальник отдела сильно сопротивлялся, но после намека, что он сейчас поедет с нами, сам отцепил системный блок.

Я наблюдала за ходом следствия, и муж делал ровно то, что было нужно. Он напоминал рыбака, который медленно, но верно подтягивал леску с пойманной рыбой к берегу.

После опроса друзей и родственников, которые подтвердили увлечение Василисы редакторством в интернете, Семенов сдал компьютеры айтишникам следкома.

– Я горжусь тобой, офицер! – поцеловав его в губы, произнесла я, впечатлившись его четкой работой.

Айтишники копались с компами дольше, чем хотелось бы. Им понадобилось четыре часа, чтобы взломать местонахождение писателя, с которым общалась пропавшая. Его IP был хорошо зашифрован. Рассекреченная точка указывала на загородный дом.

Было уже поздно, но Семенов, взяв табельное оружие, собрался проверить, кто там проживает.

Я не могла остаться и, дождавшись, когда мне откроют дверь машины, села на переднее сидение, закурив сигарету.

***

Было уже темно, когда вернулся Макс.

– Время пришло, моя муза. Я покажу тебе свое искусство! – голос фотографа наполнился таким жаром и радостью, что Василиса не знала, пугаться или радоваться вместе с ним.

«Муза» и «модель» – разные вещи, получается, он не убивать ее едет, а показывать убийство. Будет ли у нее шанс сбежать?

На выходе из дома Максим накинул на плечи Василисы теплое пальто. Была ранняя осень, но ночи уже стали холодными. В машине они ехали молча. Двери были заблокированы, да и выпрыгивать на ходу Вася бы не рискнула, она же не героиня боевика… В лучшем случае она расшибется насмерть, в худшем покалечится, и Максим снова поймает ее и добавит новую пару глаз в свою коллекцию.

Они ехали недолго, минут пятнадцать. Максим остановился, взял спортивную сумку с заднего сиденья и кофр с фотоаппаратом, потом вышел из машины, открыл дверь для Васи, помог ей выйти, взял за руку и повел в темноту.

Фотограф надел налобный фонарик и включил его. Лес стал светлее, но все равно пугал, ведь тьма за пределами луча фонаря только сгустилась, в ней могло скрываться что угодно. Умом Василиса понимала, что самый страшный хищник ее уже настиг, но сердце испуганно трепетало, страшась неизвестности.

– Искусство требует жертв, потерпи немного. Мы должны все закончить к рассвету. Я точно знаю, что свет в это время идеален. Вот увидишь, это будет шедевр.

По лесу они блуждали часа два, показавшиеся Василисе вечностью. Когда свет фонаря выхватил из тьмы полуобнаженную фигуру юноши, привязанную к стволу дерева, Василиса еле сдержала крик. Его руки были высоко задраны, веревки плотно обхватывали кисти. Юноша сидел, еле доставая до земли. Он был бледен, но жив.

– Мой Себастьян, – прошептал Максим, – Правда, он великолепен? И станет шедевром, когда я закончу.

Вася с трудом заставила себя кивнуть. Пленник действительно был красив какой-то печальной готической красотой. Почти белоснежная кожа, густые волосы, спускающиеся до основания шеи, большие глубокие глаза, в которых застыли боль и обреченность. Рот молодого человека закрывал кляп. Все, что Василиса сейчас могла сделать, это мысленно просить у этого незнакомца прощения. Она не сможет его спасти, как и себя. Когда-нибудь она точно из музы станет шедевром или художником.

У нее за спиной Максим копался в сумке. Когда он вытащил оттуда заряженный арбалет, девушка вздрогнула. Она не знала, какая смерть постигла святого Себастьяна, но точно знала, что мученики не умирали быстро.

***

Дом подозреваемого находился в удалении от города. Ровно настолько, чтобы шум и грязь города, не портили жизнь. Участок располагался на самой крайней улочке и был огорожен высоким глухим металлическим забором из трехметрового крашенного профлиста. Задний двор дома упирался в осенне-яркий даже в ночной темноте лес. С первого взгляда становилось понятно, что хозяин не хочет, чтобы кто-нибудь видел его частную жизнь, а соседство двора с лесом являлось отличным способом, чтобы приходить и уходить в дом незамеченным. Во дворе горел дежурный фонарь, освещая все внутри желтым приглушенным светом. Также слабый огонек виднелся на втором этаже.

Ворота в заборе оказались не заперты, что показалось странным. Войдя во двор, мы с Семеновым осмотрелись и направились к дому. Само строение было небольшим, сложенным из крупных бревен с высокой двухскатной крышей, где над первым этажом располагалась мансарда с одним окном и балконом.

На первом этаже ровно посередине стены находилась входная дверь, а по разные стороны от нее вырублены два окна средних размеров. Яркого света в доме не было, тусклый огонек на втором мог оказаться лампочкой какого-нибудь прибора. Автомобиль на стоянке во дворе отсутствовал.

Семенов позвонил в дверь, как и ожидалось, нам никто не открыл. Пока Семенов делал очередные попытки, нажимая кнопку звонка, я обратила внимание на дверной кодовый замок. Прекрасная вещь, чтобы не беспокоиться о ключах и освободить карманы. Достав фляжку с коньяком, я сделала большой глоток и выдохнула пары алкоголя на кнопки звонка. На морозном осеннем воздухе кнопки, которыми пользуются, должны были остаться не запотевшими. Образованию конденсата мешали жировые следы пальцев на них.

– Гала, что ты делаешь? – поинтересовался Семенов.

– Ты, конечно, можешь постоять на шухере, а я собираюсь войти в дом и посмотреть, кто здесь живет, – улыбнувшись, ответила ему я.

Забавно, но судя по тому, что я увидела, хозяин дома не сильно беспокоился о безопасности своего дома. Не запотела только одна кнопка с цифрой пять, расположенная точно посередине клавиатуры.

– Сим-Сим, откройся! – произнесла я и пальцем нажала кнопку четыре раза.

Издав пищащий сигнал, замок автоматически открылся, предоставив нам возможность войти.

Семенов инстинктивно вытащил пистолет из кобуры.

– Ты действительно думаешь, что в доме кто-нибудь есть? – удивленно уточнила я.

– Если есть, то теперь он имеет право защищаться, так как сейчас преступники мы, – пояснил он свои действия.

Я не удержалась и крикнула внутрь дома: – Есть кто дома? А то Семенов может вас случайно застрелить! —После чего заметила выключатель и включила свет.

Мы прошли в коридор, потом в гостиную, – все внутри выглядело, как в витрине магазина мебели, аккуратно и нетронуто. У меня было такое ощущение, что здесь только что закончил работу дизайнер, и комната ожидает хозяев. Она не выглядела обжитой. На кухне было также чисто и безжизненно. Исключение составлял холодильник, в котором лежали готовые упакованные блюда из ресторанов на несколько дней.

– Странно, ты заметил, что здесь, как в музее, все нетронуто? – спросила я Семенова.

– Согласен, чувствую себя, как в Икее, – согласился он.

Поднявшись в мансарду, мы уперлись в закрытую дверь, ведущую в комнату. Взглянув на замок межкомнатной двери, я достала пластиковую банковскую карту и, просунув ее в щель, легко сдвинула язычок замка.

– В тебе столько скрытых талантов, дорогая, – ерничал стоящий позади Семенов, наблюдая за мной.

Уверена, он и сам бы легко справился с замком, но пусть в семье будет только один преступник.

Внутри мы увидели настоящее обжитое логово. Здесь была и незаправленная односпальная кровать, библиотека, рабочий стол, большое старинное бюро и шкаф для одежды, ведро для мусора заполнено пустыми коробками от еды из ресторанов. На большом столе с подставкой для ноутбука лежали книги, модные журналы и фотографии.

– Имея такой красивый дом, жить в одной комнате странновато, – произнес Семенов, осматривая помещение.

В шкафу кроме одежды мы нашли профессиональное фотооборудование. Книги, заполнявшие библиотеку, составляли винегрет: от классики до комиксов. Пока Семенов рассматривал содержимое ящичков бюро я, зная, что такие вещи делались с тайниками, искала заветный ключик. Ключиком к тайнику оказалась маленькая педаль на ножке, замаскированная под завиток. Когда скрытый ящик показался из столешницы, Семенов вытянул его и достал изнутри толстый фотоальбом.

Пролистывая его, мы увидели фото трупов. Очень эстетичных трупов. На меня смотрели интерпретации практически всех известных картин, изображающих пытки и казни. Некоторые я даже не знала. Часть жертв уже попадалась мне в нераскрытых делах СК. Наш маньяк путешествовал по всей стране. Я оказалась права, убийства по картинам и девушки без глаз – творения одного психа.

– Мы можем убить сразу двух зайцев, избавившись от этого маньяка, – произнесла я, подразумевая закрытие сразу двух уголовных дел.

– Гала, каких двух зайцев ты опять собралась убивать, может, хватит уже? – ответил, насмотревшись фотографий, не понявший меня Семенов.

– Проехали, дорогой, – ответила я, решив не разжевывать ему суть моего предложения, – Нужно обыскать дом и двор, последняя девушка жива и, возможно, она здесь, – высказала я свое предположение.

– Я вызову экспертов, они обшарят тут все, – доставая телефон, ответил Семенов.

– Ты мне птицу спугнуть хочешь? Маньяк может сюда еще вернуться. Сами поищем, – остановила его я.

Вернув все на свои места в комнате мансарды, мы стали осторожно обыскивать дом.

– Почему ты считаешь, что мы его еще не спугнули? – поинтересовался Семенов.

– Как я предполагаю, он совершает очередное убийство, а значит, если и вернется, то только к утру. Его шедевры и фотосъемка занимают слишком много времени, – объяснила я.

Наш поиск вскоре дал свои плоды, мы нашли дверь, ведущую в подвал с внешним засовом, предполагающим что кого-то запирали там.

Внутри мы обнаружили помещение, где явно недавно держали человека. Помещение было более обжитым, чем весь дом: компактный переносной туалет, вода, стол и стул, посуда, хорошая кровать, даже шкаф с книгами и никаких следов насилия, все было аккуратно сложено, кровать заправлена, но никого живого. Только проектор постоянно показывал на стене фотографии из альбома нашего маньяка, задерживая каждую на несколько секунд.

– Он девушку убивать поехал? – спросил Семенов.

– Я не знаю, но не похоже, девушек он убивал, скорее всего, здесь, – ответила я, показывая на стоящие на полке банки с плавающими внутри глазами.

– Хорошо, тогда устроим ему засаду! – произнес Семенов, и мы покинули дом.

***

Первый арбалетный болт с легкостью вошел в белую плоть юноши. Он вздрогнул, глаза широко раскрылись от боли, потекли слезы, он орал сквозь кляп, но никто, кроме Васи и убийцы не мог услышать его криков.

На лице Максима появилось такое блаженное выражение, как у святой Терезы на знаменитой скульптуре. Макс творил, и ничто не могло помешать ему. Уж точно не Василиса, которая мечтала сбежать, но понимала, что в предрассветном лесу без фонарика сможет только свернуть себе шею, а не сбежать.

Фотограф перезарядил арбалет, привязанный к дереву юноша задергался, стараясь спрятаться, естественно, у него не вышло, он только зря перебирал слабеющими ногами.

– Ах, Себастьян, зачем же ты испачкал свои ножки? Они должны быть чистыми, – полушепотом бормотал Максим, прицеливаясь и высвечивая фонарикам фигуру раненого пленника из темноты.

Василиса знала, что сейчас он выстрелит, могла бы помешать, наверное, только вот, что дальше? Он спокойно возьмет новую стрелу, и все равно убьет парня, так хоть он сделает это быстрее. Когда-нибудь, если Вася выберется, ей придется покончить с собой, потому что жить с этим грузом вины вряд ли возможно…

Свист второй стрелы вырвал ее из этих мыслей. В свете белого луча фонаря умирающий юноша казался совсем уж бледным, он выделялся из общего пейзажа, как настоящее привидение. Его глаза были широко распахнуты, ноги отчаянно скребли по земле, веревки на руках впились в кисти рук.

Пленник был ранен, но, казалось, не собирался умирать. Кровь он терял медленно, а раны, судя по всему, не были смертельными.