Муж маминой подруги

– Какие фильмы ты любишь?

– Да я как-то больше по книгам, – пожимаю плечами. – Ну, романтические комедии люблю, ещё про приключения.

– Ясно, – кивает он. – «Дикую орхидею» смотрела?

– Не-а, – вытираю руки полотенцем.

– Это культовый фильм. Почти что классика. Ладненько, идём в зал. Будем тебя просвещать! Не против? – Швецов само обаяние.

– Я только «за», – смеюсь.

– Отлично! Устраивайся поудобнее, – он машет рукой на диван, а сам берёт пульт от домашнего кинотеатра. – Давай, давай. Залезай с ногами, не стесняйся! – поворачивает голову в мою сторону.

Павел нажимает на пульте кнопки. В строке, возникшей на экране, набирает название фильма. На большой плазме появляются вступительные титры. Из колонок раздаётся чарующая музыка. Звук объёмный, как в настоящем кинотеатре. Для достоверности происходящего только попкорна и колы не хватает. Ну, и свет погасить.

Словно прочитав мои мысли, Швецов выключает освещение. И…Уходит из гостиной. Может, покурить захотел или в туалет?

Сосредотачиваюсь на фильме. Минут через пять-семь Павел возвращается с двумя коктейлями и присаживается рядом.

– Не знал, что ты любишь, – шепчет, будто мы, и правда, в кинотеатре, где полно народа. – Сделал «Кубу Либре». Попробуй. Не понравится, другой смешаю.

Тяну через пластиковую трубочку колу с едва ощутимым привкусом рома. Лимонный сок нейтрализует сладость напитка, делая коктейль очень приятным.

– Орешки будешь? – всё так же шёпотом спрашивает Швецов.

– Буду, – зачем-то отвечаю, хотя я сытая и вообще о еде думать не могу, когда Он сидит так близко. По низу живота гуляет будоражащий холодок, словно чувствую опасность. Сердцебиение учащается. Уровень адреналина в крови заметно повышается.

Павел приносит пиалу с солёным арахисом. Ставит её на журнальный столик. Дальше мы молча смотрим фильм. Время от времени поёживаюсь, словно меня кто-то щекочет изнутри. Мощная самцовская энергетика Швецова просачивается под кожу. Раздражает нервные окончания.

– Замёрзла? – заботливо уточняет Павел.

– Нет, – произношу одними губами.

Тем не менее, он тянется за пледом и укрывает мне ноги.

Когда на экране начинаются эротические сцены, забываю, как дышать. Не знаю, куда себя деть. Мне стыдно смотреть такое в присутствии взрослого мужчины. Становится жарко. Ёрзаю, будто на иголках сижу.

Боковым зрением замечаю, что Швецов наблюдает за мной, а не за происходящим в телевизоре. От этого испытываю ещё большее неудобство. Божечки, вот я попала! И ведь не могу же сбежать как трусливая школьница?

Нужно взять себя в руки. Притвориться, что видеть занимающихся сексом людей для меня пустяки, дело житейское.

Делаю глубокий вдох. Пью коктейль, чтобы унять волнение, возникшее внутри. Пальцами впиваюсь стакан. Как бы не раздавить его.

Наконец, интимная сцена заканчивается. Хвала высшим силам! Ставлю пустой стакан на журнальный столик.

Павел снова выходит из зала. И снова приносит такой же коктейль. Да, алкоголь сейчас очень кстати. Чую, дальше фильм будет ещё горячее. Собственно так и выходит. Но мне уже пофиг. По телу разлилась нега. Оно стало ватным. И так тепло, так уютно и хорошо.

Не помню, в какой момент я настолько расслабилась, что положила голову Швецову на плечо. Он в свою очередь не отстранился, а, наоборот, слегка приобнял. При этом ничего пошлого или похотливого действиях мужчины нет. Просто дружеский жест.

В полном молчании мы досматриваем кино до конца. И даже когда идёт длинная портянка титров, Павел не торопится выключать телевизор.

Первой встаю с дивана я. Собираю пустые стаканы со столика и несу их на кухню. Там споласкиваю под водой.

– Тебе понравился фильм? – за спиной возникает Швецов.

– Да, – отвечаю честно. – Очень красиво снято. И игра актёров талантливая.

– А что тебе понравилось больше всего? – его голос понижается, наполняясь хрипловато-бархатистыми нотками.

– Ну… – зависаю.

Под гипнотическим взглядом Павла мысли в голове рассыпаются как горох. Голубые глаза мужчины в данный момент потемнели. Превратились в чёрно-синие.

Он дотрагивается подушечкой большого пальца до моей щеки. Медленно ведёт по ней и соскальзывает на губы. Чуть надавливает. Ощущаю привкус солоноватой кожи. Зрительный контакт разорвать не могу. Швецов словно заколдовал меня.

Он убирает палец. Наклоняется и очень нежно касается моих губ своими губами. В тот же миг по коже рассыпаются очень приятные горячие мурашки. Пол уходит из-под ног.

Павел целует напористей. Колени подкашиваются от небывалых ощущений, а сердце глухо бьётся в груди.

Разумеется, это не первый мой поцелуй. Но ни разу в жизни я не испытывала ничего подобного. Даже с Максом. Удовольствие смешивается с томлением, адреналин ударной дозой выплёскивается в кровь.

Швецов подхватывает меня под талию и усаживает на обеденный стол. Снова целует. На этот раз с языком. Раздвигает мои губы и толкается глубоко в рот. Как в забытьи отвечаю на ласку мужчины. Обвиваю его за шею руками. Голова кружится, но не от выпитого алкоголя, а от запаха Павла, от вкуса его поцелуев.

Он откидывает мои волосы назад, оголяя шею. Скользит по ней приоткрытым ртом. Меня выносит на новый виток блаженства. Тихий стон сам собой вырывается из груди. Млею от поцелуев, от жара, который исходит от сильного мужского тела и, конечно, от аромата одеколона Швецова.

Пульс учащается, будто сдаю стометровку на время. В голове плывёт ванильный туман. Он сгущается всё сильнее с каждой секундой.

– О*уенная ты девочка, Ксюша, – хрипит Павел на ухо, а потом несильно прихватывает зубами мочку.

Возвращается к губам. Накрывает их своим ртом и одновременно большой ладонью слегка сжимает грудь. Выписывая по моему языку неведомые узоры, нащупывает сосок через водолазку и лифчик. Потирает затвердевшую вершинку. Переходит ко второй груди.

Мозг отключается окончательно. Меня уносит в пучину похоти. А она такая топкая и сладкая, что не выбраться. Проваливаюсь в состояние похожее на опиумный трип. Сознание плывёт. Мир вокруг сужается до меня и Швецова.

Не замечаю, как его рука оказывается в моих джинсах. Только чувствую, что длинные мужские пальцы надавливают на влажный хлопок трусиков, задевая клитор. Перед глазами вспыхивает яркая зарница и рассыпается тлеющими искрами.

Павел подсовывает пальцы под боковую резинку нижнего белья, и дотрагивается до мокрой плоти. Острое наслаждение раскалёнными импульсами прокатывается по позвоночнику. Тело покрывается испариной. Застонать в полный голос не получается, потому что Швецов не переставая целует меня.

Он нежно гладит скользкие складочки, раздвигает их. Зажимает клитор между подушечками пальцев, оттягивает его, растирает, отпускает. Массирует набухшую горошину так умело, как у меня никогда не получалось.

Потеряв всякие ориентиры, поддаюсь инстинкту. Сжимаю бёдра. Сама трусь о руку Павла. Он прерывает поцелуй. Чуть отстраняется и смотрит, как я кончаю.

Тяжело дышу, находясь в полной прострации. Таких сильных оргазмов у меня ещё не было.

Швецов вытаскивает руку из моих трусиков и, глядя, прямо в глаза, облизывает пальцы. Это так развратно и порочно, что моментально прихожу в себя.

Боже! Что я натворила?!

Целовалась с мужем маминой подруги и кончила при нём. От его руки! Капец!

Дикий, ужасающий стыд сначала парализует мозг, а потом взрывает его. Неизвестно где блуждавшая до этой секунды совесть выпускает длинные шипы, прошивая меня насквозь.

– Не переживай, Крольчонок, – успокаивающим тоном шепчет Павел. – Теперь у нас стало на один секрет больше.

Его губы растягиваются в поистине дьявольской улыбке. Швецов подмигивает и уходит из кухни. А я сижу в полном шоке.

Глава 9(1)

Павел

Ксения. Ксюша. Отзывчивая трепетная девочка. Мой Крольчонок. Вернее, пока ещё не мой, но непременно им станет.

Как вспомню её раскрасневшуюся, кончающую на столе, так хоть лёд к паху прикладывай.

Уф! Давно меня не штырило от девушки. На вкус малышка – чистая карамель. И пахнет так сладко, что сожрать хочется. Совсем другой у Ксюши запах, нежели у опытных девиц. Природный аромат невинности разбудил во мне собственнический инстинкт. Я не я буду, если не стану первым мужчиной у этой девочки.

Вчера специально притормозил. Надо довести Крольчонка до нужной кондиции. Чтобы сама на меня запрыгнула и никогда не сожалела об этом. Пусть договорится с совестью, а то прошлым вечером чуть не разрыдалась. Или, может, плакала потом в своей комнате. Я не прислушивался. Сегодня с утра из спальни не выползала, при этом рисковала опоздать на уроки. Стыдно Ксюшеньке было после невинных забав на кухне со взрослым дядей. И о, ужас! С мужем маминой подруги, которая приютила, шмотки покупает. Это же зашквар! Глупышка.

Обычно я не люблю связываться с такими. Трахать бабу, которая мучается угрызениями совести, стрёмная тема. Я не психолог, чтобы утешать и объяснять, мол, жизнь одна и надо брать от этой сучки по максимуму, пока можешь. Неизвестно, когда она тебя накрячит.

С Ксенией же я внезапно словил кураж именно от её застенчивости и совестливости. Вижу, что течёт по мне, но даже глазки не строит, не говоря уже о большем. Будет особенно сладко развратить эту святую наивность. Сделать из неё жадную до секса тёлочку, которая, забыв о всякой морали, начнёт раздвигать ножки и брать в рот по щелчку моих пальцев.

А ещё адреналин шарашит будь здоров из-за того, что я подкатываю к девчонке прямо в нашем с Танькой доме. Никогда не позволял себе такого. Никого не притаскивал в квартиру, даже если жена была в отъезде. Всегда промышлял на нейтральной территории.

Но как же кайфово наблюдать за несмышленым Крольчонком. Осознавать, что она хочет меня и боится быть пойманной на горячем.

Знаю, я мудак чистой воды. Не стоит лезть к невинной девочке. Она, небось, в принца на белом коне верит, в любовь до гробовой доски, чтобы вместе и навсегда. А я потрахаю её и пойду дальше. Но, *лядь, не могу отказать себе в удовольствии полакомиться столь редким десертом.

А Ксения реально нечастый экземпляр в наших каменных джунглях. В её возрасте девки не вылезают из клубов и во всю карнавалят на членах, а эта как с другой планеты свалилась. Дом – учёба. Учёба – дом. Даже целоваться толком не умеет.

Ничего. Я это исправлю. Покажу девочке, что такое безграничная страсть. В чём-то я, возможно, и не профи. Но уж в сексе дам фору кому угодно.

Чёрт! Как же я её хочу! Аж до зуда в печёнках и ломоты в члене! Но надо потерпеть. Выждать, пока Крольчонок поплывёт окончательно и сама ко мне полезет, напрочь забыв про свои морально-нравственные ценности.

В обеденный перерыв спускаюсь в кафешку на первом этаже здания. Сажусь за столик в глубине зала, заказываю борщ и салат с тёплой телятиной. Меня обслуживает милая официанточка. Очевидно, новенькая. Я часто харчуюсь здесь, но её не видел до сегодняшнего дня. Смазливое личико, грудь, попка – всё при ней. Бросаю взгляд на бейджик. Ирина.

После плотного обеда и чашки чёрного кофе оплачиваю счёт, не забывая оставить щедрые чаевые. Дожидаюсь, пока Ира заберёт счётницу и спрашиваю:

– Во сколько заканчиваешь сегодня?

– В пять. А что? – слегка пугается она.

– До дома тебя хочу подвезти. Понравилась ты мне очень.

– Извините, но нам запрещено с клиентами знакомиться.

Ути-пути, какие мы правильные. Будь спок, дорогая девочка, я не хочу с тобой знакомиться. Я хочу тебя трахнуть.

– Ну, а может, для меня ты сделаешь исключение? Ммм? – смотрю взглядом, от которого трусики у Ирины должны промокнуть. Добавляю фирменную улыбку, чтобы окончательно добить девушку.

– Только давай так, чтобы никто из кафе не видел, – краснея, шепчет она.

– Ок. Позвони мне, – протягиваю визитку Ире. – Скажешь, где тебя подхватить.

– Хорошо, – она кивает и быстро прячет в карман передника заветную карточку с номером телефона.

Зуб даю, эта малышка возьмёт у меня в рот примерно в шесть вечера. Недалеко от нашего офисного центра есть годная почасовая гостиница. Туда-то мы и заглянем.

Мне надо хорошенько расслабиться перед встречей с Ксюшей. На сегодняшнюю ночь я запланировал кое-что интересное.

Однако моему плану не суждено сбыться. Птица Обломинго в виде Татьяны распахнула надо мной свои крылья.

Около четырёх часов получаю сообщение от жены: «Я закончила дела в Нижнем пораньше. Вернусь сегодня. Уже на вокзал еду».

Фак! С Крольчонком дело не выгорит. Надеюсь, хоть Ирина не подкачает.

Ксения

Как жить дальше после того, что я натворила со Швецовым? Как смотреть тёте Тане в глаза? Эти вопросы сводят с ума, не дают мне спать всю ночь, продолжают терзать днём. Ответ, меж тем, не находится. Самое ужасное, что мне понравились поцелуи и ласки Павла. За это я ненавижу себя уже больше.

Девчонки в институте замечают, что я сама не своя. Спрашивают: «Что случилось? Чем мы можем помочь?» Так и тянет ответить им: «Купите мне билет в один конец на необитаемый остров». Но, естественно, молчу о своём грехопадении как партизан .

Занятия заканчиваются, а домой ноги не идут. Зову Юлю с Катей в кафе, в попытке отсрочить неизбежное. Пару часов мы болтаем и пьём кофе, а потом подружки уезжают.

Отправляюсь бродить по городу. Промозглая осенняя погода не способствует долгой прогулке. Прячусь от холода и ветра в торговом центре.

В квартиру возвращаюсь в десятом часу вечера. Внутренне я настроилась поговорить со Швецовым, чтобы восстановить между нами нейтральные границы до приезда тёти Тани. Хочу сказать Павлу, что страсть, вспыхнувшая между нами, это неправильно, и я сожалею о произошедшем накануне. Как бы нас не влекло друг к другу, мы не можем предать Татьяну. Она хороший человек и не заслуживает подлости с нашей стороны.

Однако разговор приходится отложить. Тётя Таня приехала из командировки раньше, чем собиралась.

– Ксюша, привет! Ты как раз вовремя! Я блинчики испекла. Проходи, будем чай пить, – произносит Татьяна, а я готова провалиться сквозь землю.

Если бы только мамина подруга знала, что творил со мной вчера её муж на этом кухонном столе.

Моментально покраснев до корней волос, бормочу про усталость и отсутствие аппетита. Чувствуя себя последней прошмандовкой, юркаю в свою комнату. Немного успокоившись, думаю о том, что моё поведение может показаться тёте Тане подозрительным. Обычно мы с ней всегда пили чай по вечерам. Собрав всю волю в кулак, выхожу на кухню. Там уже ужинает Павел.

Он здоровается со мной, как ни в чём не бывало. Ни единый мускул не дрогнул на лице мужчины. Будто вчера это не он довёл меня до оргазма.

Швецов расспрашивает жену о поездке в Нижний Новгород, обсуждает текущие дела в фирме. Смотрит на Татьяну с теплотой и любовью.

А я… Я просто не знаю, куда себя деть. Мне и стыдно, и горько, и обидно. Получается, наши поцелуи ничего не значили для Павла. Он по-прежнему любящий муж.

Словно в подтверждение моих мыслей, когда Татьяна подаёт Швецову абрикосовое варенье к блинчикам, он перехватывает её руку и целует в ладонь. Вроде как в благодарность, совсем по-родственному, но меня этот жест больно задевает.

С грехом пополам запихав в рот пару блинов и заглотив чашку чая, оставляю парочку наедине. Наверняка, у них сегодня будет жаркий секс.

Давясь слезами, укладываюсь в кровать. Обнимаю плюшевого зайца.

Зачем? Зачем Швецов полез ко мне вчера с ласками, если любит свою жену?

Днём, размышляя над ситуацией, я предположила, что у Павла и тёти Тани есть проблемы в интимной жизни. Ну, типа страсть угасла, брак превратился в рутину. А тут появилась я, и Швецов проникся ко мне чувствами. Однако за ужином его взгляды на жену разбили эту теорию в пух и прах.

С другой стороны, отпадает необходимость разговаривать с Павлом. Кажется, он тоже осознал, что погорячился, ошибся.

На телефон приходит сообщение от Макса. Он предлагает встретиться завтра, чтобы попрощаться перед отъездом в Питер. Соглашаюсь. А что ещё остаётся? Всё лучше, чем сидеть дома.

Минут через тридцать получаю послание от Швецова: «Спокойной ночи, Крольчонок! Сладких снов» и смайлик с поцелуйчиком.

***

Все выходные Павел присылает мне забавные видео, картинки с мемами, смайлики с сердцами вместо глаз. Никаких намёков на похоть, ничего крамольного. Мучаюсь противоречивыми чувствами. Понимаю же, что наша переписка – тайная. Тётя Таня о ней не подозревает. И это неправильно! Однако жду с небывалым трепетом и нетерпением новые сообщения от Швецова.

Встреча с Максом выходит смазанной. Я погружена в свои мысли и постоянно отвлекаюсь на телефон. Максим заранее приглашает меня в Питер. Говорит, что будет рад видеть, обещает время от времени наведываться на выходные в Москву и при удачном стечении обстоятельств через пару–тройку месяцев вообще попытается перейти на удалёнку. Он хочет работать из дома, а в северную столицу ездить по мере необходимости.

Я киваю, мол, классная идея, будет здорово продолжить общаться. Но, когда доходит дело до поцелуев, мне становится не по себе. Как-то неприятно, что ли.

– Ксюш, в чём дело? – спрашивает Макс, не получив ответной реакции на ласку.

– Не знаю… Просто… Просто я очень расстроилась из-за твоего отъезда, – выкручиваюсь, как могу.

– Не надо, малышка, – утешает он, поглаживая меня по плечу. – Я же не на другую планету улетаю. И даже не в другую страну. Мы будем видеться с тобой, только немного реже. Ну и потом, есть мессенджеры, Интернет. Мы можем общаться по видео.

– Угу, – выдавливаю кислую улыбку. Угрызений совести, впрочем, не испытываю. Я не считаю, что должна что-то Максиму при всём моём хорошем отношении к нему.

«Чем занимаешься?» – прилетает от Швецова, когда я вечером в воскресенье валяюсь на кровати с книжкой.

«Читаю».

«Что?»

«Элль Ньюмарк “Книга нечестивых дел”».

«Вау! Название цепляет. И о чём этот роман?»

«О средневековой Венеции. Про беспризорника, который стал помощником повара при дворе Дожа».

«Эх… А я-то думал, что-то поинтересней…»

В конце строки Павел ставит изображение початка кукурузы, язык и капли воды.

Меня прошибает пот. Пульс частит. Становится жарко, почти как тогда на кухне. Долго думаю, что бы такое ответить. На ум ничего путного не приходит.

«Нечестивые дела будут, если ты сейчас засунешь руку себе в трусики и пошалишь пальчиками», – пишет Швецов.

Вспыхиваю ярким факелом. Телефон в руках дрожит. Кожу колет иголочками.

«Ты такая красивая, когда кончаешь», – экран загорается новым входящим.

Господи-Боже! Надо уже что-то ответить, иначе Павел не успокоится.

Меня хватает только на «Спасибо».

В чате появляются три ржущих смайла. А через пару минут: «Постоянно думаю о тебе, Крольчонок».

Ааа! Ааааа! А!

Поговорить нам со Швецовым всё-таки придётся.

В понедельник утром, как назло, муж тёти Тани не появляется на кухне. Жду его до последнего. Безрезультатно. Забиваю на первую пару. Конечно, можно было бы написать Павлу то, что я думаю, но мне хочется сказать ему в лицо.

Наконец, в половине девятого хозяин дома изволит испить кофею.

Невозможно красивый, одетый в свежую идеально отглаженную светло-голубую рубашку и черничные слаксы, благоухающий своим зубодробительным парфюмом, с влажными после душа волосами он вплывает на кухню, как бог спустившийся с Олимпа на грешную землю.

– О! Крольчонок! Привет! Ты почему не на уроках? – удивляется он.

– Мне ко второй паре, – вру.

Следом за мужем заходит Татьяна, и я понимаю, что разговор со Швецовым сорвался.

***

В последующие несколько дней Павел будто бы избегает меня. Хотя он всегда приходил с работы поздно, кроме того рокового вечера. А утром, наоборот, не торопился вставать рано. Писать Швецов стал реже. По-видимому, его интерес ко мне начал угасать.

Что ж… Кажется, можно вздохнуть спокойно. Но почему-то на душе тоскливо. Похоже, я успела подсесть на наш «недороман». Без сообщений от Павла, его шуток на грани мир вокруг потерял остроту. Пропало будоражащее ощущение, что я делаю нечто запретное, порочное. И честно признаться, мне этого не хватает.

В тот будний день я вернулась из института около четырёх. Тётя Таня колдовала у плиты. Мамина подруга обожает готовить. Всегда старается порадовать нас чем-нибудь вкусненьким. Вот и сейчас она достаёт из духовки пышный пирог с капустой. От запаха свежей выпечки у меня текут слюнки.

– Тёть Тань, тебе помочь? – вижу, что на разделочном столе стоит миска с фаршем, а рядом с раковиной лежат лук и морковь.

– Давай ты сначала пообедай, а потом нафаршируем вместе перцы, – отвечает Татьяна.

Быстренько похлебав куриный суп и закусив пирогом, включаюсь в работу.

Звонок в дверь отвлекает нас от готовки. Тётя Таня идёт открывать.

– Здравствуйте! – слышу незнакомый женский голос. – Вы Татьяна?

– Здравствуйте! Да. А Вы кто?

– Меня Ольга зовут. Можно войти?

Судя по тому, что следующая фраза раздаётся более громко, хозяйка дома впускает незваную гостью.

– Я пришла сказать, что мы с Пашей любим друг друга. А Вы мешаете нам быть вместе. Отпустите его, не держите. Знаете же, что он с Вами только из-за больного ребёнка живёт, – сообщает Ольга.

Глава 9(2)

Охренела – не то слово, которое может описать моё состояние от услышанного. Я буквально выпадаю в осадок. У Швецовых есть общий ребёнок? Да ещё и больной? И где они его прячут? Почему ни разу не упоминали о нём? Затаив дыхание, обращаюсь в слух.

– Какого ребёнка? – глухо произносит тётя Таня.

– Больного, – повторяет молодая женщина. – У вас же сын-инвалид.

Повисает пауза. У меня потеют ладошки, а пульс ускоряется.

– Инвалид в нашем доме только один, милочка. Причём на всю голову. Это мой муж. А детей у нас нет, – холодный тон Татьяны пробирает до костей. Даже не догадывалась, что она может так жёстко разговаривать.

– Но как же… – уже менее уверенно бормочет любовница Швецова. – Паша говорил, что…

– Он соврал, – безэмоционально отрезает мамина подруга. – Всего хорошего!

Звук захлопывающейся двери. Тишина. Минута. Две. Три.

– Тёть Тань, ты как? – выхожу в прихожую.

– Нормально, Ксюш. Всё хорошо.

Вижу, что совсем нехорошо. Татьяна вцепилась руками в тумбу для обуви и склонилась над ней, будто в приступе острой боли. Не знаю, как себя вести, что говорить. Интуитивно делаю шаг к тёте Тане. Ещё один и ещё. А потом обнимаю её.

Мамина подруга разворачивается, утыкается мне в плечо и начинает так горько рыдать, как если бы у неё кто-то умер.

– Не надо, не плачь! Уверена, это какая-то ошибка. Глупое недоразумение, – несу, что на ум приходит. – Павел не мог тебе изменить, – морщусь от собственной лжи. Знаю на своём примере: Швецов очень даже мог. Только наивно полагала, что в моём случае, на мужа маминой подруги нашло временное затмение. А получается, я – не единственное его помешательство.

Несмотря на открывшуюся неприглядную правду о Швецове, продолжаю успокаивать плачущую Татьяну:

– Уверена, Павел не такой.

– О, нет, детка! Он именно такой! – горько усмехается она. Это её первая фраза за прошедшие десять минут. Я рада, что хоть как-то удалось достучаться до тёти Тани и вырвать её из начинающейся истерики.

– Думаешь, это первый раз, когда я узнаю об измене мужа?

Татьяна идёт на кухню, достаёт трясущимися руками аптечку и наливает себе успокоительное. По комнате плывёт резкий запах лекарства. Проглотив его, хозяйка дома сморкается в бумажное полотенце. Садится за стол и снова плачет. Правда, уже не навзрыд.

– Только раньше Швецов не опускался до такой низости, как выдумки про больного ребёнка, – шмыгает носом она. Ищет глазами что-то. Вскакивает, хватает смартфон, лежащий на подоконнике, и принимается звонить. Не трудно догадаться, кому. Ответа не получает. Тут же набирает повтор. Новая попытка терпит крах.

– С*ка! – орёт Татьяна, отшвыривая гаджет от себя.

– Он ответит, – глажу женщину по спине. – Павел любит тебя, – утешаю, как могу, хотя ни секунды не верю в свои слова. Не любит её Швецов. Если бы любил, не изменял бы. – Наверное, он просто на работе занят сейчас.